Моя родословная

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

(Луна)

Бизнес-класс такой же бесполезный, как и вчера, когда репетитор все время заискивает перед Оскаром. Рен здесь нет, что меня не удивляет, но это все равно выбивает меня из колеи. Ее мать — директор, и она, похоже, уже стремится превратить мою жизнь в ад. Вероятно, я делаю себе только хуже, но я отказываюсь позволять кому-то топтать меня.

Мы решили не заходить в главный кафетерий, мне сегодня больше не нужны драмы. Поэтому мы с Рыжей решаем расслабиться на солнышке, потягивая холодный кофе и поедая буррито на площади. Вокруг почти никого нет — совершенство.

Отправляясь вместе на урок истории, я рада, что здесь не так много студентов. Рыжая объяснила, что многим студентам историю преподают их родители, когда они моложе. Это занятие для всех, кто не получил памятку.

Это их наследие.

Кажется, я могла бы раскопать информацию об истории моей семьи, но я не уверена, готова ли я к этому. Войдя, я сразу замечаю Паркера. После того, что он мне рассказал, для него имеет смысл быть здесь.

Боже, это было только вчера?

Кажется, что это было целую жизнь назад.

Он отодвигает сиденье рядом с собой, и я не могу не подчиниться. Теперь я сижу между двумя своими слабыми местами. Я облажалась.

— Привет, я скучал по тебе за ланчем, — говорит Паркер, когда я расслабляюсь на сиденье.

— Да, мне нужен был холодный кофе и солнечный свет.

— Ты ведь не пьешь это фраппучино, не так ли? — он морщится.

— Эй, во всем виновата Рыжая. Я была более чем довольна своим черным кофе, пока она не заставила меня посыпать его шоколадом с единорогом и радужной пылью. Теперь я зависима, — заявляю я, указывая прямо на нее.

Они оба просто смеются надо мной.

— Рыжая, да? Ты даешь всем своим друзьям прозвища при вступлении в свою компанию или что?

— Кто знает. Она первая, — отвечаю я, нахмурившись.

Я не могу не быть с ним откровенной, и это меня раздражает, я должна быть настороже со всеми, но эти двое просто не оставляют мне выбора.

— Всем добрый день, меня зовут Джина. Если вы еще не заняли места, занимайте любое. Где вы здесь сидите, не имеет значения, и, к сожалению, это не изменит историю. — у нее мягкий голос.

Естественно светлые волосы и носик пуговкой, ее флюиды напоминают мне Рыжую. Не подходит для этого мира, но кто знает.

— Вы обнаружите, что мы проводим здесь довольно много времени, наблюдая за большим экраном. Это связано с тем, что были сохранены реальные кадры многих важных событий в истории Фезерстоуна, которые дадут лучшее представление, чем учебник. Я должна предупредить вас, что кое-что из того, что вы увидите, не для слабонервных, но вы не можете покинуть эту комнату. — она заканчивает со вздохом, глядя себе под ноги, когда слышен тихий щелчок замка.

Черт. Мы будем вынуждены наблюдать за развитием событий, а они заперли нас внутри. Насколько все будет плохо?

Индикаторы гаснут, и экран мигает.

— Добро пожаловать в Академию Физерстоун. Основана в 1925 году, чтобы передать наш кодекс поведения, верности и семейных навыков по всей вашей родословной. Чтобы гарантировать, что мы всегда на высоте, всегда сильнее и всегда правим. В Физерстоуне есть много составляющих, и вы все здесь для того, чтобы расширить свои возможности, используя унаследованные вами навыки. Преступный мир — это Физерстоун, и никогда наоборот. Академия Физерстоуна расшифровывается как:

Мошенничество

Растрата

Нападение

Пытка

Торговля людьми

Вымогательство

Рэкет

Сексуальная эксплуатация

Кража

Воспрепятствование отправлению правосудия

Наркотики

Шпионаж

На протяжении многих лет мы следовали тенденциям и расширялись за счет дополнительных торговых точек, но они были нашим ядром и останутся таковыми.

Я оглядываю комнату, нас здесь меньше двадцати, и мы все в замешательстве смотрим на экран. Я рада, что это не только я. На экране отображаются старые фотографии, но ничего конкретного, в то время как голос за кадром звучит жутковато из динамиков.

— В течение восьмидесяти трех лет мы росли как одна семья, стремящаяся к величию. Существовала иерархия, но она никогда не была очевидной, поскольку все мы знали о своей важности для общего дела. Восемьдесят три года с момента открытия Академии Физерстоун переносят нас в 2008 год. 2008 год был годом, когда многое в Физерстоуне изменилось, и эти изменения влияют на вас сегодня. Катастрофические события изменили наш курс, нашу структуру и наши ценности. И все из-за одного человека. Человека, который посещал эту Академию, чтобы заниматься распространением наркотиков, но в последующие годы решил, что хочет большего. Больше власти, больше контроля, больше денег. В течение шести месяцев он продолжал пренебрегать нашим кодексом поведения, нашей лояльностью и убивать невинных людей в надежде стать Королем Преступного мира.

Мне было шесть, когда все это произошло, но я ничего не помню, вероятно, потому, что это совпадает с моим отцом, и это оставляет меня в недоумении.

— Вы узнаете, как мы вели себя до этого времени, чтобы понять наше поведение после этого опустошения. Человека, который изменил все наши жизни, звали Тони "Тотем" Лопес, он заслужил свое имя "Тотем" из-за катастрофы, которую он вызвал, и своей способности ускользать от правосудия, потому что по сей день Тони Лопес избежал смерти, и мы продолжим готовиться к его возвращению.

Я смотрю на Рыжую, и она смотрит в ответ, пожимая плечами, потому что знает об этом столько же, сколько и я.

— Мы начнем с обзора нашей текущей структуры. Шесть зданий обеспечивают соблюдение иерархии, гарантируя, что каждый знает свое место и не пытается переступить границы дозволенного, но продолжает чтить свою родословную и приверженность Фезерстоуну.

Есть восемь родословных, которые имеют доступ к вершине, известной как Кольцо. Ривера, Стил, О'Шейн, Фьюз, ** БИП**, Дитрихсон, Гиббс и Морган.

Что, черт возьми, это был за звуковой сигнал? Я не расслышала названия.

Подожди.

Черт.

Я смотрю в сторону Паркера и вижу, что его руки на столе перед ним сжаты в кулаки. Как унизительно публично следить за тем, чтобы его фамилия не произносилась в его присутствии.

Они недостойны его.

Ни единой унции.

Я ничего не могу с собой поделать, но хочу предложить ему свою поддержку. Кладу руку ему на плечо и нежно сжимаю. Он медленно расслабляет свою напряженную позу и кладет свою руку поверх моей, сжимая ее, как спасательный круг.

Он обхватывает мою ладонь, и скользит ее вниз по своей руки, и переплетает пальцы.

Это нехорошо. В прошлый раз я не знала, что делаю, это просто случилось. Теперь я чувствую давление, требующее, чтобы ему стало лучше, но я не знаю как.

Я смотрю на него и удивляюсь, что он наклоняет голову в мою сторону. Его глаза потемнели, но он не потерялся в них, по крайней мере, не полностью, как вчера.

— Телефон, — говорю я ему одними губами, но он просто опускает взгляд на свой блейзер.

Я воспринимаю это как подсказку и другой рукой нащупываю его внутренний карман, вытаскивая телефон. Он заблокирован, поэтому я прижимаю телефон к его большому пальцу, открывая его.

Я делаю паузу на мгновение, на его домашнем экране — фотография четырех парней. Они расслаблены, улыбаются и выглядят счастливыми.

Эта фотография…

Вспоминая, что я на самом деле должна делать, я ищу номер Романа и набираю текст левой рукой, черт возьми, это может занять вечность.

Паркер: Привет, это Луна. Ты нужен Паркеру. Он не так плох, как вчера, но я не знаю, что делать, не привлекая к нему внимания.

Ответ последовал незамедлительно.

Роман: Что случилось? Какого цвета у него глаза? Он вообще нервничает?

Черт, верно…

Паркер: Они перечисляли восемь имен Туза, и когда дело дошло до его фамилии, раздался действительно громкий звуковой сигнал.

Паркер: Я не могу разглядеть его глаза, потому что выключен свет, но они темные, не такие темные, как вчера, но близко.

Паркер: Он не ерзает. Его ноги неподвижны, руки были сжаты в кулаки, но теперь они сжимают другую мою руку, как будто от этого зависит его жизнь, и я думаю, что потеряла чувствительность.

Видео все еще воспроизводится, но я понятия не имею, что происходит. И снова я сосредотачиваюсь на том, чего не должно быть. Здесь я сама себе злейший враг.

Роман: Не отпускай его руку. Ты явно удерживаешь его в сознании, даже если хоть на маленькую часть. Я буду там как можно скорее, но, возможно, занятия закончатся раньше, чем я это сделаю.

Я не утруждаю себя ответом, это слишком тяжело, а он все равно уже в пути. Паркер, кажется, доволен тем, что выжимает жизнь из моих рук, но в остальном он ничего не делает.

Я смотрю на Рыжую слева от меня, она видит, что что-то происходит. В ее глазах мелькают тревожные вопросы, и я слегка улыбаюсь ей, прежде чем пытаюсь сосредоточиться на экране.

Вот почему у нас есть Кольцо, они контролируют главу Фезерстоуна, гарантируя принятие правильных решений, но даже их родословные не получают мгновенного доступа к столу Кольца. Законы Фезерстоуна гласят, что для того, чтобы войти в Кольцо, вы должны сначала принять участие в Играх. Игры определяют, кто сильный, а кто слабый, и в контролируемой среде могут играть другие имена, но там речь идет о жизни или смерти. Вы можете участвовать группами по шесть человек, или в одиночку, или вообще не участвовать. Если вы не "Туз", то в уставе указано, что вы ДОЛЖНЫ участвовать в Играх.

Что это, блядь, было? Что это вообще значит? Я не хочу заходить ни в какие игры. Я не хочу, чтобы меня заставляли бороться за место за столом, от которого я хочу быть как можно дальше.

Видео останавливается, и включается свет.

— Большое вам спасибо, класс, на сегодня это все. Ваше задание — узнать что-нибудь о своей родословной, чего вы раньше не знали. Будь то из библиотеки или спросив напрямую, но я хочу, чтобы это было на следующей неделе. Мы закончили.

Я смотрю на Паркера, и ему удается слегка улыбнуться мне.

— Эй, как думаешь, мы сможем выбраться наружу, или ты хочешь подождать Романа здесь?

— Убирайтесь с моей гребаной дороги, идиоты, — рычит Роман с другой стороны двери.

— Неважно, этот сварливый ублюдок уже здесь, — говорю я, преувеличенно закатывая глаза, и это на самом деле вызывает у меня небольшой смешок.

Я сжимаю его руку в ответ и немного расслабляюсь. Роман подбегает и приседает с другой стороны от Паркера.

— Эй, приятель, ты в порядке?

Он не отводит от меня глаз, но слегка улыбается, как будто он пьян.

— Видишь ли, Роман дал мне прозвище, — говорит он едва слышным шепотом, и я смеюсь.

— Ты справишься с большим злым волком? — спрашиваю я.

— Я его любимчик, конечно, со мной все будет в порядке.

Я в последний раз сжимаю его руку и встаю, поворачиваясь, чтобы увидеть, что Рыжая терпеливо ждет с беспокойством в глазах. Роману удается поднять Паркера, но в ту же минуту он снова хватает меня за руку.

Я смотрю туда, где мы соединены. Мне непривычно держать кого-то за руку. Я всегда была слишком независимой, чтобы хотеть держать парня за руку, и в любом случае я не очень ласкова, особенно на публике. И все же здесь я снова не могу заставить себя сказать "нет".

Я смотрю ему в глаза.

— Ты маленькое дерьмо, Паркер, Паркер, не заставляй меня давать тебе злое прозвище, — предупреждаю я, но внутри от этого контакта у меня мурашки бегут по коже.

Я чувствую себя почти хрупкой в его руках. Я могла бы потеряться в этом чувстве.

Он не отвечает, просто нежно целует меня в лоб и медленно идет к лифту, как будто это легкое прикосновение не растопило мои стены.

Как будто это никак не повлияло на мою жизнь.

Я позволила ему тащить меня за собой, а Роман и Рыжая — сзади.

— Честно, предупреждаю, принцесса, когда он засосет тебя, тебе конец, — шепчет Роман, кладя руку мне на поясницу.

Ни хрена себе, Шерлок. Я уже облажалась.

*****

Вернувшись в "Туз", я решаю переодеться и направляюсь в спортзал, чтобы немного сбросить обороты и попытаться разобраться в себе. Как бы мне ни нравилось, что Паркер заставляет меня чувствовать. Я не должна была позволять этому случиться. Я не знаю, что происходит вокруг меня настолько, чтобы позволить себе отвлечься, и все они приносят неприятности.

Я переодеваюсь в своей комнате, беру воду, полотенце и телефон, чтобы взять с собой. Мой телефон жужжит у меня в руке, и я вижу, как на экране мелькает Раф. На самом деле я не хочу с ним разговаривать, но если он достает меня, значит, это неизбежное зло. Пока я разговариваю с ним по телефону, я могла бы упомянуть, что мне тоже нужно что-нибудь по истории.

— Привет, — отвечаю я, спускаясь по лестнице.

— Привет, Луна, как дела?

Я не знаю, как ему ответить, меня втолкнули в мир, который я по-настоящему не понимаю, и у меня до сих пор не было времени все осмыслить.

— Я не знаю Раф, я ничего не знала об этом месте еще до прошлой неделе, и у меня не было много времени, чтобы осмыслить все происходящее.

— На это потребуется время, Луна, вот и все. Ты создана для этого, — хвалит он.

— Что, если я не хочу быть созданной для этого? Я не хочу такой жизни, Раф, и я, конечно же, не просила об этом, — выпаливаю я в ответ.

Я делаю вдох, пытаясь успокоиться. Я не люблю позволять своим эмоциям брать верх надо мной, и этот разговор только выводит меня из себя.

— Я знаю Луна, я знаю. Какие-нибудь проблемы?

— В целом, с того момента, как я переступила порог, Глава не была впечатлена дополнительной родословной, и не помогает то, что ее дочь — первоклассная сука, которая тоже охотится за мной. — я вздыхаю.

— Дитрихсон? Она всегда была стервой. Я никогда не пойму, как она вообще получила эту должность, всегда желая больше власти и думая, что она выше. Если бы они не были так похожи, она была бы идеальной парой для Вероники.

Я не могу удержаться от смешка. Он определенно что-то замышляет.

— Раф, ты так-же знал об Уэсте? — на другом конце провода повисает пауза, прежде чем он отвечает.

— Да, Луна, я знал. В преступном мире многое происходит, мало кому ты можешь доверять, но ты можешь доверять Уэсту, я клянусь. Когда ты наконец поговоришь с ним, все станет яснее, хорошо?

— Но когда ты вытащил меня со Склада, ты не впустил парней, ты сказал, что они не знают, на что идут, это была ложь, чтобы заставить меня прийти сюда?

Я сжимаю виски, это все просто одна большая головная боль.

— Нет, Луна. Это Джейк и Томми стучали в дверь, а они вообще ничего не знают. Когда бой Уэста закончился, он увидел сообщение от меня с просьбой убираться оттуда, потому что никто не знал, что он был с нами, Луна, и мы не могли рисковать, чтобы они узнали.

Мне нужно усвоить еще больше информации, я не успеваю. Я на мгновение замолкаю, проходя через вестибюль. С меня хватит этого разговора, поэтому я пытаюсь сменить тему.

— Как там мой малыш Дот, готов к приезду? — спрашиваю я.

— О, это то, ради чего я, собственно, и звонил. Во сколько ты заканчиваешь в пятницу? Я надеялся, что ты не будешь возражать, если я прослежу за грузовиком, может быть, посижу поблизости в поисках еды… — он с надеждой умолкает.

— У меня есть свободное время после обеда, так что в любое время, скажем, начиная с 2 часов? Как бы сильно я ни злилась на тебя прямо сейчас, Раф, я была бы очень признательна, если бы мы наверстали упущенное. Я потерялась, Раф, я не знаю, плыву я или медленно тону, и вид твоей уродливой рожи помог бы, и ты можешь ответить на все мои вопросы без присутствия моей матери, — говорю я с улыбкой, пытаясь заставить себя чувствовать себя более позитивно.

Добравшись до подножия лестницы, я направляюсь в спортзал, когда свет внезапно гаснет, и наступает кромешная тьма.

— Черт, Раф, мне нужно идти. Я в "Туз", рядом со спортзалом, и свет только что вырубили.

— Что? Луна, этого не должно было случиться.

— Ну, так и есть, не подчеркивай, что я…

Я чувствую это. Мои чувства обостряются.

Я не одна. Это засада.

Я пытаюсь подсчитать, сколько здесь людей, и готовлюсь к атаке. Кто-то нападает на меня спереди. Я роняю телефон и бью прямо вперед. Я не могу предположить, какого они роста, но я собираюсь установить контакт хотя бы там. Мой кулак попадает кому-то в живот, и они хрюкают.

Это определенно парень, судя по его телу и звуку, который только что сорвался с его губ. Я пытаюсь сосредоточиться на том, что меня окружает, и чувствую, как кто-то приближается ко мне сзади. Я решаю быстро пригнуться, из-за чего они спотыкаются обо меня и натыкаются на парня впереди.

Я собираюсь отойти от них, когда — ЧМОК!

Бля. Меня ударили хрен знает чем по голове и сбили с ног. Пытаясь избавиться от пут в голове, я чувствую, как кровь стекает по щеке, а пульсация в голове ставит меня в невыгодное положение, потому что все, что я слышу, — это звон в ушах.

— Гребаная сука, ты пожалеешь, что нам не разрешили тебя убить.

Это мужской голос, но из-за грохота я не могу его узнать.

Вслед за его словами следует удар ногой в лицо, от которого я падаю на пол.

Черт.

Просто пиздец.

Кто-то хватает меня за волосы и впечатывает лицом в пол. Мне удается схватить того, кто держит меня за запястье, и я сжимаю его как можно крепче, я не знаю, как мне это удается, я едва в сознании, но девушка кричит от боли, когда я это делаю. Удары по обеим сторонам моих ребер заставляют меня отпустить ее и замкнуться в себе. Я в меньшинстве и достаточно обездолена, чтобы признать, что мне просто нужно блокировать себя.

Удары не ослабевают, но я изо всех сил стараюсь прикрыть лицо, они и так уже достаточно сильно ударили меня по лицу. Я едва могу удерживать свой разум в рабочем состоянии, не говоря уже о том, чтобы держать глаза открытыми. Мое тело пытается отключиться, но я держусь изо всех сил.

Боль едва ощущается, ее так много. Все мое тело онемело, но в то же время пульсирует.

— Умоляй, блядь, умоляй нас остановиться, — рычит женский голос.

Я бы предпочла, чтобы они закончили работу, прежде чем я буду о чем-то умолять. За свое молчание я получаю удар по затылку.

Черт, может быть, я могла бы закрыть глаза всего на минутку.

— Черт, кто-то идет, нам нужно двигаться, — кричит парень шепотом.

Меня хватают за волосы и поднимают над землей, как тряпичную куклу.

— Ты слушай сюда, и слушай хорошо. Тебе нужно знать свое место. Ты меня понимаешь? Я собираюсь превратить твою жизнь в сущий ад. Ты и любой, кто попытается встать на твою сторону, вы не выберетесь отсюда живыми, я могу тебе это обещать, — рычит женский голос мне в ухо.

С этими словами она плюет мне в лицо и бросает меня обратно на пол. Все, что я слышу, — это звуки их удаляющихся шагов.

Я, наконец, уступаю боли и сну, пытающимся овладеть моим телом. Вдалеке я слышу, как кто-то зовет меня по имени, но во мне не осталось сил бороться.