Муж на сдачу, или Попаданка требует развода

Глава 17

Я будто оказалась в незнакомой, но невероятно уютной комнате… Нет, не просто комнате — мастерской. Пахло шерстью, воском и чем-то сладковато-травяным.

В плетёном кресле, поджав под себя ноги, сидела красивая женщина лет тридцати, с каштановыми волосами, собранными в небрежный пучок. Она терпеливо вычёсывала большого рыжего кота, шерсть которого искрилась на свету, как начищенная медь.

Но больше всего поразили несколько странных телевизоров, висевших на стене! Панели были такими тонкими, что больше походили на окна, но в каждом «окне» транслировались разные пейзажи и происходили разные события. Они менялись с головокружительной скоростью.

— Следующий, — промурлыкала женщина голосом, похожим журчание горного ручейка.

И на смену довольному рыжему коту припрыгнула пушистая белая кошка. А я вдруг на одном из мелькавших изображений уловила что-то до боли родное… Знакомую улицу и дом, трещину в асфальте, людей в привычной земной одежде, спешивших по своим делам, машины и автобусы, мамочек с колясками. Сердце сжалось. Не осталось никаких сомнений, кто передо мной. Неясным было только одно: что именно Мау пыталась мне показать или сказать?

Но тут кошачья богиня ласково потрепала за ухом белую кошку и отпустила, а потом собрала со щётки пушистую горку шерсти. В её руках появилась замысловатая прялка из тёмного дерева, и очень быстро, прямо как в ускоренной киносъёмке, из горок шерсти спрялся целый объёмный клубок тонкой нити, а в руках Мау возникли длинные костяные спицы!

— Если попросить у кошки шерсть и создать вещь с любовью, — тихо приговаривала она себе под нос, ловко набирая на спицы петли, — то в ней будет магия, даже если ты совсем не знаешь, что это, и не умеешь ею пользоваться. Это будет огромная ценность, самый лучший артефакт. Но глупые люди этого не понимают. Они всё сами да сами, а надо просто очистить душу от дурных мыслей и творить… — Под её руками росло бело-рыжее полотно, узорчатое и излучавшее едва уловимое сияние.

— Лана, ты в порядке? — Как раскат грома, раздался над ухом голос герцога, и меня резко выкинуло из видения.

Я моргнула, ослеплённая резким солнечным светом после полумрака мастерской. Мау намекает, что мне надо вычесать Мотю и что-то связать? Это я могу! Я люблю вязать! И на спицах, и крючком. В девяностые вообще всю семью обвязывала. У меня даже вязальная машина была и целая кипа журналов.

Энтузиазм вспыхнул, но тут же угас. Богиня ведь толковала про чистую душу и любовь. В груди заворочался червячок сомнений. Что-то мне подсказывало, что создать волшебную вещь не так просто, как кажется. Например, я обманываю Караду, хочу получить у него свободу с максимальной для себя выгодой, а это как-то не очень вяжется с праведностью. Так что…

— Да-да, всё хорошо. Задумалась просто.

— Цветы все выкопали и увезли в дальний угол парка, — недовольно доложила Мотя, внезапно выплывшая к склепу из-за старого дуба. — Посадят там и сделают забор. Я бы их вообще уничтожила, но твоя матушка, Доменик, настоящая истеричка. Слышал бы ты, как она голосила: «Это память о моем любимом дедушке! Он привез эти цветы из дальних стран и подарил нам их на свадьбу!» — Мотя очень похоже передразнила вдовствующую герцогиню, высоко задирая нос и жеманно складывая лапки.

— А тетушка Гейл из них духи делает, — протянул Доменик.

Я же, всё ещё под впечатлением от видения, решила хотя бы попытаться стать чуть лучше и добавила мягче:

— Правильно, что пересадили. Пусть растут. Жалко уничтожать.

Мотя резко повернула ко мне голову и покосилась с явным удивлением — я раньше особой любовью к растениям не отличалась. Пыталась один раз завести денежное дерево, но кошка с ним быстро разобралась, сбросив горшок с подоконника. А букеты из срезанных цветов я и вовсе смолоду считала дурацким расточительством.

— Доброго дня! — как нож по стеклу, раздалось с другой стороны дорожки, и мы, обернувшись, имели счастье лицезреть Сандерса.

Понятно, что змей работал на герцога и явился по долгу службы, однако видеть его лишний раз не хотелось категорически. Я едва удержалась от того, чтобы не скривиться неприязненно. Ну и как в таких условиях стать святой и вязать уникальные вещи из Мотиной шерсти?

Я заставила уголки губ дрогнуть в подобии улыбки и приветливо кивнула.

Доменик же обрадовался искренне:

— И тебе хорошего дня, дружище! — сказал, и лицо его прояснилось.

Он бодро подошел к помощнику, чтобы хлопнуть его по плечу.

Мотя, насторожив уши, бесшумно подошла ко мне и тихонько, почти шёпотом, поинтересовалась:

— Ты тоже чувствуешь, что от этого места исходит странный магический фон?

Я сделала большие понимающие глаза. Очень хотелось тут же, сию секунду, обсудить с ней свое «перемещение» в мастерскую Мау и её загадочные слова о шерсти и чистой душе. Но не при змее же!

Они стояли с Домеником всего в паре шагов и что-то тихо, склонив головы друг к другу, оживлённо обсуждали. Обрывки фраз долетали до меня сквозь шелест листвы:

— … через час…

— Думаешь, совсем мало осталось?

— Наверняка… Перенесла маскарад… траур помешает…

Это давало слабую надежду, что фальшивый муж и его хитроумный советник вскоре отправятся по своим важным делам и наконец-то оставят нас с Мотей наедине. Мы сможем посовещаться, обсудить видение и… может быть, я даже вычешу первый клок волшебной шерсти.

К счастью, небеса меня услышали. Всего спустя несколько секунд, Доменик повернулся ко мне с немного виноватым видом.

— Лана, я должен отправиться на важный совет, — произнёс он, чуть склонив голову. — Пришлю к тебе Инеса. Пожалуйста, чувствуй себя хозяйкой и ничего не бойся.

— Не волнуйся, я разберусь, — успокоила я, беззаботно махнув рукой, и с удовольствием провожала взглядом спины удалявшихся мужчин целых несколько секунд.

— Это не муж Мау, — уверенно заявила Мотя, когда мужчины скрылись за поворотом, вальяжно обошла статую мужчины с кошачьей головой и потыкала в него лапкой.

Я села на каменную лавочку, приютившуюся среди разросшихся кустов сирени напротив склепа, и наклонилась, чтобы быть к Моте ближе.

— Это что-то типа телефона для связи с Мау, — прошептала я, озираясь по сторонам. — Я к нему прикоснулась и будто перенеслась к богине в мастерскую. Она что-то вязала из кошачьей шерсти и рассуждала о том, что люди тоже могли бы так делать, если бы были умнее и… чище душой. — Я многозначительно подняла бровь. — Я так понимаю, богиня мне намекнула, что надо тебя вычесать и связать что-то полезное. Правда, насчёт чистоты помыслов я сомневаюсь. Как бы у нас с тобой не вышло что-то не то, что Мау подразумевала.

Мотя запрыгнула на лавочку и заглянула мне в глаза, сузив зрачки до вертикальных щёлочек.

— Имеешь в виду, что под настроение сможешь связать какой-нибудь запутыватель, маскировщика, а то и взломщика замков? — Усы Моти дёрнулись, выдавая её интерес.

— Да кто его знает? — пожала я плечами, чувствуя, как в груди разгорается знакомый азарт. — Если шапка от Мау дарит ментальную магию, шарф — целительскую, сумка — землю, и всё в таком духе, то я даже не совсем понимаю, какие эмоции и пожелания она в них вкладывала, когда создавала. — Я потёрла пальцы, будто уже держала ими спицы. — Попробовать надо.

Мотя вдруг соскочила на землю и отпрыгнула от меня на безопасное расстояние.

— Ты же понимаешь, что у меня столько шерсти нет, да? Меня одной даже на носок не хватит! Я не хочу лысой ходить!

Я кивнула, уже обдумывая это.

— Надо пригласить в гости твоих сородичей. Предложим им что-нибудь, чтобы заинтересовать… — Мои глаза наверняка горели тем самым фанатичным блеском, с которым я в прошлой жизни добывала дефицитную пряжу. — Знаешь, Моть, я загорелась этой идеей. Руки чешутся — так хочу что-нибудь связать.

Мотя вздохнула.

— Оно, конечно, любопытно — да, но… — Кошка вдруг резко повела ушами и повернула голову к аллее. — Давай всё же не хвататься за всё сразу. Я подумаю, как сородичей уговорить поделиться шерстью, а ты пока займись свадебным приёмом.

Она кивнула в сторону, и я, взглянув туда, увидела спешившего к нам Инеса. И не одного. Новоиспечённая свекровь и тётушка Гейл с подзорной трубкой у глаза шли рядом с ним, как конвой, сопровождающий опасного преступника.

Я встала и расправила плечи, будто готовясь к бою.

— Меня вышвыривают из дома — я смирилась! — выпалила Марджери ещё на подходе. — Мою коллекцию растений варварски выкопали и спрятали в дальнем углу — и это я тоже проглотила. Но приём… — Она сделала драматичную паузу, вдохнула полной грудью и сверкнула глазами. — Нет! Ни за что не позволю позорить фамилию Карада перед всей империей! У меня две дочери на выданье, вы не посмеете ломать им жизнь! — воскликнула она, вздымая руки к небу.

Гейл же, стоя рядом с Марджери, с нескрываемым ужасом косилась на невозмутимо вылизывавшую лапу Матильду и пальцами судорожно сжимала складки платья, а плечи её едва заметно подрагивали.

Я пригляделась к ней внимательнее. А может, у нее просто-напросто фобия? Ну вот как бывает у людей на пауков, так у нее на кошек. Это, конечно, невероятно в этом мире, но в нашем такое есть.

В памяти всплыл образ земной подруги, которая при виде Матильды чуть сознание не теряла. Она Матильду как огня боялась, даже когда та была котёнком.

Однако Марджери, не обращая внимания на Гейл, продолжала страдать из-за будущего приёма. А я, вспомнив наказ Мау о чистой душе, решила сделать осторожный шаг навстречу примирению.

— Дорогая матушка, я буду рада, если вы поможете мне организовать всё на должном уровне, — сказала я, глядя ей прямо в глаза и стараясь звучать искренне.

Мардж запнулась на полуслове, приоткрыла рот от неожиданности и переспросила, не поверив своим ушам:

— Правда?

— Чистая правда, — кивнула я, и всё внутри меня сжалось. — Хочу, чтобы перед отъездом на курорт вы меня ввели в курс дел и помогли разобраться с хозяйством. Подсказали, как у вас всё здесь устроено.

Лицо Марджери мгновенно преобразилось. Она расплылась в широкой торжествующей улыбке и довольно сощурила глаза, как кошка, заполучившая сливки.

И я сразу поняла, что совершила большую ошибку: вдовствующая герцогиня восприняла мой жест доброй воли не как попытку заключить мир, а как признак слабости, как капитуляцию. Это придётся исправлять. И как тут, при таких раскладах, стать той самой светлой душой? Мау, похоже, задала мне не просто сложную, а невыполнимую задачку.