Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших (СИ)

Глава 1

Рада

Сбивая все на своем пути, несусь по коридорам больницы. Не жалею ни двери перед собой, ни даже людей. Мое сердце разрывается от боли и страха за кроху, которую я девять месяцев носила под сердцем, а после два года не спала, оберегая ее сон.

На лице сухо. Все слезы я выплакала по дороге в клинику. Но это ни капли не помогло. Машина от моих слез не стала ехать быстрее, а дочь не выздоровела.

Подлетаю к няне дочери, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание. Одним взглядом спрашиваю, что с моей дочерью, но она и слова промолвить не может.

— Не молчи! — кричу на нее и трясу за плечи. — Что с ней?! Где она?!

— Мы… мы просто гуляли, — испуганно произносит. — Просто гуляли! А она упала. Опять. Я сразу вам звонить и врачу.

Так и знала, что не надо было сегодня уходить из дома! Но я и так бываю в салоне всего два раза в неделю. Мне, как руководителю, нужно хоть иногда там бывать. Решать вопросы, которые скапливаются.

А сейчас там еще больше проблем, чем обычно. И гораздо серьезнее. Землю, на которой стоит салон, выкупили для строительства.

И мой салон хотят снести!

Поэтому я ушла! Поэтому оставила дочь с няней. Но утром ей было хорошо. Она улыбалась и, как обычно, болтала без остановки. Не было ее привычной усталости и постоянного желания спать.

— Что врач сказал? — продолжаю пытать няню. — Где он?

— Осматривает Евгению. Попросил выйти, чтобы я своими слезами не отвлекала его, — отвечает она, вытирая свои слезы.

— Где они? Там? — указываю на ближайшую дверь, и няня активно кивает.

Отдаю ей свое пальто и, постучав в дверь, сразу же вхожу в кабинет, застав внутри доктора дочери и ее саму. Малышка лежит на кушетке, заботливо укрытая одеяльцем, а врач складывает ее ботиночки около ножки кушетки.

— Что с ней? — спрашиваю его, заметив, что дочь не двигается.

До сих пор не очнулась?

— Вновь приступ, — тяжело вздыхает мужчина, погладив Женю по ножке. — Не пугайтесь, Рада Александровна. Она сейчас просто спит, — указывает он на нее и я прислушиваюсь.

Мирно сопит радость моя, похрапывая через раз.

Этот тихий, приятный любой матери звук расслабляет и успокаивает.

Все хорошо! Она жива! И это главное!

— Давайте поговорим, — просит врач, указав на свой стол.

— Ага, — киваю и, подойдя, опускаюсь на стул напротив мужчины. Бросаю на него внимательный взгляд и жду объяснения, что с моей дочерью и как это исправить.

Это ведь не дело, что она в обморок просто так падает и у нее частенько вялое состояние.

— Рада Александровна, я не хотел вас пугать заранее, — доктор начинает издалека. — Очень надеялся, что ошибаюсь. Но пришли результаты анализов и обследования Евгении. Все три приступа Жени связаны с одним серьезным заболеванием, — он пытается говорить деликатно, только вот слово "заболевание" и имя моей дочери в одном предложении — уже для меня неспокойно. — Но есть хорошая новость! Эту болезнь можно вылечить в девяносто девяти процентах случаев! — радостно улыбается, но мне совсем не до улыбок.

Моя дочь больна!

— Что с ней? — спрашиваю прямо в лоб.

— Апластическая анемия, — объявляет, сухо поджав губы. — И далеко не в легкой форме. Сам пик заболевания был пропущен. Но мы вовремя выявили его сейчас! Чем моложе организм больного, тем больше шансов вылечить!

— Как это вылечить? — продолжаю задавать вопросы, пытаясь держаться.

Внутри я уже ору от боли! Моя девочка больна! Больна!

— Есть два варианта, Рада Александровна, — доктор встает со своего стула и принимается ходить. — Терапия и пересадка костного мозга. Последний вариант дает больше шансов на выздоровление и уменьшает шанс рецидива.

— То есть?.. — задумчиво отвожу взгляд. — Пересадка — наш лучший вариант?

— Да.

— Я согласна на пересадку! — согласно киваю, готовая пойти на все, что угодно, лишь бы дочь была здорова и не мучилась.

— Есть проблема, — мужчина вновь садится и начинает что-то искать в своих бумагах.

— Деньги? — уточняю у него, фыркнув от такой дурацкой “проблемы”. — У моей семьи есть деньги! Это не проблема, доктор! Главное, здоровье моей дочери!

— Идеальным вариантом будет донорство костного мозга кем-то из родных Евгении.

— А, да! — понимаю, о чем он, и полностью расслабляюсь. Все хорошо. Диагноз есть. Донор есть. Все хорошо! — Я буду донором! Я все подпишу! Где ставить подпись? — спрашиваю, когда он протягивает мне какую-то бумагу, которую я беру с улыбкой на лице.

— К сожалению, именно здесь у нас проблемы, Рада Александровна, — спускает он меня с небес на землю. — Во-первых, вы на препаратах сейчас. А во-вторых, у вас с дочерью разный резус-фактор. Вы не можете быть для нее донором.

— Но… — бумага выпадает из моих рук, но я успеваю заметить, что это мой анализ крови. Я сдавала его, когда мы с Женей перевелись в эту клинику.

— Я сделаю запрос в банк доноров, — доктор дотрагивается до моей руки. — Но вам лучше поискать донора среди родных. Я напечатал вам список того, на что нужно обратить внимание при подборе. Это ускорит процесс, — отвечает, протянув мне листы А4. — Я бы обратился к отцу девочки.

— К отцу? — повторяю и отвожу взгляд. — Нет! К нему мы обращаться не будем!

Ему не нужна дочь. Поэтому он не станет для нее донором. Ему не нужны были дети. Не от меня.

Он не станет донором для той, кого не хотел.

— Я что-нибудь придумаю! — восклицаю, составляя в голове список тех, кто может подойти. Главный критерий — отрицательный резус-фактор. И все же нужно понимать всю глубину вопроса. — Но если я не найду донора? Каков план?

— Есть еще один вариант, — его голос становится ниже и тише. — Не стопроцентный и в нашей стране запрещенный. У Жени нет сестры или брата с тем же резус-фактором?

— Нет, — качаю головой. — У меня больше нет детей, — тяжело сглатываю. — Я поговорю с родными.

— Хорошо, — кивает, взглянув на Женю и вновь на меня. — Не переживайте! Мы все решим, Рада Александровна!

— Что сейчас будет с Женей? — бросаю взгляд на дочь. — Куда ее?

— Домой пока, — отвечает он, успокаивая меня. — Завтра я жду вас на госпитализацию. Начнем готовить ее к терапии и искать донора. Сегодня соберите вещи, игрушки. Вам придется побыть в больнице.

— То есть она сейчас чувствует себя удовлетворительно и мы можем поехать домой? — уточняю, не веря в его слова.

— Да. Нам повезло, что няня быстро среагировала. Я сделал Жене укол сразу же, и это помогло нам, — дарит улыбку.

Бросаю взгляд на дочь и не могу сдержать слез.

И за что ей такое несчастье? Почему такая беда именно с ней? Почему моя дочь страдает, а я ничем помочь не могу?

Подхватываю дочь на руки и аккуратно несу на выход. Няня следует за нами, неся мое пальто и ботиночки Жени.

В машине перекладываю дочь в ее детское автомобильное кресло, в котором она продолжает свой сон. Отпускаю няню домой и сажусь за руль.

Завожу машину и попутно включаю телефон, проверяя, нет ли сообщений. Но вместо письма получаю звонок от сестры.

— Рада, — тянет она, переживая о племяннице не меньше, чем я. — Как Женя?

— Плохо, Даш! Очень плохо! — не могу сдержать слез. — Дома расскажу! Сейчас я не в силах повторить это, — тяжело сглатываю. — Ты по делу? Что-то случилось?

— Да, — отвечает, и я даже через трубку чувствую, как она поджимает губы. — Тебе не понравится.

— Что может быть хуже того, что моя дочь больна, а мой салон сносят?

— Имя того, кто купил землю под нашим салоном…

— И кто же?

— Никита Сергеевич Златогорский, — тянет она, и я замираю, услышав имя отца своей дочери.

Только не он! Только не сейчас!

Смотрю на дорогу перед собой, чувствуя, что еще немного и у меня начнется истерика.

Покрепче сжимаю руль, напоминая себе, что еду в машине не одна. Со мной дочь. Мне нельзя нервничать и психовать. Мне никак нельзя выходить из себя.

Все должно быть под контролем!

Он купил землю под моим салоном! Взял и купил! И я просто не поверю, что он не знает о том, чью именно землю купил. Никита всегда все знает! У него куча людей, которые любую информацию ему найдут.

Точно мстит мне за то, что бросила его тогда!

Но он сам принял это решение, заявив, что не хочет детей. Они ему не нужны. Что сейчас он не готов к наследникам ни при каких условиях.

И пусть мы защищались, но в одно утро тест показал две полоски. Я пришла к нему, хотела сказать о беременности, о ребенке, начав издалека, а он… У нас оказались разные планы на жизнь и будущее.

Ему нужна была карьера, а мне… мне всегда нужна была семья. Я из большой семьи и всегда была против абортов. Если уж так случилось — то только рожать. А у нас даже с предохранением вышло! Чудо настоящее!

Карьера тоже имеет для меня значение, но она не на первом плане. Я ведь не просила Никиту на мне жениться. Просто принять ответственность за то, что мы оба совершили.

Но он не захотел.

Собрала сумки в тот же день и уехала в другой город вместе с сестрой-двойняшкой Дашей. Вместе открыли здесь филиал нашего салона красоты и работали, развивая его в новом для нас городе. Сестра, правда, больше работала. Я чаще с токсикозом, а после с Женей дома сидела. Но все же контролировала дела, потому что сестра мягче.

И надо было Никите появиться в моей жизни именно сейчас, когда у меня и так проблем целая куча.

Позже не мог мне всю эту подставу сделать? Когда я дочь вылечу?

Женя с детства слабенькая была. Предыдущий врач говорил, что просто иммунитет слабый, но когда я поняла, что мы из такого ее состояния не вылезаем и только хуже все становится, сменила клинику и доктора. И вот новый врач спустя месяц обследований, за который Женя дважды уже упала в обморок, поставил диагноз.

Теперь-то я хоть знаю, что с ней.

Бросаю взгляд на дочь через зеркало. Спит моя главная радость в жизни. Даже и не скажешь, что болеет. Румяненькая, пухлощекая и настоящая красавица.

Она вообще у меня активная и болтливая до безумия. Любого перекричать может. Даже меня. Но в дни, когда она чувствует слабость, в такие периоды она может целый день проспать. А иногда и более трех суток…

Весь путь домой дочь спит, и даже когда беру ее на руки и заношу домой, а затем и в детскую, сладко сопит. Заботливо раздеваю дочь и переодеваю в пижаму с котятами. Ее любимую.

Сестра стоит за моей спиной и сочувственно смотрит на Женю. Моя дочь и для нее как родная. Мы ей вдвоем одновременно и мамы, и папы, и даже сестры с братьями.

— Что врач сказал? — спрашивает Даша, когда я заканчиваю с Женей и укладываю ее в постель, накрыв одеялом.

Беру ее за руку и увожу на кухню, где под чай пересказываю все, что сообщил мне доктор. Не упускаю ни единой детали.

— Какой ужас! — шепчет сестра, прикрыв рот ладонями от страха за нашу девочку.

— Я не знаю, что мне делать, Даш, — признаюсь ей честно, позволив эмоциям выйти на свет, как и слезам. — Вообще не знаю!

— Искать донора! — восклицает она, пытаясь подбодрить.

— Пройтись по родным? — переспрашиваю, но сомневаюсь в этой идее. — Они все в Москве, а я здесь! А завтра мне с Женей ложиться в клинику! А еще салон! Все разом как-то навалилось!

— Рад, — сестра поджимает губы. — Тут такое дело… — она отводит взгляд, и по ее выражению лица понимаю, что дело ужасно. — Со мной юристы связались. Мы получим небольшую компенсацию в случае сноса, потому что, как оказалось, у нас куча нарушений. И землю нам не оформили, точнее там, в документах о ее продаже, ошибки, — с каждым ее словом, мои глаза становятся все больше и больше. — Я не знаю, как адвокаты Златогорского их нашли! Правда! И не знаю, как у нас это вышло!

— В смысле куча нарушений? — недоуменно спрашиваю, потому что это бред какой-то.

— Я не знаю, Рад! — восклицает Даша. — Мы же просто купили землю и начали строить. Нам агент говорил, что все в порядке. А оказалось нет! Они даже не оформили ее правильно!

— И что делать? — с панике спрашиваю ее в надежде, что она знает ответ.

— В идеале нужно идти к Златогорскому, — отвечает она, немного отстранившись, потому что знает, как эта фамилия влияет на меня. — И попробовать хоть что-то получить. Он и без компенсации снести может сейчас…

— Я не пойду к нему! — упрямо заявляю, хмуро глядя на нее.

— Рад!

— Все, Даша! — восклицаю, прикрикнув на сестру. — Я не пойду к нему и точка! Пусть нам ничего не достанется! Пусть так! Другое здание купим! И отныне не допустим таких ошибок! Ясно?

— Не купим, — она вновь поджимает губы, продолжая добивать. — Сегодня нам запретили деятельность до конца разбирательств! Закрыли все наши салоны, пока не проверят, нет ли у нас больше нарушений. Даже те, что в Москве, закрыли…

Вот ведь гад! Точно мстит!

Ненавижу!

Убить хочу!

— Ты издеваешься?

— Нет!

— Даша!

— Рада, послушай меня! — сестра хватает меня за руки и пытается что-то донести. Но я так зла, что единственное, чего хочу, — убийства и крови того, кто столько проблем на мою голову обрушил. — У меня есть план! Я с Женей лягу в больницу. Она меня любит, ей со мной будет спокойно и хорошо. А ты езжай в Москву, найди среди родных донора. Ну и… со Златогорским поговори. Может, он предложит что-то другое, — говорит она, но видно, что сама сомневается в своем плане.

— А давай наоборот, — кидаю с вызовом и злостью.

— Я пойду в суд и к Златогорскому? — переспрашивает, скривившись в улыбке. — Ты уверена?

Оглядываю ее.

Мда, ее лучше не пускать.

Это как отправить надутый шарик в логово к ежикам.

— Да, плохая идея, — согласно киваю, поджав губы. — Если пойдешь ты, то нам ничего вообще не достанется. Черт! — рычу и трясусь от злости.

— А еще так он точно не узнает о Жене, — добавляет сестра. — Потому что, если ты не поедешь, он приедет сюда. Узнает про дочь, и непонятно, чем все закончится.

— Ему не нужна Женя, — фыркаю, потому что ее слова даже звучат бредово.

— Это было три года назад, Рада, — напоминает она. — Мы не знаем, как дела обстоят сейчас.

— Ты права, — нехотя признаю то, что иногда Даша говорит умные вещи. — Так тогда и сделаем. Я в Москву, а ты с нашей девочкой, — принимаю план, но тут же вспоминаю о том, от чего сердце разрывается на части. — Но как я оставлю Женю?

— Ты всего на неделю! Потом вернешься! — Даша пытается меня успокоить и настроить. — И тем более ты не отдыхать едешь, а искать донора для Жени! Это важно!

— Она будет скучать, — хнычу, как маленький ребенок, будто самой мама нужна.

— У нас есть телефон. Я справлюсь!

— Ладно! — вздыхаю. — Тогда на завтра билеты возьму. Вас в больницу провожу и полечу. Но всего на неделю!

Чертов Златогорский!

Все из-за него!

Из-за того, что ему земля моя понадобилась!

И резус-фактор у него отрицательный! Будь он как у меня, я бы смогла стать донором для дочери.

Он виноват во всех бедах!

Даже в том, что из-за него я вынуждена оставить дочь и улететь за несколько сотен километров от нее!

Увижу — придушу! Своими руками! И даже не моргнув глазом!

До того зла на этого оленя!