Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 51

Потеряв все свои деньги, Альберто как никогда раньше стал зависеть от Ирене. Как хорошо, что эта женщина встретилась на его пути. Он знал, что она безумно влюблена в него, но этого одного было недостаточно, чтобы вытрясти из нее деньги. Ирене еще не забыла нищую жизнь. Однако, слепая ненависть к Даниэле, желание отомстить ей, в сочетании с любовью, давали желаемый эффект. Альберто нарочно растравливал ее самолюбие, рассказывая, как Даниэла смеялась над ней. Теперь он был уверен – Ирене не пожалеет последнего песо, чтобы расквитаться с Даниэлой.

Он мог бы вздохнуть с облегчением, если бы не Моника, она явно переставала ему доверять. Хотя ласковыми уговорами ему удавалось всякий раз переломить ее недоверие и уверить в том, что злые люди наговаривают на него и Ирене, но он видел – сомнения не покидают ее. Кроме того, с каждым днем все труднее стало сдерживать раздражение, которое Моника в нем постоянно вызывала. Он терпеть ее не мог – эту женщину, эту сентиментальную глупую девчонку. Ирене, та хоть была похитрее.

Он видел пристальный взгляд Моники, обращенный на них с Ирене, и верно оценивал его: жена сомневается в их "просто дружбе". Что ж, Альберто изыскал аргумент, доказывающий благородство Ирене. Ведь она мало того, что снабдила их деньгами, она еще предложила оплачивать обучение Моники в университете.

Такое благородство и бескорыстие должны были произвести на Монику сильное впечатление. Альберто на это и рассчитывал. Он вообще очень высоко ценил свои способности манипулировать людьми.

Одной из своих побед он считал и Рубена. Мальчишка буквально на глазах превращался из послушного мальчика в отпетого негодяя. Мало того, что он без зазрения совести стащил у Аманды деньги, – Альберто покатывался со смеху всякий раз, когда представлял себе лицо Аманды, не нашедшей денег в своем кошельке, – он сумел выдержать бесконечные разговоры по душам, которыми его осаждали брат и Херардо. Альберто не сомневался, что кража из сумки Аманды – только успешное начало. Рубену снова потребовались деньги... Альберто не дал их по уважительной причине – у него ничего не было, он сам жил в долг. А мальчишка уже не мог обходиться без больших денег. За деньги ему делали домашнее задание, он посещал проститутку, в которую имел глупость влюбиться.

Нет, теперь, чтобы достать деньги, он не остановится ни перед чем. Альберто прыгнул на журнальный столик, включил музыку и стал дирижировать.

Он не учел только одного. Этим неучтенным фактором был Давид. Он изучил Альберто гораздо лучше любой из женщин, знал его прошлое, знал все стороны его характера. Альберто же видел в Давиде смазливого парня, ревнивого и жестокого, способного на все – на грабеж, убийство. Но он не догадывался, что Давид способен еще и на простую человеческую жалость. Эту жалость у него вызывала Моника. Настало то время, когда Давиду можно было забыть обо всех: Альберто, Ирене, Монике, но ему хотелось открыть глаза последней на человека, которого она любит.

Моника была в доме одна, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала знакомый голос. Это он, негодяй и вор, укравший у Альберто все деньги!

– Что касается негодяя, то мне стоит поучиться у Альберто, – услышала она спокойный насмешливый голос. – А что касается вора, то тут вор у вора дубинку отнял. Деньги-то у Альберто ворованные. Как ты думаешь, откуда они у него? Он тебя обманывает. Уходи от него, Моника.

Моника хотела бросить трубку, чтобы больше не слышать новых слов лжи о муже. Как будто весь свет решил клеветать на него. Она уже почти бросила трубку, но что-то остановило ее. Действительно, откуда у Альберто эти деньги? Почему он хранил их дома? Почему все говорят о нм одно и то же? Она продолжала слушать.

– Херман сказал Ирене, что его наняла Даниэла. Это была шутка. Он просто хотел, чтобы Монтенегро побывала в шкуре жертвы. Послушай меня, уходиоттуда. А если не веришь, спроси у Альберто о Черте.

Когда Давид положил трубку, Моника еще некоторое время судорожно сжимала ее в руках. Значит, мама не виновата. А она наговорила ей столько ужасных вещей... Уйти от Альберто? Но куда? После того, что она сказала Даниэле, она не смеет даже просить у нее прощения... Моника решительно тряхнула головой – нет, все это ложь, интриги и обман. И как она может верить Давиду, который обокрал Альберто, своего друга. Но что касается Даниэлы, то, возможно, он говорит правду. Моника не знала, что и подумать. Мужа не было очень долго. Моника не на шутку забеспокоилась. Он появился только вечером, сказав, что искал помещение для одного предприятия, которое он собирается открыть вместе с Ирене.

– А правда, что деньги, которые взял Давид, были краденые? – внезапно спросила Моника. – Мне сказал об этом по телефону Давид. И еще я хочу спросить тебя о твоем друге по имени Черт.

Альберто взвился. Вот что позволяет себе этот подонок!

Мало того, что он украл деньги, он еще смеет звонить сюда! А дура Моника слушает и требует ответа на идиотские вопросы. Это привело Альберто в ярость. Он не обязан перед ней отчитываться. А этот Черт – один кретин, о котором лучше никому не вспоминать. Альберто с ненавистью посмотрел на Монику – он не позволит ей сомневаться в себе ни на одно мгновение, а иначе... Он не договорил, потому что пришла Ирене. Они собирались обсуждать свои дела, и Моника, чтобы не мешать, вышла попить кофе с Дениз, своей подругой по университету, которая собиралась возвращаться к матери в Монтеррей.

Ирене вышла из больницы, она была еще слаба, но держалась отлично.

Теперь она жила двумя страстями – любовь к Альберто и ненависть к Даниэле.

Они заговорили о делах. Альберто рассказал Ирене, что нашел идеальное помещение для дома моды и назвал цену. Ирене удивилась, она не думала, что помещение будет стоить так дорого.

Альберто поморщился. Конечно, можно найти что-нибудь подешевле, например, нанять фургон у бродячих торговцев. Он-то думал, что дом моды Ирене Монтенегро будет соперничать с Домом моделей Даниэлы Лоренте. Ирене ничего не оставалось, как только согласиться. Следующим пунктом был подкуп Росы, секретарши Даниэлы. По мысли Альберто, она должна была скопировать эскизы новой коллекции Даниэлы. Ирене не верила, что Роса способна на такое предательство, но Альберто умел видеть людей насквозь, он знал, что Роса разочарована в жизни, сетует на бедность, завидует Даниэле. Он был уверен, что если ей заплатить достаточно, она сделает все, о чем ее попросят.

Его прервал телефонный звонок. Трубку взяла Ирене и к своему удивлению услышала голос Давида. Он сразу же узнал ее и насмешливо спросил, отдала ли она уже свои денежки Альберто. Ирене в отличие от Моники не поверила ни слову и только передала трубку Альберто, чтобы тот услышал все своими ушами.

А Давид говорил:

– Альберто тебя не любит. Альберто никого не любит. Если он когда-нибудь кого-то и любил, то только не тебя.

Это было уже слишком.

– Или ты к черту! – рявкнул в трубку Альберто, но Давид был спокоен.

– Ты же все равно скоро прогоришь, и Ирене сама поймет, что я сказал ей правду.

Когда Альберто повесил трубку, Ирене в недоумении спросила его, почему его друг говорит о нем такие гадости? Альберто поморщился – он не хотел больше ни слышать Давида, ни говорить о нем. Он уже подумывал, не сменить ли ему номер телефона. Ирене вздохнула. Если бы не Моника, он мог бы переехать к ней – в большой роскошный особняк, в котором ей так одиноко последнее время. Альберто был готов, но нужно подождать еще три месяца, пока родится ребенок у Моники.

– Как бы я хотела поскорей отделаться от Моники и ее ребенка! – капризно воскликнула Ирене.

– Наберись терпения, любовь моя, – нежно обнимая ее, ответил Альберто. – Когда я подарю ее ребенка, Даниэла сойдет с ума.

Моника с трудом преодолела последние ступени лестницы, тихо вошла в холл, взглянула на себя в зеркало. Бледное лицо, потухшие глаза, кое-как причесанные волосы. Ей стало не по себе. Конечно, даже красивые женщины в последние месяцы беременности теряли свою привлекательность, но ведь ее лицо не подурнело: она испугалась того застывшего выражения печали, которое делало ее намного старше; сиявшие прежде искрометным блеском глаза потухли и потемнели. Да, ее трудно узнать, – приговор зеркала был неумолим. И на память тотчас пришли предостережения матери, ее слова об Альберто, как о человеке страшном, без чести и совести, для которого в жизни нет ничего святого. Он обманывает ее, как обманывал всех до нее: Даниэлу, Каролину, детей. Но что чужой опыт, все хотят иметь свой. В последние дни Моника вспоминала, как Даниэла молила ее подумать, прежде, чем решиться выйти замуж за Альберто Сауседо. Но нет, мало того, что она ушла из теплого, гостеприимного дома своих родителей, она наговорила кучу дерзостей, недостойных оскорблений Даниэле, которая, конечно же, никогда этого не простит. Моника сама обрубила все нити, связывающие ее с домом. Теперь, всякий раз, когда она переступала порог мрачного, холодного жилища Альберто, в памяти настойчиво всплывали то светло-мажорные обои в ее собственной уютной комнате, то заботливый милый облик Марии, которая до последних дней никогда не забывала побаловать свою любимицу чем-то вкусненьким. А как она отвыкла от цветов, которые дома стояли повсюду...

Моника провела рукой по лбу и лицу, словно пытаясь стереть появившееся мрачное выражение и предстать перед Альберто с довольным выражением на лице, – муж хотел видеть ее счастливой и радостной. Наверное, на этот раз она довольно долго простояла перед зеркалом, не давая знать о своем приходе.

Дверь в гостиную была открыта и, прислушиваясь, она различила голоса Альберто и Ирене. Они беседовали вполне мирно и от этого чудовищность их слов показалась бедной Монике чем-то нереальным. Она схватилась за выступ дверного проема, чтобы не упасть от приступа головокружения, сдержать подступающую к горлу тошноту. Но, очевидно, непроизвольно она издала звук, – то ли стон вырвался из ее груди, то ли горестный вздох, а может сдерживаемые рыдания. Оба мгновенно обернулись на дверь, почувствовав едва заметное замешательство. Альберто тут же подскочил к Монике, взял из рук тяжелую сумку, заботливо усадил на диван. Моника едва ли что-нибудь понимала из происходящего, в голове назойливо вертелось одно: под любым предлогом, как можно скорее – вон из этого страшного дома от этого чудовища в облике мужа.

Пока она сидела с закрытыми глазами на диване, а пот градом лил по лицу, перед ее мысленным взором вставал и вставал ее муж с дирижерской палочкой в руках, управляющий невидимым оркестром – устрашающие тревожные звуки вагнеровских аккордов доводили его до степени крайнего возбуждения. Сначала она удивлялась этому, потом привыкла, а позже стала пугаться, видя его в таком состоянии. Но все чудачества Альберто меркли перед тем, что Моника только что услышала... А потом... потом: "Когда я подарю ее ребенка, Даниэла сойдет с ума".

Так вот, значит, в чем дело!.. Это его месть матери, ее любимой Даниэле. Только бегство спасет ее и ее ребенка от этого чудовища! Она словно очнулась и, как ни в чем ни бывало, извинившись перед ними обоими, пошла к себе наверх:

"Наверное, понизилось давление, это случается в моем положении...".

И когда, несколько часов спустя, Моника собрала в чемодан все самое необходимое и спустилась в холл, ее руку перехватила железная рука мужа, неожиданно оказавшегося тут. Куда она? Собрав всю свою волю в кулак и понимая, что сплоховать на сей раз равносильно смерти, она, показав на свой живот, объяснила, что хочет раздать вещи, которые ей малы... а после родов... после родов они купят новые, ведь так, милый? Да?

– Не стоит быть такой расточительной, дорогая, – Альберто взял чемодан и подвел Монику к лестнице, ведущей в спальню. – Тебе надо отдохнуть, любимая.

Моника безропотно повиновалась. Оставшись в гостиной, Альберто предался размышлениям. Моника с чемоданом в руках не выходила у него из головы. Может быть она слышала их разговор с Ирене? Нет, он чутко улавливает, когда она открывает дверь... Альберто поднялся: его ждала Ирене. До Моники донесся хлопок закрываемой двери. Связав вещи в два узелка, затаив дыхание, крадучись спустилась в гостиную. На цыпочках она подошла к двери и распахнула ее. Светило солнце, щебетали птицы, с улицы доносились гудки, где-то играла музыка... Страшное наваждение кончилось. Моника быстро пересекла сад и вышла на улицу. Поймав такси, Моника вздохнула свободно. Она сделает все, чтобы он не нашел ни ее, ни ребенка. Никогда.

Вернувшись домой поздно вечером, Альберто понял, что Моника ушла: обычно, когда бы он ни являлся, в окнах горел свет – девушка боялась темноты. Еще из машины, увидев темный дом, он сразу обо всем догадался: она слышала его разговор с Ирене и сумела-таки провести его. Ну, что ж, он все равно не отступится от задуманного, сдержит, чего бы ему это ни стоило, свою клятву и отомстит ненавистной Даниэле. Иначе слишком дешево для нее и всего семейства обойдется его восьмилетнее заточение в тюрьме!.. Слишком дешево!

Альберто плюхнулся на диван и уставился в одну точку. Ему было мало содеянного, он как помешанный жаждал крови, больше крови и страданий тех, кого считал виноватыми в своей неудавшейся жизни.

Он позвонил Ирене и рассказал об исчезновении Моники. Ирене принялась утешать его:

– Не расстраивайся, ты и так сломал ей жизнь. Чему я, конечно, рада, – не без ехидства добавила она. – И если Даниэла не желает знать свою дочь, тем лучше для нас. Успокойся, дорогой, давай лучше займемся собой! Мы свободны, любим друг друга. Оставь мысли о Монике, переезжай ко мне, будем жить вместе!

Альберто отказался: пока не время.

Ирене лежала на постели, обдумывая, чем бы завлечь Альберто. Конечно, в словах Матильды, откровенно презиравшей Альберто, есть доля здравого смысла; рисковать всем состоянием опасно. И тем не менее, единственный способ держать Альберто около себя, – создать "дом моды Ирене Монтенегро".

Вдобавок ко всему, – они разорят Даниэлу, пустят "принцессу" по миру. Ирене приняла окончательное решение вложить деньги в это предприятие, о чем немедленно и известила Альберто. Вечером они держали совет. План Альберто был все в том же: подкупить Росу и, заполучив через нее коллекцию, опередить Даниэлу. Ирене будет заниматься моделями. Он возьмет на себя рекламу, договоры с покупателями, аренду помещения. Ирене не возражала.

– Завтра пошлем Матильду, пусть уговорит Росу прийти к нам для разговора.

Ирене колебалась, – Матильду, уже приходившую в Дом моделей за Даниэлой, могут узнать. Альберто это не интересовало: завтра вечером Роса должна быть в доме Ирене.

Утром следующего дня он начал поиски жены. Первым делом он направился к Маргарите. Но в доме подруги Моники не оказалось. Зато там он застал своего старшего "сыночка", Эдуардо, который не замедлил сообщить ему, что в случае чего и кулаки пойдут в ход. Нервы Альберто были на пределе, и маска "родного отца" спала. Он с ненавистью смотрел на Лало. Каков?! Альберто, озлобившись невероятно, пообещал всей семейке, а особенно Каролине, устроить такое, что они надолго его запомнят. На Эдуардо это не подействовало: "Ты имеешь дело не с беззащитным ребенком, каким ты бросил меня восемь лет назад, – наступал он на отца, – теперь, будь уверен, я сумею защитить и себя, и своих близких! А теперь убирайся отсюда!"

Альберто уселся в машину и ухмыльнулся: хорошо, что у него два сына.

Рубеном он был доволен. Словно зомби, мальчишка делал то, что хотел он. Впрочем, теперь парень озабочен только тем, где бы раздобыть деньги для своей прожорливой суки!.. В один из очередных визитов сына, умоляющего помочь деньгами, Альберто достал из-под диванных подушек пистолет и протянул его Рубену. Мальчишка сначала было не хотел брать: "Боюсь, в тюрьму попаду... бабушка говорила, мама..."

Альберто усмехнулся про себя. Бабушка твоя и мама не хотят? Да?! Так будет не по-ихнему! Он уговорил сына взять оружие. Тот дрожащими пальцами запихнул пистолет под куртку. "Цель оправдывает средства!" – бросил ему на прощанье Альберто. Как это понимать? А как хочешь!.. Он оглядел сына: невысокий, худощавый блондинчик, с модной, чем-то напоминающей прическу отца, стрижкой. В одном ухе длинная серьга. Вольно или невольно Рубен становился похожим на Альберто, который всеми силами добивался того же.

Ни малейшего стыда не проснулось, ни чувства сострадания в его испорченной душе не шевельнулось при мысли о мучениях, на которые он обрекал младшего сына.