Музыка и розы

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Они выехали из дома в пять часов вечера, когда все вокруг еще купалось в лучах закатного солнца. Приехав в Сиену, Джино оставил автомобиль в гараже приятеля за пределами старого города.

Он предупредил Роксану, чтобы надела удобную обувь, и она остановила свой выбор на черных кожаных сандалиях Ровены. Ей пришлось подколоть булавками черные брюки Ровены, чтобы не мести ими землю. В дополнение Роксана надела тот розовый пиджак сестры, что был на ней две недели назад, когда они с Джино в первый раз поцеловались.

— А где разделительные полосы, бензозаправки и рекламные щиты? — спросила она Джино. — Ты хочешь сказать, что, начиная с четырнадцатого века, никто не построил здесь ничего нового?

— Построили, — он рассмеялся. — Очевидно, очень хорошо сочетая новые постройки со старыми, судя по твоей реакции. У нас очень строгие ограничения в строительстве.

— Так красиво! Кажется, будто город вырос из земли.

— Полагаю, отчасти так и было, и я тоже имею к этому какое-то отношение. Видишь ли, члены моей семьи по одной линии помогали управлять этим городом шестьсот лет назад.

— И ты имеешь отношение к тому, что делали твои предки? Надеюсь, они не слишком грабили и мучили людей.

— Не слишком, судя по тому, что мы о них знаем.

— Кирпич кажется таким теплым на вид. И цвет чудесный — красновато-коричневый.

— Да. Именно такого цвета местная глина.

— Я помолчу и буду только смотреть. Ты не возражаешь? У нас запланирован маршрут перед ужином или мы можем просто погулять?

— Можем просто погулять, — он снова рассмеялся. — Нет никакого маршрута, и я не испытываю непреодолимого желания комментировать красоты окрестности.

Роксана смотрела на город, слушала его звуки, вдыхала его запахи. Люди готовились к ужину, окна их домов были открыты. Вот мимо них проехал на велосипеде старик в выцветшем черном пальто. На дорожках ворковали и вздорили голуби. Кто-то практиковался в игре на скрипке где-то под крышей, и казалось, каскадом нот из знакомого музыкального отрывка звал ее, Роксану, когда они с Джино проходили мимо.

— Теперь ты можешь говорить, если хочешь, — сказала она ему через двадцать минут. — Расскажи мне о своих предках и о том, что происходит здесь сейчас. Здесь, должно быть, проводятся фестивали и устраиваются базары, приезжают миллионы туристов.

— Ну, в это лето будут лошадиные скачки…

Только в восемь часов вечера они отправились ужинать, и к тому времени, утолив жажду познания в истории, архитектуре и искусстве, Роксана так проголодалась, что, казалось, в состоянии была съесть все блюда из ресторанного меню.

— Я не могу выбрать, — проговорила она беспомощно. — Все кажется таким вкусным, и прогулка оказалась такой хорошей…

— Это на тебя не похоже, Роксана, — мягко поддразнил он ее. — Обычно ты производишь впечатление человека, точно знающего свои желания или их отсутствие, как в случае с Луиджи.

— Мы все время будем говорить о Луиджи? — рассердилась она. — Я, может, собираюсь сейчас полностью изменить свое поведение. Например, ты выберешь за меня еду.

— Думаешь, я хочу взваливать на себя такую ответственность?

— Полагаю, ты рожден нести обязательства.

— Тогда это судьба, — пожал плечами Джино.

Они съели маринованные анчоусы, гренки, затем перепелов в виноградных листьях и жирную запеченную оленину, и Джино был несказанно удивлен, когда Роке заявила о желании отведать еще и десерт.

— Я не предлагаю сиенский кулич, оттого что Мария печет его лучше, — сказал он, — но есть хороший флорентийский десерт с шоколадом, миндалем, лесными орехами и сливками.

— Да. Я съела бы такой!

Назад они отправились около одиннадцати.

Роксана выпила немного красного тосканского вина, но чувствовала себя изрядно захмелевшей. А может, это просто сказывается усталость от сегодняшней работы в саду, долгая прогулка по улицам Сиены и избыток впечатлений?

Возвращаясь по темным и прохладным улицам за пределы старого города, где находился автомобиль Джино, она могла думать только об одном — что, если он вдруг опять попытается поцеловать ее? Но разве можно ему позволить это? Нет, так что лучше убедить себя в нелогичности такого поведения.

Она могла бы опустить голову на его плечо или наклонить ее и наткнуться на его губы, а он обнял бы ее, чтобы поддержать…

Но она не сделала этого! И он не предпринял никакой попытки поцелуя. Они оба держали дистанцию. Джино лишь улыбнулся ей, когда они подошли к автомобилю.

Но и этого оказалось достаточно. Все ее тело ослабло от желания. Даже не видя Джино, она физическим ощущала его присутствие. Усаживаясь с трясущимися ногами в автомобиль, Роксана, может быть, впервые в жизни поняла, каким явным, кружащим голову, удивительным бывает желание и как одна улыбка мужчины способна завести женщину…

Джино уселся на водительское сиденье, и она почувствовала разочарование оттого, что они не могут прикоснуться друг к другу. Снова улыбнувшись ей, он завел двигатель. Роксана улыбнулась в ответ, ощущая, как кружится голова от счастья.

— Тебе понравилось? — спросил он, пока они ехали.

— Ты знаешь, что да.

— Я хочу услышать эти слова.

— Сколько раз я уже их произносила? Надо записать на память.

— Мне нравится, как ты получаешь удовольствие, Роксана. Это… как это слово называется по-английски — заразительно?

— Правильно.

Итак, он собирается меня поцеловать, думала она. Сначала комплимент о том, как я умею получать удовольствие, потом эти улыбки… Но он сделает это не сейчас. Может быть, у гаража, где не слишком темно и где я смогу увидеть его лицо и роскошные темные глаза? Или в доме? На кухне? Наверху?

Но ничего не произошло. Они вошли в дом, поднялись по лестнице, и Джино остановился у двери ее комнаты.

— Я переоденусь и немного поработаю внизу, — сказал он. — Спасибо еще раз за то, что составила мне компанию сегодня вечером. Я наслаждался каждой минутой.

Он осторожно прикоснулся ладонью к ее лицу, и она уловила едва заметную смесь запахов вина, кожи, мыла и кофе. Какой чудесный, какой потрясающий запах!..

— Увидимся утром, — тихо проговорил он, повернулся и ушел.

Роксана прислонилась к двери, открыла ее и устало вошла внутрь. Все ее тело пронизывало разочарование, а вокруг головы будто сжимались металлические обручи.

Знал ли Джино о ее ожидании и желаниях? Догадывался ли, что она не верит его обещанию не вести себя как Луиджи?

— Очнись, Роксана Мэдисон, — пробормотала она. — Ты же не хотела отказывать ему? Поцелуй он тебя, ты ответила бы.

Она быстро легла в кровать и пролежала, не сомкнув глаз, четыре часа, всерьез думая о том, не пробраться ли в комнату Джино.

Утром Роксана узнала от Марии, что прошлым вечером, когда они находились в Сиене, из Рима на неделю приехала свояченица Джино — Лизетта Фалькони.

Она привезла свою дочь Николетту. Роксана увидела девочку за завтраком и смогла выудить из нее лишь несколько слов, но никак не улыбку. Лизетта, очевидно, все еще была в постели. Двенадцатилетняя девочка показалась Роксане мрачной и неуклюжей, несмотря на довольно привлекательную внешность.

Теперь, когда приехала Лизетта с дочкой, надо вести себя поосмотрительней. Испытав некоторое разочарование, Роксана решила проводить как можно больше времени с Пией.

— Я же говорила тебе в четверг, что могу приехать, а вчера позвонила, чтобы предупредить, — объясняла Лизетта Джино за завтраком и, оправдываясь, улыбнулась. — Мария сказала, что ты только что уехал в Сиену.

Джино помнил, что приглашал свояченицу приезжать в любое время. К тому же он весьма невнимательно слушал ее во время их телефонного разговора в четверг, так что возразить было нечего.

Да и незачем возражать. Он был признателен Лизетте за помощь в прошлом. После развода Анжела провокационно намекала ему, что ее сестра подойдет ему больше, но он не воспринимал ее слова всерьез: Лизетта уже была замужем. Муж ее имел деловые связи с корпорацией Ди Бартоли.

— Приятно видеть тебя, Лизетта, — сказал Джино, заставляя себя настроиться на положительный лад. — У тебя есть определенные планы? А у Николетты?

— Я хочу увидеть сад, конечно. Ты покажешь его мне после завтрака вместе с тихоней-американочкой? Не думаю, что садовники сегодня работают.

— Нет, не работают, и сад еще не до конца оформлен, но я покажу его тебе.

— Как поживает американочка? Соответствует своей квалификации?

— Для начала — она не американочка.

— О, ты знаешь, что я имею в виду, Джино, — ничуть не смутилась Лизетта. — Я встречала ее однажды здесь вместе с Франческо, но, должно быть, чем-то напугала ее, так как разговаривать, не прячась, как мышка, она могла только о саде. Я понимаю, что Франческо нашел в ней. У нее милый творческий потенциал, она довольно умна, но мне жаль ее.

— Эта история сейчас…

— С Франческо?..

— План сада изменился. Дело в том, что… — и Джино вкратце рассказал о болезни мисс Мэдисон и роли ее сестры-близнеца в воплощении проекта. И хотя Лизетта слушала, удивленно подняв брови, он представил обман Роксаны в лучшем виде, с совершенной уверенностью, как все должно завершиться.

— А как поживает моя дорогая Пия? — спросила Лизетта, достаточно удовлетворенная рассказом Джино и желающая переменить тему разговора. — Полагаю, скучает по мисс Кэссиди?

Джино вдруг подумал, что Пия ни разу не упомянула о мисс Кэссиди.

Он должен предупредить мисс Кэссиди о предстоящем увольнении, как только найдет ее. Девочке вообще-то следовало скучать по тому, кто заботится о ней. Если Пия не вспоминает о ней, значит, мисс Кэссиди не подходит для этой работы.

— Джино?..

— Извини. Я задумался.

— Николетта поиграет с ней, как старшая сестра. По меньшей мере… У нее было много истерик?

— Не было уже много дней. Она так успокоилась здесь… Роксана преподает ей музыку. Я всерьез подумываю над тем, чтобы не увозить дочку обратно в Рим.

Он снова задумался, чувствуя терпеливый, заботливый взгляд Лизетты, но не готовый говорить с ней об этом.