Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 11

После скандала в полицейском участке друзья разошлись в разные стороны. Даниэла с Джиной отправились в Дом моделей, а мужчины к Филипе. Все четверо чувствовали себя оскорбленными.

Даниэла, обычно спокойная и сдержанная, никак не могла прийти в себя. Никогда еще Херардо не был с ней так груб.

Однако поразмыслив, она решила, что ни у Херардо, ни у Филипе нет причин для восторга. Может быть, не следовало сразу обо всем рассказывать?

Но Даниэла не умела хитрить. И потом, рано или поздно все тайное становится явным. Да и что теперь рассуждать! Что сделано, то сделано.

Расстроенная, опустилась Даниэла в кресло и задумалась. Ей было жаль Херардо. Да и Филипе тоже. Он любит Джину, но гордость мешает ему в этом признаться. Отсюда их вечные ссоры. На сей раз Джина своего добилась. Филипе трудно было скрыть свою ревность.

– Пойми, Джина, – попыталась вступиться за мужчин Даниэла, – им не могло понравиться то, что мы рассказали о путешествии. Только этим объясняется такая безобразная выходка.

– Нечего их защищать, – бросила Джина, не остывшая еще от стычки, – Филипе всегда был эгоистом, которого, кроме себя, интересуют только лошади.

Недаром он все время пропадает на ипподроме.

– Но, Джина, он тебя любит!

– Да. Любит меня изводить. Видимо, ждет, когда я состарюсь и стану ни на что негодной.

В это же время Филипе с жаром говорил другу.

– Все она врет, эта Джина. Выдумала какого-то немца, чтобы меня позлить, а сама даже фамилии его не помнит. Нет, все кончено! Я не стану терпеть подобные штучки!

– Знаешь, Филипе, – мы тоже виноваты. Не надо было хамить. Пойдем извинимся!

– Ни за что!

– Ну, ты как хочешь, а я пойду.

Даниэла не умела долго сердиться и после того, как Херардо попросил прощения, разговор их принял вполне мирный характер.

Херардо, конечно, было больно, Даниэла в порыве откровенности рассказала ему о своей любви к Хуану Антонио.

Но эту боль смягчала мысль о Каролине, смутное предчувствие счастья.

Ему все больше и больше нравилась эта скромная, милая женщина, в лучистых глазах которой застыло страдание.

Моника вбежала к себе в комнату и, бросив ранец, уткнулась лицом в подушку! Пусть, пусть огорчается папа, но все женщины, которых он захочет познакомить с ней, будут для нее только злыми ведьмами. И эта, Даниэла, тоже. Глаза девочки снова наполнились слезами. Она отказалась от привезенных отцом подарков и слышать не хотела о его избраннице. Но Хуан Антонио не отчаивался, сердце подсказывало ему, что доброта Даниэлы сломит неприступность дочери.

Мария и Игнасио, любившие и жалевшие девочку, понимали, что рано или поздно новая женщина займет место покойной Лусии. И девочке придется смириться. Мудрая Мария как могла старалась подготовить к этому Монику и насколько возможно успокоить ее, рассеять страхи, посеянные в душе ребенка Летисией.

– Не плачь, Моника, папа любит тебя и никогда не отправит в интернат.

– Летисия нарочно тебя пугает, она злюка. И зачем только ты дружишь с ней? – Женщина ласково погладила шелковистые волосы девочки.

Моника спрятала мокрое от слез лицо на груди у Марии и безнадежно произнесла:

– Отправит, отправит, ведьма заставит его, он больше меня не любит! Мамочка! Милая мамочка! Зачем ты умерла? Зачем оставила меня?

Сердце Марии сжалось. Утешая Монику, она сама не могла не тревожиться. Кто знает, полюбит ли новая жена хозяина девочку? Не встанет ли между Хуаном Антонио и дочерью?

Из школы Моника почти всегда возвращалась расстроенная. Летисия и в самом деле была злюкой, недаром в школе с ней никто не дружил. Ей доставляло удовольствие пугать Монику мачехой-ведьмой, – так ее зависть к Монике находила выход. А она, эта десятилетняя девочка по-настоящему завидовала дочери Хуана Антонио, ее богатому дому, дорогим игрушкам, вниманию и любви окружающих ее людей, – словом, всему, чего сама была лишена. Только Маргарита, другая подруга Моники, девочка добрая и отзывчивая, пыталась смягчить ядовитые слова Летисии.

Некстати в доме появился Марселино – любимый сын Марии и Игнасио.

Марселино сразу невзлюбил Монику и постоянно досаждал ей разговорами о будущей мачехе, зная, как страдает от этого девочка. В школе – Летисия, дома – Марселино... Жизнь для Моники постепенно превратилась в кошмар, где все светлое и радостное осталось в прошлом, а впереди – лишь злая мачеха, нелюбовь отца, интернат.

Однажды, в погожий солнечный день, девочки играли возле школы, прыгали через скакалку, бросали камешки. И снова Летисия завела разговор о мачехе.

Монике показалось, что солнце померкло и вокруг воцарилась тьма.

– Папа говорит, что Даниэла лучше Ирене, – сказала она упавшим голосом, – что она добрая и будет меня любить.

– Все они добрые, пока замуж не выйдут, – уверенно заявила Летисия, залезая на самый верх деревянной лестницы, – а потом глядишь – ведьма ведьмой.

Моника замолчала. На ее длинных ресницах задрожали слезинки.

– Опять ты за свое! – запальчиво крикнула Маргарита. – Не будем больше с тобой играть. Пошли, Моника!

И девочки, обнявшись, убежали, оставив Летисию одну.

Страшно подумать, что стало бы с Моникой, женись Хуан Антонио на Ирене!

Но, слава Богу, ему встретилась Даниэла. Ирене же не теряла надежды вернуть богатого любовника. Она добьется этого любой ценой. Проклятая Даниэла! В слепой ярости Ирене была готова на все.

Но действовать она решила постепенно. И первым пунктом в ее плане было посещение офиса Хуана Антонио.

Ирене долго выбирала платье, прихорашивалась, расчесывала свои красивые золотистые волосы, которые еще так недавно любил гладить Хуан Антонио. И что только он нашел в этой Даниэле? Ирене снова и снова посылала проклятия сопернице.

Что же до Хуана Антонио, то он теперь ни о чем не мог думать, мысли его целиком были заняты Даниэлой.

Погруженный в мечты, сидел он у себя в офисе, за столом, перед целой кипой еще не прочитанных бумаг, когда в дверях появилась Ирене. Элегантное платье из зеленого шелка плотно облегало ее стройную фигуру, на красивых тонких пальцах сверкали драгоценные кольца. И Хуану Антонио вдруг показалось, что в этой гибкой, грациозной женщине есть что-то от змеи, которая может больно ужалить.

Едва Ирене вошла в кабинет, как ее благое намерение "поговорить по-хорошему" улетучилось и она сразу ринулась в наступление.

– Эта Даниэла, – крикнула она прямо с порога, – сядет тебе на шею, ты ей не нужен, нужны твои деньги!

– Даниэла не чета тебе! Она сама зарабатывает на жизнь! Слово за слово и Ирене, не выдержав, бросилась на Хуана Антонио с кулаками. Он схватил ее и стал выталкивать из кабинета.

– Ты не смеешь! – вопила Ирене. Прибежала Гуаделупе, секретарь.

– Вызвать охрану, сеньор?

– Да, пожалуйста!

– Ну погоди, дорогой, мы еще встретимся на узкой дорожке! – на прощание прошипела Ирене.

Едва она скрылась за дверью, как Хуан Антонио в изнеможении откинулся на спинку кресла и какое-то время сидел, не шевелясь.

Но постепенно мысли его вернулись к Даниэле и он постарался забыть о неприятном эпизоде. "В конце концов все образуется, – думал Хуан Антонио. – Ирене надоест меня преследовать и она утешится с кем-нибудь другим".

Ирене вернулась домой разъяренная. Не успела она выпить чашку кофе, как пришла Ракель.

– Я была у Хуана Антонио, – кипя от злости сообщила Ирене. – Этот негодяй вытолкал меня за дверь.

– Оставь его в покое, – посоветовала Ракель. – Все равно ничего не добьешься. Только наживешь неприятности. Он больше не будет тебя содержать. Ты надоела ему.

– Что же мне делать?

– Иди работать, как все. Можешь стать манекенщицей.

– Работать? Ты, я вижу, рехнулась! Или это твоя Долорес такое тебе внушила?! Выбрала себе бабку в подруги!

– Да ты ее не знаешь, Ирене, поэтому и говоришь так! Ладно, я пойду, мы договорились встретиться с Мануэлем.

Ирене холодно попрощалась с подругой, легла на диван и закрыла глаза.

Впервые в жизни Сония чувствовала себя счастливой. Куда девалась ее меланхолия? Ее замкнутость? Она готова была обнять весь мир! Ей ни на минуту не хотелось расставаться с Рамоном, даже Монику она теперь редко навещала.

Но счастье не бывает безоблачным. Бренда, закадычная подруга Сонии, не упускала случая посмеяться над бедным юношей. Хуан Антонио тоже не мог смириться с тем, что его сестра увлеклась садовником. Он и мысли не допускал об их браке.

Все это Сония терпеливо сносила, ведь иначе и быть не могло. "Ничего, – утешала она себя, – со временем все станет на свои места".

С такими мыслями Сония возвращалась домой, когда неожиданно увидела у ворот незнакомую девушку. "Альма", – сразу подумала Сония. Та о чем-то возбужденно разговаривала с Рамоном.

Не успела Сония опомниться, как девушка набросилась на нее, повалила на землю, вцепилась в волосы, стала царапать лицо.

Насилу Сония вырвалась от нее. Она вбежала в калитку и вместе с Рамоном вернулась в дом.

Рамон чувствовал себя виноватым и без конца просил прощения, но Сония на него не сердилась.

– Она права, Рамон, надо защищать свое счастье. А девушка любит тебя.

Прикладывая примочку к щеке, Сония с горечью вспоминала, что кричала ей Альма: "Старая бездельница! Не могла найти кого-нибудь постарше? Да ты купила его! Заманила богатством". Увы! Упреки были вполне справедливы...