Мятные леденцы

16 октября

Закончив сегодняшнюю смену, Ян как обычно сходил в душевую, переоделся и направился в комнату отдыха сделать себе кофе. Провозился он сегодня долго, ехать домой не было смысла, да и не хотелось, поэтому тянул время, чтобы сразу после работы поехать забрать Лизу. Ну еще за цветами заехать можно. Девочка цветы любит. Вообще природу любит. Рассказывала, что за городом хотела бы жить. Так-то не проблема, конечно, домик купить. На работу только добираться муторно.

В комнате отдыха для персонала на небольшом диване у стены сидела какая-то девушка с розовым свертком в руках. При его появлении вся подобралась и напряглась.

– Здравствуйте. А я Аня. Пашу жду, когда смену закончит. Он сказал, можно тут подождать.

– Жди, – пожал плечами Ян. Понятно. Жена Самойлова, значит.

– А ничего, что я ребенка покормлю?

– Корми, – ответил Ян, мазнув по ней взглядом.

Девушка взяла какую-то тряпку и накинула на себя, закрывая сверток. Ян молча возился с туркой у небольшой электрической плитки. Хреново у Самойлова жена выглядит. Лицо бледное, худое, под глазами с красными прожилками капилляров темные круги…

– Тебе кофе сделать?

– Ой, нет, спасибо, мне нельзя. Я же ребенка кормлю…

– Аааа.

Через некоторое время девушка убрала с себя и свертка тряпку, потом развернула сверток и вытащила крошечное розовощекое тельце в бледно-сиреневом хлопчатобумажном комбинезончике. Ё-маё. Как игрушечная. Девушка, придерживая тельце под спину, разместила его столбиком, второй рукой придерживая махонькую голову. Тельце стало издавать какие-то странные звуки.

– Оййй. Опять срыгнула, – Аня поднялась с дивана и в задумчивости огляделась. Перевела взгляд на Яна и шагнула в его сторону, – вы ее не подержите? А то диван не очень чистый. Я только салфетки достану.

Не успел Ян открыть рот, как она сунула малюсенькое тельце ему в руки. Ян замер и напрягся, боясь пошевелиться. Ты че натворила?! Совсем сдурела?! А если… а если… бляяять…

– Сейчас. Где-то тут были, – пробормотала Аня, копошась в большой сумке, которую принесла с собой, положив туда все самое необходимое для выхода с ребенком из дома: пара сменных хлопковых комбинезончиков на молнии (быстро и удобно), подгузники, салфетки, крем, присыпка, бутылочка со сцеженным молоком (на всякий случай!), теплые носочки, пара запасных чепчиков…

Да че ты там возишься!!! Дура, блять! Нельзя же столько времени не дышать!!! Ян напряженно смотрел на микроскопическое личико, лежащее у него на изгибе локтя. А если он неправильно держит? А если повредит ей что-нибудь?! А если… а если… Она рот открыла! Щас плакать начнет! Да давай ты быстрее там уже! Глупая ты баба!

Аня вытащила салфетки, протерла пятно на своей кофте, аккуратно взяла малыша из рук застывшего на месте Яна и, услышав громкий облегченный выдох, рассмеялась.

– Вы чего?

– Не держал просто никогда… маленьких таких…

– Я первое время тоже боялась, – поделилась Аня, – надо мной все медсестры в роддоме смеялись. А потом ничего. Быстро привыкла, – попутно болтая, она одела малютку и направилась к выходу, – ладно, я пойду. Паша обещал, что погулять вместе сходим.

Ян еще какое-то время сидел в комнате отдыха, потягивая кофе, потом посмотрел на часы и тоже направился к выходу.

– Аня, блять, я устал! Какие гулять?!

– Паш, ты же обещал. Я и так никуда не хожу, только по двору с коляской гуляю. И, что, я зря собиралась? Сон Ленке передвинула, чтобы она поспала, пока мы с тобой в кафе посидим.

– Ань, не шло речи про обещание. Я сказал, если получится…

Ян, не говоря ни слова, вышел на улицу, звякнув колокольчиком на двери. Сел в машину и устало откинулся на сиденье, смотря сквозь лобовое стекло невидящим взглядом. Домой хочется. Когда там уже у девочки любимой смена закончится? Так обнять ее хочется. Сгрести в охапку и до утра не отпускать роднульку сладенькую. Ян тяжко вздохнул и вытащил из кармана смартфон. На экране светился конвертик непрочитанного сообщения.

«Ян, можно я сегодня с девочками с работы в кафе посижу?»

Блять.

«Нет»

«Ян, ну пожалуйста. У коллеги день рождения. Я недолго».

Блять.

«Ладно»

Ян еще немного посидел в задумчивости и не придумал ничего лучше, как поехать на внеплановую тренировку.

В два часа ночи Лиза бесшумно открыла дверь и просочилась в прихожую. Всего бокал выпила, а пить теперь хочется так, что просто жуть. Сняв куртку и стащив ботинки, она крадучись пробралась на кухню, щелкнула выключателем и испуганно вскрикнула. Ян сидел на кухне за столом в полной темноте и стоило ей включить свет, поднял на нее тяжелый, мрачный, напряженный взгляд.

– Ян… а я… я… меня муж с коллегой привезли. До самого подъезда довезли. Я одна нигде не ходила.

– Два часа ночи, Лиз.

– Я… я…

– Я тебе звонил.

– У меня телефон разрядился, – промямлила девушка.

Ян медленно поднялся из-за стола, не сводя с нее все такого же напряженного и тяжелого взгляда. Лиза испуганно отшатнулась, потом вдруг резко развернулась и резво припустила по коридору в сторону спальни. Влетела внутрь, захлопнула дверь и щелкнула замком. Ян неспешно пошел вслед за ней по коридору, остановился у закрытых дверей и деликатно постучал. Ответа не последовало.

– Лииизааа, – вкрадчиво позвал Ян, – двери открой.

Ответа опять не последовало.

– Лииизааа.

Опять тишина.

– Лиза, – уже серьезно сказал Ян, – в сторону отойди. А то задену.

Ян подождал с несколько секунд, затем размахнулся и с силой пнул по двери, выламывая замок. Дверь с треском распахнулась. Лиза стояла в углу спальни, испуганно прижав кулачки к груди. Ян медленно двинулся в ее сторону, и с каждым его шагом девушка все сильнее вжималась в стену позади нее. Он приблизился к ней вплотную, оперевшись одной рукой о стену рядом с ее головой, а второй обхватывая за талию и притягивая к себе.

– Чего трясешься вся? – тихо спросил Ян, склоняясь к ее уху.

– Ян…

– Я тебя когда-нибудь обижал?

– Нет.

– Бил? Больно делал?

– Да, – уверенно ответила Лиза, – по попе меня шлепал и говорил, что я маленькая сучка и что я твоя сладенькая шлюшка и…

– Я не об этом, Лиз.

– Тогда нет, – расстроенным голосом ответила Лиза.

– Что тогда?

– Я тебя боюсь, когда ты злишься.

Ян выпрямился, слегка отстраняясь, ухватил ее рукой за подбородок, внимательно посмотрел в глаза и вдруг усмехнулся. Потом подхватил на руки и сбросил на кровать. Сам лег рядом и сгреб девушку в охапку. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым горячим дыханием Лизы.

– Ян…

– Нет.

– Ну Ян…

– Спи давай.

– Ну Ян…

– Сучка ненормальная, – с чувством прошипел Ян и впился в ее губы жадным поцелуем, – еще и напилась, – оторвавшись от ее губ, Ян рывком дернул за полы ее блузки, вырывая пуговицы с корнем.

Ответить Лиза уже ничего не могла. Весь мир вокруг, подернутый туманом, кружился, качался и был где-то далеко, еще чуть-чуть и вовсе существовать перестанет. Все, что она чувствовала, – это губы Яна, блуждающие по ее телу и сильные руки, срывающие одежду. Казалось, что реши он остановиться, она и сама просто возьмет и исчезнет. И только его грубые и резкие удары внутри нее, выбивающие громкие стоны, давали почувствовать, что она все еще здесь. Не просто нужна ему. Принадлежит. Так же точно, как и он ей. Родной. Любимый. Мысли в опустевшей голове, сбиваясь и сталкиваясь, проносились вспышками, гасли и вспыхивали снова. Родной. Любимый. Лиза и сама не замечала, как раз за разом шепчет эти слова ему на ухо.

Лиза была уверена, что Ян первый признался ей в любви, даже не догадываясь о том, сколько раз перед этим вот так вот в забытьи шептала ему на ухо слово «любимый». Ян же выражать свои чувства никогда особо не умел. Да и не привык. Возможно, сказывался его характер, да и отсутствие в его воспитании женского участия. Отец был мужик угрюмый, молчаливый и суровый. Максимум ласки, на которую тот был способен – это ткнуть кулаком в плечо и сказать: «Хватит ныть, парень. Ты мужик или кто?» Так что изначально тот дикий голод, с которым Ян набрасывался на Лизу, был единственным доступным и понятным ему способом выразить распиравшие его чувства, которым внутри него не хватало места, так что часть из них надо было обязательно погружать в Лизу, как можно глубже и как можно чаще. И Лиза приняла. Поддалась и покорилась его напору. Вошла во вкус и окончательно подсела. А очень скоро как-то сами собой нашлись и слова, когда он понял, насколько ей необходимо их услышать. Наверное, помогла поэзия, которая каким-то непостижимым образом еще с детства прижилась на столь неблагодатной почве его дурного характера. Девочке не хватало нежности. Тем, с какой покорностью эта ненормальная позволяла ему подмять ее под себя, она всю ее отдавала ему. Надо было возвращать…

Лиза под ним застонала громче и попыталась поднять выше колени согнутых ног. Такая узенькая, такая маленькая, если б так не намокала, порвал бы нахрен. Ян приподнялся, обхватил Лизу за ноги и завел их себе на плечи. И все равно любит пожестче. Чтоб до самого упора, не до конца обратно и снова с силой вовнутрь. Часто, сильно и глубоко. Теперь большим пальцем найти напряженный бугорок, слегка надавить…

– Кончай!

Вот молодец. Кричи, девочка, кричи, хорошая.

– Еще в конце августа фотки дочери новорожденной парням показывал, а теперь с этой в подсобке… вопросы рабочие решает…

Лиза лежала у Яна в объятиях, пока он неторопливо поглаживал ее, проводя кончиками пальцев от шеи до поясницы, возвращал их обратно, перебирал по волосам и снова скользил вдоль спины.

– И что ты сделал?

– Сначала хотел обоих уволить, но, во-первых, без администраторов совсем жопа, пока там Буров кого-то найдет, а, во-вторых, этому мачо жену с ребенком кормить, так что решил уволить только ее.

– Странно… она мне такой милой и скромной девушкой показалась, – задумчиво проговорила Лиза.

– Она все сидит на этих своих выходных, которыми они с Самойловым поменялись, так что сегодня Буров ей по телефону сказал, чтобы возвращалась подписать заявление и гуляла без отработки. Кого-то там уже присмотрел на ее место.

– Знаешь, как-то однажды в детдоме трое мальчишек затащили меня в туалет, – вдруг стала рассказывать Лиза, – я думала, что они меня опять бить будут, и они поначалу так и делали, а потом один из них меня за грудь схватил. Они на время остановились, переглядывались долго, наверное, решались. А потом решились и стали пытаться меня раздеть. Начали кофту с меня стаскивать.

Ян, как уже не раз бывало раньше, когда она начинала с ним чем-то делиться, что стала делать практически постоянно после того раза, когда рассказала Яну про случай с Витей, слушал ее молча, не произнося ни слова. Но по тому, как он замер и напрягся, Лиза, лежащая в его объятиях, сразу поняла: переживает из-за того, что она может сказать дальше.

– Меня Миша тогда спас, – продолжила Лиза, – зашел в туалет, увидел, что они делают, побил их и сказал, что если меня еще раз кто-нибудь тронет, то будут иметь дело с ним. А он в детдоме для всех парней авторитетом был, так что его послушались. А потом он пошел меня до спальни проводить и у дверей поцеловал.

Ян тяжело вздохнул и, взяв ее ладонью за ягодицу, поудобнее разместил в своих объятиях, и Лиза поняла: ревнует.

– Правда, когда целовал, то сам попытался за грудь потрогать, – продолжала Лиза, – я тогда испугалась, а он сказал, что раз я такая маленькая, то он ничего мне не сделает, и чтобы я его не боялась, и встречаться мне предложил. Я согласилась. Влюбилась в него тогда по уши. Мне четырнадцать было, а ему почти восемнадцать уже. И он и правда только за ручку со мной гулял и целовал. А спустя пару месяцев выяснилось, что это только со мной он за ручку гуляет, а с другими так не сдерживается, – Лиза помолчала и продолжила, – как-то я к нему вечером в комнату зашла, а он там с двумя девушками на кровати. И все голые. Наверное, жарко бедным стало. Я дверь захлопнула, и меня тогда прямо в коридоре вырвало, даже до туалета добежать не смогла.

Ян поцеловал ее в лоб и ласково погладил по волосам, и Лиза поняла: жалеет.

– А на следующий день, – рассказывала дальше Лиза, – он меня нашел и сказал, что для него это ничего не значит, что ему это просто для здоровья надо, и для мужчины это нормально, и мы можем и дальше с ним встречаться. Так говорил, словно и правда ничего такого не случилось. Я отказалась. И почти каждый день, пока он из детдома не ушел, плакала.

Ян все так же поглаживал ее по голове: все еще жалеет.

– А после этого, когда я уже в колледже училась, мы с ним как-то на улице случайно столкнулись. Он меня в кафе пригласил, мы сидели, разговаривали, он рассказывал, что выучился, что успешным человеком стал, что бизнес теперь свой. Говорил, что все понял, что изменился. И опять встречаться мне предложил. Я тогда отказалась. Ну, как сказать отказалась. Пока он в туалет ходил, свою часть денег за заказ оставила и удрала из того кафе.

Ян провел кончиками пальцев по ее шее, следом по плечу и, легонько сжав упругое полушарие груди ладонью, слегка его помассировал, и Лиза поняла: хвалит.

– Мне кажется, что в отношении предательства человек не может измениться. Он либо на него способен, либо нет. Только, к сожалению, понять, способен ли человек на предательство, можно лишь тогда, когда он тебя уже предал. А до этого момента остается только ему доверять, – заключила Лиза, помолчала и неожиданно добавила, – и как-то это неправильно, что ты только ее увольняешь. Получается, что ему можно, а ей нет. Или просто рыбак рыбака, да, Ян?

– Лиз. Если до этого я много с кем спал, то это не значит, что я способен на предательство. Я никому из них ни разу ничего не обещал. Почти прямым текстом каждой говорил, что она не более, чем шлюха на ночь. И вел себя с ними как последняя свинья, если честно. Кто ж виноват, что у большинства баб программа заложена любого мужика воспитывать и пытаться под себя переделать. Она тебе на все согласно кивает, а в глазах так и горит: сейчас немного потерплю, а потом ты ради меня обязательно изменишься. А к тебе я, наоборот, не знал, как подступиться, чтобы и хоть немного нормальным показаться, и при этом не притворяться сильно, что хоть немного нормальный. Ради тебя хочется стать нормальным, понимаешь? А по итогу ты единственная меня таким, какой есть, приняла, на всю голову пизданутым. И с тобой по-другому всё, Лиз. Не знаю, поймешь ли ты, что я имею ввиду, но для меня любить тебя и трахать – это примерно одно и то же. Не зря же секс занятием любовью называют, я с тобой это именно так и ощущаю. И на меньшее я уже не согласен.

– Яяян… – расчувствованно протянула.

– У тебя еще будут ко мне предъявы или уже можно трахнуть?

– Ян!

Ян засмеялся: то фыркает сердито, то сопротивляться пытается, хотя знает ведь сучка, что это только больше заводит. Отсмеявшись, он вдруг серьезно и требовательно произнес:

– На живот перевернись.

Лиза послушно перевернулась на живот.

– На колени встань.

Лиза так же послушно приподнялась на колени. Ян легонько постучал ей по пояснице кончиками пальцев, и она без слов поняла, что должна прогнуться сильнее.