Мухобойка для дракона (СИ)

Глава 7

Вечером я уезжала из Ленд-Дрока. Было немного грустно, но я уже думала о другом, хотя в голове нет-нет да и всплывало наше расставание с бабой Дулей. Вот уж не думала, что старушка так расстроится.

— Баба Дуля! — крикнула я ей, когда вышла из дому, собрав свои нехитрые пожитки.

— Чавось? — голова соседки показалась из-за угла.

— Что это с вами? — искренне удивилась я. Обычно она неслась к изгороди, стоило мне только показаться.

— Да, погодь ты! Прячусь я.

— От кого? — разобрал меня интерес.

— Да от Софки, будь она неладна! — Шёпотом сообщили мне. — Она меня давеча прибить грозилась.

— А-а-а… — ухмыльнулась я, сообразив, что баба Дуля опять что-то наболтала лишнего, пересказывая соседкам очередную новость.

— Чо а? Ну чо а? Можно подумать, я соврала! Ну, украсила маненько, так тоже для пущего аффекта.

— Эффекта, — поправила я её.

— Да кака разница? — искренне удивилась баба Дуля. — Аффекта, эффекта. Один фиг — редька. А ты куды это намылились? Вроде никто к тебе не приходил, аль я чаво упустила с этой дурной бабой?

— Я уезжаю, баб Дуль. Вот хотела попросить вас присмотреть за домом и оставить вам немного денег.

— Как уезжаешь⁈ — старушка, презрев конспирацию, выскочила из-за угла и бросилась к изгороди. — А капли мне хто подаст, хогда я помирать соберусь? А захвораю? А компресс на коленку, а спину растереть? Погодь, а лавка как же?

— Тан Истислав пришлёт сюда другого целителя, так что будет вам новый сосед, — поспешила успокоить её.

— Дык зачем мне новый-то? А ты кудысь? — нахмурила она свои реденькие бровки. — Так и знала, что не зря энтот мухомор сюды шастает. Увёл-таки девку, да? А ховорила: не супружник он мне, не супружник, — передразнила она меня. — Я а вот кому теперь, старая калоша, нужна-то буду?

Она всхлипнула раз-другой и неожиданно расплакалась. Я растерялась.

— Баб Дуля, да вы что в самом деле? — я протянула руки над редким невысоким частоколом, что разделял наши участки, и обняла её.

— Ох, Даянка, ты мене ужо как дочь родная стала, — приговаривала старушка. — Я так и мечтала, что помру, дом тебе оставлю. А ты можа детишек народишь, и будут мне внучата.

Пришлось успокаивать бабу Дулю и клятвенно заверять, что замуж я не вышла и буду писать ей письма. А если хорошо устроюсь, то, может, найду для неё небольшой домик рядом, и она ко мне переедет.

Теперь мне было немного стыдно. Вряд ли я заберу её в ближайшее время, а на дальнейшее я не загадывала. Там много воды утечёт и, возможно, новый сосед или соседка покажутся ей ничем не хуже, чем была я.

* * *

— Диплом есть? — худощавый рыжий лейтенант хмурил редкие брови и старался выглядеть этаким напыщенным начальником-индюком, что у него не очень хорошо получалось. Было видно, что лет ему немного, да и опыта маловато. А ещё он явно вчера перепил. Я такие лица с мешками под глазами, перевидала немало. Ему хотелось прилечь и выпить рассольчика, а здесь меня нелёгкая принесла.

— Есть, — подтвердила я, с трудом скрывая улыбку, и протянула требуемый документ.

— Вообще-то, мы ждали мужчину, — пробурчал он, рассматривая мой диплом вверх ногами. — Вы хоть представляете, что такое граница с орками на территории нестабильного магического поля? Да у нас здесь не всякий мужчина выдержит.

— Насколько я поняла, очередь к вам не стоит, лейтенант? Ваше начальство так вообще очень обрадовалось, когда я сама изъявила желание сюда отправиться.

— Так им то что! — вскричал он вскакивая. — Не им же с вами нянчиться!

— Простите… — удивлённо выгнула я бровь и посмотрела на него, как на нашкодившего в углу кота.

— Извините, — мужчина плюхнулся обратно, — не сдержался. Посидите вон там. Сейчас придёт прапорщик и проводит вас до лазарета. Ваши апартаменты будут там же. Только попрошу вас не особо обращать внимание на тех, кто здесь служит. Сами понимаете… граница.

Я устроилась на стул, одиноко стоящий в углу, поставила рядом саквояж и наплечную сумку и принялась ждать.

Путь сюда был нелёгким. Вначале до небольшого городка Силум, а потом чуть ли не сутки верхом с небольшими интервалами до границы. Окружающая природа на стихи не вдохновляла. Скалистые горы, без признаков на буйную растительность. Лишь небольшие кустики, мох, да пучки чахлой зелени изредка радовали глаз. Тропа, по которой мы следовали, осыпалась под копытами лошадей. Мой провожатый то и дело сопровождал наше путешествие отборными ругательствами. Я старалась не слушать, понимая, что иногда бесполезно говорить, что так неприлично «выражовыватся», как сказала бы баба Дуля.

Приграничный кордон напомнил мне замок дроков, только стены и все остальные постройки были здесь из того же серого, мрачного камня, что и горы вокруг. Оживляло всю эту картину необычайно голубое небо, парящие в вышине гордые орлы, выслеживающие добычу, да суета во дворе. Ржали лошади в конюшне, слышались удары молота по наковальне, перекрикивался между собой служивый люд.

Сейчас мне очень хотелось добраться до конечной точки моего путешествия, ополоснуться и принять горизонтальное положение. От нечего делать я наблюдала за лейтенантом, который хмурил брови, постоянно тёр виски и усиленно делал вид, что что-то пишет в каком-то журнале, стараясь придать себе вид очень занятого. На самом деле просто выводил каракули, я следила за рукой.

Вскоре мне надоело смотреть на его творчество, и я начала клевать носом. «Ещё немного посижу, засну и свалюсь со стула на пол», — подумала я, с трудом удерживаясь, чтобы не зевнуть во весь рот.

— Вот итить твою колотить, вашу пень начальство! — Резко распахнулась входная дверь, и в комнату ввалился взъерошенный пожилой мужчина в солдатском мундире. Спать мне моментально расхотелось. — Вы кудысь портки свои грязные сунули, Ваше Вашество, которые я должон был постирать, потому что вы ужрамши вчерась, их опаскудили.

— Прапорщик Брукс! — вскочил лейтенантик, густо покраснев. — Что вы себе позволяете? Вы видите, что я здесь не один.

Мужик развернулся всем корпусом в мою сторону, вытаращился голубыми глазами и, пожевав губами, отчего его седые усы задвигались туда-сюда, моментально сменил тактику.

— Так я это, — вытянулся он по стойке смирно. — Пришёл докладать. Всё перерыл. Вверенное мне вчерась имущ…ство не нашёл. Зашёл узнать, хде оно?

— Прапорщик Брукс, я вам потом отвечу, когда вы вернётесь. А сейчас проводите вновь прибывшего целителя до нашего лазарета.

— Дык девку, что ль, прислали? — не очень вежливо ткнули в мою сторону пальцем.

— Прапорщик Брукс!

— Да понял я, понял. Прошу вас, — картинно поклонился он, — таная целительница.

Подхватив свои нехитрые пожитки, я направилась на выход.

— Если сильно болит голова, — повернулась я от дверей к лейтенанту, — могу помочь.

— Всё нормально, — буркнул он, — таная Лаян. У меня ничего не болит.

— Заболит, заходите, — усмехнулась я и вышла.

Меня повели по мощёному двору к невысокому строению под старой черепичной крышей. К двери вело недавно отремонтированное крыльцо. Поколдовав над навесным замком, прапорщик Брукс распахнул дверь, открывшуюся с протяжным скрипом.

— Проходите, таная целительница. — Не успела я переступить порог, как Брукс поинтересовался: — А вы все болячки, значитца, лечите, али как?

— Смотря к чему ваше «али как» относится. Если к желанию опохмелиться за счёт настойки, то нет.

— Упаси Вышние! Я воопще супротив энтого дела. Если токо с устатку, манёхонько. А так ни-ни. Служба. Мне бы шо, таная целительница, против коликов. А вы откудась к нам пожаловали?

«По-моему, у меня здесь своя „баба Дуля“ будет», — усмехнувшись, подумала я.

— Отработала практику и приехала. И часто у вас здесь попойки с устатку? — не выдержала я.

— Не… Вы не подумайте чаво. Это у лейтенанта вчерась день рождения было. Вот они слегкась и того… Перебрали, значица. Ну вы туточки обустраивайтесь. Это ваш кабинет, вот стол, вот шкаф для всякого вашего… энтого самого, что там целителям потреба. А от коленок шо есть?

— Топор, — брякнула я.

— Чавось? — вытаращился мужик.

— Топорик, говорю, мне надобно, дрова колоть, — принялась выкручиваться я. — Печка же здесь есть? — Прапорщик кивнул. — Вот потому он мне и понадобится.

— Эт не переживайте. До зимы далече. Наколем.

— Мне надо будет сейчас. Воды нагреть, например.

— Дык вот, магпечка в углу. Как говорица — грей, не хочу. Старый-то наш целитель-то сбёг от нас. Простор ему, значица, подавай. А туточки больных нету. То есть они бывают, естес…но, но маненько. Ни как в городе. А уж если раненый кто, то тут ему и кранты.

— Кому? — вытаращилась я. — Раненому?

— Да нет же! — махнул рукой прапорщик. — Энтому… И вообще, пиявка он, значитца, фигова.

— Кто?

— Хто-хто. Пиявка, ховорю. Всех пиявками да горшишниками лечил. Или как они там у вас называются. Придёшь к нему, бывалыча, пожалуешься на голову, так он тебе раз, и на лоб энту гадость присобачит.

— Горчичник?

— Да почему горшишник? — На меня посмотрели, как на недалёкого ума девицу. — Мокрицу энту! И хто спрашивается, после энтих лечений к нему пойдёт? Потом пиявки у него сдохли, значитца, и он решил дёру дать. И начальник следом поскакал рапорт писать. Года у него, видите ли, вышли. А сам конь конём. И хто границу охранять должон, спрашивается?

— А лейтенант разве не начальник?

— Хто? Лейтенант Дрюк, шо ли? Да не… — махнул рукой прапорщик. — Тома сюды батенька направил, отбывать провинность. Ума маненько набраться. А я при нём, значица, нянькой приставлен. Поскольку ране служил. Таки дела.

— А кто его батенька? — заинтересовалась я.

— Ох, што-то я чешу языком и чешу. Вы туточки обустраивайтесь, тана целительница. Ваши покои вот там, — ткнул он пальцем за мою спину. Развернувшись, я узрела ещё одну дверь. — А я пойду, пожалуй. Позже зайду. Вдруг надо чё. А то мне ещё портки стирать надобно, — пробормотал он и шустро ретировался за дверь.

Я присела на стул и осмотрелась. Дел здесь было невпроворот. Судя по всему, пиявочник, не особо здесь усердствовал, пережидая время. Так что мыть мне и мыть. Но это хорошо. Некогда будет глупым мыслям в голову лезть.

Нагрела воды, быстро смыла с себя грязь, сменила одежду. Мои новые апартаменты, как выразился лейтенант, оказались одной комнатой. Она оказалась на удивление чистой и уютной. Кто-то даже позаботился — застелил постель, шторки на окна повесил. Ждали, очевидно, целителя, вот и приготовились. Я разделась, облачилась в ночную рубашку, которую не надевала уже долгое время и растянулась на кровати. Закрыла глаза, мечтая о сне. И здесь раз — и что-то тяжёлое прыгнуло мне на живот.

Я неприлично завизжала и уставилась на своего невероятного «кота». Тут же захлопнула ладошкой рот.

— Тойчик! — через минуту придя в себя, выпалила я. Схватив своего питомца, прижала к себе. — Я тебя убью, зараза! Сейчас немного приду в себя и прибью. Как же я по тебе скучала!

* * *

Прошло несколько месяцев. В первое время я мыла, тёрла, красила и гоняла лейтенанта Дрюка, чтобы он выделил мне средства на обустройство лазарета, а не просто кабинета.

— Минимум три койки, — наступала я на него.

— Да мы раненых стараемся здесь не держать, таная Лаян. Перевяжите, и мы отправим их в госпиталь.

— А если они тяжёлые? — настаивала я. — Вот вы сможете передвигаться, если без сознания будете?

— Для этого перевозки существуют, — буркнул лейтенант.

— По тропам? — я неприлично вытаращилась на Брукса. У меня просто ладошки зачесались, так захотелось взять и треснуть его стоящей возле камина кочергой. — Вы в своём уме⁈ Да там под копытами всё осыпается!

— До вас целителя Хонура всё устраивало!

— На то он и Хонур! — не выдержала я. — А у меня стольких пиявок нет. Но для вас, лейтенант Дрюк, я обязательно ими обзаведусь.

— Зачем? — Пришло время округлять глаза моему оппоненту.

— На лоб вам поставлю, чтобы кровообращение улучшилось. Говорят, думать некоторым помогает.

* * *

Всё-таки я добилась своего. Теперь у меня был настоящий лазарет с пятью койками. Прапорщик отирался у меня каждый день. Помогал по хозяйству, таскал воду, пока не починили водовод. Взамен я снабжала тана Брукса натиранием для больных коленей и спины.

В свободное время я восстанавливала свои зелья: варила, отпаривала, настаивала, смешивала, сушила.

Примерно через месяц после моего появления в отряде, обо мне узнали в округе. Несмотря на непростую дорогу стали приезжать местные жители. Вместо денег часто привозили продукты. Так что обеспечивала я не только себя — я столько не ем — но и весь кордон.

Одно меня расстраивало, за травами для зелий теперь приходилось далеко ездить. Но я договорилась с местной травницей, и она доставляла мне часть нужных растений. Остальное я добывала сама. Уезжала в долину и там собирала. Один раз даже в город Силум пришлось ехать — не всё купила в магической лавке.

* * *

Тойчик, стал местной достопримечательностью после того, как выгнал пришедшего в лазарет лейтенанта. Том Дрюк заскочил в лазарет и принялся выяснять со мной отношения на повышенных тонах, решив, что я продаю спиртовые настойки. Не знаю, кто ему это сказал, но высказать всё лину Дрюку я не успела. Той-гаюн наподдал так, что лейтенант вылетел из лазарета с красными слезящимися глазами.

После этого пришлось моего питомца легализовать. До этого никто не знал о его существовании. Теперь ко мне все заходили с опаской и голос не повышали.

Несколько раз привозили раненных после стычек с контрабандистами. А месяц назад был прорыв. Тварям Тьмы удалось проникнуть в наш мир через барьер, возведённый магами много лет назад.

И вот тогда не только пять коек, но и тахта оказались заняты, пришлось занести ещё две кровати. Я практически не спала. Среди раненых оказался и лейтенант. У него был сильный кислотный ожог на груди и предплечье. Хотела я ему напомнить о нашем споре. Но решила не сыпать соль на его раны. Итак, надеюсь, всё понял.

В эти тяжёлые для меня дни дар помогал удерживать самых тяжёлых, не давая им уйти. Благодаря урокам танаи Зайны, я делилась силой, и у раненых появлялся шанс выжить. Я была безмерно рада, что и без источника рядом неплохо справляюсь.

Про Алана я старалась не думать. Но это было днём. А ночью этот гад не выходил у меня из головы. И его глаза, с ночным небом в зрачках, не давали мне покоя. А про сны я вообще молчу. Не раз просыпалась тяжело дыша. Тело, не остывшее от мужских ласк, горело от сжигающего желания. Хотелось думать, что виной всему дракон на моём запястье, и дрок также не спит, мечтая избавиться от метки на руке.