(Луна)
Мне кажется, что я плыву. Мягко покачиваюсь на волнах. Я пытаюсь открыть глаза, но слишком ярко, поэтому я крепче зажмуриваюсь и снова засыпаю.
Я чувствую, что прихожу в себя, но я больше не парю. Я чувствую, что не могу пошевелиться, каждый дюйм моего тела кричит от боли. Что, черт возьми, происходит? Стук в голове невыносим. Я пытаюсь поднять руку, но она слишком тяжелая. Вместо этого я сосредотачиваю всю свою энергию на том, чтобы открыть глаза, кажется, что это занимает вечность, но в конце концов я раздвигаю их и пытаюсь осмотреться.
Я знаю, что я в своей комнате в Академии Фезерстоун. Я чувствую, что мне следовало бы встать и выйти наружу, хотя солнечный свет проникает сквозь закрытые жалюзи, но я изо всех сил пытаюсь пошевелить хоть одним мускулом. Скрип двери заставляет меня перевести взгляд в том направлении.
Уэст?
Какого черта он сейчас стоит в моей комнате?
Что случилось?
— Эй, ты проснулась, — мягко говорит Уэст, подходя к кровати.
Я пытаюсь ответить, но в горле у меня словно пустыня. Уэст, должно быть, понял это, потому что тянется к прикроватному столику за стаканом воды и соломинкой. Я чувствую себя ребенком, позволяющим ему помочь мне попить, но прямо сейчас вода нужна мне больше, чем моя гордость.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто меня сбил автобус, который тоже случайно дал задний ход, что со мной случилось?
— Что ты можешь вспомнить за последнее время?
— Эээ, я помню бои, бизнес и историю, потом я вернулась и пошла на тренировки. Позвонил Раф, и мы разговаривали, когда… свет погас… потом я проснулась здесь. Я в замешательстве, — говорю я, пытаясь сесть, но все слишком болит.
— Луна, пока ты разговаривала по телефону с Рафом, кто-то отключил питание в "Туз" и напал на тебя. Раф услышал шум по телефону, поэтому он позвонил мне с выделенной телефонной линии, крича в трубку, что что-то происходит. К тому времени, как я добрался сюда, они уже ушли, но они избили тебя, Луна. На твоем теле было по меньшей мере четыре разных отпечатка ног, и они тоже использовали оружие, — предлагает он, присаживаясь на корточки рядом со мной.
Я пытаюсь осмыслить то, что он говорит, и это имеет смысл при том, что я чувствую прямо сейчас. Я очень стараюсь сосредоточиться на том, что произошло, когда отключили свет. Я не могу вспомнить ощущения от каких-либо ударов по моему телу, но я помню, что кто-то прорычал мне в ухо.
— Ты слушай сюда, и слушай хорошо. Тебе нужно знать свое место. Ты меня понимаешь? Я собираюсь превратить твою жизнь в сущий ад. Ты и любой, кто попытается встать на твою сторону, вам не выбраться отсюда живыми, я могу вам это обещать.
Я смотрю на Уэста.
— Я помню, что кто-то, кое-что сказал мне, но я не могу вспомнить голос, он весь приглушенный.
Кто мог это сделать? Я не могу вспомнить никого, кроме Дитрихсон, ни эту сучку, ни ее мать, но у меня слишком сильно болит голова, чтобы пытаться собрать все воедино.
— Скорее всего, это потому, что ты получила довольно много ударов по голове. Что они сказали?
— О, просто классическая речь, "Я уничтожу тебя и всех твоих близких", и угрозы в адрес моей жизни.
— Блять, Луна, прости, что не смог приехать быстрее.
Я просто закатываю глаза, это не его вина, что я стала мишенью.
— Который час? — спрашиваю я, меняя тему.
— Скоро обед.
— Следующего дня? — все еще не в силах подняться, я меняю тактику и поднимаю руку к голове, осторожно пытаясь нащупать повреждения.
— Да, к тебе приходил врач, чтобы осмотреть тебя. Два сломанных ребра и сильное сотрясение мозга — вот твои основные травмы, к счастью, остальное — множество отеков и кровоподтеков, а также пара порезов на всякий случай.
— О, отлично, я чувствую себя по-настоящему счастливой.
— Я не скучаю по твоему остроумию, Луна. Никто не знает, что произошло, кроме доктора, Рафа, меня и того, кто это сделал. Слухи разойдутся, но лучше держать это как можно более конфиденциально. Кто-то по имени Рыжая взорвала твой телефон, ты хочешь, чтобы я что-нибудь с этим сделал?
Я просто качаю головой, ей лучше держаться от меня подальше. Я просто устраиваю драму, а она этого не заслуживает.
— Не мог бы ты помочь мне приподняться? — спрашиваю я, смирившись с тем фактом, что я не в состоянии сделать это сама.
Он просто улыбается, помогает поднять меня и подкладывает мне еще подушек. Мое тело так сильно болит. Я не могу сдержать стона от боли.
— Постарайся немного отдохнуть, ладно? Тебе тоже нужно поесть, так что я могу дать тебе еще обезболивающих, есть какие-нибудь предпочтения в еде?
— Все, что попадется под руку, — отвечаю я, пытаясь расслабиться.
— О, и Уэст, — окликаю я, на что он оборачивается, положив руку на ручку двери.
— Я ненавижу тебя прямо сейчас, но я не слишком горда, чтобы сказать тебе спасибо. Итак, спасибо тебе. Тебе не нужно было спасать меня, особенно после того, как в последний раз, когда я видела тебя, я ударила тебя кулаком в горло, но я благодарна, что ты это сделал, — шепчу я, чувствуя, что снова засыпаю.
— Я совершенно уверен, что заслужил это, если честно. Я всегда приду, когда буду тебе нужен, Луна, несмотря ни на что, — отвечает он, прежде чем захлопнуть дверь.
Я нахожусь между бодрствованием и сном, но, слыша, как он произносит эти слова, я чувствую, что слышала их раньше.
— Эй, красотка, не плачь. Уэст здесь, хорошо? Я всегда приду, когда понадоблюсь тебе, Луна, несмотря ни на что. Я всегда буду защищать тебя, моя маленькая Луна Мун.
*****
БАХ. БАХ. БАХ.
— Клянусь гребаным богом, я собираюсь вышибить эту гребаную дверь, если кто-нибудь, блядь, ее не откроет. Верно. Сейчас же.
Что за черт? Это Паркер?
Похоже на Паркера, но он не ругается и не орет. И какого черта он пытается вломиться?
— Эй, Луна, что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает Уэст из-за двери моей спальни.
БАХ. БАХ. БАХ.
Закатывая глаза, я киваю.
— Впусти его, но не мог бы ты дать небольшой обзор происходящего, прежде чем он войдет, потому что я больше не могу выносить криков.
С этими словами он убегает, чтобы прекратить стук в дверь.
— Какого хрена ты делаешь в ее комнате?
Боже, крики не становятся тише, и это что Роман?
— Роман, клянусь богом, успокой его. Он не улучшает ситуацию, и я не позволю ей пройти через это, прямо сейчас ей не нужно никакого дополнительного дерьма.
Он чертовски прав, мне это не нужно.
— Уэст, я успокою его, когда ты расскажешь нам, что происходит. Мы пытались дозвониться до нее весь день, с тех пор как Джесс сказала, что ничего не слышала. Теперь, когда мы наконец добрались сюда, чтобы найти тебе, Уэст, репетитор, ты должен рассказать мне, что, черт возьми, происходит.
О боже, между этими двумя это может перерасти в ссору.
— Уэст. — я пытаюсь крикнуть, но получается слабо и хрипло.
Должно быть, это достаточно громко, потому что заглушает весь их шум, к сожалению, это просто заставляет дверь моей спальни распахнуться. Первое, что я вижу, — обеспокоенное лицо Паркера, за ним следует Роман. Должно быть, я выгляжу плохо, потому что шок очевиден. Я ожидаю, что Уэст последует за ними, но вместо этого входит Оскар, за которым следуют Кай и Рыжая.
Отлично. Это превращается в чертову вечеринку.
В конце концов заходит Уэст, и я смотрю на него умоляющими глазами. К счастью, никто не лезет мне в лицо и не требует от меня ответов.
— Уэст, мне нужно, чтобы ты начал объяснять мне. По порядку. Сейчас же. — рычит Роман, расхаживая в изножье кровати.
Боже, если бы я могла чувствовать свои женские части, я уверена, они бы оценили этот тон. Грустные времена.
— Я могу рассказать тебе то, что знаю, если Луна будет не против, но ты должен сохранять спокойствие. Это всего лишь второй раз, когда она просыпается, и ей нужно поесть. Так что успокойся или убирайся. Понял?
Уэст остается непреклонным, пока все не произнесут какую-либо форму звука в знак согласия. Глядя на меня в подтверждение объяснений, я просто слегка киваю.
Он рассказывает о последних двадцати четырех часах, о том, как на меня напали, и о степени моих травм.
— Хорошо, теперь ты можешь объяснить, как ты оказался вовлечен во все это? — спрашивает Кай.
— Она разговаривала по телефону с Рафом, когда на нее напала группа. Он услышал, что творится какая-то хрень, и позвонил мне. Я принес ее сюда и с тех пор остаюсь тут, проблемы? — он отвечает, глядя на него сверху вниз.
— Раф? — Роман спрашивает, но я не могу справиться со всем этим тестостероном прямо сейчас.
Опять же, когда мои женские части работают, все было бы по-другому, и минус Уэст, но прямо сейчас мне нужно, чтобы это прекратилось.
— Первый, кто подаст мне воды, — мой любимчик. — я говорю это в шутку, чтобы разрядить атмосферу, но все, блядь, двигаются, как сурикаты, в поисках ближайшей воды.
Кай и Паркер замечают свежую бутылку на моем прикроватном столике и бегут к ней вместе. Каю удается схватить бутылку первым, но Паркер хватает соломинку. Я не могу сдержать небольшой смешок, который срывается с моих губ при виде их выходок, но я съеживаюсь, потому что у меня пересохло в горле. Они составляют эффективную команду, и через несколько секунд я уже потягиваю воду, что немного неловко, когда все на меня пялятся.
— Не могли бы вы все дать мне минутку, мне нужно в туалет, — говорю я, опустив голову, мне не очень нравится необходимость оправдываться.
Никто не произносит ни слова, и я готовлюсь попытаться приподняться, когда покрывало осторожно откидывается, и Роман нежно кладет руку мне под ноги, а другую — за спину. Подняв меня как можно деликатнее, он направляется в ванную. Я не спорю, хотя каждый его шаг причиняет мне боль, мне действительно нравится быть в его объятиях.
Он несет меня в ванную и медленно ставит на ноги, убедившись, что я устойчива, прежде чем немного отступить.
— По какую сторону двери я тебе нужен? — спрашивает он, как будто это не такая уж большая проблема.
Оглядываю себя: на мне футболка большого размера, доходящая до середины бедра, и я знаю, что на мне трусики, так что это все, о чем мне нужно позаботиться.
— Со мной все будет в порядке, если ты просто дашь мне минутку. Пожалуйста, — бормочу я, не желая встречаться с ним взглядом.
Он не отвечает, просто делает, как я просила.
Мое тело так сильно болит, каждая частичка ноет после нападения, они не оставили камня на камне, это точно. Закончив, я готовлюсь к большому зеркалу над раковиной. Я открываю кран и медленно поднимаю глаза.
Боже. Я даже себя не узнаю. У меня порез на лбу и еще один на правой щеке, два синяка под глазом, и все мое лицо распухло и окрасилось в черно-синий цвет. Я смотрю на свои руки, которые покрыты синяками, и мои ноги такие же.
Я приподнимаю футболку, чтобы проверить свои ребра, чертовски трудно заставить мое тело подчиниться. Я уже наполовину поднялась, когда Роман открывает дверь, должно быть, он понимает, что я пытаюсь сделать, потому что, не говоря ни слова, встает у меня за спиной и поднимает мою футболку, останавливаясь чуть ниже груди. Я, конечно, не вижу сломанных ребер, но это, безусловно, худшие следы.
— Насколько плоха моя спина? — спрашиваю я, встречаясь с его взглядом в зеркале.
— Так же плохо, как и везде.
Без прикрас, только честная правда, и это то, что мне нужно прямо сейчас, я чувствую себя достаточно слабой в своих физических способностях, мне не нужно, чтобы с моей психикой тоже нянчились.
Роман отпускает мою футболку и снова собирается нести меня.
— Я действительно ценю это, Роман, но, может быть, ты поможешь мне дойти обратно? Ты не обязан, но я должна сделать это для себя, даже если это будет чертовски больно.
Он на мгновение задерживает на мне взгляд, затем протягивает руку, чтобы я могла прикоснуться к нему. Это требует много усилий и энергии, но в конце концов я добираюсь до своей кровати. Никто не ставит это под сомнение, что, вероятно, связано с суровым выражением лица Романа, предупреждающим не делать этого.
— Детка, я сбегал в свою комнату и принес тебе немного тушеного мяса от мамы Романа. Клянусь, после него, ты почувствуешь себя лучше в мгновение ока. — подходит Оскар с большим подносом, уставленным и другими закусками.
Я благодарно улыбаюсь ему, когда он ставит поднос мне на колени. Он наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом, и в нем чувствуется мягкость. Несмотря на все его шутки и эго, он может быть хорошим парнем? Кто знал, что из-за его болтливости у него не будет неприятностей для разнообразия?
— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спрашивает он. Нежно заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, но я качаю головой.
— Я не могу позволить себе такую слабость, но спасибо тебе за предложение.
— Ты можешь быть настолько слабой, насколько тебе нужно, Сакура, мы здесь, чтобы помочь, — отвечает Кай.
— Я действительно ценю это, но я недостаточно знаю вас, ребята, чтобы поддерживать такой уровень доверия, слишком многое уже произошло за неделю. Мое доверие уже было подорвано слишком многими людьми, — честно отвечаю я.
Никто не отвечает, они понимают, что прямо сейчас я ни во что другое не поверю. Я не тороплюсь, но съедаю все до последней капли тушеного мяса, он не врал, за это можно было умереть в буквальном смысле. Густой соус с овощами и говядиной, я не знаю, что в соусе, но мне нужно спросить Романа, и добыть такого еще.
Тишина в комнате заставляет меня чувствовать себя немного неловко, когда я в таком состоянии. Паркер, должно быть, чувствует мой дискомфорт.
— Итак, слово дня, ребята, — говорит он, пытаясь немного разрядить напряжение в комнате. Он смотрит на Романа, который только закатывает глаза.
— Какое слово дня? — спрашиваю я, радуясь возможности поддержать разговор.
— Паркеру нравится каждый день учить новое слово, — добавляет Оскар с преувеличенным вздохом.
— Звучит забавно. Хоть из "Городского словаря"? Он самый лучший, — говорю я, глядя на Паркера, который просто хмурится в ответ.
— Что такое "Городской словарь"?
— Что ты имеешь в виду? "Городской словарь" — самый смешной. Это онлайн-словарь жаргонных слов и выражений, — усмехаюсь я.
— Мне нужно это увидеть, — говорит он, доставая телефон.
Раздается стук в главную дверь, о которой Уэст должно быть позаботился, потому что входит Рыжая, когда она вообще ушла? Я явно дерьмовая подруга, раз не заметила. Потом я вижу, что у нее в руках.
— Ты сходила за посыпкой единорога и радужной пылью, — кричу я, и она улыбается мне, протягивая ледяную доброту.
— Я хотела купить что-нибудь, что заставит тебя улыбнуться, — шепчет она мне на ухо, нежно обнимая меня сбоку. Я чувствую, что готова разрыдаться.
Всегда мое гребаное солнышко.
Мне нужно разобраться с этим дерьмом, после того, что сказали нападавшие, я не хочу подвергать кого-либо опасности.
— Итак, единственное, что я на самом деле помню, — это их прощальные слова. По сути, это были угрозы моей жизни и тем, кто решил быть со мной. Я даже не знаю, за что, по их мнению, я выступаю, но я уверена, вы все знаете, что я упрямая сука, и они не смогут меня подавить. Так что, наверное, вам всем лучше держаться на расстоянии, хорошо?
На лицах у всех написано замешательство, как будто от моей посыпки единорога у меня на лбу вырос настоящий рог.
Первым заговаривает Паркер.
— Луна, я сохраняю спокойствие с тех пор, как попал сюда, как и просил Уэст. Ради твоего же блага, но не дави на меня с этим дерьмом, ты понимаешь? Таков мир, в котором мы живем, кто-то всегда захочет напасть на нас, с тобой мы или нет. Так что не оскорбляй меня, лишая выбора. Поняла?
У меня во рту пересохло, как у рыбы. Я ошеломлена, я хочу что-то сказать, но понятия не имею, что, кто знал, что меня можно заставить замолчать.
Паркер снова проявил свою удивительную твердость. Горячий. Все посмеиваются на мой счет, и все ребята похлопывают Паркера по спине. "Тузы".
Уэст входит в комнату, прижимая телефон к уху.
— Раф, — одними губами произносит он.
Я ожидаю, что он передаст мне трубку, поэтому удивляюсь, когда он заканчивает разговор.
— Он что, не хотел разговаривать? — я удивлена, потому что это на него совсем не похоже.
Уэст усмехается.
— Конечно, он хочет поговорить с тобой, он был не в себе, но нам не нужен телефон. Не тогда, когда он только что приехал в кампус.
Он больше ничего не говорит, просто неторопливо выходит.
Дай мне сил справиться со всей этой болью вместе со всеми этими няньками, потому что мне это чертовски понадобится.