На краю вечности

Глава 24

В доме Риты на кухне горит свет. В гостиной появилось новое окно взамен того, что я выбил во время драки с братом. Но там темно. Поднимаю глаза на второй этаж. Такое ощущение, что дом спит. Хотя всего лишь семь часов вечера. Хорошая получилась прогулка по времени, нечего сказать. Что соврать Айлин, когда она очнется? Да, возможно сейчас на нее подействовало внушение, но она быстро от него отойдет и вспомнит, как все было. А это значит, что доверие между нами будет навсегда потеряно.

Открываю дверь, пропускаю брата с Айлин вперед. К нам тут же выбегает зареванная Рита, а следом за ней перепуганный Дэшэн.

— Опоздал? — упавшим голосом спрашивает она, обращаясь к Америго.

— Нет, — не без гордости говорит Америго. — С ней все в порядке.

Рита шумно вздыхает. Покачивается, прижимая руки к сердцу. Ее тут же обнимает Дэшэн, гладит по волосам. Брат медленно поднимается по лестнице и относит Айлин в спальню. Укладывает ее на постель и несколько секунд не отрываясь смотрит в ее безмятежное лицо. Наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо. Резко выпрямляется и делает шаг назад.

— Через пару минут она очнется, — торопливо говорит он, направляясь к двери. — Позаботься о ней. И чтобы без фокусов, как сегодня.

Не дожидаясь моего ответа, он уходит. А я сажусь на край постели и растираю ледяные пальцы своей воспитанницы. Ее ресницы вздрагивают, и она открывает глаза. Непонимающе смотрит на меня, желая приподняться. Беру ее за плечи и помогаю сесть.

— Мы же были в лесу? — испуганно бормочет она, потирая рукой затылок. — Что случилось?

— Ничего страшного, — заверяю ее я, помогая ей снять пальто. — Просто ты потеряла сознание.

Айлин не верит мне. Поднимается на ноги, подходит к зеркалу, внимательно смотрит на свое отражение. Оборачивается в мою сторону.

— Ты стер мне память, да? — резко спрашивает она, прижимая руки к горлу. От волнения у нее розовеют щеки, а пульс становится чаще. — Между нами что-то произошло и ты решил, что я должна это забыть?

Не успеваю разубедить ее в этом — в комнату с подносом, на котором дымиться еда, входит Рита. Виновато глядит на племянницу, неуверенно улыбается.

— Я подумала, что после целого дня, проведенного на свежем воздухе, ты проголодалась, — тепло произносит она. Айлин сначала хмурится, а потом ее губы трогает улыбка. Она забирает у тетки поднос и ставит его на тумбочку возле кровати. Обнимает Риту и благодарит ее. Пользуясь этим, тихо выхожу из спальни. У меня впереди еще бурные объяснения с Диной. Мне нужно будет убедить ее не только смириться с тем, что ее кузина будет жить, но и отказаться от попыток отправить ее на тот свет другими методами.

Принимаю душ и переодеваюсь. Прихожу к выводу, что у меня заканчивается одежда. Не Бог весть какая проблема, но озаботиться придется. От того лекарства, что мне дал Америго, возвращаются силы. Чувствую себя так же, как и раньше. Даже аппетит вернулся. Благо Дэшэн пополнил запасы крови. Мне совсем не хочется идти сейчас на охоту. Время близится к полуночи, когда в дверь раздается звонок. Все уже спят, я спускаюсь вниз, чтобы узнать, кто мог к нам пожаловать. Тяну ручку на себя и замираю. На пороге стоит Лив. На ней длинное красное пальто, по фасону напоминающее шинель. Волосы завиты в кудри и мягкими локонами спускаются на грудь. В руках она держит маленький саквояж.

— Ливия, — выдыхаю я. Шагаю к ней навстречу и тут же заключаю ее в объятия. Она прижимается холодной щекой к моему лицу. Ее руки ложатся мне на спину. Я ошеломлен этой встречей и мне не верится, что это происходит по-настоящему. Зарываюсь лицом в ее волосы, втягиваю носом до боли знакомый запах пачули. Моя родная.

— Ви сказал мне, что ты болен, — глухо произносит Лив, еще сильнее обнимая меня.

— Да, это так, но я надеюсь, что все обойдется, — отвечаю я и целую ее в висок. — Как ты нашла меня?

— Я читала письмо твоей подружки, — поднимая на меня глаза, говорит Ливия. — Запомнила обратный адрес. Когда Ви сказал, что ты в России, вывод напросился сам собой. Я должна была тебя увидеть…

Беру ее за подбородок и целую в губы. Сомневаюсь, что сейчас на свете есть кто-то более счастливый, чем я.

Мы сидим на полу в комнате на втором этаже. Сквозь неплотно задернутые шторы льется лунный свет. На табуретке стоит графин с кровью, заботливо принесенный Дэшэном час назад. Сделав пару глотков, Лив заявляет что сыта, и просит меня допить из ее стакана. Обнаженная, она сидит, обхватив руками колени, и смотрит на меня. Она по-прежнему — моя женщина. Мне не нужно с ней притворяться, контролировать себя. В этом прелесть истинной близости — когда вы принимаете друг друга полностью. Замечаю, что теперь оба ее плеча украшают татуировки. На правом — красная роза, а на левом — змея, обвивающая ветку, показывает язык. Раньше она была их ярой противницей, ей не хотелось портить кожу. Что заставило ее передумать?

— Ты знала о том, что Америго собирается мне мстить, поэтому попросила покинуть Лондон? — спрашиваю я.

— Да, он был вне себя… Можно сказать, слетел с катушек после встречи с Тео, — с сожалением произносит Лив. — Я таким его никогда не видела. И не могла сказать тебе правду. Боялась его горячности.

— Что между вами? — осторожно спрашиваю я. И что-то подсказывает, что ответ мне не понравится. — С каких пор ты дружишь с отверженными?

— Какое-то время мы были любовниками, — помолчав, признается Лив. Ее признание выбивает меня из колеи. Конечно, после того, как мы расстались, она могла встречаться с кем угодно, но отчего именно Америго?! Неужели на свете не осталось других вампиров?

— Почему он? — мне не хочется, чтобы, Лив видела, как мне больно от этой правды.

— Никогда не думала об этом, — отвечает она. — Возможно, потому что он хороший друг. Умеет слушать, быть непредсказуемым, но в то же время надежным.

— Что ты чувствуешь к нему? — я не знаю, зачем я задаю этот вопрос. Мне не хочется, чтобы она на него отвечала. Есть вещи, которые лучше не знать. Но слова уже прозвучали.

— Это уже не имеет значения, — говорит Лив и я поднимаюсь на ноги. — Он оказался рядом тогда, когда в моей жизни не было даже надежды. И я ему за это благодарна.

— И сколько лет это продолжалось? — Лив тоже поднимается. Подходит ко мне сзади и прижимается лбом к плечу.

— Неважно. Америго всегда знал, что рано или поздно я вернусь к тебе.

— Просто ответь.

— Двести лет, — целуя меня в шею, отвечает Лив. — Нет смысла ревновать, Зотикус. Я приехала к тебе и хочу быть с тобой, пока смерть не разлучит нас. Все остальное не имеет никакого значения. Это уже прошлое.

— Немалый такой срок, для пустых отношений, — холодно замечаю я.

— Зря я сказала тебе об этом, — вздыхает Лив. — Но мне не хотелось, чтобы между нами были секреты. Я всегда любила только тебя. Но это вовсе не значит, что после того, как ты ушел, я должна была перестать жить.

Оборачиваюсь к ней, беру в ладони ее лицо. Заглядываю ей в глаза. Их зелень манит и очаровывает. В глубине души я понимаю, что, если бы не отказался от нее сам, ничего бы этого не было. И злость утихает.

— Я люблю тебя, — шепчет Лив, скользя пальцами в мои волосы. — Только тебя.

И у меня нет в этом никаких сомнений.

Дина смотрит на меня с ненавистью. Ее пальцы с силой сжимают ткань моей рубашки. Бледные губы бормочут что-то, и я уверен, что это какое-то проклятье. Она очень разочарована тем, что Айлин жива. И на короткий миг у меня возникает мысль, что ведьма прямо сейчас пойдет и сделает все сама.

— Ты нарушил слово, — шипит Дина. — И даже представить себе не можешь, что с тобой будет! Ты обманул духа!

Она отстраняется от меня и тут же развернувшись, залепляет пощечину. Ее глаза лихорадочно блестят, и я замечаю в них легкое золотистое пламя. Точно такое же я видела в глазах Айлин. Вспоминаю о том, что Рита беспокоилась о том, что Дина во время клинической смерти могла подцепить магию мертвых. Получается, она такая же темная, как и моя подопечная? Может быть, этим объясняется ее столь острое желание отправить кузину на тот свет?

— Это не так, — возражаю я. Хотя мне меньше всего на свете хочется перед ней оправдываться. Достаточно того, что я, чтобы выполнить обещание, переступил через собственное желание. Дина прищурившись смотрит на меня. От адреналина она дрожит всем телом. — Я остановил ей сердце. У меня нет никаких долгов перед твоей теткой.

— Надо было не просто остановить, а вырвать и сжечь! — негодует Дина, сжимая кулаки. И мне становится не по себе от столь злых слов и агрессивной реакции. Она вскидывает руку вперед. Ее ладонь упирается мне в солнечное сплетение, и я чувствую, как от нее исходит жар. Словно сотни раскаленных иголок вонзились под кожу. Дыхание сбивается. Ведьма что-то шепчет побелевшими губами. Жжение усиливается.

— Хватит! — хватая ее за запястья, говорю я. С силой отвожу ее руку в сторону. Она тихо вскрикивает. На крыльях носа выступают маленькие капли пота.

— Ты лгун и лицемер! — повышает голос Дина, пробуя вырваться, но я лишь сильнее сжимаю пальцы. — Это ведь не у тебя роман с Айлин, а у твоего брата!

— Это так принципиально для тебя? Какая, к черту, разница, если все, чего ты хотела, это чтобы я убил ее?

— Он что-то пообещал тебе в обмен на жизнь этой дряни? — задыхаясь от гнева, спрашивает Дина. — Ну же, отвечай! Будь честным хотя бы раз в жизни!

— Тебя это не касается. И вместо того, чтобы истерить, лучше бы поискала варианты, которые могут нейтрализовать магию твоей сестры. Уверен, они есть, — говорю я. — И да, что будет, если я скажу твоей тетке, что у тебя в глазах золотистое пламя, точно такое же, как у твоей сестры? Оно горит все ярче, все злее.

— Нет, — на мгновение во взгляде Дины проскальзывает ужас. Беру ее за плечи и разворачиваю в сторону зеркала. Она смотрит на свое отражение и издает тихий вскрик.

— Прекрасно, не правда ли? — наслаждаюсь ее реакцией я. Даже улыбаюсь. — Но похоже, в вашей семье это считается чем-то плохим. Как ты теперь с этим жить будешь?

— Я убью его, — в отчаянье шепчет Дина, сжимая кулаки. — Если бы не Америго, все бы уже было кончено! Тварь!

— Тронешь моего брата или Айлин — и я сверну тебе шею, — спокойно, но с уверенностью говорю я. Ведьма в испуге оборачивается и смотрит на меня. Видимо, она не заметила, как озвучила мысль, а теперь не понимает, как я все понял. — И мне будет плевать, что ты девушка моего сына. Найдет себе получше.

— Скорей бы ты уже сдох, защитничек, — сипло произносит она. Бьет меня кулаком в грудь и быстро выходит из комнаты. Ладно, я думал, что все будет гораздо хуже. Теперь осталось проследить, чтобы она не сделала глупость. И мне будет нужна помощь Риты.

Я сижу в гостиной с ноутбуком, когда Айлин проходит мимо меня на кухню. Она даже не удостаивает меня взгляда, делая вид, что меня здесь не существует. Вспомнила, как все было? Или сама себе что-то придумала и на это обиделась? Со вторым можно будет работать, а вот если первое, то тогда только признать себя виновным. С лестницы легким шагом сбегает Лив. Подходит ко мне сзади, обнимает за шею и целует в макушку.

— Мне нужны деньги, — наклоняясь к моему уху, говорит она. — Хочу пройтись по магазинам, купить себе платья. А то я уезжала в спешке, ничего не успела с собой взять.

— Кто же тебя так гнал? — спрашиваю я, вытаскивая из бумажника, лежащего на столе, кредитку. — Что вообще, происходит, Лив?

— Не хочу сейчас об этом говорить, — корчит недовольную гримасу моя женщина. На звук голосов из кухни выглядывает Айлин и с удивлением уставляется на Лив.

— Еще один вампир в доме? — проходя в гостиную, растеряно произносит она. На ней мешковатая пижама с выцветшим рисунком. Волосы небрежно заплетены в косы. На ногах тапки-собаки.

— Это моя подруга — Ливия, — представляю я гостью.

— Любовница, — резко уточняет Айлин. — Надолго к нам?

— Надеюсь, что нет, — отвечает ей Лив. — Зотикус рассказал мне о тебе. Ты очень красивая. Надеюсь, мы подружимся.

Айлин хмыкает, но сменяет высокомерный взгляд на что-то более дружеское и приветливое. Неужели приревновала? Закипает чайник, оповещая о своем состоянии свистом, и моя воспитанница убегает убегает. В дверь звонят. С полотенцем на плече с лестницы сбегает Дэшэн. Он выглядит заспанным и помятым. Никогда таким его раньше не видел. Открывает, и в дом вваливается Америго. Он видит Лив и замирает на месте.

— Лив… — выдыхает он, переминаясь с ноги на ногу. — Что ты… Как ты здесь оказалась?

— Здравствуй, дорогой, — откликается Ливия. Ее голос звучит ласково, миролюбиво. Брат обнимает ее за плечи и целует в губы. Прежде, чем у меня успевает проскочить мысль, что я его сейчас убью, что-то с грохотом падает на пол. Они вздрагивают и оборачиваются. Это Айлин выронила и рук чашку с чаем, который коричневыми ручейками растекся по паркету.

— Утро — время кривых рук, — смущенно улыбается она. Опускается на корточки, чтобы собрать осколки.

Лив несколько секунд пристально смотрит на Америго, а потом залепляет ему пощечину.

— Похоже, тебе доложили о моем плохом поведении, — невозмутимо констатирует тот, вытирая с губ капли крови. Что ни говори, а рука у Лив тяжелая.

— Прогуляемся? — ослепительно улыбаясь, предлагает Лив. Брат кивает, опасливо глядя в мою сторону. Кажется, он уже все понял. Они уходят, и мы остаемся с Айлин вдвоем. Она скорбно вздыхает, приносит швабру и начинает убираться.

— Тебе, что, вообще все равно что она ушла с ним? Неужели ты до такой степени мертвый? Или ты всем привык делиться с братом? Даже женщинами? — негодует она.

— Они любовники. Последние двести лет, — зачем-то говорю ей правду я.

— Ого… — вырывается у нее, и она смотрит на меня с сочувствием. — Тяжко тебе, да?

— Не то слово, — не желаю скрывать своего душевного состояния я.

— Так тебе и надо, — беря одной рукой ведро, а второй швабру, отзывается Айлин. И гремя всем этим, идет на кухню. Пожалела, называется.

Дэшэн внимательно осматривает меня. Не найдя к чему придраться берет на анализ кровь. На этот раз ему ее требуется больше, чем обычно. Он разливает красную жидкость по пробиркам, химичит с ней. Рассматривает под микроскопом. Я сижу на стуле и наблюдаю за ним. Меня умиляет та сосредоточенность, с которой он возится. Как он дышит, прищелкивает языком. Бормочет себе что-то под нос на китайском. Его присутствие дает мне ощущение умиротворения и беззаботности. Словно он мой родитель, а я маленький ребенок, о котором ему надо заботиться. Странное чувство.

— Разрушение остановилось, — докладывает он мне. — Но организм не восстанавливается. Если произойдет что-то, что вызовет ухудшение, ситуация станет необратимой и все закончится очень быстро.

— Хочется верить, что люди Америго успеют вовремя, — говорю я, хотя мне на самом деле страшно. Боязно, что может что-то сорваться или пойти не так. Но я не хочу озвучивать подобные мысли.

— Я сейчас много общаюсь по поводу лечения тех глав кланов, что отравлены так же, как и вы, господин, — задумчиво произносит Дэшэн. — Почему вы покрываете Америго? Ведь он преступник, можно даже сказать террорист.

— Потому что я приложил руку к тому, кем он стал, — отвечаю я. — И мне жаль, что у меня нет возможности — это как-то исправить. Наверное, не выдавая его, я хочу компенсировать тот вред, что причинил ему.

— Господин… — Дэшэн мнется. Кажется, он хочет сказать что-то важное для себя. — Мне нужно вам сообщить одну новость…Дело в том, что я хочу жениться на Рите.

— Поздравляю, Дэшэн, — хлопая его по плечу, говорю я. — Только не спешишь ли ты? Вы знакомы всего неделю.

— Для того, чтобы понять твой это человек или нет — это очень много, — с серьезным видом произносит Дэшэн. — Но в связи с этим, у меня вопрос к вам, господин. Рита сможет жить со мной в вашем доме? Или мне придется подыскать нам другое жилье?

— Если ее не пугает жизнь под одной крышей с вампирами, то можете жить в особняке, — великодушно разрешаю я. — Но было бы замечательно, если бы вы озаботились собственным жильем. Для молодой семьи это правильно.

— Благодарю, господин! — Дэшэн расцветает в улыбке и кланяется. Складывает инструменты и пробирки в большую коробку, и семеня уходит. У меня звонит мобильный. Ви. Давненько мы с ним не беседовали. Судя по его сухому тону, у него для меня очень плохие новости. Тут же внутренне напрягаюсь.

— Как давно ты общался с Лив? — строго спрашивает меня законник.

— Несколько дней назад. А что? С ней что-то случилось? — беспокоюсь я.

— Да. Ее подозревают в связях с отверженными, — говорит Ви. — Выписан ордер на ее арест. Завтра она будет объявлена в мировой розыск. Если ты знаешь, где она, скажи мне. Или убеди ее сдаться самой. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы с ней обошлись гуманно. Если она попадет к кому-то другому, то я обещаю тебе, что все будет очень печально.

— Но как может быть Лив связана с отверженными? — недоумеваю я. — Это какая-то ошибка, наговор, навет. Не верю я в этот бред!

— Лив ввела Тео препарат, который заставил его изменить показания против своего убийцы, — говорит Ви. — Этому есть свидетель. После этого твоя бывшая подружка бесследно исчезла, что лишь укрепляет следствие в версии, что она виновна.

У меня падает сердце. Так вот кто прикрыл нас с Америго… Лив, милая, что же ты наделала? Как же нам теперь из всего этого выпутываться? Как спасать тебя?

— А этому свидетелю можно верить? — спрашиваю я. Глупый вопрос, конечно. Даже если он окажется не надежным и сомнительным стандартной процедуры все равно не избежать. Тем более в такой обстановке как сейчас.

— Зотикус, думай, что говоришь, — сердится Ви. — Я предупредил тебя чисто по дружбе. Надеясь на твою адекватность и понимание. Не разочаровывай меня.

Законник отключается. Пробую тут же дозвониться Америго, но тот сбрасывает. Набираю Лив, но ее номер вне зоны. Черт, она же не успела купить новую симку… Мне ничего не остается, как только ждать.

От нечего делать брожу по дому. После разговора с Ви я не могу найти себе места. Мне тревожно и неуютно. Пробую сосредоточиться на делах, проверить почту, но у меня не получается. С корзинкой для рукоделия в гостиную спускается Рита. Она выглядит довольной и счастливой. В глазах — блеск, на щеках — легкий румянец.

— Знаешь, — говорит она, усаживаясь в кресло. — Я очень рада, что твой брат успел и не дал тебе сделать то, что приказала Елена. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее у меня ощущения заговора против Айлин.

— Но кто может желать ей зла? — подаваясь вперед, интересуюсь я.

— Ты думаешь, что у Савро нет врагов? — Рита смеется. — Конечно же, это не так. Путь магии — это сложный путь. Тебе приходится проходить больше испытаний, чем обычному человеку. Это дорога потерь и боли, через которую ты должен научиться нести счастье другим. Разбиться на осколки самому, чтобы помочь собрать по крупицам другого. Такое выбирается еще до рождения, потому что не всякий готов самоотверженно служить милосердию. Но есть те, кто случайно получает дар. Или же он дается как испытание. И вот от таких магов, неосознанных, не конца понимающих свою миссию, и можно ждать подвоха. Они ослеплены своей уникальностью и крутизной, но не понимают истинного смысла того, что происходит. И очень боятся настоящей силы. Потому что на самом деле слабы духом.

— Как Дина, например? Она ведь потеряла свою магию, а потом та вернулась к ней… — задумчиво произношу я, вспоминая как сильно изменилась после этого ведьма.

— Дина амбициозна и настырна. Она пойдет по головам, если ей чего-то захочется. Но в ней никогда не было особой колдовской силы. Да, она могла бы развить ее при желании, но ей это было не интересно. Тем удивительней мне кажется произошедшее с ней. Словно кто-то пошутил, — говорит Рита, натягивая на пяльцы вышивку. — По сути, единственной наследницей магии рода остается Айлин. Только она сможет передать ее своему ребенку. Дина, даже если родит, не сможет одарить свое дитя таким подарком. Приобретенное колдовство не наследуется.

— То есть, если Айлин умрет, ваш род канет в лету? — говорю я. Рита кивает. — Это наводит тебя на мысли о заговоре?

— Да, но я не настолько сильна, чтобы разобраться, — вздыхает ведьма. — Амалик заблокировал часть моих сил. И я до сих пор не знаю, как снять этот блок.

— Кто такая Веста? — вспомнив о поезде в Париж, из которой Елена вернулась сама не своя, спрашиваю я. Рита хмурится и шмыгает носом.

— Одна не очень приятная особа, — отвечает она. — Это она рассказала тетке о моей связи с Амаликом. И вообще, всегда любила влезть не в свое дело. Они с Еленой были заклятыми подругами. Соперничали, спорили, ругались. Но что-то их притягивало друг в друге. Потом они не поделили что-то и их пути разошлись.

— Веста тоже была ведьмой? — спрашиваю я.

— Да. Одной из самых сильных, — с восторгом говорит Рита. — Я такой мощи больше никогда не видела. Маг от Бога. Но и самодур приличный. Вот где природа отдохнула и включила чувство юмора. Даже ее семья отреклась от нее. Она умерла в Париже пару месяцев назад в полном одиночестве. Это очень печально.

— Она могла желать зла Айлин?

— Ну… Видимого мотива у нее не было. Но чужая ж душа — потемки, — вздыхая, отвечает Рита.

— Что значит золотистое пламя в глазах? Почему оно тебя так напугало?

— Связь с магией мертвых. Питание низшими энергиями наравне с высокими вибрациями. Для целительства это не очень хорошо. А для колдовства, рассчитанного на смерть и подчинение своей воле, самое то.

— Их можно как-то нейтрализовать? — спрашиваю я. Рита поднимает голову и задумчиво смотрит в одну точку.

— Думаю, да. Твой брат уже задавал мне этот вопрос. Он вообще очень заботится об Айлин. Не знаешь, с чего бы вдруг? — губы ведьмы трогает улыбка.

— Грехи замаливает, — недовольно ворчу я. Наша беседа с Ритой прерывается возращением Ливии. Она вся увешена пакетами и выглядит очень довольной. От нее пахнет морозом и дорогим парфюмом. Обнимает меня за шею, коротко целует в губы.

— Нам надо поговорить, — глядя ей в глаза, произношу я. По коже пробегает холодок. Меня на самом деле пугает предстоящая беседа. — Поднимемся наверх?