Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших (СИ)

Глава 9

Рада

— Проходи, — Никита открывает для меня дверь и впускает первой войти в его апартаменты. — Это полупрезидентский, — оповещает меня. — Уступил президентский бабушке Тимура.

— Из уважения? — оборачиваюсь к нему.

— Если бы, — хмыкает он, хохотнув с моих слов. — У этого номера шумоизоляция чуть хуже. Соседи жаловались, что отсюда доносятся звуки ссор. Тимур пытался попросить бабушку не так сильно эмоционировать, но для нее это то же самое, что не дышать. И я отдал ей президентский, в котором никто на нее жаловаться не будет, — рассказывает, стянув с себя пиджак.

— А Алиса Олеговна прям такая, как Лея рассказывает? — спрашиваю, опустившись на диван.

Закусив губу и пытаясь выглядеть спокойной и равнодушной, краем глаза наблюдаю, как Никита оголяется.

Слукавлю, если скажу, что меня это не интересует.

Ни у одного моего мужчины не было такого тела, как у Златогорского. И ни один не манил мой взгляд с такой силой.

Его тело — произведение искусства.

И не желать этого — грех! Самый настоящий грех!

А не любоваться — невозможно!

И пусть я играю недотрогу, но втайне-то можно пооблизываться.

— Хочешь, познакомлю? — предлагает Никита, вырывая меня из моих горячих мыслей. Приходится несколько секунд насиловать мозг, чтобы вспомнить, о чем мы говорили до того, как я увидела его пресс. — Но это… это ураган, а не женщина!

Алиса Олеговна Лапина. Мы о ней говорили. Точно. Бабушка Тимура.

— Хуже, чем я? — поигрываю бровями.

— Ты ангел по сравнению с ней! — бросает он, не стесняясь рассмеяться и полностью снять с себя грязную рубашку. Хочет, чтобы я совсем забылась. — Но с ней весело. Помню, мы как-то ее мужа и Тимура напоили, а сами с Алисой пошли зажигать. Зажигалка она еще та! Всем молодым фору дала!

— Мне ревновать?

— К ней можно, — бросает Златогорский хохоча. — Она потрясающая женщина, Рад. Несмотря на все ее безумства, это надежный, верный и умный собеседник, — рассказывает с улыбкой до ушей, которая немного помогает. Помогает не смотреть на его кубики. — У них семья — один за всех и все за одного. Конечно, у них часто эмоциональные скандалы, но держатся сплоченно.

— Ты хочешь такого же? — догадываюсь по его глазам.

— Честно?

— Ну да.

— Я хотел быть частью этой семьи, когда потерял родителей, — признается он печально. — Предлагал Алисе Олеговне усыновить меня даже, но она сказала, что у нее места только во внучки и дочери остались. Шутила, конечно, — улыбается своим словам. — Но относилась ко мне всегда, как к своему внуку. Даже ругала.

— Ну… если Тимур женится на Лее, а ты, в конечном счете, когда-нибудь на мне, то будешь ей дальним родственником, — бросаю, натянув усмешку.

— Знаешь, как говорит Мириам Лапина? — спрашиваю, но это имя я слышу впервые. — Лапины — это секта. Они поглотят Солнцевых, Рад! Тебе нужно быть готовой к этому, — выдавливает он улыбку.

— Смешно!

— Боюсь, что нет, — натягивает первую попавшуюся футболку. — И я тебе даю зуб! На свадьбе Леи и Тимура, кто-нибудь из Лапиных обязательно подцепит кого-то из ваших!

— У нас не осталось свободных Солнцевых, — смеюсь и неожиданно вспоминаю о Даше, и улыбка сползает с моего лица. — Я не отдам им мою сестру!

— Прости, но уже поздно! — Златогорский разводит руками. — Даже если ты не пустишь ее на свадьбу, они потом Дашу захватят и сделают Лапиной!

— Никита! — кричу ему в мольбе о помощи.

— А что я могу сделать?! — восклицает он, разведя руками. — Я один, а Лапиных куча!

— Что я могу сделать? — спрашиваю его, чуть ли не плача. — Ты же умный! Подскажи!

— Против них нет оружия, Рада. Смирись. Даша потеряна для Солнцевых.

— Никита! — стону, а он достает из комода меню.

— Давай выберем, что заказать, — дает одно мне. — Я безумно хочу есть.

Я не отдам им Дашу. Ни за что.

Я уже не люблю этих Лапиных.

Не люблю!

С Тимура моя нелюбовь началась. И нечего их любить!

Даша моя!

Никита

С улыбкой наблюдаю за Радой, которая задумчиво делает выбор, перелистывая страницы туда-сюда.

Я же собираюсь взять все как обычно. Легкий салат, картофельные дольки с вялеными томатами и грудка под сливочным соусом. Просто, питательно и вкусно!

— Почему ты так привязана к сестре? — спрашиваю ее, не сумев самостоятельно найти ответ на этот вопрос в своей голове. Я понимаю Раду во многом, но в этом нет. — Я слышал о связи близняшек и двойняшек, но это ведь не так буквально, — продолжаю рассуждать, решив, что, если начал, добьюсь ответа. — Всем приходится рано или поздно расстаться, чтобы создать свои семьи.

— Она ведь такая маленькая и беспомощная, — тянет она, оторвавшись от меню и подняв взгляд на меня.

— Ты старше нее всего на пять минут, — напоминаю ей то, что она раньше без остановки мне повторяла. Что она старше и несет ответственность за них двоих.

— Но я всегда была главной, а она моим другом, — повторяет она то, что я уже слышал от нее. И пусть с такой формулировкой я согласен, но друзья — это не прилипшие друг к другу два человека. — Мы словно одно целое, — убивает следующими словами.

— Но вы разные люди, — бросаю, изучая ее реакцию. — У нее рано или поздно появится мужчина.

— Ну, она ходит на свидания…

— А потом?

— Потом они ей не нравятся, — говорит, раздраженно фыркнув на меня. — И все. Она с ними больше не встречается.

— Почему ты думаешь, что они ей не нравятся?

— Мы с ней их обсуждаем и приходим к такому выводу, — зло бросает она.

— Мы или ты? — уточняю, прищурившись.

И пусть со стороны мои вопросы звучат грубо, но кто-то должен это сделать. Объяснить Раде, что Даша отдельный, самостоятельный человек, который может сам справляться со своей жизнью.

Я не говорю, что она должна бросить Дашу совсем. Я лишь пытаюсь дать ей понять, что ее сестре нужна свобода и свое личное пространство.

— Златогорский, на что ты намекаешь? — Рада выпрямляется и с вызовом смотрит на меня.

— У тебя гиперопека над сестре, — сочувствующее произношу то, что видят и другие, но решил высказать только я. — Ты должна перебороть ее. Потому что Даша — твоя сестра, а не ребенок. Она взрослая девушка, и все может сама.

— Ты не понимаешь!

— Тебе страшно за нее? Что она упадет и ударится? Получит шишку? — продолжаю, не давая ей высказаться, потому что все ее слова — отговорки. — Но, знаешь, дай ей хоть один раз набить шишку, чтобы она поняла, что причиняет ей боль и чего лучше не делать. Дай ей получить собственные шишки, Рада.

— Ей будет больно!

— Да, — не отрицаю. — А еще страшно. Одиноко. Дико. Но у нее есть телефон и ты. Вы можете говорить, и ты можешь ей советовать. Но позволь ей самой жить. Ей не двадцать лет, Рада! Она взрослая девушка. Отпусти ее. Дай завести отношения раз, два, три. Да даже сто раз! Ей нужно выработать свои мысли и свои чувства к каждой ситуации. Она не может пережевывать то, что даешь ей ты, вечно! Перестань быть для нее той самой мамой-птичкой, которая приносит червяка в клюве!

— И к чему этот разговор? — недовольно спрашивает.

— Я думал о том, как нам быть, — признаюсь ей. — Я понял твою проблему. И придумал решение. Я предлагаю тебе недельную поездку в Москву. Ты, я и Женя. Твоя сестра здесь. Посмотрим, как она сама справится тут, а мы там втроем в Москве. Получится ли у нас что-то.

— Оставить ее здесь одну? — по глазам и выражению лица понимаю, что ей данная идея не нравится.

— Здесь твои родители, тетя с дядей и сестра, — напоминаю я. — Могу Лапина запрячь присматривать за ней.

— Не надо нам Лапиных! — прищуривается на меня. — Не надо. Хватит! Один уже похитил одну мою сестру!

— Просто неделя вместе, Рад, — дарю ей ободряющую улыбку. — Чтобы посмотреть, как мы будем. Можно даже куда-то на отдых, но дня на четыре или пять. Больше выделить не смогу, — с жалостью произношу.

Минусы бизнеса. Вырваться очень сложно.

— Я не знаю…

— Подумай. Я ни к чему тебя не принуждаю. А сейчас, прости, сделай заказ, — указываю ей на телефон в номере. — А мне на вызов ответить надо.

И покидаю комнату, чтобы поговорить с человеком, который для меня должен найти женщину, что плеснула мне кофе на рубашку.

Оставив Раду в комнате одну, выхожу на небольшой балкончик и прикрываю дверь. Она может выйти в любой момент, но в ней нет той любознательности, которая заставит ее подслушать.

Даже если услышит — в этом нет ничего такого. Я всего лишь не хочу ее лишний раз волновать своими переживаниями и напряженными мыслями.

— Слушаю, — бросаю в трубку.

— Никита Сергеевич, мы сумели найти эту женщину, — оповещает помощник, в данный момент главный по ситуации в театре.

— И кто она?

— Матильда Васильевна Малыгина, — отвечает он, зачитывая с бумаги.

Задумчиво прокручиваю имя в голове, но никого не могу припомнить ни с таким именем, ни с такой фамилией. Где-то в уголке сознания есть что-то знакомое. Но я бы не сказал, что это что-то важное. Обычно там то, что не имеет никакого значения.

— Мне ни о чем не говорит ее имя, — сухо произношу в трубку и поджимаю губы. Я ожидал, что сразу после имени все пойму, но увы. — Вы уже с ней говорили?

— Сейчас едем по адресу фактического проживания женщины, — говорит он мне.

— Предположения, зачем она это сделала, есть? Что-то из ее досье помогло вам сделать какие-нибудь выводы? — интересуюсь, пытаясь и сам хоть что-то понять, но ситуация до сих пор мне неясна.

— Нет, Никита Сергеевич, — расстраивает он меня. — Женщина не замужем, живет одна. Родственников нет. Никаких контактов с вами пока не нашли.

— Ладно. Будет информация, звоните, — отзываюсь и отключаюсь.

Уперев руки в перекладину балкона, смотрю вперед, раздумывая над ситуацией. Дверь за моей спиной открывается, и выходит Рада.

Не оборачиваюсь к ней, продолжаю стоять, разглядывая вид с высоты моего этажа.

Руки Рады обвивают меня сзади, и она сама прижимается к моей спине. Несколько секунд молчит, лишь согревая меня своим дыханием.

— Ты думаешь, что я правда что-то делаю не так? — тихо заговаривает. — С Дашей, — уточняет она.

— Я все уже тебе сказал.

— Но она моя сестра, — хнычет, боясь признать в себе самой проблему.

Но она уже над ней думает, а это немаленький шаг к ее решению.

— Сестра. Не ребенок. У нее есть родители, которые могут о ней позаботиться, — оборачиваюсь в ее объятиях. — Я понимаю тебя, но уже нужно разрывать эту вашу связь. Вы взрослые.

— Ты злишься? — поднимает на меня свой виноватый взгляд, от которого хочется ей простить все, даже если не обижен. Хочется прижать ее к себе и самому решить все ее проблемы. Как и дать все, о чем она мечтает.

— Нет, — дарю ей улыбку. — Совсем нет.

— Давай попробуем неделю в Москве, — согласно кивает, но вопреки этому тяжело вздыхает. — Здесь лететь обратно, если что, недолго и…

— Как скажешь, — отзываюсь и обнимаю ее, а из головы не выходит имя женщины.

Матильда. Редкое имя. Я где-то его уже слышал, но не могу вспомнить где. И самое ужасное, кажется, что ответ рядом, но ухватиться за него никак не получается.

— О чем думаешь? — Рада замечает мое состояние.

— Когда в Москву полетим, ты не будешь против, если мой семейный врач посмотрит Женю? — спрашиваю и сам пытаюсь переключиться в мыслях.

— Ладно. Я ничего против не имею. Лишняя осторожность еще никому не мешала, — дарит мне ответную улыбку и, вглядываясь в мое лицо, напрягается. — Что-то еще случилось? Ты выглядишь отстраненным.

— Думаю, как бы тебя соблазнить остаться на ночь, — фальшиво ухмыляюсь и поигрываю бровями.

— Ты никогда о таком не думаешь. Сразу делаешь, — хмыкает она, прекрасно меня зная. — Так о чем ты на самом деле думаешь?

— Да о женщине этой странной, — признаюсь, потому что тоже ее знаю. Не отстанет. — Зачем она плеснула в меня кофе? Мне сложно отвлечься, пока я не узнаю правду.

— Это я знаю, — вздыхает. — Ее намерения известны только ей самой.

— Я просто не понимаю, чего такого плохого я мог сделать? Вне бизнеса я обычный мужчина, — рассуждаю вслух. — А в бизнесе, если что-то делаю не так, то ко мне с легкостью могут прийти, и я решу проблему. Даже если взять в учет твои случай. Да, мы знакомы, и единственное, на что это повлияло, — встреча произошла в другой тональности и по времени скорее, чем я тебя принял бы без знакомства, — недоуменно продолжаю я.

— Люди бывают странные, — пожимает плечами Рада.

— Ты ее взгляд видела в этот момент, — продолжаю делиться своими мыслями. — Она смотрела на меня так, словно я кого-то убил!

— Никит, успокойся.

— Сложно, — хмыкаю.

— А так? — спрашивает и касается рукой моей щеки. Проводит по ней, напоминая о том, как ее прикосновения успокаивали меня раньше. И это не просто даже сейчас.

Тянется к моим губам и целует…

Рада

Опускаю руки ему на грудь с единственным желанием — медленно вернуться туда, куда нам двоим и нужно. В уютную спальню, где есть главное, — кровать.

Не отстраняясь от него, кусаю за нижнюю губу, помня о его любимых приемах и слабых местах. Это одно из них. То, от чего у него обычно срывает крышу и все тормоза.

Страсть захлестывает меня с новой силой, порождая в груди похоть и желание как можно скорее отдаться мужчине, которого, вопреки всему, люблю.

Никита позволяет мне вести, медленно толкать в сторону спальни, сам же все теснее прижимается ко мне и переходит с поцелуями на шею.

— Зачем ты со мной так? — шепчет он между поцелуями, которыми спускается все ниже и ниже.

— Как?

— Мозг мой отключаешь, — хмыкает, и я начинаю смеяться от его слов. — Как ты это делаешь?

Но я лишь улыбаюсь от его слов. И то недолго, ведь его действия и прикосновения заставляют меня забыть, что было несколько секунд назад.

Мои губы распахиваются в очередном громком вздохе, и Златогорский этим пользуется. Он возвращается к моим губам и дарит страстный поцелуй, тотчас изменив скорость, с которой мы идем до кровати.

Он ускоряет движение.

Он теряет терпение.

Что не может не радовать и не тешить мое самолюбие.

Руки Златогорского опускаются на мои плечи, обжигая в этот момент любым прикосновением. Его губы завладевают мной от и до. Как физически, так и ментально. Полностью подчиняют себе.

Мне всегда нравилось это в нем. То, что он может подавить мою власть, показав, что сильнее.

Дать мне командовать вне постели, но в ней он главный, и все по его правилам. Было и будет всегда. И мои воины лишь забавляют его. Словно кота, который держит мышку за хвостик и спокойно наблюдает за тем, как эта маленькая живность пытается поколотить огромную махину.

— Ты просто не представляешь, что делаешь со мной, — шепчет он тихо и сбивчиво, на секунду оторвавшись от моих губ.

Хочу ответить ему, что чувствую то же самое, но он не дает и слова сказать. Его поцелуи не дают собрать мысли воедино. Сосредоточиться и хотя бы одно цельное слово в голове своей составить.

Мое прекрасное платье испарилось так быстро, словно его и не было. Улетело куда-то вместе с моим рассудком.

А Никита не прекращал меня терзать и мучать своими сладкими поцелуями по всему телу. Его самого трясло от желания, но он изучал все то, что успел забыть за те годы, что мы не были вместе.

Он наказывал меня своей медлительностью за то, что заставила нас двоих пройти через это. Заставила его забыть, как пахнет мое тело. Какое оно на вкус. И какие сантиметры моего тела он любил целовать больше всего.

— Я больше не хочу, — тянет он и поднимает на меня пьяный взгляд. — Не хочу терять тебя.

— Я рядом, — обещаю ему тихо.

— Всегда?

— Всегда.

Он кивает, позволив моим рукам дотянуться до его одежды и отправить все его одеяние, которое я мечтала снять уже в тот момент, когда он его надевал.

Зачем он вообще одевался? К чему все это было, когда мы оба понимали, чем закончится наше свидание?

Что за правила приличия на свидании тех, кто давно потерял это слово в своем лексиконе?

Полностью обнаженные и заряженные страстью, мы остаемся смотреть друг на друга, понимая, что пути назад уже не будет.

Еще пару минут назад был один процент вероятности, что наша жизнь сложится иначе, но сейчас, глядя в его глаза, я понимаю, мы потеряли этот процент.

Да и черт с ним!

Я хочу быть с Никитой. Он хочет быть со мной.

Да, у нас куча проблем и сложностей, но мы все решим. Мы вместе. Мы одно целое, включая маленькую детальку, которая сейчас с моими родителями.

По его глазам понимаю, что он думает о том же самом.

Протягиваю свою руку к нему, и мы переплетаем наши пальцы, не сводя взгляда друг с друга.

Страсть, превратившаяся в нежность, и трепет создают иллюзию нашей первой ночи, когда все случилось в первый раз и было похоже на сон.

Никто из нас двоих тогда не понимал, что мы поставили друг на друге клейма, а сейчас мы их подтверждаем. Словно заключаем брак где-то там на небесах среди ангелов, дарующих нам любовь.

— Я люблю тебя, Рада. Знай об этом, — говорит мне в губы, а после целует. Коротко, медленно и нежно.

— Я тебя тоже люблю, — говорю, когда он немного отстраняется.

— Я… я хочу сына. Нашего сына. Или дочь. Плевать. Хочу семью. С тобой, — говорит так, словно от этого зависит вся его жизнь и все его желания сейчас заключаются в одном.

Притягиваю его к себе для очередного поцелуя, который наполнен любовью и радостью.

Он наконец это понял.

Он это признал.

Глядя мне в лицо, сказал все. И это… это волшебно!

Я знала, что он придет к этому. Что ему просто нужно время. И он его получил, а я взамен приобрела то, что греет сердце.

— Будет, — обещаю ему.

Нас накрывает любовь и страсть, слившись в одно чувство, которым наполняют нас. Наши переплетенные пальцы не разрывают контакт ни на секунду. Наши тела соединяются вновь и вновь, медленно приближая нас к новой мечте Златогорского о ребенке.

Его поцелуи обжигают и одновременно ласкают, вытаскивая из моей головы все сомнения, которые были или прятались глубоко в душе. Его ладони вычерчивают на моем теле орнаменты, клеймят меня навсегда, оповещая о том, что отныне моего тела будет касаться он и только он. Его дыхание дарит моему телу новый аромат. Аромат женщины Златогорского. Его страсть пленит и привораживает.

Делает приворот, который нельзя будет обратить…