Мой неотразимый граф

Глава 14

Вирджил быстро справился с чувствами, спрятав их за своей обычной грубоватой мрачностью. Макс бросился к старику, помогая поднять Нилла на ноги. Одна щека прометеанца распухла, из носа текла кровь, рука висела под неестественным углом. Очевидно, боль была настолько сильна, что Нилл не мог сопротивляться и только хрипло рычал.

— Надо забрать его отсюда и вправить руку, — буркнул Вирджил.

Макс кивнул:

— Я поеду с вами.

Все чувствовали себя неловко, как мальчишки перед лицом тайных страданий своего учителя. Тем не менее Джордан не сомневался, что, будь у Нилла шанс, он хладнокровно перерезал бы им всем глотки.

Бошан задержал Макса:

— Может, мне порасспросить здешних служащих и гостей? Вдруг кто-нибудь что-нибудь сообщит о Фолкерке? Это нам пригодится.

— Хорошая мысль. Паркер со своими людьми гонится за Дрейком. Сообщи мне, если что-то узнаешь. Благодарю, Бо.

Молодой человек кивнул. Макс и Джордан обменялись мрачными взглядами, и командир звена отправился на помощь Вирджилу.

Когда раненого унесли, Джордан повернулся к Роэну:

— Не хочешь прокатиться в Севен-Дайалс? Собираюсь нанести визит Дрезденскому Мяснику. Предлагаю сделать это вместе.

Тот криво ухмыльнулся:

— А я уж боялся, не позовешь.

По дороге в трущобы они быстро обсудили план действий и проверили оружие. Джордан описал место действия и предупредил о возможном вмешательстве местных бандитов.

— Не удивлюсь, если Мясник нанял кого-нибудь для охраны, — добавил он.

Роэн согласился. Даже при способностях Мясника нельзя смотреть сразу во все стороны и не спать круглыми сутками.

— Лучше обойтись без свидетелей и лишнего шума. А если не сможем его захватить… — Джордан помолчал, а Роэн многозначительно поднял пистолет.

Вспомнив об узких переулочках, Джордан велел Файндли остановиться в нескольких кварталах от места назначения. Молодые люди вышли, а Файндли остался с ружьем сторожить карету.

Остаток пути прошли пешком, но как только они повернули на грязную улочку, где Мясник устроил себе логово, Джордан понял, что их ждут проблемы.

На улице толпились десятки людей. Многие не успели одеться. Люди бродили между меблированными комнатами Мясника и домом, на крыше которого Джордан оставил Мерсера.

Молодые люди переглянулись. Вдруг из-за угла показались два полицейских сыщика. Они тащили труп. Мерсер…

Джордан окаменел.

— Что здесь произошло? — решительным шагом приблизившись к сыщикам, потребовал ответа Роэн.

Джордан так и остался стоять на месте. Его захлестнуло чувство вины.

Властные манеры Роэна выдавали в нем представителя власти. Оба сыщика сразу поверили, что он из министерства внутренних дел.

— Любопытный Том плохо кончил, — с мрачной ухмылкой ответил один из сыщиков. — Свалился.

— Как так?

— Свидетели говорят, он бродил по крыше, подглядывал, как женщина кормит своего малыша грудью. Извращенец. — Сыщик с презрением фыркнул. — Местные парни заметили его. Хотели его поймать, он испугался, стал убегать и упал с крыши. Пьяный, наверное. Но с оружием.

— Кто он, узнали? — спросил Роэн. Второй сыщик покачал головой:

— В карманах ничего. Никаких бумаг. Подождем. Рано или поздно кто-нибудь явится на Боу-стрит, заявит о пропавшем. Да, сэр, страшное дело.

— Точно, — пробормотал Роэн. — Продолжайте.

Сыщик почтительно поклонился и принялся разгонять зевак, чтобы казенная карета могла увезти тело Мерсера в морг.

Джордан и Роэн переглянулись, но не стали обсуждать произошедшее на глазах у «местных свидетелей», любой из которых мог быть соглядатаем Мясника. Оба были уверены, что эти «свидетели» покрывают именно его. Джордан вполголоса выругался, а позже с яростью проговорил:

— Они сбросили его с крыши.

— Не обязательно. Он мог спрыгнуть.

Джордан бросил на товарища острый взгляд.

— Видишь ли, Мерсер знал, что живой он представляет большую ценность для Мясника.

Джордана охватила ярость при мысли, что Мерсер мог покончить с жизнью, лишь бы не попасть в руки прометеанского убийцы. Он помнил о пытках, которые выпали на долю Дрейка.

— А еще возможно, — Роэн пожал плечами, — произошел несчастный случай. Может, он действительно упал, когда пытался спастись. Как бы то ни было, Мясник давно скрылся.

Джордан кивком показал на меблированные комнаты.

— Пойдем проверим.

Они бегом взлетели по лестнице, с пистолетами на изготовку ворвались в помещение. Джордан бросился направо, а Роэн налево. Но быстрый осмотр трехкомнатной квартиры показал, что их добыча испарилась.

Гнев Джордана вырвался наконец наружу. Он схватил стол и с силой швырнул его в стену.

— Успокойся! — рявкнул Роэн.

— Зачем я оставил его одного?! — воскликнул Джордан.

— У тебя не было выбора. Послушай, тут нет твоей вины.

— Есть.

— Такое могло случиться с каждым из нас. Он допустил, чтобы его заметили.

— Он погиб впустую. — Джордан мотнул головой и стал бродить по комнатам, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное. Зачем Мясник посылал Альберта в библиотеку регента? Что понадобилось убийце в бумагах принца?

Но все было напрасно. В убогом жилище не нашлось ни одной улики. Мясник, без сомнения, привык часто перемещаться и это свое обиталище сумел покинуть, не оставив следов.

— Я доберусь до этого ублюдка! — прорычал Джордан. — И, да поможет мне Бог, это будет мое последнее дело.

— Как это?

— Не знаю. — Теперь в голосе Джордана слышалось ледяное спокойствие. Он направился к выходу.

— Ты куда?

— Домой. На эту ночь с меня хватит.

Дрезденский Мясник нависал над Альбертом.

— Кто тебе дал эти сведения?

— Никто. Все говорили. А в чем дело?

— Это ловушка! — рявкнул Мясник. — Кто-то тебя пасет.

— Что?

— Сегодня ночью за моим окном следили, — жестко продолжил Мясник. — Правда, бедный парень, убегая от меня, свалился с крыши, так что я не смог порасспросить его, кто он и откуда. — Дрезденский Мясник заходил из угла в угол огромной герцогской спальни. — Ко мне вечером приходили только двое: твой посыльный и один джентльмен, чье имя тебе знать необязательно. Кто-то из двоих привел за собой «хвост». А теперь ты рассказываешь мне этот вздор, что у короля башка стала на место…

— Вздор? — выпучив глаза, воскликнул Альберт. — Почему вы так говорите? Да его величество уже десять лет то сходит с ума, то выздоравливает. Я думал, вам нужны важные новости из королевского двора.

— Да, есть небольшой шанс, что это правда, а «хвост» привел мой коллега, не твой курьер. Я пока не знаю. — Мясник помолчал с мрачным видом. — Но если окажется, что слух насчет короля — выдумка, значит, кто-то специально скормил тебе эту сказочку, чтобы добраться до меня. Я разберусь, можешь не сомневаться. А пока тебе следует получше выбирать тех, с кем ты общаешься, и… достать мой список, — с холодной усмешкой закончил он. — Потому что у меня кончается терпение, а у вас, мой распрекрасный герцог, — время.

Мара проснулась среди ночи и увидела мужской силуэт в кресле рядом с кроватью. Мужчина молча смотрел на нее.

— Джордан? — Отгоняя сон, она тряхнула головой и приподнялась на локте. — Что… что ты здесь делаешь?

— Спи, любовь моя, — прошептал он. — Мне просто захотелось увидеть твое лицо.

Голос Джордана звучал странно, но в темноте Мара не могла разглядеть его лица, однако она тотчас поняла: что-то с ним случилось.

— У тебя все в порядке? Я даже не слышала, как ты вошел.

— Я не хотел тебя будить. Прости. Надо было подождать до утра. Я сейчас уйду.

— Нет, не уходи. Я всегда тебе рада, в любое время. Иди ко мне. Ложись рядом. — Она подвинулась, но Джордан не сдвинулся с места. Мара разглядела легкую улыбку у него на лице. — И все-таки что ты здесь делаешь?

— Просто соскучился по тебе, — пробормотал он.

— Очень мило.

— Не следовало беспокоить тебя так поздно.

— Но я ведь не возражаю. — Она потянулась и перевернулась на спину. — Ты сегодня играл у «Уотьерса»?

— Да, вечером. Знаешь, ты такая красивая, когда спишь.

Глаза Мары привыкли к темноте спальни, и в свете звезд она наконец рассмотрела потерянное выражение на лице Джордана.

— Джордан, что случилось? Что-то плохое?

— О… Не хочу тебя волновать.

— Глупости! — Тревога наконец прогнала сон. Мара протянула руку, чтобы зажечь свечу, но Джордан поймал ее за запястье.

— Давай лучше посидим в темноте.

Она с беспокойством всматривалась в его лицо, но он прятал его в тени.

— Что случилось? — повторила Мара.

Джордан отпустил ее руку, она хотела погладить его по щеке, но он отстранился, а когда заговорил, голос его звучал мрачно:

— Ты помнишь солдат, которых я присылал сюда с сержантом Паркером?

— Конечно. А что с ними?

— Один из них сегодня ночью погиб. — Он помолчал, словно не веря собственным словам. — Мерсер. Он из моей команды.

На лице Мары отразился ужас.

— О, Джордан, — выдохнула она. — Мне так жаль. — Она не знала, что сказать. — Как это произошло?

Он покачал головой:

— Я не могу сообщить тебе подробности. Достаточно сказать, что он был хорошим человеком. Верным. Он не заслужил такой судьбы.

Мара сочувственно смотрела на Джордана. Она слышала в его голосе боль и гнев и понимала, что он винит себя.

Потом она вспомнила, как Джордан рассказывал ей, что эти люди иногда защищают иностранных политиков и королей. Должно быть, гибель Мерсера связана с чем-то подобным.

«А я думала, что он играет в карты с регентом».

В голове промелькнуло сомнение, но сейчас, когда Джордану было так тяжело, она не обратила на него внимания.

— У Мерсера была семья?

— Не знаю. Если была, то утром я должен буду с ними поговорить. — Джордан встал, шагнул к окну и прислонился к оконному косяку.

Мара выбралась из постели, одернула помявшуюся муслиновую рубашку и по холодному полу подошла к Джордану. Погладила его по спине, потом обняла сзади за узкую талию.

— Я могу хоть чем-нибудь помочь?

Джордан снова покачал головой:

— Мне не надо было тебе рассказывать. Уже скоро утро.

— Глупости. Ты правильно сделал, что пришел. Твое место здесь. Посмотри на меня, дорогой!

Джордан настороженно обернулся к ней. Мару потрясло потерянное выражение в его глазах. Она ласково погладила его по голове. Раньше она его таким не видела — холодным, закрытым.

Мара чувствовала его боль, ей хотелось пробиться к нему, ведь Джордан пришел к ней именно потому, что нуждался в утешении. Слегка подняв голову, она коснулась губами его губ в осторожном приглашении. Джордан не шелохнулся. Мара попробовала еще раз. Провела пальцами по V-образному вырезу его рубашки. И вдруг Джордан с каким-то яростным отчаянием бросился се целовать. Схватил ее голову и почти грубо впился в губы, затем резким броском сунул ей в рот язык, стал ритмично и властно повторять это движение. Эта темная, опасная страсть слегка напугала Мару, но ее возбуждение только усилилось.

Дрожащей рукой сдвинув с ее плеча сорочку, он хрипло приказал:

— Сними ее.

Мара отступила на шаг и стянула рубашку через голову. Теперь се наготу скрывали только пряди длинных волос. Мара взяла Джордана за руку и потянула в постель. Он покорился.

Стоя рядом с кроватью, она раздела его, снимая одну вещь за другой — сюртук, портупею, сапоги. Теперь оба были обнажены. Мару восхищало его могучее тело — высокий, стройный, мускулистый, он во всем был ее противоположностью. Ей не хотелось ложиться в постель. Она впервые видела его полностью обнаженным и сейчас с радостью узнавания разглядывала все то, что обычно скрывалось под элегантным костюмом лондонского денди. Этому скульптурному телу место на мраморном пьедестале, думала Мара, целуя его грудь и живот, касаясь рук, точеной талии, бедер. Она с восторгом наблюдала, как ее пылкий интерес еще больше возбуждает Джордана. Мощное свидетельство его жадного вожделения упиралось ей в живот и устремлялось вверх, к груди. Мара, встав на цыпочки, поцеловала Джордана в плечо. Потом провела языком по горлу, чтобы подразнить. Но Джордан внезапно, обняв Мару одной рукой за талию и накрыв губами ее губы, опустил ее на кровать.

Протянув руку, Мара взяла в ладонь его окаменевший стержень и стала поглаживать. Джордан прикрыл глаза. Острое наслаждение стерло с его неподвижного лица львиную долю ночных бед. Для Мары это было лучшей наградой.

Вдруг он придвинулся ближе и толкнул ее навзничь. Его бархатистая кожа горела, он снова открыл глаза, в которых сверкнул яростный огонь страсти. Мара раздвинула ноги, готовая принять его, но Джордан все медлил, касаясь ее самых потаенных складок, проверяя, хочет ли Мара его так же страстно, как жаждал ее он. Джордан напрасно себя сдерживал — желание вспыхнуло в ней, как только открыла глаза и увидела его в кресле. Его запах, вид, его улыбка и вкус его кожи — все это возбуждало ее без всяких его усилий.

Слабый женский стон подал ему нужный знак. Мара с восторгом приняла его в свои объятия. Сердце заколотилось. О, этот волшебный момент, когда он ложится на нее и она чувствует тяжесть его тела!

— Боже мой! — Джордан на мгновение замер, как будто не доверяя себе. — Ты вернула мне разум.

Мара посмотрела ему в глаза затуманенным взором, обхватила его бедра ногами и отдалась бешеному, прекрасному танцу двух тел. С Джорданом она ощущала себя свободной, не сдерживала никаких проявлений чувств, без страха отдавалась любым порывам.

Мара была новичком в делах любви, но Джордан волновал ее так сильно, что она достигла кульминации почти мгновенно и тут же обнаружила, что он и не думал заканчивать этот чувственный танец. Джордан со смехом перекатился на спину и захватил с собой Мару, которая теперь, еще не отдышавшись от оргазма, оказалась на нем верхом. Их тела по-прежнему были слиты воедино. Джордан как будто не собирался давать ей передышку, а властным жестом взял за талию и глубже насадил на свой стержень.

— Итак, что ты сказала?

По лицу Мары расплылась блаженная улыбка.

— Я ничего не говорила.

— Говорила, — промурлыкал он шелковистым шепотом. — Ты говорила: «Джордан, сделай так, чтобы это повторилось».

— Правда?

— Ммм… Хочешь узнать мой ответ? Или хочешь, чтобы я тебя немножко… помучил? — Он притянул ее к себе на грудь и поцеловал долгим поцелуем.

Уголком затуманенного сознания Мара отметила, что это новое положение дарит ей совсем иные ощущения.

— Мне нравится так, — шепнула она ему в самое ухо.

— Мне тоже. — Джордан провел языком по ее губам, вызывая сладкую дрожь в самой глубине ее женского естества. Его пальцы бродили по ее волосам, скользили по спине, ягодицам, она словно стала его игрушкой. Он мог делать с ней все, что хотел, касаться в любом месте, даже у того отверстия, которое уж точно никогда не интересовало ее мужа. Пожалуй, приличная женщина должна бы протестовать, но все, что он делал, сводило волю и разум Мары к нулю.

— Вижу, тебе это нравится, — заключил Джордан. — Вот и хорошо.

Прошло немного времени, и она убедилась, что он, как всегда, прав. Джордан снова довел ее до состояния бездумного экстаза. Извиваясь в последних судорогах высвобождения и тяжело дыша, она скатилась с него и легла на живот.

— О, Джордан, — задыхаясь, проговорила Мара, в бессильной попытке выразить ему все свое восхищение.

— Да? — очень вежливо, словно на светском рауте, поинтересовался он и перебрался к ней за спину.

— Что ты делаешь? — с притворным возмущением воскликнула Мара. Одна половина ее естества требовала передышки, а другая — жаждала продолжения.

— Не обращай на меня внимания, любовь моя. — А сам, не спрашивая согласия, с очаровательной дерзостью проник в ее лоно.

— Да когда же? — со смехом воскликнула Мара.

— В должное время.

— Я понятия не имела, что ты такой испорченный.

— Знаю, — протянул Джордан.

— Только будь помягче, — взмолилась она.

— С тобой — всегда. Разве вам больно, миледи? — прошептал он ей в ухо и нежно провел рукой по ее бедрам, животу, плечам. Каждое прикосновение порождало в ней новую волну возбуждения. Казалось, кожа вспыхивает под его ладонью.

— О, Джордан, — простонала Мара, — ты знаешь, что я не могу перед тобой устоять.

— А я — перед тобой, моя красавица. Моя Мара. Я готов умереть за тебя.

Мара протянула руку назад и, с нежностью погладив его по лицу, ощутила выступивший на нем пот, отросшую за день щетину. Джордан тем временем рванулся вперед.

— Давай вместе, — прошептал он.

— Как, снова? — изумилась Мара. — Я не могу!

— Можешь. Кто знает, когда у нас будет следующая возможность?

— Ну, знаешь, если ты так часто будешь… — Но Мара не успела завершить свою колкость — Джордан, как всегда, оказался прав. Она снова оказалась на краю безумия. Если так будет продолжаться, то как они смогут жить?

Боже, его власть над ее телом просто неприлична! Мара чувствовала себя скрипкой в руках виртуоза; скрипкой, созданной именно для его рук; скрипкой, которую мастер с любовью полирует и настраивает. Причем только в его руках она поет.

— О, дорогая… — простонал Джордан и, перевернувшись на спину, потянул за собой Мару. Теперь она в сладкой истоме лежала спиной на его вытянувшемся теле, растекалась по нему, укрывала его.

Джордан, положив ей на живот свои мощные, большие руки, удерживал ее на месте. Его вздымающаяся грудь покачивала ее, как океанские волны. В этом беспомощном положении Маре оставалось только купаться в блаженстве. Что она и делала.

Потом Джордан приподнялся на локтях, так что Мара подалась немного вперед, и с новой силой бросился в атаку, во все возрастающем ритме двигая бедрами. Его губы касались ее затылка, пальцы правой руки терзали соски. Мара сама себе не поверила, когда вдруг ощутила нарастающую волну разрядки.

Разве такое возможно? — удивилась она, но финальным импульсом послужило отражение в зеркале ее туалетного столика. Шокирующее зрелище их сплетенных тел, смятых простыней в голубоватом лунном свете весенней ночи стало гимном необузданной чувственности. Что тут поделаешь? В конце концов, она любовница лорда Фальконриджа. И ничуть в этом не раскаивается, а, напротив, ликует — ликует от наступившей наконец разрядки у Джордана. Он отдал ей все, что мог, — каждый рывок своего тела, каждую каплю семени, каждый блаженный стон напряженной гортани. Казалось, он действительно изливается в нее, физически и эмоционально, до самого дна.

Наступила тишина. У обоих иссякли силы. Каждый неподвижно лежал на своем месте. Вдруг Джордан лукаво ухмыльнулся. Мара расхохоталась и положила руку ему на плечо.

— Это невозможно, Фальконридж.

Вдруг ее ухо уловило какой-то звук. Она подняла голову с подушки и прислушалась.

— Ты что-нибудь слышал?

— Нет. — Лицо Джордана потемнело. Он рывком сел в постели. — А ты что слышала?

— Мне кажется, малыш проснулся.

— Малыш? О Боже, Мара, не пугай меня так. Я думал, ты имела в виду… Впрочем, ладно.

— Тебе надо расслабиться, — прошептала она.

Джордан запустил пальцы в свои волосы.

— Я пытаюсь.

Глядя друг на друга, они снова прислушались и вскоре улыбнулись — из-за двери послышался слабый детский голосок:

— Мама?

Услышав это невинное, ласковое щебетание, Джордан ощутил, как в груди наконец разжалась пружина сегодняшних испытаний. Он тихонько засмеялся.

— Тебе лучше пойти и посмотреть, что с ним.

— А ты не обидишься?

— А если обижусь, ты не пойдешь? — Он снова засмеялся. — Иди. Я отлично знаю, что в этом мире вовсе не я один твой любимый мужчина.

— После него только ты, — промурлыкала Мара.

Джордан притянул ее и поцеловал, но Мара вскоре высвободилась и с виноватым видом спросила:

— Ты думаешь, он нас слышал?

— Но мы ведь не шумели. Боже, какая же ты красивая. — Он откинул длинные волосы Мары ей за спину. — Останься. Может быть, малыш снова заснет.

— Мама!

— Вот видишь! — воскликнула она.

— Думаешь, миссис Басби с ним не управится?

— Она ведь не мама. Мне лучше пойти и успокоить его, пока он не начал плакать. — И Мара выскочила из кровати.

— Думаю, тебе не побороть материнский инстинкт. — Джордан заложил руки за голову и откинулся на подушки, наблюдая, как Мара поспешно натягивает халат и завязывает пояс. — В любом случае мне надо идти.

Мара бросила на него встревоженный взгляд.

— Не смей уходить! Оставайся здесь. Не уходи. Я серьезно, Фальконридж. Иначе поссоримся.

— Хорошо, миледи, — отвечал Джордан с ленивой усмешкой.

Мара фыркнула.

— Ты ведь почти спишь. Останься до утра. Ты здесь дома.

— Я знаю. — Джордан улыбнулся.

В этот момент Мара чувствовала с ним такую близость, какой не испытывала никогда и ни с кем.

— Мама!

— Иду, иду.

Мара буквально летела по коридору, а в сердце разгоралась надежда, что в будущем году у Томаса появится братик или сестричка.

Когда Мара ушла, улыбка Джордана погасла.

Он чувствовал, что боготворит ее. В этот раз он пришел к ней в минуту слабости, и сейчас уже сомневался в мудрости такого поступка.

Его нынешнее задание оказалось опаснее, чем он думал, а это значило, что некоторое время им лучше не встречаться.

Смерть Мерсера не будет напрасной. Настало время решительных действий.

Сейчас, когда гнев утих и Джордан смог рассуждать трезво, он понял, что если Дрезденский Мясник действительно заметил, как Мерсер подглядывает в его окно, то он должен был прийти к заключению, что за Альби следят. Это, в свою очередь, угрожало жизни Альберта. Если Мясник решит, будто герцог ему больше не нужен, то без колебаний убьет его, дабы уничтожить связь.

Однако могло случиться и по-другому. Мясник мог подробно допросить Альберта, а ведь тот после случая в библиотеке уже начал подозревать Джордана. Существовала вероятность, что герцог назовет Мяснику его имя. Тогда у Джордана нет никакого права приближаться к Маре. С другой стороны, если Альберт поймет, что ему самому грозит опасность, то будет легче заставить его говорить.

С этого и следует начать. Но о чем он может и должен рассказать Маре? А что-то рассказать придется, чтобы она по своей воле держалась от него подальше и дала ему возможность действовать и закончить дело. Правду рассказывать нельзя — значит, надо что-то придумать, чтобы она не попала в беду.

Джордан вздохнул — предстоит новая разлука, и опять этого требует от него долг. После нынешней ночи он будет выглядеть настоящим мерзавцем, если вдруг отдалится от нее.

«Тебе следовало подумать об этом раньше».

Но когда Джордан сегодня пришел к ней, то был не в состоянии ни о чем думать, в тот момент она являлась его спасением. Он тянулся к ней от своей боли, и Мара приняла его. Поразительная женщина, единственная.

Да, выхода нет. Ему придется солгать. Это решено. Но он столько раз говорил ей полуправду, когда пытался скрыть свою принадлежность к ордену, что еще одна ложь ничего не изменит, однако при этой мысли у Джордана болезненно сжалось сердце. Эта мера необходима для ее безопасности!

Самые опытные лгуны, вроде него самого, знают, что лучше всего держаться как можно ближе к правде.