Глава 25


Лив стоит, повернувшись ко мне спиной, и делает вид, что смотрит в окно. Рыжие волосы распущены и гладким полотном достают до талии. Я стою, прижавшись к двери и пересказываю ей то, что услышал от Ви. Когда я заканчиваю, она продолжает молчать.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — подходя к ней спрашиваю я, когда пауза затягивается. Она оборачивается. Теребит кулон, висящей у нее на шее.

— У меня не было выбора, — коротко говорит Лив. — Я не могла допустить, чтобы тебя разыскивали.

— Ты подставила невиновную, — сухо замечаю я. И от этой мысли меня коробит. Кому, как не мне знать, что такое быть обвиненным в преступлении, которого ты не совершал?

— А чего ты ждал?! Что я буду смотреть, как тебя казнят?! — заводится Ливия. — Что твой брат не сможет простить себе своего импульсивного поступка до конца дней? Я сделала то, что считала на тот момент правильным. И ни о чем не жалею.

— Но это убийство. Лив, это низко.

— Ничего. Я как-нибудь переживу это, — отвечает Лив и скрещивает руки на груди. — Ты, похоже, забыл, кто я. Как агенту, мне приходится мириться и не с такими подлостями и подставами. А Моника не агнец божий, не стоит переживать за нее.

— Ты изменилась, — замечаю я, касаясь пальцами ее щеки. — Стала жестче и злее.

— Тебя это отталкивает? — наклонив голову вбок, спрашивает Лив и смотрит мне в глаза. Мое мнение, это единственное, что ее волнует.

— Я всегда принимал тебя такой, какая ты есть. Думаю, что сейчас я тоже справлюсь, — говорю я и она обнимает меня за шею. Прижимается щекой к моему плечу. — Но Лив, завтра тебя объявят в розыск. А я не хочу снова потерять тебя…

— У меня есть на этот случай запасной план и поддельные документы, — тихо говорит Лив. — Не беспокойся, я справлюсь.

— Мы справимся, — поправляю ее я, проводя рукой по ее волосам. — Я сделаю все, чтобы защитить тебя.

Лив ничего не отвечает, лишь теснее прижимается ко мне. А я совершенно не знаю, что делать дальше. У меня нет ни одной идеи, как выпутаться из всего того дерьма, в которое впутал нас мой брат.


Несмотря на то, что к отъезду все готово, я не спешу возвращаться в Лондон. Здесь никто не будет искать Ливию, а значит, она тут в безопасности. Если я решу поехать в Англию, она, конечно же, поедет следом за мной. А это для нее большой риск. Мне хочется обсудить это с Америго, но он по-прежнему не желает со мной разговаривать. Видимо, обиделся из-за того, что Лив вернулась ко мне. Но может быть, есть еще какие-то причины.

Спускаюсь в гостиную. Арсен и Якуб, над чем-то громко смеясь, собираются на охоту. Монро уже полностью оправился после пыток, оброс новой кожей и выглядит вполне довольным жизнью. Я рад, что все обошлось. Ребята зовут меня отправиться вместе с ними, но у меня нет настроения и я отказываюсь. Они уходят, пообещав, что вернуться к утру и не раньше. Где они собираются гулять в этой дыре целых пять часов? Ладно, это уже меня не касается. Хочется верить, что у них есть свои головы на плечах и они не влипнут в очередную передрягу.

На кухне снова застаю Айлин. Она сидит на полу, рядом стоит открытая банка варенья, в которую она макает белый хлеб. Перед ней лежит книга, как я успеваю выхватить из контекста, что-то связанное с медициной. Услышав меня, она поднимает голову и корчит недовольную гримасу. Похоже, совсем не рада видеть меня.

— Бессонница? — спрашиваю я, заглядывая в холодильник. Дэшэн позаботился о новом запасе крови, за что ему большое спасибо. Рита, видимо, с таким положением вещей, тоже смирилась.

— Мне кажется, что я больше никогда не смогу спать по ночам, — вздыхая, отвечает Айлин. — Я вздрагиваю от каждого шороха. В любой тени мне мерещится твой брат.

— Не думаю, что он придет к тебе еще раз, — наливая в стакан кровь, говорю я. — Так что можешь расслабиться и больше не ждать его.

— Откуда такая уверенность? — с недоверием спрашивает Айлин.

— Потому что отношения со смертными девушками для него — табу. И то, что он мог позволить себе мстя мне, никак не подходит для его обычной жизни. Приравняй это происшествие к ночному кошмару и забудь о нем.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? — сердится Айлин. — Как такое можно забыть?

— Свести значимость события к нулю. А то, чему ты не даешь внимание, теряет силу, — говорю я. Айлин поднимается на ноги вплотную подходит ко мне. Берет в ладони мое лицо и пристально смотрит мне в глаза.

— Что случилось в лесу? — спрашивает она. — Я хочу знать правду.

— Серьезно? Именно правду, а не то, что ты придумала себе? — уточняю я, ощущая, как под кожей бежит ее кровь. От ее тела исходит жар. Она одета по-летнему — в белую майку и короткие шорты. — Уверена, что справишься с ней?

— Да, — помедлив, говорит моя подопечная. — Что бы это ни было.

— Айлин, я…

— У нас был секс, да? — робко спрашивает та. — А потом ты испугался того, что случилось, и стер мне память?

— Нет, конечно же, нет. Все намного хуже. Я остановил твое сердце. Проще говоря, убил тебя, — говорю я и сам удивляюсь, с какой легкостью слова слетают с губ. Я же потом пожалею об этом. Почему я сейчас так безрассуден? — Ты жива лишь, потому что приперся мой брат и реанимировал тебя. А потом заставил забыть обо всем.

— Нет… Этого не может быть! Ты шутишь, — Айлин опускает руки и делает шаг назад.

— Какие тут, к дьяволу, шутки? — негодую я. Иду к ней, и она испуганно пятится от меня. Хватаю ее за запястья и резким движением привлекаю в себе. — Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Нам теперь жить вместе, и откровенность необходима.

— За что ты так со мной? — по щекам Айлин катятся слезы. Ее трясет от страха. Она хочет вырваться и убежать. Но я не собираюсь отпускать ее сейчас.

— Твоя бабушка назначила меня твоим опекуном, чтобы я убил тебя. Она взяла с меня слово, что я сделаю это. Не могу сказать, что мне этого хотелось, но я не мог нарушить обещания, данного духу, — говорю я, не сводя с нее глаз.

— Бабушка? Но почему? — бледнея от осознания всего ужаса, что с ней произошел, шепчет Айлин. Она слабеет и становится безвольной. Мне уже не нужно удерживать ее, борясь с сопротивлением. Напротив, приходится поддерживать ее, чтобы она не осела на пол.

— Потому что ты дочь Амалика, — говорю я и несколько беспокоюсь за ее душеное здоровье после своей откровенности.

— Нет, — обреченно бормочет Айлин. — Нет, ты ошибаешься. Он же враг нашей семьи. Моя мама никогда бы не связалась с ним…

— Он похитил ее. А когда родилась ты, убил и забрал себе магию, которая принадлежала ей. Мне жаль, что тебе приходится все это проживать, — искренне говорю я. Она смотрит на меня отсутствующим взглядом. Ее руки становятся ледяными.

— Ты убил меня, а теперь сожалеешь, — безжизненно шепчет Айлин, стараясь не смотреть на меня. — Это все так странно… Я же верила тебе. Как теперь жить дальше?

— Прости. Мне очень жаль, что все сложилось именно так, — отпуская ее запястья, с раскаяньем произношу я. — Правда.

— Не надо, не лги мне больше, — закрывая руками лицо, просит Айлин. — Обойдемся без лицемерия. Твой брат был прав, а я не хотела ему верить. Защищала тебя. Ты дважды убил меня. Тогда и сейчас. И я не знаю, что страшнее.

Айлин медленно разворачивается и на негнущихся ногах идет к лестнице.

— Ты должна знать еще кое-что, — вдогонку говорю я, понимая, что на подобные откровенности у меня в ближайшее время отваги не наберется. — Сабина твоя сестра по отцу. И это она убила твою бабушку, чтобы защитить тебя.

Это становится последней каплей. Айлин ведет в сторону, и она, не успев схватиться за перила, падает на пол без чувств. Кажется, я переборщил с честностью. Вытаскиваю из шкафчика уже знакомый флакон с нашатырном спиртом и спешу к своей воспитаннице. На шум выходит Ливия. Узнав, что случилось обзывает меня идиотом. Просит отнести Алин в комнату и выставляет меня за дверь.


Сообщение от Ады с просьбой встретиться несколько обескураживает меня. Что ей от меня нужно? Или же она таким образом хочет узнать о жизни Айлин? Теперь, когда та не ходит в школу, ей стало трудно ее контролировать. Мы договариваемся увидеться недалеко от ее дома. Когда я прихожу, учительницы еще нет. И я минут десять топчусь на месте, чтобы не замерзнуть. На улице опять похолодало и падает снег.

Ада идет очень осторожно. Она напряжена, то и дело оглядывается по сторонам. Капюшон пальто низко надвинут на лицо, но это не делает ее неузнаваемой. Понимаю, что она чем-то страшно напугана. Подхожу к ней и обнимаю за плечи.

— Здесь поблизости есть кафе. Пойдем туда, — предлагаю я. Она едва заметно кивает, и мы идем в конец аллеи. Войдя в зал, выбираем столик в самом углу. Официантка приносит нам меню и Ада, не заглядывая в него, сразу заказывает кофе по-ирландски. Сцепляет пальцы в замок, кладет запястья на стол. Долго смотрит мне в глаза.

— Я тебя почти не знаю, но ты выглядишь так, что тебе хочется верить, — неожиданно говорит она. Роется в сумочке и достает оттуда маленький пистолет. Кладет его на стол и тут же прикрывает ладонями. — Верни его Дине. Она дала мне его, чтобы я убила Айлин. Но я не смогла. Девчонка меня не видела, я целилась в нее, но не смогла нажать на курок. Это так глупо, неправильно, ведь из-за нее погибнут мои дети, но у меня не хватило воли. Видимо, она и вправду заговоренная.

— Или же ты просто не убийца, — накрывая ее руки, говорю я. Ну что ж Дина, ты подписала себе смертный приговор. Ада нервно смеется.

— И очень плохая мать, — с горечью произносит она. — Я хочу попросить тебя о помощи. Спаси моих детей. Вытащи их из лап Амалика. Дина сказал мне, что их ждет… Ты — моя последняя надежда. Я ведь так понимаю, что ты влюбился в Айлин и не хочешь того будущего, что уготовил ей ее папаша.

— Сколько у меня времени? — спрашиваю я.

— У тебя его нет. Все нужно сделать немедленно. Вагнер отказал мне в свидании с близнецами. Впервые за три года. И я почувствовала, как ослаб его контроль надо мной. Это значит, что все должно случится со дня на день, — усталым голосом говорит Ада. Она бледна, под глазами пролегли тени. Волосы небрежно убраны в пучок.

— Хорошо, — отвечаю я, пряча оружие Дины во внутренний карман пиджака. — Ты знаешь, где он их держит?

— Да. Но туда так просто не попасть. Дом под магической защитой, — Ада вытаскивает из сумки помятый лист бумаги и протягивает его мне. — Я нарисовала здесь как можно добраться. Но что делать с защитой — не знаю. Нужна консультация того, кто разбирается в этом.

— Разберусь, — обещаю я. Мне совсем не хочется ввязываться в новое приключение, но я вижу в каком отчаянье Ада и не могу отказать ей. Я — ее последняя надежда.

— Спаси их, — молитвенно складывая руки, просит учительница. И на ее глазах выступают слезы. — И я буду твоей должницей всю жизнь. Все, что угодно для тебя сделаю.

— Обсудим это позже, — говорю я. Хлопает входная дверь и в зал вваливается Матвей. Он всклокочен, лицо красное. Выглядит неадекватным, как после хорошей пьянки. Медленно, словно через силу переставляя ноги идет к нашему столику. Увидев его, Ада испуганно съеживается. Я, тоже напрягаюсь, прекрасно помня, чем закончилась наша с ним первая встреча. Не критично для жизни, но приятного мало. Он подходит к нам и смотрит на Аду. Прежде, чем я успеваю сообразить, вытаскивает из-под телогрейки пистолет и дважды стреляет ей в грудь. Официантки визжат. Матвей подносит оружие к виску и нажимает на спусковой крючок. Глухой выстрел и он падает на пол, сшибая своим мертвым телом несколько стульев. Я бросаюсь к Аде, которая хрипит, захлебываясь собственной кровью. Раны смертельные. У меня нет возможности ей помочь. Смотрю в ее осоловевшие глаза. Она тянет меня за рукав и беззвучно шепчет:

— Дети…

— Я позабочусь о них, обещаю, — говорю я. Ее сердце замолкает, веки медленно опускаются. Мне не хочется связываться с полицией и давать показания, поэтому я считаю правильным как можно скорее смотаться, внушив свидетелям, что меня никто не видел. Все равно я уже ничего смогу сделать. У меня нет сомнений в том, что Матвей был подослан Амаликом. Тот приказал ему убить Аду, а потом покончить с собой, чтобы никто не вышел на него. А это значит, мне надо прямо сейчас составить план действий по освобождению детей учительницы.


Когда я прихожу домой, то обнаруживаю в гостиной Америго в компании незнакомой мне девушки. Она невысокого роста, пухленькая. У нее длинные волосы ярко-вишневого цвета. В носу и бровях пирсинг. Услышав мои шаги, она поднимает голову и внимательно изучает своими темными, как шоколадная глазурь, глазами.

— Что здесь происходит? — сухо спрашиваю я. После смерти Ады я не хочу никаких сюрпризов. Брат шагает мне навстречу. Он выглядит взбудораженным и воодушевленным. Значит, впереди какое-то очередное опасное для жизни безумие.

— Это Ирма Агли, — торжественно представляет Америго незнакомку. — Она из древнего и очень сильного рода ведьм. И у нее есть идеи, как наладить жизнь Айлин!

— Вот как, — не могу скрыть своего скептицизма я. Замечаю, что у меня на руках осталась кровь Ады. Достаю платок и начинаю вытирать пальцы. — Что ж, я слушаю.

— Ну что за настроение, брат? — сердится Америго и садится рядом с Ирмой. В гостиную, вытирая пальцы о передник входит Дэшэн. Внимательно смотрит на гостью.

— Что желает госпожа? — сдержанно интересуется он.

— Мятный чай, если можно, — отвечает Ирма. Голос у нее мягкий, тягучий. Если сравнивать его с едой, то он похож на нугу из рекламы. Дэшэн коротко кланяется и убегает на кухню. Сажусь в кресло и смотрю, как Америго едва не ерзает от нетерпения начать рассказ.

— Америго в общих чертах поведал мне о вашей проблеме, — говорит Ирма, глядя мне в глаза. — О заклятье ненависти и о том, чтобы ослабить влияние Амалика на девушку. К сожалению, моя семья сталкивалась с этим чудовищем, и мы не понаслышке знаем, какое это зло. Поэтому я буду рада помочь вам. Только вы должны понимать, что предназначение — это то, чего избежать нельзя. И все зависит лишь от того, каким путем ты приедешь к этому.

— То есть, получается, что все бесполезно? — вздыхаю я.

— У тебя опять воспаление пессимизма? — негодует Америго.

— Все не так плохо, как может показаться, — возражает Ирма. — Айлин в любом случае станет той, кем ей предначертано. Это неизбежно. И если это случится сейчас, то Амалик сделает из нее то, что задумал. Потому что сейчас она слаба и не осознает даже части своей силы. Не понимает того, кем является. Но если она вырастет духовно, окрепнет, то, став жрицей, она может принести много пользы. Но чтобы избавиться от влияния своего отца и негативной кармы Савро, ей желательно было бы перейти в другой род.

— Это как вообще? — не понимаю я.

— Любой род, семья — это эгрегор, к которому мы подключаемся в момент рождения. Мы несем его энергию, карму, воспоминания, которые передаются нам как ментально, так и телесно, на уровне ДНК. Например, когда женщина выходит замуж, она присоединяется к роду мужа, берет его фамилию и влияние ее собственной семьи на нее ослабевает. Но она так же перенимает на себя грехи родственников и предков своего супруга. И это не всегда заканчивается хорошо.

— То есть, я должен выдать ее замуж? — продолжаю тупить я. Америго бросает на меня взгляд исподлобья. Хорошо ему, он уже все знает. А я в этом магическом бреде ничего не понимаю.

— Нет, не обязательно. К тому же она Савро и подобный ритуал для нее в принципе невозможен, — мягко улыбаясь отвечает Ирма. — На них лежит венец безбрачия, который за много столетий так и не удалось снять.

— Она может перейти в мою семью, — бодро предлагает Америго. Ирма берет его за руку и закрывает глаза. По ее лицу пробегает тревога и она осторожно отстраняется от моего брата, словно он заразный.

— Не стоит, — опуская глаза, говорит она. — В твоем роду погибли все женщины. Такое и врагу не пожелаешь.

— Да, было такое, — опуская глаза, тихо отвечает Америго. Сколько я его знаю, он никогда не рассказывал о том, что случилось с его семьей. Все, что он пожелал озвучить — их убили варвары. И когда он попал к Тео, он шел мстить за своих родных. Но судьба не дала ему этого сделать. Может быть поэтому он так и не решился рассказать мне о своем прошлом. Ирма протягивает руку ко мне и сжимает мои пальцы. На ее лице отражается удивление. Что она там могла увидеть?

— А вот ты идеально подойдешь! — довольно говорит ведьма. — Твой род процветает до сих пор. И судьбы у девушек славно складываются.

— И кем я ей стану? Отцом, дедушкой, братом? — спрашиваю я. Чем больше узнаю, тем меньше мне нравится эта затея. Есть в ней что-то неправильное.

— Ну, необязательно так конкретизировать, — откидываясь на спинку дивана, говорит Ирма. Дэшэн приносит ей чай. Ставит на журнальный столик чашку и уходит. — Она просто подключится к энергии твоей семьи и все.

— Ладно, допустим, — сдаюсь я. — Но вот мы тут строим планы, а захочет ли этого сама Айлин? Ее об этом кто-то удосужился спросить?

— А у меня другой вопрос, — задумчиво проводя рукой по подбородку, произносит Америго. — Если Айлин внезапно умрет, кому достанется ее сила? Ведь, как я понимаю, она наследуется от одной ведьмы к другой.

— Распределиться между ближайшими родственницами, — поясняет Ирма. — Чем больше наследников, тем меньше достанется каждому. Но она может передать свою силу целенаправленно кому-то из родни. Если, конечно, успеет это сделать.

— А если умрет Амалик? — упираясь локтями в колени, спрашиваю я. На долю секунды в глазах Ирмы появляется страх. С чего бы вдруг? Но девушка тут же берет себя в руки и вот в ее взгляде только теплота и понимание.

— Все перейдет к Айлин, я так полагаю, — подумав, говорит Агли. — Но может быть, у него есть другие наследники, я не знаю. Он мужчина любвеобильный.

В дом входит Рита. Увидев Ирму на мгновение замирает, а потом расплывается в улыбке. Та поднимается ей навстречу и девушки обнимаются.

— Я и не надеялась, что мы снова увидимся! — с восторгом произносит Рита и ее глаза сияют. — Дорогая моя, я скучала по тебе!

— И я, — с нежностью произносит Ирма, беря Риту за руки. — Прости, что так внезапно исчезла. У меня были на то причины.

— Понимаю, — кивает Рита. Мы с Америго переглядываемся. Пожалуй, в ближайшие полчаса подружкам будет не до нас.


Загрузка...