Мой талантливый враг

Глава 17

До кафетерия шла на автопилоте и в каком-то тумане. Вот так за один обеденный перерыв я из невесты Флориана стала девушкой Винсента. Опустим тот факт, что Флориан был моим женихом исключительно в моих же фантазиях, а вот Вестерхольт когда-то давно на самом деле был моим парнем, и мы вроде даже не расстались по всем правилам. Я тупо его забыла.

Как же пухнет моя голова! Две руки настойчиво надавили мне на плечи, и я послушно села.

– Блинный суп? Не передумала, пока шла? – голос Винни легко проник сквозь густой туман, и стал единственным, что я слышала.

– Да, пожалуйста…

Конечно я не передумала, он так аппетитно вымывал его из волос, что я бы удовольствием заказала бы две тарелочки. Одну себе, а вторую еще раз на него опрокинуть и повторить все сначала.

Встряхнулась, отгоняя сладкое наваждение. Напротив сидели счастливые Флориан и Джули. Рядом с девушкой уже выросла внушительная горка грязной посуды, а мой наставник смотрел на нее влюблёнными глазами и сам мыслями был явно здесь.

– Так ты и Винсент вместе? – Невеста Флориана облизала указательный палец, которым только что протерла свою тарелку, и с интересом уставилась на меня.

Кивнула. Это даже не ложь. Несколько минут назад мы заключили настоящий пакт. Теперь между нашими странами не просто перемирие, у нас прочный экономический союз!

– Это так романтично. Он же столько песен тебе посвятил. Аж завидно, – Джули пододвинула к себе десерт и утопила в нем ложку.

– А Герр Майер ничего вам не посвятил? – спросила девушку.

Чувствую себя предельно глупо, годами не замечала влюбленность своего главного неприятеля. Мне до сих пор как-то слабо во все это верится. Винсент и я. Я и Винсент. Бред какой-то. Совсем недавно мы чуть друг друга на части не разорвали за кулисами.

– Пффф. Какую-то жалкую сонату безэмоциональную выдавил из себя, – она показала мне четыре отставленных пальца. – Четыре минуты. Какие-то четыре минуты. Эх, везучая ты, Лена.

Флориан насупился:

– Писать сонаты сложнее, чем штамповать однотипные песни в угоду толпе, – ворчал мой наставник, и я впервые за все время почувствовала раздражение. Да как он смеет! Что за снобизм? Песни Винсента не однотипные! Они со смыслом.

Стоп! А давно ли я сама перестала быть такой снобкой? Я как-то по-новому сейчас посмотрела на герра Майера. Его картинные манеры, дурацкая зализанная прическа. Волосок к волоску. Идеально выглаженная рубашка. Аж тошно от всей этой идеальности. До зубового скрежета!

Коснулась своей растрепанной прически. Да я раньше словно была какой-то жалкой пародией на своего наставника. А так послушать мои выступления, так исполняла я как раз унылые сонаты.

Я по-этому так раздражала Винсента? Тем, что неосознанно копировала того, кого он явно недолюбливает.

– А правда, что Вестерхольт пишет тебе целую пьесу для виолончели? – продолжала Джули, и Майер быстро одернул ее.

– Тише.

– Ой, а это был сюрприз? – она прижала одну ладонь ко рту, а второй постучала себя по макушке. – Прости-прости. Не выдавай меня.

Винни и виолончель? Я снова перенеслась на несколько лет назад, когда я застукала его на складе музыкальных инструментов, и тогда он действительно играл что-то необычное. Лес… и там я прыгаю через ручей! Повернулась к раздаточному столику, где Винни перекладывал миски с супом на поднос. Сердце колотилось в висках. А что если он пишет нашу историю, обрамляет её музыку! Сколько он успел написать с тех пор? Я хочу увидеть эту работу!

– Обещай не говорить ему, Елена. Винсент и так на нервах всякий раз, когда я приезжаю в академию. О его пьесе мне рассказал научный руководитель. Винс заявил её как дипломную работу. Но раз он не говорит тебе, то пока не готов.

Сглотнула. Вот так превратности судьбы. Флориан написал диплом, используя который я стерла память, а Винни пытается повернуть всё вспять. Нормальная девушка бы восхитилась его преданностью, но мне отчего-то стало горько. А если у него ничего не получится, и я не вспомню все, останется ли он со мной, будет ли любить новую меня? Или он навсегда останется преданным той Нане из прошлого?

– Обещаю, что не скажу, – слабо улыбнулась, но от идеи разузнать про его пьесу не отказалась. Выясню имя научного руководителя, там дело останется за малым!

Когда Винсент принес наши миски с супом, мы уже перестали обсуждать его. Флориан и Джули вернулась к своим гастрономическим извращениям. В этот раз она поливала мороженное горчицей, и у меня как-то резко аппетит пропал. Не из-за горчицы. Я снова ревновала. Только в этот раз к самой себе из прошлого. Безрадостно мешала ложкой суп, и явно злила Винса.

– Тебе покормить? – предложил он. – Что за перемены в настроении?

– Ничего, – соврала я и начала хлебать суп, пока он реально не начал меня с ложечки кормить.

Но Винни на то и Винни, что зрит самую суть и читает мысли. Он зло прищурился на герра Майера, явно видя в нем виновника моего подавленного состояния, но ничего не сказал, его отвлек сигнал на видеофоне. Вестерхольт молниеносно схватил своё устройство, прочитал что-то и начал суетливо писать кому-то ответ.

Отложил. Сцепил руки под подбородком и мучительно прикидывал что-то.

– Ты в порядке? – спросила его, и он вновь повернул видеофон к себе экраном.

– Ласло все ещё лечится. Чертов ипохондрик. Виви послала меня в задницу, а Марко до сих пор не закончил с аранжировкой. Мне не с кем ехать в Аунсбрук. А это почти пять часов дороги.

– А что в Аунсбруке?

– Вечером там ещё один отборочный тур для независимых коллективов. Я хочу съездить и посмотреть на наших будущих конкурентов, чтобы лучше подготовиться к четвертьфиналу. Поездом я не успею, а за рулем боюсь вырубиться. Я толком не спал на выходных.

Интересно, а меня попросить ему гордость не позволяет, или он ждет инициативы.

Аунсбрук. Далековато. Я в жизни без спросу так далеко не ездила. Хотя с другой стороны, почему я вообще должна отпрашиваться, я уже взрослая молодая женщина и сама решаю.

Даже не заметила, как ложкой по столу ударила.

– Чего буянишь, курочка?

– Я… я могу с тобой поехать. Но у меня ещё две пары. Мы успеем после них?

Он покачал головой.

– Уже будет поздно. Начало в восемь.

– Я могу отпросить тебя, скажу, что ты мне помогаешь сегодня, – предложил герр Майер, но тут же получил убийственный взгляд от Винсента.

– Я сам её отпрошу.

Отрывисто, со змеиным шипением. Даже Флориана пробрало, и он чуть отодвинулся от стола. Мне срочно нужно поговорить с Винсентом об всем, что его так гложет, и пятичасовая поездка в один конце – отличная возможность для нас обсудить все прошлые обиды.

– Не надо меня отпрашивать. Я в состоянии поговорить с преподавателями. Во сколько выезжаем?

Винс посмотрел на время.

– У тебя час на сборы. Возьми с собой подушку, сменную одежду и блокнот для записей. А я куплю еды в дорогу тогда. Жду на том же месте.

Вопросов у меня стало ещё больше после оглашённого списка. Подушка? Но я лишь кивнула и быстро доцедила свой блинный суп. Попрощалась с Флорианом и его невестой, искреннее пожелала им счастья. С Винни расстались на лестнице. Он воровато огляделся по сторонам и рванул к выходу из главного корпуса. Прячется от кого?

У меня впереди были пары по социологии и физической культуре, и если в первом случае я могу откупиться каким-нибудь эссе, то тренер Клаус Зибахер с меня три шкуры спустит. Не стоило мне на первом курсе говорить ему, что спорт удел плебеев.

Зря я от помощи Винни отказалась, но он тоже не спортсмена не похож, а позволить ему видеть унижение, через которое мне придётся пройти, я просто не могу.

– Герр Зибахер? – я робко постучалась в его кабинет, который пропах потом, пылью и старыми резиновыми мячами.

– Так-так-так, маленькая Елена ден Адель. Что на этот раз? Ваши волшебные ручки не годятся для бездумного битья по мячу? Или… – Он тёр свой лоб, изображая мыслительный процесс.

– Погодите-погодите, у вас несварение! Вы переели трюфелей и дорогого сыра. Или в этот раз ваш достопочтенный папа привез вам красной икры?

Я не пойму. Он сейчас издевается надо мной, или намекает на что-то?

– Мне нужно съездить в Аунсбрук сегодня же. Герр Зибахер, я очень тороплюсь, и буду вашей должницей. Хотите, я попрошу своего папа выслать для вас отборнейшей красной икры? Мой отец дружен с министром иностранных дел Росланда. Свежайшая и наивкуснейшая икра!

Зибахер побагровел и уставился на меня безумными глазами. Он сейчас сам как лосось на нересте, жуть-то какая.

– Подкупить меня вздумала?

Не думала. Я думала он намекает на икру. Отсыпать ему трюфелей за прогул – слишком жирно. А уж икрой откупиться я бы смогла. Я хочу поехать в Аунсбрук!

– Герр Зибахер, я не собиралась вас обещать. Просто мы с Винсентом участвуем в музыкальном конкурсе, и нам очень нужно посмотреть отборочные наших конкурентов. Я готова на отработки. А икра это же бонусом вам. Как моему саааамому любимому преподавателю!

Браво, Елена. У Клауса даже губы дрогнули в лёгкой улыбке, и он уже было отпустил меня, как вдруг:

– Винсент? Винсент Вестерхольт?

Вот в этом вопросе точно был самый настоящий вопрос. Но я просто не знала больше никаких других Винсентов, и просто растерялась.

– Да. А что?

– Вот же гаденыш лживый. Наплел мне, что сестра заболела и будет ухаживать за ней весь день.

Упс. Видимо, стоило обговорить всё это с Винни заранее. Вот же! Взяла и подставила его.

Герр Зибахер злобно потирал руки, поглядывая на меня.

– Вот вы двое, злостных уклонистов и попались. Завтра в моём кабинете. Оба! Буду решать вашу судьбу.

Нервно сглотнула, но все же спросила:

– Так мне можно съездить в Аунсбрук вместо вашей пары?

– Можно. И не забудь про икру для своего саааамого любимого преподавателя.

Я быстро попятилась к двери, пока Зибахер не передумал, попутно прикидывая, как мне рассказать Винни о такой подставе… А ещё нужно достать икры. Обещала же.

***

Мы ехали уже почти час. Подушка мне пришлась очень кстати. Винсент положил её мне на переднее сидение, потому что оно совсем не выглядело удобным. Ободранная обивка, торчащие куски поролона. Кто-то явно частенько ковырял место пассажира от скуки.

– Извини, машина очень старая, а если не подложить что-то мягкое, то задница у тебя уже минут за десять квадратной станет.

Проигрывала эти его слова уже который раз, и никак не могла сосредоточиться на работе, которую мне нужно было написать по социологии на завтра. То, как он сказал словно “задница”, звучало мило и пошло одновременно. И вот я уже добрых полчаса постукивала карандашом по заголовку своего ненаписанного эссе.

“Современная музыка, как отражение доминирующих архетипов”

Рядом со мной сидел яркий представитель этой самой современной музыки. Властный и очень доминирующий архетип… А ещё этот тип дулся на меня.

– Поверить не могу, что ты так облажалась перед Зибахером. И ладно бы одна, так ты меня за собой утащила. Курочка, как так-то?

Ну и как мне такой обстановке писать. Я, между прочим, с пар отпросилась, чтобы ему помочь, а он недоволен.

– Да ладно, пробежим пару штрафных кругов, – успокаивала я сама себя. – Ты что Клауса не знаешь, у него фантазия не богатая.

– Я-то как раз отлично знаю Зибахера. Штрафными кругам мы не отделаемся, да и бегать я не люблю. Жди, мы будем отмывать душевые и сортиры в раздевалках, а потом да… будем бегать, прыгать и сдавать прочие нормативы.

Ещё неделю назад я бы в ужас от такой перспективы пришли. Я начала бы звонить папа, слёзно бы умоляла прислать горничных и спасти меня от этой страшной участи, но сейчас подработка вместе с Винни, даже такая непочётная, казалась мне шикарной возможностью лучше узнать моего… парня. Прижала блокнот для записей к губам, чтобы спрятать свою ликующую улыбку. Поймала своё отражение в боковом зеркале. Жуть. Выглядела я как карикатурная злодейка из детских сказок, или одержимая маньячка. Сортиры мыть вместе с Винсентом хочу. Вот же сумасшедшая.

А вот Винсент казался бледнее обычного, и я лишний раз захотела его подразнить.

– Боишься, что я опять увижу твои тощие рёбра? Не переживай, мне даже нравятся задохлики.

– Я не задохлик, – возмутился Вестерхольт. -- Слово поджарый в твоём лексиконе есть?

– Ну-ну. Винни боится пробежек, кто бы мог подумать. Может, ты ещё и плавать не умеешь?

Он резко вдарил по тормозам, что я бы непременно улетела вперёд, если бы не пристегнулась, а ехавшие позади нас машины, объезжали нас и недовольно сигналили.

Повернулся ко мне. Смотрел жуткими перепуганными глазами, словно я прямо сейчас как минимум помру. Дышать боится. Не обращая, внимания на проезжающих мимо нас водителей, он отстегнулся и очень осторожно, словно я хрустальная, приблизился, положил руку мне на лоб.

– Ты в порядке? – Винс шептал одними губами. – Голова не кружится? Как тебя зовут, помнишь?

– Я-то да в порядке, а ты явно бредишь или переигрываешь, – насупилась я.

Но нет, Винсент сейчас не играл, он был в ужасе, как если бы я стояла на краю обрыва и теряла равновесие, а он был далеко. Так далеко, что не успеет поймать меня, и я упаду и разобьюсь насмерть.

– Точно в порядке?

– Да. Может, объяснишь, чего тебя так переклинило внезапно. Мы в аварию попасть могли из-за тебя.

– Ничего. Не задавай вопросов. Просто забудь.

Класс. Он сейчас серьёзно? Можно подумать, можно взять и выбросить что-то из головы по щелчку. Хотя вообще-то можно.

– Винни, это то самое, да? То из-за чего я память о тебе стёрла? – осторожно спросила его, и сейчас я реально почувствовала лёгкое головокружение.

– Молчи. Не копайся. Не думай. Пожалуйста.

Но как не копаться теперь, когда я подступилась так близко. Как не строить безумных догадок о нашем прошлом.

– Но ты же сам своими песнями заставляешь меня вспоминать о нашем прошлом, что такого?

– Ты не читала диплом Майера, так ведь?

– Руки не дошли пока. А ты?

– Вдоль и поперёк, Нана. Вдоль и поперёк. Я изучил этот вопрос лучше всех светил Острайха, я перелопатил библиотеки Хангрии. Я даже язык Зарбии освоил лишь бы найти ответы. Тебе никак нельзя знать причину своего поступка, это чревато необратимыми изменениями сознания.

– Но ты же… – он так и не ответил на мой вопрос, почему ему можно рассказывать мне историю, а мне нельзя копаться в прошлом.

– Я осторожно веду тебя за руку, и воспоминания ты получаешь фрагментами. Это оправданный риск.

Хмыкнула:

– Ты позволяешь мне вспоминать то, что выгодно тебе, так ведь? Идеальную девушку создаёшь?

Как же он отвратителен мне сейчас. Я злюсь и ничего не могу с собой поделать. Он словно богом себя возомнил и решает за меня, что мне положено знать, а на что я не имею права.

– Ты и так идеальна, Нана. Я мог бы махнуть рукой. Завоевать тебя вновь. Я люблю тебя безусловно. Ты это всегда ты. Даже со стертой памятью, даже когда копируешь этого чёртового сноба Майера, это все равно ты. Милая и по-детски непосредственная. Вспыльчивая, отважная. Ты была и осталась моей бунтаркой. Я и не собирался тебя перекраивать. Мне жаль, что ты так подумала. Мне хотелось поделиться тем счастьем, что у нас было, чтобы ты вновь пережила те моменты. Наш первый поцелуй, наши игры в лесу, наши общие мечты. Если ты против, я перестану. Мы начнем все сначала, я напишу новые песни.

На щеках стало мокро, а глаза стремительно застилало слезами. Как же он бесит! Минуту назад я ненавидела его всем сердцем, и вот он говорит мне все это. Признается в любви, и мотивы его мне понятны, а я… Я реву, потому что никто и никогда не говорил мне такого. Отец был холоден, не смотрел в моё сторону, потомк что я напоминалу ему маму. Да и дядя видел во мне свою рано ушедшую из жизни сестру. Меня оберегали, баловали, но так редко рассказывали о своих чувствах. А я хотела любви!

– Не надо сначала, – не говорю, а булькаю. – Веди меня, Винсент. Я хочу пережить все это вновь. Ты же, правда, губу проколол, чтобы поцеловаться со мной?

– Я много чего сделал из-за твоих пошловатых комментариев, Нана, – смущённо улыбнулся он.

– Это я-то пошлая? А ты кто тогда?

– Невинный мальчишка, влюблённый в тебя до одури и превращающий каждую твою фразу в недвусмысленный намёк. Я развалюху-то эту купил из-за тебя.

– Серьёзно? У меня были такие мечты? Старый ржавый фургон?

Я оглядела его по-новому. Приборная панель в мелких царапинках, разные боковые зеркала, потрепанная обмотка на руле, уютный салон, в котором, кажется, кто-то недавно жил и живет до сих пор. По полу катаются консервные банки, а на заднем сидении лежит плед и подушки.

Винсент покусывал свою серьгу, решаясь сказать мне что-то, или нет. Затем он поманил меня к себе, наклонился к уху и прошептал своим хрипловатым соблазняющим голосом:

– Ты сказала, что потеряла бы невинность на заднем сидении старого фургончика с панорамной крышей.

Я настолько растерялась от этого откровения, что единственный вопрос, который взбрёл мне в голову, был ужасно глупым.

– А тут есть панорамная крыша?

Винни подмигнул и добавил.

– Ночью покажу.

Какое теперь к черту эссе?! Сейчас мне очень интересно, выполнила ли я своё обещание, когда он купил эту развалюху? Прислушивалась к своему телу, пытаясь понять, на месте ли моя невинность, или я таки оставила её на заднем сидении. Спросить такое я точно у него не решусь, и вряд ли он пел о чём-то подобным. Отец бы убил его ещё до официального релиза трека. Едва Винни карандашом первый куплет в тетради набросал, его уже забрали бы спецслужбы в неизвестном направлении.

Но я всё равно полезла в Эфир. Пока Винсент трогался с места, показывая в окно другим водителям непристойные жесты и ругаясь с ними сквозь на трех известных ему языках, я упорно искала.

“Соль и металл” о поцелуе, с этим мы разобрались. Листать. Листать. “Звезды смотрят за нами”! Панорамная крыша, ночь. Всё сходится. Меня аж пот прошиб. Это оно самое? Сердце колотилось, как безумное, палец дрогнул и первые аккорды песни зазвучали в салоне, заглушая шум колес по асфальту. Быстро выключила. Поздно. Винни все понял, и теперь громко смеялся, наблюдая за моей паникой.

– Курочка, ты хоть представляешь, что твой отец сделал бы со мной, если бы я спел, как мы развлекаемся в моей тачке? Я не настолько отчаянный. Эта песня о другом, но да, звёзды сквозь окно на крыше действительн прекрасны и, кажется, что они следят за тобой.

Спросить его у меня духу не хватило. Вместо этого, я на пальцах прикидывала, когда это самое могло произойти между нами. В школе? Сколько лет мне было? Ничего не сходилось, зато разыгралась мигрень.

На полпути мы решили перекусить. Винни сделал кофе в термосе. Такой крепкий, что один его запах сшибал с ног. На языке жутко горчило, а мятежный ум стал работать ещё усерднее.

Бутерброды я жевала как-то механически, даже не чувствуя вкуса, все сжег раскалённый ядрёный кофе.

Зато Винсу было весело наблюдать за моими страданиями. Он-то все знает. Знает и ржёт. Я, может, и была пошлячкой в прошлом, но спросить о таком в лоб я просто не смогу, я ещё от его признания в любви не отошла и не знаю, как на все это реагировать.

– Вот это аппетит, – похвалил меня Вестерхольт, когда я незаметно для себя доела третий бутерброд.

Смахнула с себя крошки, обтёрла рот и вернулась к своему эссе. Мне срочно нужно отвлечься, потому что тело начало жить своей жизнью. Уже и подушка стала неудобной.

Да и тема эссе совершенно не соответствовала моему настроению. Я грызла ногти, тыкала ручкой в блокнот, и там уже целая клякса появилась.

– Просто спроси меня, Курочка, – не выдержал Винс, наблюдая за моими страданиями.

– Чего спросить? Не понимаю, о чем ты, – я сделала только хуже, он уже даже смешков не скрывает. Забираю я свои слова обратно. Он отвратительный тип. Змея в человеческом обличье!

– Я честно тебе отвечу, просто спроси меня. Юлить и шутить не буду. Клянусь!

Это какой-то тест на смелость, что ли?

– Думаешь, легко спросить такое? Нет уж.

– А думаешь мне легко говорить? Я смущаюсь не меньше твоего, поверь.

Значит, было. Это же просто…

– …охренеть…– сказала я вслух, хотя леди моего положения такого себе не позволяют. Да, что там! Леди моего положения даже обжиматься не следует с парнем на заднем сидении, не то что… – Мы переспали? О, Музы. И я даже не помню этого!

Вот это да, Нана. Ты полна сюрпризов. Не ожидала от тебя. Не ожидала от себя. Бунтарка так бунтарка. Ты хоть предохранялась? А этот… я все ещё злилась на Винни. Помнит все! Соблазнил меня наивную. Пощечину бы ему отвесить, да руки дрожат, сердце спотыкается, внизу живота приятная тяжесть. Да и глаза его эти! А что если воспоминания об этом накатят на меня как-нибудь внезапно. Вот буду сдавать зачет, а тут раз и этот тощий негодяй на меня сверху навалится. У него ещё поди тогда усики были стремные подростковые.

– Так ты рада, или злишься, я понять не могу, – встрял Винсент.Ох лучше бы ты молчал! Я придушить тебя готова.

– Ты шутишь, что ли? Забыть свой первый раз, что может быть хуже?

– Без понятия, – он постучал себя по виску. – Вот в эту голову все, что попадает, там и остается. Да и не у всех первый раз романтичен. Ласло говорит, что это было ужасно, что он бы с радостью всё забыл. А Марко бледнеет как полотно, у него взгляд такой, словно он в военных действиях участие принимал и стал безногим ветераном. Зато Виви молчит, как истинный джентльмен и угорает над нами.

– А ты? – не выдержала я.

– Что я?

Он всё-таки издевается надо мной. Я же четко сейчас спросила, куда уж конкретнее!

– Какой твой первый раз был? – повторила я.

У меня аж челюсть свело. Худшее из испытаний.

– Точнее спроси. Первый раз, когда я пиво попробовал?

– Вестерхольт, я из машины тебя сейчас выкину на полном ходу. Ты прекрасно меня понял. Секс! Мы о сексе. Говори.

Я тяжело дышала и жутко раскраснелась, но самое забавное, я гордилась своей смелостью. Это чувство свободы сложно было сравнить хоть с чем-то. Я смогла. Сказала это вслух. Твой черед, Винни. Покажи мне свою испорченность и развратность. Я жажду подробностей, я их выстрадала. Ну же!

– Так не было у меня секса. Я же сказал, я невинный мальчишка.

У меня аж мир рухнул.

Отстегнулась. Я все-таки придушу его. Плевать, что мы разобьемся. Уже плевать. Он чёртов лжец. Не может он быть девственником. Винсент Вестерхольт девственник! Это даже не смешно. Мы уже разобрались, что я чуточку умалишённая, но не настолько же, чтобы поверить в это!

– Курочка, сядь, пожалуйста, на место. Это не безопасно.

– Тебе конец, Вестерхольт, – теперь я шипела змеёй и представляла, как мои руки сомкнутся у него на шее.

Винни сделал самое умное в сложившейся ситуации, он резко свернул на обочину под новый гвалт бибиканья и осторожно притормозил, чтобы я через лобовое стекло не вылетела. Какая забота, но его это не спасёт. Переползла через рычаг переключения передач и взобралась ему на колени. Отличная машина, места-то как много. У меня, оказывается, есть вкус к тачкам.

– Знаешь, что я сделаю с тобой, Винсент?

Его кадык слегка дрогнул, перед ответом:

– Вообще, без понятия. Ты же у меня чокнутая.

– Даже не представляешь насколько!

Блеф! Я ждала, что он начнёт упираться. Как минимум ремень безопасности отстегнёт. А он сидит и не шелохнётся. Смотрит на меня, и теперь его глаза уже не болотная муть, а черный пугающий омут. А я не из пугливых! Тем более, я уже целовалась. Своими глазами видела, и даже чувствовала ту соль и металл.

Положила ему руки на грудь, с удовольствием впитывая самую прекрасную музыку, которую он мог бы написать мне: его сердцебиение. Оно не врёт. Он любит меня. Винсент Вестерхольт, человек, которого я с первой встречи записала в непримиримые враги, любит меня.

Прикрыла глаза, села поудобнее, наслаждалась моментом своего триумфа. Ни одна моя награда не была слаще этого. Грамоты, кубки, интервью, все померкло для меня и стало неважным. Даже на грядущий конкурс стало все равно.

– Нана… – хрипло, жадно зовёт, кладет руки мне на бедра, водит с досадой по ткани штанов. – И именно сегодня ты не стала надевать платье или юбку. Блеск!

Сдавленный смешок, а затем обе его крепкие руки оказались у меня на ягодицах, и я в полной мере ощутила, какие у Винсента мощные пальцы.

Вчера за такое я бы вмазала ему, а сегодня я тянусь к нему, смотрю на притягательный блеск серьги, зарываюсь в мягких волосах, от которых пахнет лавандовым мылом для рук. Теперь это мой любимый запах. Жить в учительском туалете буду.Его ладони переместились выше, выводили мозолистыми подушечками узоры у меня на пояснице, а затем Винни начал вышагивать пальцами по моему позвоночнику, пока не упёрся в застёжку.

Из проезжающей мимо машины раздались одобрительные крики, и я испуганно прижалась к Винсу, пытаясь успокоиться.

– Может, к черту Аунсбрук? – предложила я. – Свернём в лес, где мешать не будут?

Это нервное. Я не могла ему такое предложить в здравом уме. Но эти парни жутко не вовремя появились. Я сейчас в том паршивом положении, что соблазнять Винса надо уже до конца, или я буду выглядеть жутко глупо. Забралась на него верхом, а толку? Позориться так до конца. Чтобы бы и мне было что обсудить с моей новой группой, и Винсента новому научить. Что он как синий чулок-то?

У Вестерхольта в груди сейчас словно тектонические плиты сталкивались, как сильно грохотало. Мучайся, мучайся и решай скорее. Я предложила. Соскочишь?

– Ладно. Лес так лес… – покорно бормотал Винс, потянулся рукой к коробке передач, и машина медленно покатилась вперёд по обочине.