Глава 12

Точно какой-то подвох он задумал. Но я уже попалась, так что могу отвечать что угодно, все равно проиграю, так почему бы не рискнуть. Тем более после прикосновения перышка губы ужасно зудят и горят.

– А сережка-то наверно прохладная, Нана? – издевалось надо мной моё пошлое подсознание, которое с радостью ловило от Винни любые намёки и было им безумно радо.

– Предположим, что хочу, – ответила я и непроизвольно облизала губы. Делала я это быстро, чтобы он не заметил, но чую выглядела в этот момент как лупоглазая ящерица.

– Один момент! Подставляй ладошку.

Он начал рыться в карманах, а затем вытащил внушительную стопку купюр. Отсчитал мне ровно половину, а другую спрятал обратно.

– Что это? – я даже не знала, мне радоваться или обижаться. Откуда у него такие деньжищи, и почему он делиться ими со мной?

– Твой гонорар за вечер. Мы отлично выступили.

– Не могли за один вечер заплатить столько!

Я начала нервно пересчитывать купюры, и мне стало плохо. Он в рабство меня продал, что ли? Или его мой дядя подкупил?

У меня опять началась сильная мигрень, стоило вспомнить их переговоры на хангрийском.

– Тут аванс за кое-какой мерч, – неохотно начал объяснять Винсент, и я скрестила руки на груди.

– Какой ещё мерч? Показывай!

Винс достал свой видеофон и начал искать там что-то. Водил по экрану своими длинными пальцами, и я вновь вспоминал его прикосновения, как он вытирал мои слёзы. Было ли это на самом деле, или лишь пригрезилось мне? Так я и сидела, трогая горячую щеку, пока Вестерхольт не отдал мне своё устройство с открытой фотографией.

На ней была я в лучах стробоскопов, опутанная цветущими лианами. Я напоминала какое-то готическое распятие. Мрачно, чувственно, красиво. Ребята тоже попали в кадр. Взмыленные, с капельками пота на висках, они играли явно зловещую музыку, и от их инструментов ко мне тянулись растения, вырывались из дыма, взмывали вверх.

Никогда не могла даже представить, что могу быть такой. В моих волосах распускались цветы. Алые чувственные губы готовились испустить либо вопль отчаяния либо сладостный стон. Влажный взгляд и даже застывшая на щеке слеза.

Дора – гений. Запечатлеть такой кадр – редкий талант. Даже отец, увидь такое не разозлился бы, это чистое искусство. Немного смело, но прекрасно.

– У нас уже много заказов на футболки с этим фото. На обратной стороне хотим добавить Виви. Можно обыграть и сделать ей что-то вроде темных крыльев. Что скажешь?

Он советуется со мной. Просит мнения, словно я полноценный участник их команды, но я всего лишь была временной заменой, а он уже сыпет идеями обложки для альбома, а я не могу остановить его. Мои шансы остаться в академии таят на глазах. Даже дядя приехал. Вряд ли я ещё хоть раз с ними сыграю.

– Хорошая идея, но я не в вашей группе, кому это интересно вообще?

– Тебе показать отзывы под вчерашними видео?

– Я сами видео-то не смотрела…

– Сейчас исправим!

Он снова начал водить пальцем по экрану, но показать ничего не успел в палату зашла медсестра с уткой в руках и грозно воззрилась на Винсента.

– Адепт Вестерхольт, сколько раз мне нужно выгонять вас из палаты фройляйн Адель? Вы же не спали тут? Что я говорила об электронных устройствах в медблоке?

– Что вы! – смешно запротестовал Винни. – Я всего лишь занес Елене чистую одежду.

Он кивнул на стул, на котором лежала сумка, а затем перевёл взгляд на меня:

– Аванс ты взяла, значит, на использование фото согласна.

Подмигнул, а затем бочком вышел из палаты, забавно зажимая нос глядя на утку.

Вовремя он свалил, потому что мне на полном серьёзе предложили воспользоваться этим нехитрым приспособлением, и я поняла, что пора и мне бежать отсюда.

От утки удалось отказать, а вот длинный список с рекомендациями по питанию и витаминам пришлось внимательно выслушать и клятвенно пообещать не изводить себя тренировками и нервами. И если с музицированием в отсутствии конкурсов и концертов, у меня теперь будет полный штиль, то со стрессом я ничего не могу поделать. Слишком много неразрешённых проблем. Так много, что при одной только мысли о них, у меня вновь подкашиваются ноги, начинает мутить, и сразу оба века дергаются.

Оставшись одна, я сняла с себя больничную робу и запустила руку в сумку с одеждой. Тут даже чистое белье лежало. И не какие-то повседневные трусы, а кое-что, что Шая уговорила меня купить во время одной из наших вылазок в город.

Я взвесила на руках невесомую полупрозрачную ткань и вздохнула. Если это Винсент рылся в моем шкафчике, то я уже хочу умереть прямо здесь и сейчас.

Поискала что-нибудь поприличнее. Но в сумке было только это. Сдалась и побрела в ванную комнату.

Шум воды вновь и вновь возвращал меня к берегу ручья.

– Нана, ты же хотела узнать…

Припухшая губа и нелепая сережка.

Глупый. Я просто хотела узнать какой твой поцелуй на вкус. Ни к чему было прокалывать губу ради этого! Я устала быть тебе просто другом детства. Сколько сладости и боли мы оба испытали в тот долгожданный миг.

В лицо плеснуло ледяной водой, и я с визгом отпрыгнула к стенке душевой кабины и вытянула руки под струи.

Вот и помылась. Кто-то успел слить всю теплую воду с утра пораньше, или это я слишком долго стояла под душем?

Выбралась наружу, вытерлась насухо и теперь лениво сушила волосы перед зеркалом.

Парамнезия…

Смешение прошлого и настоящего. Подмена настоящих воспоминаний вымышленными. Все просто. Это и делает со мной Винсент. Он своими иллюзиями заставил меня усомниться в собственном разуме. Но как же просто ему это удалось. До этого моя жизнь была скучной и пустой, но всего несколько дней, и вот у меня голова трещит по швам! С этого момента буду осторожнее и ничего на веру принимать так просто тоже не стану.

– А как же его дружба с дядей? – спросил сомневающийся голосок в моем воображении.

С раздражением отложила фен, так и не высушив до конца волосы.

Винсент. Винсент. Винсент. Слишком много Винсента стало в моей жизни.

Быстро оделась, убрала в сумку грязную одежду, среди которой лежал ремень Винса. Спрятала его на дно и вышла из палаты. Захотел – забрал бы! А так у меня теперь есть памятный трофей.

– Или повод зайти к нему в гости! – снова разбушевался внутренний голос, и я даже прикинула на саму себя.

Диванчики в коридоре были пустыми.

Можно подумать, он бы ждал меня столько времени. Этот притворщик в палату-то пришел чтобы получить мое разрешение на использование фото. Все дело в деньгах, а не в волнении за меня. Виви уже наверняка простила брата, и я им больше не нужна.

Не нужна…

Нужно скорее выбросить его из головы. Все, что он делает, он делает только ради себя и своей группы.

Повесила сумку на плечо и побрела в домик сестринства.

В такое раннее время да еще и в выходной мне почти никто не встречался по пути. Несколько студентов расстелили полотенца на траве и ловили последние осенние солнечные дни. Они мне даже что-то приветливое крикнули, и я неуверенно помахала в ответ.

– Садись к нам, Елена. – Похлопала по полотенцу девушка с дредами, и я неловко извинилась:

– Тороплюсь к подруге. В другой раз?

– Завтра зарядят дожди. Говорят, это последний такой день в году. Лови момент, крутышка-малышка!

Крутышка? Что это ещё за слово такое?

В любом случае у меня нет времени праздно загорать. Мне ещё нужно решать вопрос с жильем. Теперь у меня скопилось прилично денег, и я могу снять комнату рядом с академией, не вызывая своим тратами вопросов от отца. Спасибо Винсу и его команде. Хотя если бы не, меня бы не выгнали. Стоит поискать объявления о сдаче комнаты.

У информационного стенда я оборвала несколько номеров телефонов и убрала их в карман. Позвоню с видеофона Шай. Только придется ей что-то наврать, почему я так внезапно переезжаю. Или лучше воспользоваться университетским коммутатором?

Странности продолжились в гостиной нашего домика, где царило настоящее столпотворение.

– Это было нереально круто, сестра.

– Не знала, что ты та-ак можешь.

– Просто вау, Елена.

– Э? Спасибо…

Меня обнимали, невесомо чмокали в щеки, и только Виктория продолжала смотреть на меня с такой елейной ненавистью, что я чуть не задохнулась. Её губы не без труда выдали нервную улыбку.

– Ты можешь остаться в сестринстве. Считай, реабилитировалась.

Она бросила мне это в лицо, развернулась на каблуках и рванула прочь.

Меня что канонизировали за ночь? С ума сойти. Значит, мне не нужно думать о жилье? А то номера телефонов арендодателей до сих пор прожигают мне карман.

– А что у вас с Винсентом, – спросили меня из толпы, и я по голосу не узнала, кто ко мне обращался, слишком писклявый был тон, словно кто силой выдавливал из себя слова.

– С Винсентом? – переспросила я, оттягивая момент. – С Винсентом Вестерхольтом?

Я надеялась, что они имеют в виду какого-то другого Винсента.

– Да, с ним! – с вызовом спросила Виктория из дальнего угла гостиной.

Не далеко же она ушла.

– Мы временно зарыли топор войны, – отшутилась я.

Как именно мы его зарывали лучше не уточнять. Перед глазами проплывали все моменты последних дней. Дуэль, продолжение дуэли в коридоре среди старых газет, мои сны, то, как он спасал меня от липкой жижи, как накарябал курочку на стене шкафчика, как мы сидели слишком близко в фургоне, как он повязал свой ремень вокруг моей талии. Наше пение. Возвращение в академию на машине дяди, прикосновение губ на моей влажной щеке, пробуждение и игра с пером.

Великие Музы, да мы не просто закопали топор, мы его сначала убили, а потом похоронили в темном претемном лесу.

К счастью, объясняться больше не пришлось, потому что заспанная Шайло шустро сбежала по лестнице, схватила меня за руку и потащила наверх в нашу комнату. Она затолкала меня внутрь, а затем быстро захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, словно кто-то по ту сторону ломился к нам. Выглядела она очень потешно, если не обращать внимания на круги и заметные припухлости под её глазами. А ещё на столике стояла грязная чашка с кофе, и по кругам внутри можно было догадаться сколько раз мой подруга спускалась на кухню за добавкой.

Надеюсь, она не из-за меня провела бессонную ночь.

– Мы сегодня же купим тебе видеофон. Самый дешёвый, но ты всегда будешь со мной на связи, Лена, – строго предупредила Шай, и чувство вины мгновенно захватило меня.

Я же так и не объяснилась с ней после её прослушивания, а просто сбежала. Не пришла ночевать, а потом и вовсе загремела в лазарет. Одни только Музы ведают, что ей наплел Винсент, когда пришел за моими вещами.

– Прости меня, Шай, все так закрутилось, и я…

– Ни слова больше, – она подлетела ко мне и заключила в объятья. – Я обидела тебя своим танцем, вот и ты сбежала. Виктория сказала, что ты даже съехать хотела. Прости меня, Лена. Я не должна была брать ту музыку, не спросив. Не должна была напоминать тебе о маме.

– Эм, что?

Мне пришлось долго успокаивать подругу и объяснять, что её выступление не имеет ничего общего со странностями в моем поведении, и это мне нужно перед ней извиниться за свой побег. К счастью, Виктория внезапно помиловала меня и разрешила остаться в сестринстве. Интересно, чего это будет мне стоить? Не думаю, что она так просто сдастся и перестанет отравлять мне жизнь.

Зевающая Шай очень внимательно слушала мой рассказ про Мари Коч, контрабас и выступление в клубе. Большую часть я опускала. Слишком уж сложно было обернуть в слова ту непонятную химию между мной и Вестерхольтом. А вот про нападению и бутылку пришлось ничего не скрывать, все равно Шайло могла увидеть что-то в эфире.

Новость её сильно поразила, а значит, о случившемся известно только тем, кто был на концерте. А ещё дяде и нескольким представителям закона. Хорошо. Чем позже отец узнает о чокнутом фанате, тем больше шансов у меня закончить учебный год в академии, а не на дому.

Мы ещё долго болтали, обсуждали её роль в постановке и моё выступление в рок-группе и легкое переутомление. Я назвала это именно не так. Не говорить же подруге, про своё истощение.

Шай делилась ожиданиями от предстоящих изнурительных репетиций, и я по-хорошему завидовала ей. Весь этот мандраж, ожидание, выступление. Ко мне это ещё не скоро вернётся. Кто знает, насколько Амадей отстранил меня он конкурсов в академии.

Вздохнула. Шай увидела моё огорчение и немного смутилась. Вот такая я плохая подруга, даже порадоваться толком за нее не могу. Только о себе и думаю.

– Уверена. Герр Циммерман скоро сменит гнев на милость и простит тебя. Просто пока не влипай в неприятности с Винсентом. Вы же помирились? Ты теперь его девушка?

– Нет-нет-нет! – запротестовала я. – С чего ты это решила?

– Когда он пришел за твоими вещами, на нем лица не было. Он так сильно волновался за тебя, Лена. У него даже руки дрожали.

– Он лживый мерзавец, знать его больше не хочу, – обиженно бурчала я. Никогда не прощу ему игры с моим разумом и вот это бешеное барабанное соло в груди.

Шай лишь снисходительно улыбнулась, а затем добавила:

– Видела бы ты лицо Виктории, когда он зашел в нашу комнату. Я прямо при ней положила в сумку те самые трусики. Она просто позеленела. Кажется, она подумала, что ты съезжаешь к нему от нас.

Так вот оно что! Теперь понятно, почему наша президент разрешила мне остаться. Не допустила моего переезда к Винсу. Так она сможет лучше следить за мной, чтобы я не охмурила её объект обожания. Глупости какие! Нет у меня никаких видов на Вестерхольта и не было никогда. Но ей об этом лучше не знать, иначе мне пригодятся те листочки с объявлениями о жилье.

Надо было бы пожурить Шай за кружевные трусики, но язык не повернулся, слишком уж удачно вышло. Лишь бы подруге не аукнулась помощь мне. А пока мне нужно кое-что ещё от подруги.

– Покажи вчерашнее выступление. Я бы посмотрела записи в эфире, – смущаясь, попросила Шайло, а она лишь погрозила мне пальцем.

– Нет уж. Иначе ты так и не купишь видеофон. Я тебе даже денег добавлю, если у тебя не хватает, но мой ты больше не получишь!

Я хмыкнула и разложила перед ней свою выручку за выступление в клубе.

– Добавлять ничего не надо. Елена ден Адель теперь официально кабачный лабух! Идем покупать!

Подруга просияла, да и мне уже надоело дергать её, чтобы залезть в эфир.

– Тогда идем сейчас же. А ещё позагораем, ты же видела погоду? – суетилась подруга, а затем её взгляд зацепился за что-то на столе, и она слегка помрачнела.

– Что-то не так? – я положила ей руку на плечо, и Шайло крепко сжала её.

– Ничего. Там тебе письмо занесли.

– От кого?

Хотя я и сама уже догадалась. Только один человек пишет мне письма. И это Флориан. Рванула к столу, схватила конверт и начала кружиться с ним в танце. Ох Музы! Сегодня лучший день за всю неделю. Жизнь вновь возвращается в привычное русло. Он написал мне! Он написал. А как многое хочу поведать ему я!

Винсент? Пф, уже забыт и стерт из памяти. Зачем мне думать об этом позере, когда мне пишет настоящий мужчина!

Забралась с ногами на кровать и дрожащими от волнения руками я вскрывала конверт. Мы так давно не общались с Флорианом. У него было много дел, и в этом году он взял долгий отпуск в академии. А мне так не хватает сейчас моего наставника.

На постель упал сложенный лист бумаги, который сегодня даже пах иначе. Луговыми цветами, лесом и надеждой.

Поднесла его к глазам.

Дорогая Елена!

Я даже запищала от восторга. Дорогая! Не курочка. Не зубрилка! Не принцесска! Учись, Винни!

– Но и не Нана. Так тебя даже твой Флориан не называет, –хмыкнул внутренний черт голосом Вестерхольта, и я отмахнулась от него как от назойливого гнуса.

Шайло тоже не разделяла моего энтузиазма и потихоньку начала собираться для похода в магазин.

Дорогая Елена!

Я ещё раз перечитала это голосом моего наставника, чтобы выгнать непрошенного Винсента из мыслейэ

Я услышал о твоем исключении с конкурса. Не переживай и не расстраивайся, я что-нибудь обязательно придумаю. На следующей неделе я приеду в академию и переговорю с герром Циммерманом, он не может так просто отстранить тебя! Я не позволю.

А ещё у меня важные новости. Я так давно хотел рассказать тебе их. Обсудим все в университетской кофейне. Хочу, чтобы ты услышала все от меня, а не от своего отца или из новостей.

С уважением,

твой друг и наставник Флориан Майер

О Великие Музы! Это оно! Он будет просить моей руки. Флориан, верно, уже съездил к отцу и получил благословение. Я подпрыгивала и пританцовывала на кровати от предвкушения.

Ещё раз перечитала письмо, чувствуя безграничное тепло и счастье.

Вот так-то, Винсент. Выкуси. Вот как должен вести себя настоящий мужчина. А не бросать пыль в лицо своими залаченными волосами, пирсингом и дешевой игрой на гитаре.

– Что пишет, герр Майер? – осторожно спросила Шайло, внимательно вглядываясь в моё лицо.

Я победно протянула ей письмо, и она быстро пробежалась по нему глазами.

– Он будет просить моей руки, Шай. Наконец-то!

Она ещё раз уткнулась в письмо, словно его можно было как-то иначе прочитать.

– Ты уверена? Новости бывают разные. Его могли повысить в конце концов. Назначить заведующим кафедры, или даже деканом.

– Ау, Шай!“Дорогая Елена! Важные новости! Обсудим в кофейне.”Это же свидание. Он там и сделает мне предложение.

Почему-то сейчас она очень злила меня своими вопросами и сомнениями. Почему не может просто порадоваться? Почему смотрит снисходительно и с жалостью?

– Предложение в университетской кофейне, ты уверена? Лена, он сильно старше тебя. Я просто…

– Стоп! – запротестовала я. – Я знаю, твоё отношение к Флориану, и мы не будем его обсуждать более, иначе поссоримся. Но я люблю его, Шай. Люблю. Просто порадуйся за меня.

– Я рада, но…

Я вскочила с кровати и вырвала у неё из рук письмо. Может, съехать было не так уж плохой идеей? Не было бы этих взглядов жалостливо-понимающих. А ещё я устала от её попыток сосватать мне Вестерхольта. Он приплачивает ей, что ли? Я ещё не просила ей выходу с кружевными трусами, которые до сих пор врезаются мне промеж ягодиц.

– Лена, просто послушай. Ему тридцать пять. Он…

– Нет. Не хочу ничего слушать. Ты про это тоже придумаешь глумливый танец, да? Будет так весело высмеять мои наивные чувства? Глупая Нана, влюблённая в своего преподавателя.

Это вырвалось само. Шайло переменилась в лице и потупила взгляд, а я не нашла в себе сил забрать слова обратно. Я пожалела о них в тот же миг, но я была так обижена и зла на ее менторский тон, что с трудом сдерживала себя, чтобы не наговорить ей ещё больше гадостей.

Шай шмыгнула носом:

– Ты ещё хочешь сходить за видеофоном, или мы теперь в ссоре?

– Не хочу. Верну Винсенту его вещи, а потом пойду в библиотеку.

– Письмо только ему не показывай. Ты лучше ему вообще про Флориана не говори, ему будет очень больно, – напутствовала Шай.

Она распустила волосы обратно и забралась к себе кровать.

– Его это вообще не касается.

Подруга лишь пожала плечами, нащупала на столе свой видеофон и уткнулась в экран. Разговор на этом мы видимо закончили, а за окном как-то резко потемнело и начали раздаваться отдалённые раскаты грома.

Вот и погуляли в последний солнечный день.

Надо было бы помириться, но я не находила слов. Молча вытащила из сумки ремень Винсента и вышла из комнаты. Только когда домик сестринства остался позади, я осознала, что понятия не имею, где живет Вестерхольт.

Загрузка...