Наперекор судьбе

Глава 3

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что в первые минуты Элизабет даже не поняла, что случилось. Она только что стояла возле церкви, опираясь на руку Мартина и глядя ему в глаза, пытаясь справиться с волнением, а в следующее мгновение она… Она ничего не помнила, но когда очнулась, то поняла, что сидит на лошади, чья-то рука крепко держит ее за талию и лошадь во весь опор мчится от церкви, подальше от Ганновер-сквер.

Невеста повернула голову и увидела, что лицо ее похитителя почти полностью скрыто за черной маской, открыты были только сверкавшие глаза и тонкие губы. И в это мгновение поняла, что ее похитили. Она закричала и начала колотить незнакомца по лицу и груди.

— Тише, дурочка, — приказал он. — Или хочешь разбиться?

Но девушку охватил такой ужас, что она совершенно не думала о том, что произойдет, если он высвободит ее из своих объятий. Элизабет в отчаянии боролась за свою свободу. Так не бывает! Человек в маске средь бела дня совершает похищение в центре Лондона, на глазах у всех, и ускользает с добычей? Это невероятно, это не укладывалось в голове.

Элизабет не знала, далеко ли они ускакали. Вероятно, не очень. Она была так потрясена, что не замечала ничего вокруг. Неожиданно перед ее глазами появился неприметный экипаж, такой же темный, как лошадь и всадник. Невысокий человек со свирепым выражением лица держал его дверцу открытой. Девушку сняли с лошади и торопливо посадили в экипаж. Дверцу заперли снаружи, и экипаж тронулся. Окна в нем были плотно зашторены.

Темнота и пустота внутри экипажа на мгновение показались более ужасающими, чем езда на лошади с незнакомцем в маске. Здесь ее никто не увидит и не поможет. Темнота и стены так давили, что Элизабет с трудом могла дышать. Она повернулась и забарабанила по дверце. Затем начала стучать по передней стенке экипажа, умоляя кучера остановиться.

Девушка не кричала. Крики вырвались из ее груди только в тот миг, когда она поняла, что ее похитили. Но сейчас она не кричала, хотя, казалось, это была единственная возможность привлечь к себе внимание тех, кто мог прогуливаться или проезжать по той улице, по которой мчался этот экипаж.

Элизабет не могла кричать. Она опустилась на сиденье, глубоко дыша, и попыталась справиться с паникой. Ее похитили. Зачем? Конечно, ради денег. Скорее всего ее отвезут в укромное место, может, даже за город, где ее крики не смогут привлечь внимания, и тогда эти люди обратятся за выкупом к ее отцу. Или может быть, к Манли, хотя он еще не стал ее мужем. Элизабет похолодела от этой мысли. Именно в это мгновение она должна была стоять рядом с ним у алтаря. Девушка снова попыталась взять себя в руки. Этот кошмар продлится всего несколько часов, может, чуть больше, а завтра она будет свободна.

“Просто удивительно, что такое случается нечасто”, — подумала Элизабет, крепко сцепив руки на коленях, чтобы успокоить дыхание. Ведь о свадьбах в высшем обществе сообщается заранее. И любой дерзкий искатель приключений может обогатиться за счет похищения жениха или невесты. Элизабет подумала, что другие семьи, которые до конца сезона собирались проводить свадебные церемонии в церкви Святого Георгия, будут более осторожными. Просто Элизабет оказалась первой, и это случилось с ней.

Слава Богу, подумала она, что Кристину отправили в церковь раньше. Руки девушки снова задрожали, а дыхание стало прерывистым. Слава Богу, что она находилась в церкви, в безопасности. Если только она в безопасности? А вдруг Кристину схватили первой, до нее? Не может быть, возразила себе Элизабет, закрыв глаза и стараясь успокоиться. Нет, они не могли схватить их обеих. Если бы они похитили Кристину, то к ее приезду возле церкви была бы ужасная суматоха.

Нет, похитили только ее, а Кристина цела и невредима, снова и снова повторяла про себя Элизабет. Она будет сохранять спокойствие. Она уже делала попытки кричать и бороться, стучать в дверцу и в стенки экипажа. Но они не должны видеть, как она испугана. Когда они откроют дверцу, Элизабет встретит их с ледяным спокойствием.

Но в следующие несколько часов нервы девушки подверглись серьезному испытанию. Похоже, ее действительно вывезли за город. Элизабет поняла это примерно через час. Как далеко они отъехали? Скорее всего на несколько миль, если похитители собирались обратиться к ее отцу и в этот же день получить выкуп за ее освобождение. А как же быть со свадьбой? — подумала Элизабет. Согласится ли священник обвенчать их на следующий день? Соберутся ли снова все гости? Неужели свадебный обед пропадет?

Далеко ли ее собираются везти? В такой ситуации минута казалась часом, а часы тянулись бесконечно. Наверняка они уже отъехали далеко от Лондона.

Стало прохладно. Элизабет почувствовала голод, хотя сама мысль о еде раздражала ее. Она испытывала и физические не удобства, но пыталась прогнать эти мысли. Однако о чем еще можно было думать?

Наконец экипаж замедлил ход и остановился. Пленница сцепила руки и напряглась в ожидании. Она не знала, что сильнее: чувство страха или облегчение. Но лучше умереть, чем выказать страх! Элизабет напряглась, ожидая увидеть высокую темную фигуру с пугающей маской на лице. Но когда дверца открылась, она увидела коренастого возницу. Девушка презрительно посмотрела на него. Возница не предложил ей выйти из экипажа, как она ожидала.

— Мы возле гостиницы, мадемуазель, — произнес он с сильным французским акцентом. — Я принесу вам еду и чай, но вы не должны кричать или пытаться каким-то образом привлечь к себе внимание. — Он смущенно пожал плечами. — Моему хозяину это не понравится, мадемуазель, а он вооружен.

— Прежде чем поесть, я должна пройтись, — заявила она.

— Простите, мадемуазель, — снова смутился возница.

— У меня, кроме голода, есть и другие потребности, — холодно сказала девушка.

Она увидела в его глазах понимание и заставила себя не покраснеть. Мужчина закрыл дверцу, видимо, собираясь спросить у своего хозяина, можно ли ей отойти. Пленницу охватила ярость. Как они смеют так унижать ее? И почему они остановились возле гостиницы? Куда все-таки ее везут?

— Куда мы едем? — требовательно спросила Элизабет, когда дверца снова отворилась.

Возница пожал плечами.

— Вам разрешено зайти в гостиницу, мадемуазель, — сказал он. — Я буду сопровождать вас. Но прошу, помните об оружии и о том, что мой хозяин безжалостен. Если вы попытаетесь позвать на помощь, кроме вас, могут пострадать и другие.

— Помогите мне сойти. — Элизабет высокомерно подала Руку. К этому времени цветы из волос она уже вынула. Но даже и без них она чувствовала, что ее праздничный наряд выглядит нелепо в провинциальной гостинице. Девушка оглянулась вокруг, но и гостиница, и вымощенный булыжником двор, и дорога были ей совершенно незнакомы. Не известно, куда они направлялись. Нигде не было видно также всадника в маске, хотя его лошадь стояла неподалеку.

Ей очень хотелось закричать или как-то привлечь к себе внимание. Можно написать записку, подумала Элизабет, когда осталась одна, а потом незаметно сунуть ее хозяину гостиницы или горничной. Но у нее не было ни бумаги, ни ручки с чернилами. Кроме того, маловероятно, что кто-то из них умеет читать. Странно, что можно находиться в гостинице и не иметь возможности показать, что ты — пленница, которую куда-то везут против воли.

Элизабет увидела, что возница что-то держал в руке, когда она присоединилась к нему в баре, и не поняла, что это, пока мужчина не протянул ей эту вещь в тот момент, когда девушка снова оказалась в экипаже, а он отправился за едой для нее. Это оказалась накидка, которую Элизабет приняла с тайной благодарностью. Солнце уже зашло, и в экипаже становилось холодно.

Но тут она застыла от ужаса, поняв, что это ее собственная накидка из дорожного сундука, приготовленного для ее свадебного путешествия. А сундук стоял в ее комнате, когда Элизабет отправилась в церковь Святого Георгия!

Элизабет сжала в руках накидку и вновь запаниковала. Что же происходит? Неужели ее увезли от Лондона так далеко, что пришлось остановиться в гостинице, чтобы поесть? Куда они направляются, раз захватили с собой ее вещи? Скоро ли ее выкупят? И что самое страшное — долго ли ее собираются удерживать в неволе? И зачем?

К тому времени когда дверца снова отворилась, пленница успокоилась, и возница поставил на противоположное сиденье большой поднос. Она не проронила ни слова и даже не удостоила его взглядом. Просто сидела, глядя на свои руки, пока он не запер дверцу. Прошло много времени, прежде чем она заставила себя немного поесть.

Кристофер (а это был он) совершенно забыл, как длинна и утомительна дорога от Лондона до Девоншира, особенно если ехать без остановок. Было довольно опасно останавливаться в гостиницах, чтобы позволить Элизабет поесть и привести себя в порядок. И конечно, он не мог рисковать и сделать большую остановку, чтобы девушка могла поспать. Поэтому Антуан дал ей подушку и два одеяла, и девушке пришлось провести ночь в тесном экипаже, который продолжал двигаться всю ночь. То же самое повторилось и на следующие сутки.

Пленницу оказалось не так уж трудно удерживать в неволе — кроме нескольких криков и борьбы возле церкви, никаких выходок больше не было. Если верить Антуану, Элизабет вела себя со спокойным достоинством, даже когда ей стало совершенно очевидно, что это похищение не ради выкупа.

Похоже, она изменилась, подумал Кристофер. Прежняя Элизабет уже давно потеряла бы присутствие духа. Прежней Элизабет больше нет, хотя внешне она почти не изменилась. Правда, он был слишком поглощен своей трудной задачей на Ганновер-сквер, чтобы успеть внимательно рассмотреть девушку. но оказалось, что ему многое удалось увидеть и почувствовать за эти короткие мгновения. И Кристофер понял это, пока скакал на лошади, сопровождая экипаж.

Она была такой же хрупкой и стройной, как и прежде. Усадить ее на лошадь оказалось не так трудно, как он ожидал. Ее волосы были такими же мягкими, а серые глаза такими же выразительными, и тот же запах лаванды исходил от нее.

И только когда Кристофер посадил девушку в экипаж, он вдруг осознал, что это — Элизабет, что он снова увидел ее и прикоснулся к ней, что он сорвал ее свадьбу, теперь она была в его власти и принадлежала ему.

Несмотря на яркое апрельское солнце, Кристофер дрожал от холода. Ночь в Лондоне и все раннее утро оказались заполненными делами, пока они с Антуаном приводили в исполнение наспех придуманный план, покупая лошадей, экипаж, подходящую одежду, укладывая свои вещи. Антуан, выдав себя за слугу лорда Пула, нанес рискованный визит в дом герцога Чичели для того, чтобы забрать дорожный сундук Элизабет, подготовленный к свадебному путешествию.

Кристофер не успел как следует продумать этот план, как все произошло. Элизабет сидела в экипаже, а он мчал ее в Пенхэллоу.

“Господи, — думал он, когда скакал рядом с экипажем, — что я натворил? Что я буду делать с ней, когда мы доберемся до Пенхэллоу? Как она отреагирует, когда увидит, кто ее похитил? Будут слезы и истерика или презрение и ненависть? Уж конечно, она не собирается упасть в мои объятия или добровольно остаться со мной. И мне придется либо держать ее там как пленницу, либо отвезти назад, ничего не добившись”.

Но чего, собственно, он хотел добиться? Ведь он ненавидит ее. Возможно, ненависть — слишком сильное слово, но презрение — вполне подходящее. Он презирает ее. Ему нужно только заставить ее выслушать всю правду, нужно, чтобы она наконец узнала, что именно на ней лежит вина за случившееся. Однако это не совсем справедливо. Вина за происшедшее лежит еще на ком-то, и ему еще предстоит многое выяснить.

Но можно ли ожидать, что она станет слушать его именно сейчас, когда он похитил ее у церкви, в которой она собиралась обвенчаться, и провез как узницу почти через всю страну?

“Лучше пусть она узнает, кто ее похититель, до того как мы доберемся до Пенхэллоу”, — решил Кристофер к вечеру следующего дня, когда они находились всего в нескольких милях от дома. Он проскакал вперед, чтобы переговорить с Антуаном, правившим лошадьми. Антуан выглядел таким же усталым, как и Кристофер.

— Остановись, после того как мы проедем развилку дорог, — сказал Кристофер. — Я привяжу лошадь к экипажу и оставшуюся часть пути проеду в экипаже.

Он старался, чтобы его голос звучал ровно и спокойно.

Антуан кивнул в сторону экипажа.

— Держите ухо востро, монсеньор, — посоветовал он. — Там притаился спящий вулкан.

Кристофер усмехнулся. Вулкан? Это Элизабет-то? Да она скорее похожа на нежный цветок, подумал он.

Элизабет охватывали то страх, то ярость, то нетерпение, и все это сменялось усталостью. Больше всего ей хотелось, чтобы это путешествие наконец закончилось, чтобы можно было узнать, куда ее привезли и зачем. Страх все сильнее охватывал ее. Если за нее собирались просить выкуп, то зачем увозить так далеко? Если собирались убить (а такая возможность тоже не (исключалась), то почему же до сих пор этого не сделали? Странно, несколько раз промелькнуло в голове Элизабет, но ее свадьба и брачная ночь уже должны были бы остаться позади. Она была бы уже женой Манли, леди Элизабет Хилл, леди Пул. Интересно, что он сейчас чувствует? Беспокоится ли о ее безопасности? Ищет ли ее? А как отец? И Мартин? Мартин наверняка вне себя от ярости. Он будет искать ее, он перевернет вверх дном всю Англию, пока не разыщет ее. Эта мысль успокаивала девушку. Мартин обязательно найдет ее.

Как сейчас себя чувствует Кристина? Неужели ей сказали правду? Возможно, придумали какую-нибудь историю, чтобы объяснить, почему Элизабет не появилась в церкви? Кристина… От мысли о ней у Элизабет перехватило дыхание, и она закрыла глаза. Плакать нельзя. Ничто не заставит ее заплакать. Не известно когда экипаж остановится и француз-возница снова появится возле дверцы. Но ей нельзя рисковать, ее не должны застать в слезах или увидеть ее покрасневшие глаза. Она не доставит им такого удовольствия.

“Что ж, — подумала она, — мне понадобилось много лет для того, чтобы повзрослеть, научиться понимать себя и окружающий мир, найти смысл жизни, понять, что только я должна распоряжаться своей жизнью”. Элизабет наконец поняла, что если не сможет рассчитывать на свои силы, то вряд ли сможет прожиться на кого-нибудь еще. Конечно, кроме Мартина. На Мартина всегда можно положиться, хотя в будущем ей не придется больше надеяться на него. Пройдя через долгие годы страданий, она повзрослела, и сейчас ей предстоит пройти через новое испытание. Правда, в данный момент ее судьба зависит не только от нее, но она не станет унижаться или умолять.

Девушка затаила дыхание, почувствовав, что экипаж замедлил ход. Похоже, что день уже был в разгаре. Она ждала, когда откроемся дверь и появится возница, и лицо ее стало надменным.

Но через несколько минут дыхание у Элизабет перехватило, словно кто-то ударил ее. Человек, открывший дверцу, оказался не возницей. Он вошел в экипаж, сел напротив, и его голубые глаза стали пристально смотреть на пленницу. Это был не тот человек в маске, который похитил ее возле церкви. Нет, это был именно он, просто на нем не было ни шляпы, ни маски. Экипаж снова тронулся.

— Кристофер?! — беззвучно выдохнула Элизабет. Он изменился. На его лице, всегда хмуром и немного пугающем, теперь как будто резче выступили скулы и подбородок. Да и выражение лица стало жестким и непреклонным. Орлиный нос ещё больше выделялся на лице, а светлая кожа потемнела от загара. Его плечи, прежде узкие, теперь стали широкими и выступали под накидкой. Худенький, серьезный, даже замкнутый мальчик превратился в настоящего мужчину.

Элизабет была поражена, но непроизвольно отметила изменения, происшедшие в нем. И все-таки это был Кристофер, человек, с которым она меньше всего хотела встретиться. Человек, имя она пыталась стереть из своих воспоминаний еще вчера, в день своей свадьбы.

— Ты удивлена? — спросил он. Его звучный голос сделался тверже, чем помнилось ей.

— Элизабет завороженно посмотрела на него.

— Что тебе нужно от меня? — вымолвила она наконец. — Куда ты меня везешь?

— Тебе придется подождать ответа, Элизабет, — сказал он. — Наконец-то мы сможем поговорить.

Он не проронил больше ни слова, продолжая напряженно всматриваться в нее, плотно сжав губы. Она почувствовала, что страх снова поселился в ней, перехватывая дыхание, хотя тогда страх восемнадцатилетней девушки был вызван тем, что Кристофер казался ей невероятно красивым и загадочным и она боялась, что не сможет преодолеть его замкнутость и завоевать его сердце. Она боялась, что он не испытывает к ней никаких чувств, и эти переживания оказались довольно болезненными.

Сейчас Элизабет боялась его силы и молчания, пронзительного взгляда голубых глаз. Ее пугало то, что она — его пленница. А он вез ее неизвестно куда и зачем.

Но ведь он же уехал в Канаду и обосновался там. Что же заставило его вернуться в Англию?

Страх настолько парализовал волю девушки, что она была готова умолять его о пощаде. Под напряженным, испытующим взглядом Кристофера она снова ощутила себя прежней юной Лиззи, словно и не было семи прошедших лет.

Но она уже не была прежней и он не имел над ней власти, даже если она — его пленница. Только ее тело было в его власти. От такой мысли Элизабет бросало в дрожь. Он больше не посмеет прикоснуться к ней. Однажды этот человек уже растоптал ее так, что она не хотела жить. Через несколько долгих и мучительных лет она воспрянула, собралась с силами и теперь не позволит ему возыметь над ней власть.

— Для диалога нужны два человека, — ответила она. — Тебе следовало бы подумать об этом, Кристофер. Мне совершенно нечего сказать тебе.

Кристофер продолжал смотреть на девушку, затем опустил глаза и молча стал рассматривать свои руки. И тут Элизабет осенило. Кристофер сел в дальний угол от входной дверцы, в то время как Элизабет сидела рядом с ней. Он закрыл дверцу за собой, когда вошел, но не запер ее.

Конечно, ей не удастся убежать. Кучер остановит экипаж, и они оба кинутся вдогонку за ней, едва Элизабет выпрыгнет. Шансы на то, что кто-то увидит, что она пленница, ничтожно малы. Но это будет поступок, и его нужно совершить. Она снова может оказаться его жертвой, но униженной больше никогда не будет. Никогда!

Элизабет подождала, пока успокоится дыхание. Внимательно глядя на ручку дверцы, она думала о том, что ей нельзя промахнуться. Затем девушка резко наклонилась, распахнула дверцу и выскочила — это произошло прежде, чем испуганный Кристофер успел поднять голову.

Он закричал и выскочил вслед за беглянкой задолго до того. как Антуан изо всех сил натянул поводья и остановил лошадей

Но Элизабет этого уже не слышала. Падая, она ударилась головой о торчавший из земли камень.