Моя родословная

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я немного ошеломлена.

Честно говоря, она застала меня врасплох, но я стараюсь этого не показывать. Вероника появлялась несколько раз за эти годы, задерживалась всего на пять минут, а потом снова уходила. Я пытаюсь осмыслить то, что она только что сказала, и сцену передо мной. Я подхожу к Рафу, пытаясь привлечь его внимание. В этот момент один из парней, который, кажется, здесь с моей матерью, заходит мне за спину и запирает дверь.

— Раф, что происходит?

Он смотрит на меня с такой болью в глазах, что я останавливаюсь. Он выглядит сломленным, это не может быть из-за драки. Я имею в виду, я знала, что он разозлится, когда в конце концов узнает об этом, но выражение его лица — это нечто совершенно другое. Мы не из тех, кто держит язык за зубами, но я вижу эмоции в его глазах, опустошение.

— Луна, не будь грубой, разве ты не собираешься поприветствовать свою маму?

— Насколько я знаю, у меня нет матери, теперь ты можешь уходить. — вежливо отвечаю я, не сводя глаз с Рафа.

Эта женщина — сумасшедшая. Стоит здесь, как будто она подарила мне весь мир и пожертвовала собой ради этого. Единственный, кто здесь пожертвовал собой, — это Раф, так что именно к нему я собираюсь обратиться… Попытаться понять, что, черт возьми, здесь происходит.

Она хихикает, как будто я только что рассказала дешевую шутку, медленно пытается приблизиться ко мне, заставляя меня усмехнуться в ее сторону.

— Луна, не говори глупостей. Мы здесь, чтобы помочь тебе потупить в Академию Физерстоун. Раф знал, что этот день настанет. У нас нет времени, чтобы тратить его впустую, особенно если ты хочешь захватить кое-что из своих вещей, прежде чем мы уедем.

— Уедем? Я никуда не собираюсь, определенно не с тобой или в какую-то случайную академию. Я счастлива там, где я есть, и мне было бы еще лучше, если бы ты на самом деле просто отвалила и забрала с собой своих гребаных мускулистых парней.

Эти ребята просто слоняются вокруг, занимают место. Очевидно, они здесь, чтобы поддержать мою мать.

Прежде чем она успевает ответить, с другой стороны раздается стук в дверь и крики. Я узнаю голос Джейка, и когда я иду открывать дверь, грубая мозолистая рука обхватывает мою руку. Это тот же парень, который запер нас здесь. Ну, я предполагаю, что это так, эти парни похожи на стандартных плохих парней, я еще не смогла их отличить.

— Убери от меня свои гребаные руки, — рычу я, свирепо глядя на него.

Он лишь слегка ослабляет хватку: — Я не могу позволить вам открыть эту дверь, мисс Стил.

Что этот ублюдок имеет в виду, говоря, что он не может мне позволить? Я не отвечаю этому парню. Я практически рычу на него сквозь зубы. Я делаю шаг назад, но его рука остается на моем запястье.

На том же месте. Блядь.

Гром в моих глазах наконец-то заставил этого парня отпустить.

Чертовски верно, мудак.

Если бы взгляды могли убивать, я бы сожгла его заживо огнем своего взгляда, но вместо этого мне придется применить физическую силу.

— Луна, — зовет Раф, привлекая мое внимание. Отвлекая меня от стука в дверь и этого мертвеца передо мной.

Я подхожу к Рафу. Его покрытые татуировками руки покоятся на коленях, длинные каштановые волосы зачесаны назад в мужской пучок, карие глаза изучают мое лицо. Мне не нравится, что его оливковая кожа кажется бледной. Я никогда не видела, чтобы его гигантское тело выглядело таким маленьким.

— Раф, ты должен объяснить мне, что происходит. Почему ты здесь? Почему Круэлла вернулась? И что это за бойз-бэнд?

— Мне жаль, Луна, очень жаль. Я надеялся, что все изменилось и мы избежали всего этого. Я думал, что смогу уберечь тебя от их адской дыры, но был достаточно наивен, чтобы поверить словам твоей матери.

Он потирает затылок — признак того, что он напряжен.

— Я сделал все, о чем она просила, чтобы они держались от тебя подальше. Этого было недостаточно, мне искренне жаль, Луна. Клянусь, если бы я знал, я бы вытащил нас отсюда к чертовой матери, когда она впервые нас нашла.

Моя мама выходит в центр комнаты, явно упуская из виду всеобщее внимание.

— Как будто они не нашли бы ее, Раф. Это важнее, чем все мы, и ты это знаешь. Не пытайся приукрасить ситуацию и заставить ее думать, что есть надежда, от этого будет только хуже. У меня нет на это времени, и я была настолько мила, насколько это было возможно, но нам нужно двигаться дальше. Мы и так потратили впустую достаточно времени, чтобы прийти и найти ее. Я порадовала девочку, я дала ей время подраться, а теперь пошли, — говорит она, махнув руками в сторону двери.

— Честно, что, черт возьми, происходит. Прекрати говорить так, будто меня здесь нет.

Мой мозг не может осмыслить то, что происходит вокруг меня. У меня сейчас так много вопросов, но я, кажется, не могу понять, с какого из них начать.

— Луна, я уверен, что ты взволнована и у тебя много вопросов. Я отвечу на них в машине, нам нужно двигаться. Сейчас, — отвечает Вероника, раздражение портит все ее милое представление.

Эта женщина бредит? Какая реакция выдала мое волнение?

Нет. Я вообще не делала никаких движений, потому что я так далека от возбуждения, что это нереально.

— Почему ты не слушаешь? Я никуда не уйду!

Мне хочется ударить ее по лицу.

Сейчас я уже начинаю злиться. Она не может снова появиться ни с того ни с сего, внезапно ожидая, что я куда-нибудь пойду с ней. Официально объявлено, что Вероника Хиндман — нарциссическая социопатка.

К черту это.

— Я с радостью вбью немного здравого смысла в твою голову, — сладко говорю я, передразнивая ее предыдущий тон.

И бью ее по лицу.

Я довольная тем что мне удалось ударить эту сучку, даже если это была только малая часть на что я могла рассчитывать.

Она кричит, как банши, прижимая руку к щеке. Ошеломленная, тем что я прикоснулась к ней. Материнская забота исчезла, и она делает шаг ко мне в отместку, в то время как Раф встает между нами, портя все веселье.

Парни тоже подошли поближе. Поскольку стук в дверь становится громче, и ее крик становится более неистовым.

— Рафаэль, тебе лучше приструнить эту маленькую сучку, и в последний раз говорю, нам нужно уходить, — кричит ему моя мать, называя его полным именем.

Я смотрю на него. Какого хрена, он собирается слушать мою мать?

Он не собирается соглашаться с тем, что она говорит.

Мне все равно, за что извиняется Раф, он сможет объяснить это подробнее, когда мы выберемся отсюда. Прямо сейчас я просто хочу выбраться из этой раздевалки и как можно дальше от этих сумасшедших. Он смотрит на меня со смирением, написанным на его лице.

— Прости, Луна, это не в моей власти. Иди с ними, это самый простой вариант на данный момент.

Как он может говорить это так спокойно?

— Пойти с ними? Какого черта, Раф? — я кричу. Это еще хуже, потому что он слишком спокойно относится ко всему этому.

— Луна, посмотри на меня. Я обещаю, что не сдамся, но прямо сейчас мы не готовы, и мы в меньшинстве.

— Тогда открой эту гребаную дверь. Джейк и остальные прямо там, еще лучше, не недооценивай меня. Нас. — кричу я.

Приподнятая бровь, руки разведены в стороны. Он знает, на что мы способны, и он просто сдается ей.

— Мне жаль, Луна, но ребята понятия не имеют, с чем они могут столкнуться здесь. Твоя мать права, это касается не только любого из нас, и мы не собираемся решать ситуацию здесь борьбой.

— Серьезно? Не повторяй то, что она говорит! Она просто лезет тебе в голову, как и каждый раз, когда она появляется. Скажи мне, что ты шутишь, Раф, потому что я не уйду!

Я толкаю его в грудь, несколько раз. В глубине души я знаю, что это не его вина, но эти ублюдки держат меня в клетке. Не оставляя мне выбора, он позволяет им.

— Я сожалею…

— Прекрати, блядь, извиняться! Черт возьми, Раф, прикрой меня!

Прежде чем он успевает ответить, моя так называемая мама прерывает его: — Как бы все это ни было мило, время действительно вышло.

С этими словами одна из мясных голов вонзает Рафу шприц в шею, и он падает. Я кричу, пытаясь побежать к нему, но чувствую острый укол в шею, и мой мир погружается в полную темноту, поскольку меня постигает та же участь, что и Рафа. Забавно, насколько уютную темноту можно сравнить с обществом моей собственной матери.

*****

О боже.

Что, черт возьми, стучит у меня в голове?

Черт, что я пила прошлой ночью?

Что бы это ни было, мне нужно держаться от этого подальше в будущем, потому что я чувствую себя как смерть. Пытаясь принять более удобное положение, я поднимаю руку, чтобы вытереть лицо, когда оно застывает, и я замираю. Еще не открывая глаза, я пытаюсь лучше сосредоточиться и лучше оценить ситуацию.

Какого черта на мне наручники?

Это определенно не связано с сексом, я бы никому настолько не доверилась в этом.

Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня, но стук в голове невыносим, поэтому я пытаюсь думать. Заставляю себя оставаться как можно более спокойной. Мне не нужно волноваться прямо сейчас.

Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?

Я сосредотачиваюсь на своих воспоминаниях и пытаюсь связать цепочку событий, пока моя рука висит в воздухе, а тело остается неподвижным, я возвращаюсь к тому, что могу вспомнить.

Я взяла Дот покататься после работы и направилась на склад. Джейк и Томми устроили потасовку, после чего я, наконец, получил свой первый официальный бой. Как звали того парня? Рр… Рри… Риггс! Риггс, чувак, я заставила эту маленькую сучку подчиниться в мгновение ока, хотя он сильно ударил меня по лицу. Черт, может быть, поэтому у меня болит глаз, но это не объясняет, почему на мне наручники. Я помню, как уходила с ринга, и Мерфи остановил меня с деньгами, а потом…

Черт.

Все это возвращается ко мне, как товарный поезд. От внезапной ментальной атаки воспоминаний меня тошнит.

Моя мать, те парни и Раф в раздевалке. Моя мать продолжала твердить об уходе и Рафе, Раф соглашался с ней.

О боже, как будто это прокручивается у меня в голове, как кинофильм. Я вижу, как гребаный приспешник Вероники вонзает шприц в шею Рафа, а затем я последовала за ним на землю. Черт возьми, это то, от чего я сейчас отбиваюсь?

Прежде чем я успеваю оценить себя более детально, я слышу, как кто-то прочищает горло.

— Луна, тебе же больше понравится мое общество с открытыми глазами, не так ли?

Черт, я пытаюсь не вздрогнуть от внезапного звука. К сожалению, это голос моей матери. Я не хочу открывать глаза, потому что она так говорит, но я также не хочу казаться слабой.

С трудом открывая глаза, я преодолеваю жжение и смотрю в ту сторону, откуда доносился ее голос.

Мы движемся. Я еду задом наперед на заднем сиденье большого внедорожника, слева от меня отдыхают двое парней что были с ней в раздевалке. Моя мама сидит в противоположном углу с Рафом, зажатым между ней и еще одной из ее марионеток.

Я вижу напряженную позу Рафа, и, кажется, он пришел в себя на некоторое время раньше меня. Я также не скучаю по пистолету, приставленному к его черепу, который держит моя мать, или по широкой улыбке на ее самодовольном лице.

— Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, Луна.

Я не знаю, что она хочет, чтобы я сказала ей прямо сейчас. В голове стучит, глаза болят, и я даже не могу приложить к ней лед, и во всех костях ощущается общая пульсация, как будто они позволили мне упасть на пол, не смягчив удар, и никто не был достаточно обеспокоен, чтобы подхватить мое падение.

Придурки.

Оба моих запястья скованы вместе наручниками и продеты в петлю на ручке прямо надо мной. Я бы просто хотела подпереть голову руками, унять боль в плечах, перебить этих ублюдков за то, что они испортили мою победу.

— Я на минуту, даже задумалась, может мы дали тебе слишком много, учитывая, что это было четыре часа назад, а большая задница Рафаэля очнулась в течение часа!

Я закатываю глаза, глядя на дерьмо, вырывающееся у нее изо рта. Я бы хотела, чтобы она называла его просто Раф, ее формальности меня чертовски раздражают.

— Ну, я не такого размера, как Раф, не так ли? — я констатирую очевидное.

Похоже, они не до конца продумали ситуацию и дали нам обоим одинаковое количество наркотиков. Учитывая, что я ростом 5 футов 7 дюймов и стройная по сравнению с Рафом, нежным гигантом. Неудивительно, что я была в отключке дольше.

— Тебе повезло, что Раф взял то, что, по его мнению, тебе может понадобиться.

Блин, ей просто нравится звук собственного голоса или что-то в этом роде? Я запрокидываю голову, глядя на крышу машины.

Никого из ее мужчин это не смущает, они просто довольствуются тем, что смотрят в пространство. Даже не разговаривают вполголоса между собой.

— Я позаботилась о том, чтобы у тебя было самое лучшее общежитие, поскольку твоя фамилия заслуживает только самого лучшего. Я уже позаботилась о том, чтобы там была необходимая одежда и обувь которая тебе понадобится, а также много других вещей, которые я посчитала подходящими. Теперь скажи, — спасибо тебе, мама.

Я свирепо смотрю на нее: — Ты недостаточно меня знаешь, чтобы понять, что мне нужно. Иначе ты бы не повела меня против моей воли в место, о котором я никогда не слышала, не говоря уже о том, чтобы захотеть его посетить. Так что, думаю, я пока придержу благодарность при себе.

Она вздыхает, глядя на меня. Вероника, блядь, вздыхает, как будто это я несу чушь.

— Физерстоун — это Академия для лидеров Преступного мира по всем Штатам, некоторые даже приезжают из других стран по специальным соглашениям. Задолго до нашего времени было решено, что потомки будут посещать Физерстоун и изучать "Подземный мир", чтобы следовать по стопам их родословных, передавая фамильные специальности и наборы навыков, и когда прийдет время, вы должны быть готовы прийти им на смену.

Как мне из этого выпутаться?

Физерстоун? Что за Академия вообще так называется? Мне 18. Если я и должна куда-то поступать, так это в колледж, а этого я тоже не хочу. Я уже знаю, чего я хочу, так почему же это происходит принудительно? Я собираюсь уделить себе минуту, чтобы расставить приоритеты, какие вопросы мне нужно задать в первую очередь.

— Это чушь собачья, — свирепо смотрю я.

— Следи за своим гребаным язычком, юная леди! Я готова принять лишь часть твоего отношения, и я на пределе своих возможностей. Позволь мне сказать тебе, тебя бы потащили в Физерстоун, независимо от того, сделала это я или кто-то другой. Посещать Физерстоун — это твое наследие, нравится тебе это или нет, но для всех будет лучше, если ты будешь знать свое место и с самого начала делать то, что тебе говорят.

— Что это вообще значит? Мое наследие? Я никогда даже не слышала об этом месте. У меня есть жизнь, которой я довольна, и она не связана с тобой или какой-то академией, которая меня не интересует.

— О Луна, это означает, что ты обязана посещать Академию Физерстоун из клятвы и верности своим родословным, а также основателям, "нет" не будет принято в качестве ответа. Ты должна ценить тот факт, что я не пришла за тобой раньше и не заставила тебя посещать Среднюю школу, как делала я.

Я вытаращиваю на нее глаза. Я ничего не могу с собой поделать, она говорит со мной так, словно я должна знать, о чем она болтает, а я понятия не имею.

— Какую клятву верности моим родословным? Ты бросила меня, когда мне было шесть лет, мама, после того, как мы только что пережили тяжелое испытание, через которое никто никогда не должен был проходить! То самое испытание, которое убило моего отца! — кричу я.

Меня начинает немного трясти, из-за нее мои воспоминания всплывают на поверхность, и я не могу справиться с этим прямо сейчас.

Моя мама выпрямляется, положив руки на колено.

— Стил, это твоя основная родословная при посещении Физерстоуна, родословная твоего отца. Я познакомилась с твоим отцом в Физерстоуне, поскольку и мое наследие привело меня туда.

Она говорит обо всем этом так прозаично, но полностью игнорирует какие-либо эмоции. Что, черт возьми, случилось с этой женщиной, что сделало ее такой? Неужели и я стану такой же?

— Итак, позволь мне прояснить ситуацию. Ты снова появляешься ни с того ни с сего в мой 18-й день рождения, вынуждая меня оставить свою жизнь позади. Поступить в Академию под названием Физерстоун, потому что и ты, и мой отец посещали ее, когда были моложе. Теперь у меня нет выбора во всей этой ситуации, потому что все сводится к клятве, которую я не давала, и верности родословной, с которой я больше не связана?

Это официально, она определенно чокнутая. Как ей вообще позволили иметь ребенка? Она худшая женщина с материнскими инстинктами, которую я когда-либо встречала, и это продолжается столько, сколько я себя помню. Я никогда не помню момента любви между нами.

— Да, Луна, именно так.

Оглядывая машину, никто не удивляется тому, что она говорит, даже Раф.

Раф воспринимает все это, ему не нравится тот факт, что я узнаю всю эту информацию, особенно потому, что она исходит из уст моей матери. Ясно, что он действительно думал, что избавил меня от всего этого, иначе он был бы тем, кто сказал мне. Я пытаюсь переварить всю эту информацию, но мне просто нужен план побега. Я хочу вылезти из этой машины и поехать к чертовой матери домой.

Встречаясь глазами с Рафом, он слегка качает головой, он знает, о чем я думаю, и таким образом говорит мне, что это невозможно. Все эти тренировки, постоянная практика, время и самоотдача, и мы оказываемся в ситуации, вышедшей из-под нашего контроля, а он говорит мне отступить, что нас недостаточно, чтобы выбраться из этого? Почему?

Он должен увидеть вопрос в моих глазах, замешательство: — Фезерстоун связан с каждой частичкой Преступного Мира, Луна. Каждый торговец наркотиками, все, что есть на черном рынке, каждый наемный убийца — вы называете это по-разному. Если это нарушение закона, они знают об этом, и если ты не подчиняешься, тебе конец, вот так просто.

Мой мозг не может это переварить. Итак, любой незаконной организацией в США управляет одна гигантская организация, которая, по-видимому, отдает приказы, за которыми вы следуете, или вам конец? Обдумывая все это, мне вдруг приходит в голову.

— Раф, откуда ты вообще все это знаешь?

Стыд накатывает мгновенно. Он даже не может взглянуть на меня. Я понимаю почему, но хочу это услышать.

— Луна, ты знаешь, что Раф был хорошим другом твоего отца со старших классов, так что если он ходил в Физерстоунскую школу, то и Раф тоже, глупышка. — она хихикает, как будто это всего лишь тривиальные детали, но это не так, и Раф это знает.

Я не знаю, сержусь я или расстроена, но я хочу, чтобы он посмотрел на меня и подтвердил это. Меня бесит, что вся информация исходит из ее уст.

— Раф…

— Да, Луна, я посещал Физерстоунскую среднюю школу и Академию, когда был моложе. Я надеялся, что это никогда не будет иметь значения, поэтому я никогда не обсуждал ничего из этого с тобой, но я учился и чтил родословную Гиббсов.

Чтил? Почему мы это так называем? Я реагирую по-другому, потому что только сейчас это узнала? Чувствовала бы я себя иначе, если бы всегда знала, и росла бы с этим? Я не могу представить, что чувствовала бы себя иначе, чем сейчас, но этого никто никогда не узнает. Снова смотрю на Рафа, видно, что у него все равно есть ответы на все гребаные вопросы.

— И насколько долго, я должна пробыть там?

— Он сильно отличается от обычного колледжа. Луна, это буквально двенадцать месяцев, вот и все. У тебя все равно будет несколько выходных за пределами кампуса, как и везде. Занятия будут подобраны для тебя заранее, исходя из того, что подходит для твоей семейной родословной.

Двенадцать месяцев? Они хотят, чтобы я осталась на целый год?

Я оглядываю внедорожник, в поисках неизвестно чего. Заднего выхода? Я не собираюсь отыгрываться на этих мужчинах, им даже наплевать на наше общение. Кроме тех двоих что стоят впереди, двое парней разговаривают по мобильным телефонам, пока один спит, и мы определенно не ведем себя тихо.

Они шутят? Смирение в глазах Рафа говорит мне, что он определенно не шутит. Как они ожидают, что я пойду туда, где я не хочу быть в следующий гребанный год? И что если я сбегу на осенних каникулах?

Эта мысль едва мелькает у меня в голове, когда я вижу, что моя мать все еще держит пистолет у виска Рафа. Как будто они, очевидно, не были каким-то образом связаны через моего отца, как будто она не передала ему своего ребенка беззаботно.

Что-то подсказывает мне, что бежать не куда, основываясь на том, что сказали и Раф, и моя мать. Итак, я застряла в этом дерьме, и у меня даже нет выбора. Прокручивая в голове обрывки информации, которые мне частично скармливают, я знаю, о чем мне нужно спросить дальше.

— Если то, что ты говоришь, правда, чему я должна научиться, пока нахожусь там? — я тут же сожалею об этом, как только вижу, как лицо моей матери проясняется от полученной ею информации.

— Ну, поскольку оба твоих родителя являются потомками, я смогла определить тебя в оба направления, причем твоего отца, конечно, самой выдающиеся. Физерстоун также осведомлен о твоих условиях проживания, поэтому я также смогла добавить несколько навыков Рафаэля в твое расписание.

Она почти хлопает от ликования, пытаясь воссоздать напряженность деталями, которыми она жонглировала. Я не смотрю на Рафа, но я увидела, как он напрягся в тот момент, когда она упомянула его имя. Я не буду торопить ее. Я могу проявить терпение. Она хочет, чтобы я подтолкнула ее сказать это, но я могу сидеть здесь весь день, поддерживая зрительный контакт. Она закатывает на меня глаза, зная, что я не одобряю ее выходок.

— Прекрасно, мои навыки как Хиндмана заключаются в проникновении в законный бизнес и подкупе представителей закона… — она делает паузу, ожидая аплодисментов или чего-то в этом роде. Кто знает, но она не добивается реакции ни от меня, ни от своих лакеев, так что я тоже буду считать это победой для себя.

Она продолжает, не смущенная моим непонимающим выражением лица: — Набор навыков Рафаэля — это оружие и бой.

Что ж, в этом есть немалый смысл. Хотя это заставляет меня задуматься, действительно ли он служил в вооруженных силах, или его так называемые снайперские навыки использовались для других целей. Выражение его лица говорит мне, что я права, знаю ли я его вообще?

— И, наконец, родословная твоего отца специализируется на грабежах, более конкретно на разграблении ценных, востребованных предметов, и что ж, Физерстоун хотел бы поблагодарить тебя за твою помощь на данный момент. Ты произвела отличное впечатление. Говорили, что ты как отец, так и дочь. Не так ли, Луна "Мун" Стил.

О черт.