Мой нежный завоеватель

Глава 8

— Твоя одежда не подходит для посещения конюшен, жена, — однажды утром, через две недели после суда над Ясоном заметил Александр, встретив Роксану, спускавшуюся по ступеням. — Надень свой кожаный наряд для верховой езды и жди меня у северного амбара.

— Я собиралась встретиться с торговцами из Мараканды, — сказала она.

Роксана обратила внимание на то, что он снова выкрасил волосы в черный цвет, но никак не отреагировала на это. Пусть супруг продолжает свои детские игры, но без ее участия.

— Они могут и подождать. — Он усмехнулся. — Я сам собирался подготовить сообщение для главного советника моей матери, но сегодня слишком хороший день, чтобы заниматься делами. Я намерен поохотиться на горных козлов. — С саркастической ухмылкой он посмотрел на свою тунику с золотым шитьем. — Я также переоденусь, пока мои солдаты не осудили меня за щегольство.

Она кивнула.

— Как пожелаешь.

— Если хочешь, можешь остаться во дворце и обсудить с этими толстыми торговцами цены на зерно.

Она улыбнулась.

— Нет, я согласна. Дай мне четверть часа, и я присоединюсь к тебе.

К полудню они уже находились в десяти милях от скалы Согдианы и армейского лагеря. По дороге им никто не встретился, кроме пары греческих патрулей. Последние недели погода стояла прекрасная. Степные ветры приносили ароматы весны, а стаи мигрирующих птиц наполнили бездонную голубую чашу неба. Роксана наслаждалась плавным ходом своего вороного мерина. Слишком долго она просидела взаперти.

— Ты не похожа ни на одну из известных мне женщин, — признался Александр. — Не знаю, воспримешь ли ты эти слова как похвалу. — Сопровождающие их солдаты ехали поодаль, чтобы не мешать им общаться. — Иногда мне кажется, что у тебя мужской ум.

Роксана поймала себя на том, что таким Александр ей нравится больше. Здесь, без своей шапки с головой льва и царских атрибутов, вдали от своих товарищей, он казался моложе и раскованнее. Пытливый ум Александра никогда не переставал работать. Его интересовало все, начиная с учения Зороастра и заканчивая бактрийскими песенными сказаниями и умением отличать идеальные драгоценные камни от имеющих дефекты, причем всему этому он уделял внимание в течение одного часа. Он любил поэзию, развлечения, музыку, а также игры и игрушки. Когда он решал развлечь Роксану, как сегодня, ей трудно было устоять перед его обаянием.

— Давай наперегонки до того холмика! — выкрикнул он, и они помчались, заставив свое сопровождение пришпорить коней.

Когда они достигли склона, оказалось, что мерин Роксаны отстал на корпус от жеребца Александра. Царь с ухмылкой пустил своего серого в яблоках коня рысью и проскакал так близко от нее, что его голая икра коснулась ее колена. — Ты или бесстрашна, или безумна. Я никогда раньше не встречал такой превосходной наездницы.

Она улыбнулась, уверенная в том, что их лошади были равны по скорости и, если бы это было в ее интересах, она смогла бы заставить супруга глотать пыль позади нее.

— В следующий раз я побью тебя.

— Посмотрим. — Он заговорил серьезно. — Скоро мы выступаем в поход на Индию.

— Ты постоянно так говоришь, но дни проходят, а твои войска остаются на месте.

— На то у меня есть важная причина. Жертвоприношение показывает, что момент неблагоприятен.

— Пожертвуй быка своему богу и щедро вознагради жрецов. Тогда момент будет таким, каким ты сам пожелаешь.

Он нахмурился, но она не прочла в его быстром взгляде неодобрения.

— Ты хочешь повлиять на мои решения?

— Нет, на твои предрассудки.

— Желаешь мне неудачи?

Она пожала плечами.

— Почему бы мне не хотеть, чтобы армия завоевателей свернула свои палатки и отправилась в поход? Твои солдаты прожорливы, как саранча.

— Это не похоже на речь жены, знающей, в чем состоит ее долг перед мужем.

— Верно. Но тебе будет лучше спаться, если ты прихватишь с собой вместо меня Европу. — Александр рассмеялся от всей души. — Я говорю серьезно, — продолжила Роксана. — Забирай свою размалеванную игрушку и оставь меня править Бактрией и Согдианой.

— Наконец-то вы с Гефестионом хоть по какому-то поводу пришли к единому мнению. Он и Пердикка говорили мне то же самое вчера вечером.

Ее зрачки удивленно расширились.

— Гефестион предложил, чтобы я осталась здесь и правила вместо тебя?

— Не совсем так. — Александр сжал губы, будто пытался скрыть удивление. — Все мои товарищи были бы рады, если бы я оставил тебя и выбрал в жены персидскую царевну. — Он потянулся к кожаной фляге, свисавшей с его пояса, и предложил Роксане сделать глоток. — В Гиндукуше начали таять снега. Как только перевалы очистятся, моя армия пойдет вперед. Могут пройти годы, прежде чем я снова вернусь в Согдиану. Я возьму тебя с собой, поскольку уверен, что ты сможешь вынести тяготы походной жизни.

— А как же беспокойство, которое я тебе доставляю?

— Даже у богов не все бывает идеально. Правда, не думаю, что ты знаешь язык Индии.

— В Индии говорят на разных языках. Я немного знаю санскрит.

— Которому тебя, несомненно, обучил какой-то весьма благочестивый человек.

— Вовсе нет. Это была Нира, наложница моего отца.

— Та самая Нира, которая научила тебя постельному трюку с перышком?

— И медом. Она — женщина с разнообразными талантами.

— Вероятно, мне следует с ней познакомиться.

Роксана отмахнулась от докучливого комара.

— Это невозможно. Отец слишком дорожит ею, чтобы разрешить общаться с посторонними мужчинами.

Не было необходимости сообщать Александру, что Нира гораздо старше отца и растолстела так, что уже не в состоянии ходить, и ее таскают на носилках преданные слуги.

— Нира, должно быть… — Александр резко осадил лошадь. — Подожди, что это слева?.. — Он соскочил с коня и вытащил кинжал. — Это растение — оно тебе знакомо? — Он показал пальцем на бледно-розовый цветок.

— Да. — Она остановила лошадь. — Его корень используется при лечении ожогов. В степях этих цветов бесчисленное множество. Летом они покрывают все вокруг, словно прекрасный ковер, сотканный самими богами.

— Мне необходимо иметь этот цветок в своей коллекции. Я посылаю в Македонию целые повозки растений и других образцов живой природы. Я создал величайший музей мира. Каждый экземпляр подробно описывается, — пояснил он. — Идея создания музея принадлежит Аристотелю, но даже он не понял, насколько…

— Но цветок увянет! — заметила Роксана.

— Его высушат, положив под пресс. Ты должна будешь написать все, что тебе о нем известно, чтобы можно было его классифицировать. Я не ожидаю от тебя понимания, поскольку ты женщина. Но ты не сообщила мне название этого растения. Что это… — В серо-голубых глазах мелькнула тревога. — Там! — Он бросил цветок и вскочил на лошадь. — Смотри!

Роксана подобрала поводья, заметив движение в высокой траве. Почти одновременно они с Александром повернули коней и понеслись к сопровождавшим их солдатам. Позади них по долине, издавая гортанные воинственные крики, неслась целая сотня диких наездников.

— Скифы! — воскликнула Роксана.

— Поезжай к скале Согдианы! — приказал Александр, выстраивая своих людей в боевой порядок. — Мы их задержим.

Македонцы надели шлемы и отвязали прикрепленные к седлам круглые щиты. Построившись клином, они бросились навстречу атакующим врагам.

Роксана оценила расстояние, которое ей предстояло преодолеть, чтобы оторваться от скифов — десять, возможно, двенадцать миль. Если бы под ней был серый жеребец Кайана или ее собственная быстроногая кобыла, она могла бы попытать счастья. Но греческий мерин, на котором она отправилась на прогулку в этот день, был лучше приспособлен к тому, чтобы нести большой груз, а не быстро скакать. Поэтому существовала опасность, что ее могут догнать более резвые степные лошадки скифов. Ударив пятками в бока вороного, она поскакала вслед за Александром и его македонцами. «Если меня поразит скифская стрела, — подумала она, — то, по крайней мере, не в спину».

Когда вышколенные воины Александра врубились в гущу скифов, роговой лук уже был в руке Роксаны, а выпущенные ею стрелы влились в общий поток. Вокруг раздавались крики людей и ржанье лошадей. Запах крови привел в неистовство мерина Роксаны, и вороной ударил передними копытами упавшего скифа, проломив ему череп. Она выпустила очередную стрелу, попав в горло седобородому воину. Прямо перед ней греческая лошадь попала копытом в ямку и полетела на землю вместе с всадником. Роксана дернула поводья, и мерин почти с места перелетел через пытавшихся подняться человека и лошадь и продолжил свой безумный бег.

Рядом с Роксаной появился скифский всадник. Сталь клинка засверкала в ярких лучах солнца, когда вражеский воин взмахнул своей кривой саблей. Роксана вцепилась в гриву вороного и пустила своего более тяжелого коня в лобовую атаку. Удар при столкновении был такой силы, что она едва не вылетела из своего седла с высокой лукой. Из колчана выпали две стрелы, но ей удалось удержать в руке лук. Лохматая скифская лошадка, визжа от боли, свалилась со сломанной ногой, а наездник полетел под копыта лошадей его завывающих собратьев.

Александр развернул свою кавалерию и выстроил конников для второй атаки. Их строй на мгновение разомкнулся, чтобы пропустить в тыл Роксану и ее вороного скакуна. Упавший перед ней греческий солдат ухитрился снова сесть в седло и теперь быстро приближался к товарищам по оружию.

— Будь ты проклята, Роксана! — выругался Александр. — Я ведь приказал тебе уехать!

Она сплюнула в пыль и ответила ему непристойным жестом.

На конях оставалось три дюжины македонцев, но поле было усеяно множеством упавших скифов; некоторые из них были мертвы, а другие получили серьезные ранения. Атака закаленных в боях македонских ветеранов ужасала своей мощью и эффективностью. Теперь Роксана понимала, почему армия Александра смогла завоевать империю персов. Юноша-принц, живший в ее душе, был восхищен его военным гением.

— Держись поближе ко мне! — крикнул Александр.

Его глаза под шлемом с красным плюмажем метали молнии, а их обычно серо-голубой цвет сменился на почти черный. Этот ублюдок явно наслаждался развернувшейся схваткой.

— Я постараюсь, — ответила она. — Кто-то же должен прикрывать твою спину!

Снова отряды противников понеслись навстречу друг другу. В последний момент македонцы свернули влево и промчались вдоль правого фланга скифской орды, а затем снова развернулись — с почти механической точностью — и ударили по скифам сзади, устроив страшную резню. Александр казался неуязвимым и уничтожал одного противника за другим, не придерживая своего коня. Ошеломленные невиданной тактикой македонцев, превосходящие их численностью скифы рассыпались в разные стороны, намереваясь перегруппироваться.

Роксана старалась держаться за Александром. Мускулистое тело ее супруга и его меч по эфес были покрыты кровью, а крики, срывавшиеся с его губ, оказались не менее воинственными, чем вопли скифов. Обнаружив, что ее колчан пуст, Роксана выпустила последнюю стрелу и стала защищаться кривой саблей, сразив одного покрытого татуировками степняка, а затем и второго.

Шум битвы оглушал ее, казалось, что время почти остановилось, а люди и кони двигаются слишком медленно. Неожиданно из травы поднялся скиф и вонзил копье в горло лошади Александра. Ноги серого коня подкосились, и он рухнул на землю. Вороной Роксаны скакал сразу за ним. Она вылетела из седла в то же мгновение, когда ее лошадь врезалась в умирающего серого жеребца. Роксана больно ударилась о землю и покатилась кувырком, крепко сжимая саблю в руке.

Побледневший Александр лежал неподвижно; его темные волосы пропитались кровью. Потрясенная падением, лихорадочно глотая воздух, Роксана подползла к нему и встала над ним. Прямо на нее с криком галопом несся вражеский воин. Она сделала шаг в сторону и, обманув противника, глубоко вонзила ему саблю в бедро.

Сражение перешло в ряд отдельных стычек, завязавшихся вокруг Роксаны и все еще неподвижного Александра. У нее не было времени, чтобы беспокоиться о судьбе оставшихся в живых греков, и она наносила удары саблей, снова и снова, пока рука не занемела, а ноги уже едва держали ее.

Раздавшийся позади крик разрушил охвативший ее ледяной экстаз боевого безумия. Она развернулась и оказалась перед рыжим скифом с двузубым копьем. Внезапно окружающий мир наклонился и растворился во мраке. Она опустилась в траву и погрузилась в небытие.

Серая пустота затряслась, и Роксана ощутила в голове ноющую боль. Во рту пересохло, а тело саднило в дюжине мест. Она осторожно приоткрыла глаза, ровно настолько, чтобы увидеть очертания головы и ушей лошади. Движение, которое она ощущала, оказалось не чем иным, как мерным галопом лошади. Что же ее удерживает? Роксана пошевелилась, и тут же раздался хриплый мужской голос и она ощутила железную хватку чьей-то руки.

— Отлично! Значит, ты не мертва. А я боялся, что, прихватив тебя с собой, напрасно потратил время и силы. — Мужчина говорил на языке скифов, и от него, впрочем, как и от лошади, невыносимо воняло.

Тело Роксаны обмякло — она сделала вид, что потеряла сознание.

«Нужно попытаться вспомнить… Только бы прекратилась эта пульсирующая боль в голове! Александр… Жив ли он? Или его прекрасная голова уже свисает с седла какого-нибудь скифского налетчика?» К горлу подступила тошнота, но она сдержала позыв рвоты. Впереди и сзади ехали другие степные всадники, но Роксана не могла знать, сколько всего их осталось.

Наступила ночь. На затянутом облаками черном небе не было ни одной звезды. Перед ними протянулась бесконечная, поросшая травой степь, но боевой отряд скифов двигался уверенно, руководствуясь звериной интуицией.

Сколько времени прошло после сражения? Роксана не имела никакого представления, были это минуты, часы или дни. Без луны и звезд она не могла определить время хотя бы приблизительно. Это мог быть любой момент между закатом и рассветом. Спасся ли кто-нибудь из сопровождения Александра? Есть ли у скифов другие пленники? Она не могла ответить себе ни на один из многочисленных вопросов, теснившихся в голове.

Ее охватила паника, наполняя сознание ползучим ужасом. Страх разлился по жилам, леденя кровь. Скифы… Все детские ночные кошмары и бесчисленные чудовища атаковали сейчас ее разум, и она до крови прикусила губу, чтобы не закричать, и стала мысленно собирать осколки надежды.

Александр не мог погибнуть. Он объявил себя бессмертным сыном Зевса и должен остаться в живых. А раз так, он спасет ее. Он считал ее своей собственностью, она принадлежала только ему. Александр придет за ней даже в том случае, если на его пути встанут все демоны подземного царства Аида.

По ее телу прошла волна энергии. Согдианский принц и воин не должен бояться этих степных волков. Разве она перестала быть им? Ей только нужно оставаться в живых достаточно долго, чтобы Александр мог вызволить ее из плена. Если бы только не этот стук в голове, мешающий думать. Она должна придумать план… должна перехитрить врагов.

Роксана снова потеряла сознание и провалилась в пустоту.

Сотрясение при падении заставило Роксану очнуться. Когда она открыла глаза навстречу степному рассвету, ее оглушил грубый смех и глумливые выкрики. Над ней стоял скиф с огненно-рыжими волосами, заплетенными в косички. Она заморгала, пытаясь припомнить хоть что-то из случившегося раньше… Постепенно все встало на свои места. Это был тот самый человек с двузубым копьем.

Она остановила взгляд на его сапогах, грубо сшитых из лошадиной шкуры и доходивших ему до колен. Роксана пыталась сфокусировать зрение, чтобы перестать видеть двойное изображение. Глубоко вздохнув, она стала изучать мешковатые штаны и засаленную кожаную рубаху скифа. Он был низкорослым и коренастым, с кривыми ногами и длинными мускулистыми руками. Узкие черные глаза и волчий оскал зубов с трудом можно было разглядеть из-за огромной бороды, внизу также заплетенной в косички, и вислых усов почти невозможного оранжевого цвета. Татуировка, свидетельствующая о принадлежности к определенному племени, покрывала нижнюю часть его лба и резко очерченные скулы.

Проводимый ею осмотр был неожиданно прерван. Когда объект ее внимания попытался нанести ей сильный удар ногой, она откатилась в сторону и, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Я тебе не собака, чтобы меня пинать!

Он ударил ее рукой, заставив снова упасть в траву, и засмеялся.

— Пусть демоны вырвут твои кишки! — закричала она, с трудом поднимаясь на ноги и пятясь подальше от него. — У тебя мозги соображают не лучше лошадиной задницы. Ты не узнал меня? Я — Роксана, принцесса Бактрии и Согдианы!

Его свиные глазки затуманились от изумления, он покраснел так, что это было заметно, несмотря на корку грязи, пота и крови, покрывавшую лицо.

— Что это за магия? — спросил он. — Как получилось, что я понимаю язык этой чужеземной сучки?

Его приятели разразились громовым хохотом, ударяя друг друга по плечам, приседая и подскакивая от смеха.

— Ты, коровья лепешка! Дерьмо собачье! — возмутилась Роксана. — Я разговариваю с тобой на скифском, пустая башка! Кроме того, я слышу твои мысли еще до того, как ты успеваешь их озвучить. Я не только принцесса. Я — колдунья! Ведьма!

— У нас есть проверенное средство от ведьм. — Рыжеволосый скиф вытащил из ножен саблю. — Я насажу твою голову на кол!

Охваченная ужасом, она продолжала бравировать.

— Прикоснись ко мне, и я прокляну тебя. И тогда до конца времен ты будешь бродить среди прокаженных живых мертвецов, преследуемый демонами огня и призраками нечистых созданий.

Ее мучитель заколебался. Его татуированные губы вытянулись, а затем сложились в озадаченную ухмылку. Она с отвращением заметила, что в его волосы и бороду были вплетены фаланги человеческих пальцев, на некоторых даже виднелись остатки плоти.

— Убей ее! — посоветовал другой воин. — Убей эту ведьму!

— Да, убей меня — если сможешь, — язвительно произнесла Роксана. — По ту сторону бытия моя сила будет еще большей. Что, если я заставлю твое мужское копье увянуть, семя — иссохнуть, а яйца — сгнить? Не зли меня, скиф, потому что бедствие падет не только на тебя, но и на все твое племя, так что ваши женщины будут проклинать твое имя. Их животы станут бесплодными, а детские люльки опустеют.

— Ты лжешь! — пробормотал рыжебородый. — Ты обычная женщина.

Он опустил саблю, и у Роксаны появилась слабая надежда. Было очевидно, что перед ней воин, а не мыслитель.

— Отведи меня к твоему вождю или к твоему шаману! — потребовала она. — Пусть они решают, лживы мои слова или нет.

Скиф шагнул назад и изобразил пальцами рук рога, чтобы отвести злых духов.

— Мне не нравятся твои речи о демонах и проклятиях, — заметил он.

Его собратья замолкли и тоже попятились назад.

— Я теперь приняла женское обличье, — сказала она. — Я — человек. Но в то же время я — могущественная чародейка и могу творить заклинания, которые не дадут вам спать и скрутят мучительной болью ваши потроха. — Она выпрямилась и стряхнула пыль со своей одежды. — Доставьте меня к своему вождю. Он ощутит мое могущество и сможет с пользой его применить. — Она сложила руки на груди, стараясь преодолеть головокружение, иначе она снова могла упасть на траву — лицом вниз.

Солнце начало свое восхождение на небо. Гигантский огненный шар на востоке осветил бесконечное небо над горизонтом, раскрасив его пурпурными и оранжевыми полосами. Восход помог Роксане сориентироваться в пространстве. В степи было очень мало ориентиров, но теперь она знала, в какой стороне находится ее дом. Оттуда за ней придет вместе с могучей армией ее македонский завоеватель. Он найдет ее, а она должна выжить, пока он… Она обязана выжить любой ценой!

Одноглазый воин на малорослой лошади стал пробиваться сквозь толпу. Половина его лица была страшно изуродована, а лысая голова покрыта шрамами.

— Ты дурак, Чаба! — проскрежетал он. — Она никакая не чародейка. И ее ноги раздвинутся так же легко, как и у любой другой девки.

Когда он слез с коня и направился к ней, с его искаженных злобной ухмылкой губ капала слюна, стекая на свалявшуюся бороду.

— Только коснись меня, — предупредила она, — и твой корень сморщится, как осенний листок. Я превращу тебя в евнуха.

— Берегись, Сканкса! — стал насмехаться над ним другой лысый скиф. — Твоя молодая жена Таги такого не потерпит!

— Смелее! Уличи ее во лжи! — подначивал его еще один воин. — А уж мы позаботимся, чтобы Таги была довольна.

Роксана впилась взглядом в единственный налитый кровью глаз Сканксы.

— Силы покинули тебя, — произнесла она медленно и протяжно. — Твоя рука онемела. Твои пальцы цепенеют. Твоя рука не может выдержать тяжести сабли. Каждый мускул… стал слабым и бесполезным.

Она продолжала монотонно говорить в том же духе, подходя к нему все ближе и не отводя от него глаз.

Сабля Сканксы задрожала и выпала из его пальцев. Он с руганью отскочил в сторону и схватился другой рукой за пострадавшую конечность.

— Она ведьма! — завопил человек в остроконечной кожаной шапке. Воины шарахнулись назад.

— Давайте завернем ее в свежую лошадиную шкуру и потащим за собой! — выкрикнул кто-то.

Остальные одобрительно загалдели.

— Неужели вы рассчитываете так легко обмануть богов тьмы? Горе тому, кто посмеет дотронуться до служительницы могущественных сил! — Роксана подошла к пленившему ее рыжеволосому скифу, которого, похоже, звали Чаба. — Доставь меня в ваш лагерь. Твой вождь лучше знает, какую пользу я могу принести племени. Я являюсь тем клинком, который можно направить против ваших врагов! Так решили боги! — Она заставила себя сохранять внешнее спокойствие. — Я докажу вам свои добрые намерения. — Она показала пальцем на одноглазого. — Твоя рука снова в порядке. Но ты не должен спать с женщиной в течение трех лунных циклов. Если ты не разозлишь меня за это время, твоя мужская сила возвратится. — Ее рука сжала воздух, а затем она бросила в сторону Сканксы воображаемую магическую энергию.

— Хорошо, служительница богов, — сказал Чаба, глядя на попытки Сканксы согнуть пальцы. — Я доставлю тебя в наш лагерь. Но если ты лжешь, твоя казнь будет долгой и невероятно мучительной.

— Пусть будет так, — провозгласила Роксана, подошла к его лошади и отстегнула от седла бурдюк. Она пила, давясь, смесь свернувшегося кобыльего молока и крови. — Мне нужна лошадь, — наконец сказала она. — Твоя устанет нести двоих.

— Ты не сможешь сбежать, — предупредил ее Чаба. — Даже ведьма не может скакать быстрее, чем летят наши стрелы.

— Но зачем же мне бежать? — возразила она. — Я не намерена противиться воле богов.

Александр открыл глаза и, увидев мрачное лицо Гефестиона, оттолкнул пытавшиеся удержать его руки и сел на краю кровати. Пропитанные кровью прокладки и повязки полетели на пол.

— Наконец-то! — воскликнул Гефестион. — Мы уже начали беспокоиться.

Александр осторожно размял плечи, игнорируя боль от трех ран в разных местах.

— Сколько наших людей спаслось?

— Двадцать шесть. Одиннадцать раненых. Трое легко, а двое не доживут до рассвета. — Гефестион пожал плечами. — Мы заставили налетчиков отступить, но ты потерял столько крови, что мы приняли решение вернуться в цитадель. Учитывая их число, мы сражались неплохо.

— Что с Роксаной? — Александр оглядел комнату. — Почему ее нет здесь?

— Ложись. У тебя снова начнется кровотечение, и Филиппа хватит удар. — Птолемей дал знак служанке. — Принеси вина для царя.

— Она находилась рядом со мной и сражалась вместе со всеми. — Его лицо исказила судорога.

— Она жива?

— Да. — Гефестион кивнул.

Александр выдохнул, так как бессознательно сдерживал дыхание, и потянулся к вину.

— Вы забрали с собой тела наших воинов?

— Да. Мы не могли оставить их на поживу стервятникам.

Серо-голубые глаза прищурились.

— Она ранена?

— Твою госпожу не нашли среди мертвых. Я начну поиски в городе.

Александр произнес ругательство, которое могло заставить покраснеть даже мрамор. Он швырнул кубок с вином в ближайшую стену и поднялся, нетвердо держась на ногах.

— Если ее нет среди мертвых, значит, ее взяли в плен. Она была бы здесь, если… если бы… — Он покачнулся и, чтобы не упасть, вцепился в плечо Гефестиона. — Что за дрянь ты мне дал? Вино… — Его колени подогнулись, а последние слова замерли на губах.

Гефестион подхватил его и осторожно опустил на кровать. Птолемей осуждающе посмотрел на Гефестиона.

— Он выколет тебе глаза за то, что ты подсунул ему дурманящее зелье.

— Не думаю. Ему нужен отдых. На поиски его жены можно отправиться и завтра.

— Завтра будет слишком поздно, — возразил Птолемей. — Ее голова вместе с головами наших пропавших товарищей может оказаться на шесте. Он не простит тебе, если…

— Я являюсь хилиархом — его заместителем. Если царь завтра не сможет сидеть в седле, я лично возглавлю экспедицию против скифов. Этот бактриец… Волк? Говорят, что он может выследить даже тень, ползущую по скале. Можно будет его использовать. Но сегодня ночью Александр должен поспать.

Время и расстояние в степи мало что значат. Оцепенев от усталости и ослабев от голода, Роксана, вцепившись в седло, ехали среди орды скифов то ли дни, то ли уже недели, — она не могла определить точно. Трое воинов умерли от ран, и их тела привязали поперек седел рядом с протухшими головами греков. Роксана почти завидовала мертвым, ведь они ничего не чувствовали и ничего не боялись.

Ее хитрость сработала, по крайней мере, на какое-то время. Но что, если вождя не удастся так легко одурачить? Скифский шаман может потребовать доказательств ее могущества, и Роксана боялась, что ее возможности в этом смысле уже исчерпаны.

Скифы поклонялись богам смерти и разрушения. Она слышала истории о человеческих жертвоприношениях и каннибализме, рассказы о том… Она прикусила нижнюю губу, поскольку не могла больше думать о таких страшных вещах. Она обязана сделать все, чтобы эти звери оставались в человеческом обличье, пока Александр не спасет ее. А если этого не случится, то… Если он оставит ее на растерзание этим степным волкам, она будет преследовать его душу уже в ином мире, как обещала это скифам, используя их суеверия.

В полдень отряд переправился через небольшую реку и остановился, чтобы напоить усталых животных. Роксана сползла с седла и позволила холодной воде освежить ее измученное тело и омыть ее раны и ссадины. Ее волосы были испачканы засохшей кровью. Она задержала дыхание и нырнула под воду. Кончиками пальцев она осторожно ощупала рану на макушке. Та оказалась болезненной, но поверхностной. Тем не менее, силы покидали ее, и она едва смогла снова забраться на лошадь.

Никто не разговаривал с ней, то ли из страха, то ли злясь на нее. По крайней мере, ей больше не нужно было устраивать представление. Вместо этого Роксана сосредоточилась, пытаясь вспомнить все, что знала о скифах, — как плохое, так и хорошее. Некоторые утверждали, что они раньше были горцами, но она сомневалась в этом. Эти кочевники перемещались когда и куда хотели. Война, лошади и их своеобразный кодекс чести — вот и все, что их интересовало. К своим женщинам они относились даже хуже, чем к животным, тащившим их повозки.

Скифы являлись превосходными наездниками, в этом следовало отдать им должное. Пешими они становились неуклюжими и почти комичными с их кривыми ногами, но в седле держались великолепно. Скиф был не просто всадником, а составлял единое целое со своей лошадью. Оседлав скакуна, скиф становился бесстрашным воином. Только отсутствие дисциплины и нежелание сражаться в строю под командованием вождя снижало их боевые качества.

Роксана никогда не слышала о том, чтобы скифские женщины ездили на лошадях, разве что в качестве пленниц враждебной орды. Им уготована была участь месить ногами грязь, пыль и навоз.

Считалось, что скифы были искусны в ремесле изготовления прекрасных поделок из золота. То, что они ценили золото, было правдой, поскольку драгоценный металл можно было легко перевозить и использовать для торговли где угодно. В цитадели был хороший кузнец, являвшийся наполовину скифом, но она не знала, был ли он исключением или же его способности перешли к нему по наследству.

Еще после часа езды показался скифский лагерь. Волы тащили повозки, которые и были жилищем скифов. Животные двигались медленно, а юноши гнали позади передвижного поселка табуны лошадей и стада рогатого скота. При виде кибиток воины, совершавшие набег, радостно закричали и пустили лошадей галопом.

Роксана подсчитала количество повозок и людей. Племя оказалось большим и насчитывало несколько сотен взрослых мужчин, следовательно, им руководил могущественный вождь, способный командовать таким количеством воинов.

«Не покидай меня, Страж Света! — мысленно взмолилась она. — Дай мне силу и храбрость, чтобы достойно встретить то, с чем придется столкнуться!»