Наперекор судьбе

Глава пятнадцатая

Мэдселин разбудил потрясающий аромат, доносившийся из горшка с едой. Поначалу девушка никак не могла сообразить, где находится, однако неожиданно она услышала незнакомое посапывание. Рядом лежал Эдвин, положив на нее руку, будто защищая от всех опасностей, и у Мэдселин не возникло ни малейшего желания высвободиться.

Видимо, почувствовав движение, Эдвин проснулся, с трудом приподнялся на локте и уставился на нее.

— Для нормандки ты на удивление уютная, — пробормотал он хриплым со сна голосом.

Мэдселин улыбнулась и, протянув руку, отбросила волосы назад.

— Уютная? Интересно, со сколькими нормандками тебе приходилось делить постель?

Он покосился на ее приподнятые в удивлении брови.

— Насколько я припоминаю, ни с одной. Мэдселин перевернулась, чтобы повнимательнее посмотреть на него.

— А я-то думала, что ты мужчина с богатым опытом.

— Да, видишь ли, а я думал, что ты слишком импульсивна. — Он принялся гладить ее по руке — от локтя до ладони. И даже сквозь тонкую ткань рубашки Мэдселин чувствовала, насколько горячи его пальцы.

Они вдвоем столкнулись лицом к лицу со смертью, вместе мылись и спали в одной постели, и Мэдселин почувствовала, как между ними растет взаимное влечение. Она провела рукой по его спутанным волосам. Они немного стеснялись друг друга, и между ними возникало ощущение предвкушения чего-то.

Эдвин устремил на нее взгляд своих серых глаз.

— Ты помнишь мою угрозу? — Говоря это, он продолжал поглаживать ее пальцем по руке. Его прикосновение воспламеняло кровь Мэдселин, и она не сомневалась, что Эдвин чувствовал, как она дрожит в ответ на его ласку.

— Насколько я припоминаю, — улыбнулась она, — за последнее время ты мне высказал несколько угроз. Какую именно ты имеешь в виду? — Мэдселин повернулась к нему и теперь касалась его всем телом — от груди до пальцев ног.

Эдвин наклонил голову и виском потерся о ее щеку, а потом нежно выдохнул ей в ухо. Каждый волосок на теле Мэдселин поднялся дыбом. Она напряглась и потянулась к нему.

— Я говорил, что заставлю тебя заплатить за то, что ты так отвратительно пользуешься мною.

— А ты решил, в какой форме я должна буду тебе заплатить? — чуть хриплым голосом спросила она.

— Да. — Он протянул руку и развязал кружева возле ее шеи. Отбросив ткань, он приник губами к ее коже. Мягкие и настойчивые, его губы словно посылали импульсы страсти. А когда Эдвин сомкнул губы вокруг ее соска, у Мэдселин и вовсе перехватило дыхание.

Она не могла больше сдерживаться и притянула его голову к груди. Ей не хотелось, чтобы он останавливался.

Но тут раздался громкий стук в дверь, и они виновато отпрянули друг от друга. В дверь торопливо влетела Фрида, явно не обращая внимания на то, что она мешает им. Женщина принесла теплый эль и сообщила им, что, как только они будут готовы, с ними с удовольствием встретятся остальные жители деревни.

Собрав их влажную разбросанную одежду, жена фермера весело подмигнула Эдвину, а потом скрылась в темноте.

Оставшись одни и в тишине, Мэдселин и Эдвин с опаской посмотрели друг на друга, а потом неловко рассмеялись.

— Я думаю, она специально приходила, — проговорила Мэдселин, натягивая одеяло на свою обнаженную грудь. — Фрида явно сомневается в том, что мы законные муж и жена.

Эдвин сел и провел ладонью по своим спутанным волосам.

— У тебя недостаточно покорный для жены вид, — сварливо пробормотал он. — Не слишком уважительный.

Она улыбнулась и тоже села, не выпуская из рук одеяло.

— Покорность и уважение, так? Ты заключил очень тяжкую сделку, англичанин.

У Эдвина засверкали глаза. Он поглядел на нее с соблазнительной улыбкой.

— В таком случае сегодня мы обсудим подходящую цену за мои беспокойства. — Это больше напоминало просьбу, чем угрозу.

Прошло несколько неловких секунд, а потом они оделись в то, что им принесла Фрида. Яркая и немного широковатая, эта одежда все же была удобная, теплая и сухая. Мэдселин подтянула длинные юбки и нахмурилась.

— Почему-то у меня такое впечатление, что Фриде я не понравилась.

Эдвин посмотрел на нее и натянул пару громадных кожаных башмаков.

— Ты же нормандка, — удивленно ответил он. — Чего другого ты ждала? — Он встал, чтобы опробовать обувь, и подошел к ней. — Не все коренные жители столь терпеливы, как я.

Она прищурилась и посмотрела в его невинные, широко раскрытые глаза.

— Некоторые коренные жители, похоже, не знают собственной страны, — туманно проговорила она. Отбросив за плечи свои густые черные волосы, она выпрямилась и встала перед ним.

Эдвин неожиданно нагнулся и запечатлел у нее на лбу поцелуй.

— Да, некоторые из нас медленно обучаются. Ты готова?

Она улыбнулась и просунула руку ему под локоть.

Вкусный аромат жареного поросенка и других яств доносился из-за дверей соседнего дома. Этот дом был похож на жилище Фриды и Осрика, разве что казался немного меньше. Обитатели деревни явно ожидали прихода гостей, и несколько мужчин приветливо улыбнулись, едва Мэдселин с Эдвином робко вошли в дверь.

Всего в доме собрались пять супружеских пар, пять неженатых молодых парней и три молоденькие девушки. Вокруг возвышавшегося посередине комнаты стола сновали ребятишки, однако было невозможно определить, какой паре принадлежал тот или другой ребенок. Они были очень похожи друг на друга. Высокие, крепкие, все жители деревни отличались густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Кожа у них была мягкая, загорелая, и говорили они как-то странно, нараспев. Мэдселин их речь показалась довольно трудной для понимания.

— Это даны, — в ответ на ее недоумение прошептал Эдвин. — Здесь в округе есть несколько таких поселений. Никто им не мешает, и они предпочитают сохранять свои обычаи. Но если их задеть, они становятся беспощадными, — сурово добавил он.

После трапезы деревенские жители отодвинули стол к стене, чтобы расчистить место для танцев. Обычай велел им таким образом развлекать гостей, и все собравшиеся с радостью предвкушали веселье. Испытывая смешанные чувства, Мэдселин поняла, что ей снова придется танцевать с Эдвином, но ей не дали времени особенно долго размышлять над этим.

Однако ее первым партнером оказался не Эдвин. Громадина Осрик тяжело подошел к ней и сурово протянул руку. О том, чтобы возражать, не могло быть и речи. Мэдселин быстро кивнула и тут же закружилась в танце посередине комнаты. Эдвином завладела Фрида, которая без лишних слов поволокла его за собой. К обеим парам присоединились танцующие деревенские жители и детишки.

Трубы выдували мелодии, и ноги сами принимались топать в такт, и Мэдселин, к своему удивлению, обнаружила, что ей все это нравится. Для такого великана, каким был Осрик, он оказался чрезвычайно легким на подъем и вертел ее с поразительной ловкостью.

Крестьяне предавались пляске с нескрываемой радостью, их азарт оказался заразительным, и вскоре все они закружились в безудержном хороводе. Недостаток ловкости они вполне возмещали избытком чувств. Мэдселин частенько бросала взгляд на раскрасневшееся лицо Эдвина, которого вертела вокруг себя решительно настроенная Фрида.

Как только Осрик исполнил свой долг, Мэдселин обнаружила, что пользуется огромным спросом у других мужчин, и ей пришлось с этим согласиться, поскольку Эдвина тоже не оставляли без внимания женщины. Протанцевав несколько веселых, но утомительных танцев, Мэдселин удалилась в тихий уголок, чтобы перевести дух.

Она раскраснелась от жары и прислонилась к прохладной стене, чтобы понаблюдать за происходящим. «Вот уже второй раз в жизни я так прекрасно провожу время. Здесь я всего лишь очередной гость, и, несмотря на мое происхождение, люди приняли меня. Они предоставили нам с Эдвином свое покровительство». Эти мысли успокоили Мэдселин.

Она восемь лет испытывала ненависть к англичанам и теперь поняла, что на смену злобе пришли иные чувства. В большинстве своем это были обычные люди, пытающиеся выжить. «Кто знает, — вяло подумала она, — что там на самом деле натворил Ги? Теперь я из первых рук знаю, на что способен Генри Орвелл».

Эдвин улизнул, наконец, от цепких объятий очередной яркоглазой селянки и рухнул возле Мэдселин у стены.

— Ты сбежал? — Широко раскрытыми невинными глазами она посмотрела на него.

— Мы, воины, не очень-то подходим для танцев, — грустно ответил он. — Я вот думаю, а не попросить ли мне Фриду и ее сестер, чтобы они подружились с моими людьми. — Он на миг закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. — Скотты не упустили бы шанса.

До сих пор они по молчаливому уговору избегали упоминаний о скоттах и об Орвелле, но сейчас было естественно продолжить этот разговор.

— Ты все еще собираешься сразиться с Орвеллом? — нерешительно спросила она. В свете факелов кожа Эдвина казалась янтарной. На лбу у него едва заметно выступила испарина.

— А ты думаешь, лучше тратить время на Фриду? — сухо спросил он.

Мэдселин обиженно надула губы.

— Ты устал и к тому же ранен, — бросила она, глядя поверх его головы. — А Орвелл — в полном порядке.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что переживаешь за меня, глупенькая нормандка? — В голосе его прозвучало удивление.

— Я не глупенькая. Я серьезна, как никогда. — Не глядя на него, она скрестила руки. — Почему ты не предоставишь королю разобраться с Орвеллом?

Он молча смотрел на танцующих, потом повернулся к ней.

— Я поклялся отомстить за мою семью, и я это сделаю.

— А если он убьет тебя?

— Скорее всего, так и будет, — мрачно ответил Эдвин. — Орвелл лучше фехтует, чем я.

Больше Мэдселин ничего не могла ему сказать. «Все ясно: он уже принял решение».

— Значит, возможно, это твоя последняя ночь? — От этой мысли у нее все застыло внутри. «Но может, хоть это заставит Эдвина передумать!»

Он сжал своими сильными пальцами ее запястье, и она почувствовала, как жар его тела словно вливается в нее, проникает в жилы и кровь.

— Ты устала, Мэдселин, — мягко произнес он. — Отдохнешь и почувствуешь себя лучше.

И тогда Мэдселин поглядела на него.

— Сомневаюсь, но мне кажется, что долго я здесь не продержусь. Они не обидятся, если мы уйдем?

Он нежно улыбнулся и покачал головой.

— Подожди здесь, а я пока им объясню. С каким облегчением они вырвались из этого шума и жары! Ночь же, холодная и тихая, подействовала как бальзам на расшатанные нервы Мэдселин. Эдвин тихо шел рядом с ней. Лицо его было непроницаемо.

— Тебе там было хорошо, — извиняющимся тоном произнесла она. — Надо было остаться. Можешь вернуться, если хочешь.

Он весьма убедительно поморщился.

— Думаю, мне будет безопаснее с тобой. Несколько факелов освещали им путь. А за деревянной изгородью пугала беззвездная черная ночь. Мэдселин представила себе, как их разыскивают Орвелл и его люди, и содрогнулась.

Эдвин обнял ее за плечи и притянул к себе. Они возвращались в дом Осрика.

— Здесь мы в безопасности. Утром нас найдут Малле и его солдаты. — Он слегка пожал ей руку, и Мэдселин улыбнулась. — И тогда ты сможешь дать волю своему острому язычку и отругать этого человека за медлительность.

— Острому язычку? — Мэдселин остановилась и стряхнула с себя его руки. — Что ты имеешь в виду? — уперев руки в бока, спросила она. Голос ее задрожал от ярости.

Эдвин поднял брови. Глаза его сверкали в свете факела.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, женщина. Среди нас не осталось ни одного мужчины, которого бы ты не одарила ледяным взглядом и не отпустила бы в его адрес обидных реплик. Большинство из нас считает себя счастливчиками, что нам удалось вырваться из такой перепалки целыми и невредимыми.

— О! — Мэдселин была рада, что Эдвин не видел, как вспыхнули ее щеки. «Неужели я и в самом деле кажусь им такой?»

— Ну… — она с вызовом посмотрела на него, — вы все этого заслуживаете.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил он. — Ну, пошли, — позвал он и нежно потянул ее за локоть. — У нас был длинный день.

Осрик и Фрида решили предоставить им свой дом на ночь, чтобы дать возможность нежданным гостям побыть наедине. Фрида предусмотрительно оставила эль, хлеб и немного сыра, и, несмотря на недавнюю трапезу, Мэдселин и Эдвин обнаружили, что они страшно хотят есть.

После еды, стряхнув крошки с одежды, Мэдселин посмотрела на Эдвина. На смену веселому, игривому настроению, что владело ими раньше, пришло более задумчивое и печальное. Эдвин, сжав губы, не отрываясь смотрел на огонь.

— Думаешь о завтрашнем дне? — расплетая косу, спросила Мэдселин. Взяв расческу Фриды, она начала медленно водить ею по волосам.

— Да. — Эдвин повернулся к ней и немного понаблюдал, как она сражается со спутанной прядью. — Странное дело, — продолжал он, снова глядя на огонь. — Я так много раз представлял себе этот момент, что он кажется мне нереальным.

От этих его слов Мэдселин застыла. «Мне тоже кажется, что все это нереально. Эдвин здесь, со мной, живой и сильный. Мы спаслись от Орвелла и его людей. Но кто знает, что нас ждет завтра? — Она обвела взглядом знакомые черты его красивого лица. — Мне будет не хватать его, если что-нибудь с ним случится».

Она с трудом проглотила ком в горле и положила расческу на место.

— А ты веришь, что победишь? — спросила она.

Эдвин нерешительно потер подбородок.

— Одна старая женщина как-то сказала мне, что я погибну в борьбе с моим злейшим врагом. У меня нет оснований не доверять ей.

— Ты собираешься драться с Орвеллом из-за предсказания какой-то старухи? — недоверчиво спросила Мэдселин. Она протянула к нему руку и накрыла своей ладонью его пальцы. — Не делай этого. Умоляю тебя.

Эдвин моргнул и глубоко вздохнул, словно подготавливая себя к исполнению неприятной обязанности.

— Мэдселин, мне кажется, я должен тебе кое-что сказать…

— Я не хочу больше ничего слышать, — быстро перебила она его, прикладывая к его губам палец.

— Но ты должна выслушать…

— В своей жизни я несколько раз делала выбор, — произнесла Мэдселин, с тщательностью подбирая слова. — Но прошлой ночью я сделала еще один. Сегодня я не чья-то сестра, тетя или владелица замка. Сегодня я — это я.

Эдвин не сводил глаз с ее лица. Он не шевелился и ждал.

— Я предпочитаю провести сегодняшнюю ночь в твоих объятиях, Эдвин Эдвардсон. Если ты захочешь меня. — Она была не в силах смотреть на него, настолько велико было ее смущение. Тишину комнаты нарушало лишь потрескиванье сучьев в камине.

— Почему? — Его тихий голос эхом разнесся по комнате. Он нежно взял ее за руку и прижал к сердцу. — Скажи мне правду.

Мэдселин медленно подняла глаза и робко улыбнулась.

— Я хочу тебя, — просто ответила она. Не говоря ни слова, Эдвин поднялся и поставил ее на ноги. Он с силой прижал ее к себе, потом обхватил ее лицо своими пальцами. Она чувствовала, как быстро бьется у него сердце, бьется в унисон с ее. И поняла, что это так и должно быть.

— У тебя же есть жених, — напомнил ей Эдвин, всматриваясь ей в лицо своими серыми глазами. — Он надеется, что ты невинна. Ведь у нас может быть ребенок.

Мэдселин не отвела глаз.

— Я еще не обручена. — От перспективы зачать ребенка от Эдвина сердце у нее подскочило. — Я с гордостью буду носить твоего ребенка, англичанин.

Эдвин улыбнулся, однако, взглянув на девушку, тут же посерьезнел. Потом медленно-медленно нагнулся к ней и закрыл глаза. Это был многообещающий поцелуй.

— А я желал тебя с того самого момента, как впервые увидел. — Он почти прошептал эти слова. — Я понятия не имею, что такое происходит между нами, но я не могу больше сдерживаться.

«Эдвин хочет меня. Тело его не лжет». И уже одна только эта мысль возбудила ее. Она сомкнула руки вокруг его шеи и крепко прижалась к нему. Эдвин тихо застонал и немного оттолкнул ее от себя.

— А ты уверена, Мэдселин? Я не хочу причинить тебе боль.

— Эдвин, — с улыбкой пробормотала она, — молчи и лучше снова поцелуй меня.

Это вызвано у Эдвина улыбку, от которой у Мэдселин едва не остановилось сердце. Коленки у нее ослабли. Он тихо вздохнул и потянулся к ней.

— Ты очень требовательная женщина.

Они стояли так вместе перед огнем и просто смотрели друг на друга, запоминая каждую черту любимого лица. Несмотря на свою опытность, Эдвин начал раздевать ее неловкими пальцами, путаясь в кружевах. Мэдселин восхищенно наблюдала, как все ярче вспыхивают его щеки. Наконец платье соскользнуло к ее ногам, и Мэдселин осталась в одной сорочке. Глаза Эдвина светились от страсти. Он протянул руку и коснулся ее волос.

— Они как шелк, — немного застенчиво прошептал он. И, прикрыв глаза, зарылся в ее длинных локонах и вдохнул нежный аромат лаванды.

Обнаженный, Эдвин оказался еще более прекрасным, чем могла себе представить Мэдселин. Кожа у него была мягкая, она так и светилась в пламени камина. Затаив дыхание, Мэдселин провела дрожащей рукой по трепетной жилке, бившейся на горле. Эдвин стоял неподвижно. Он едва дышал, и тогда Мэдселин стянула через голову свою сорочку.

Первое прикосновение их друг к другу было невыразимо волнующим и возбуждающим. Мэдселин не могла остановиться, она все водила и водила ладонями по его груди, поражаясь ее твердости и силе.

— Великолепно, — прошептала она и нежно поцеловала его в самую ямку у шеи.

Что она еще собиралась сказать — осталось неизвестным, ибо Эдвин закрыл ей рот поцелуем. Затем поднял ее на руки и понес на кровать. Лицо его пылало, глаза сверкали от страсти. «Что она сотворила со мной!» Он осторожно положил ее, а сам сел рядом.

— Боже праведный, женщина. Какая же ты красивая! Я столько раз пытался представить себе…

Это удивило Мэдселин. Приподнявшись на локте, она протянула руку и коснулась густой щетины у него на щеке.

— Правда? — удивленно подняв брови, спросила она. — А я была уверена, что ты только и думал, как бы улизнуть от моего ядовитого язычка! — нежно поддразнила она его.

Эдвин покраснел.

— Что ж, леди де Бревиль, вы ошиблись в своих предположениях. Вероятно, мне лучше показать вам наглядно, о чем я думал.

Он коснулся ее груди губами, и она выгнулась под ним дугой.

— Да, думаю, так будет лучше, — прошептала она, закрывая глаза.

Мэдселин даже вообразить не могла, какие ощущения она будет испытывать от его прикосновений, не представляла, что будет жаждать его с такой непреодолимой силой. На теле ее не осталось ни единого местечка, которого бы он не коснулся своим поцелуем.

Наконец у нее окончательно улетучились последние остатки скромности, которая еще сдерживала ее, и она начала непринужденно и страстно отвечать на его поцелуи.

— Ну же, — прошептал он ей на ухо. — Я больше не могу ждать, Мэдселин.

Она страстно раскрылась навстречу ему.

— Не останавливайся…

И в следующее мгновение Мэдселин громко застонала от боли, смешанной с каким-то необычным удовлетворением. Эдвин заглянул ей в лицо.

— Сегодня ты моя, Мэдселин, и я не хочу, чтобы ты забыла меня. Никогда. — Он тихо произнес эти слова и, заведя ей руки за голову, продолжил свои ритмичные движения.

Крепко прижимаясь к нему, Мэдселин приподнималась навстречу каждому его толчку. И вдруг глубоко внутри нее разлилось ощущение необыкновенного удовлетворения, оно взорвало собой каждую частичку ее тела. Услышав возглас Мэдселин, Эдвин еще глубже проник в ее лоно и двигался вновь и вновь, пока ее стоны не смешались с его вздохом облегчения.

Последнее, что запомнила Мэдселин, когда они, обессилев, упали друг другу в объятия, была музыка за окном и жар мягкой кожи Эдвина.