Напрасные упреки

1

Дороти проснулась среди ночи в холодном поту. Кошмар, который мучил ее несколько лет, повторился. А она уже начала надеяться, что прошлое забывается. Но нет! Она снова была в чужой стране, раздираемой междоусобицами, снова пыталась спасти раненых. Как наяву она видела взрыв, накрывший домик на окраине города, изуродованные трупы Джесса и Майры. Как и тогда, бережно несла на руках недавно родившегося Дэвида.

С той ночи, когда погибли его родители, Дороти не расставалась с малышом. Он остался жив, хотя был сильно изранен и обожжен. Вот уже четыре года, как Дэви стал ее сыном, самым любимым, самым дорогим существом на свете.

Совсем иные тревожные мысли заставили Дороти забыть о ночном кошмаре. Что было, то прошло. Сейчас она ломала голову над тем, где найти деньги на очередную операцию, предстоящую Дэвиду. Ее жалования медицинской сестры с трудом хватало на постоянное лечение малыша, чье худенькое тельце все было в шрамах от наложенных швов. Несколько раз ему пересаживали кожу, и теперь подобная операция предстояла снова.

Оставался единственный выход: продать дом. Тогда она сможет купить маленькую квартирку, а оставшихся денег хватит на операцию. Но как ей не хотелось идти на это!

Дом на окраине Монтгомери, принадлежавший еще ее бабушке, после развода родителей стал Дороти особенно дорог, как и сад, полный роз. Правда, Дороти уже пошла на то, чтобы сдать часть дома престарелой миссис Грин. И как оказалось, не прогадала: когда молодая женщина работала в ночную смену, Марша Грин присматривала за Дэви. Теперь же от этого приходилось отказываться.

Была еще одна причина, по которой Дороти не хотелось заниматься продажей дома. Милтон Гауэр, преуспевающий юрист, который вел ее дела и одно время даже ухаживал за ней, как говорится, с серьезными намерениями, после усыновления Дэви резко изменил свое поведение. С тех пор отношения между ним и Дороти стали довольно натянутыми и строго деловыми, поэтому молодая женщина предпочитала не пользоваться его услугами.

Заботы, одни заботы! Дороти чувствовала постоянную усталость и гнетущее чувство одиночества. Но ни разу не пожалела, что взвалила на себя нелегкую ношу. Она любила Дэви так, как не всякая мать любит свое дитя.

Шелдон Трент злился, наблюдая за веснушчатым мальчишкой на качелях. Неужели никто не следит за тем, что происходит на детской площадке? Если этот ребенок будет и дальше так раскачиваться, то наверняка упадет и разобьет голову.

Шелдону так и хотелось крикнуть сорванцу, чтобы тот прекратил свои трюки на качелях: иначе он может и не дожить до следующего дня рождения. Но сдержался.

В конце концов, это не его дело. Мать ребенка сидела неподалеку, беззаботно болтая с другими мамашами. Она явно не задумывалась о беде, подстерегающей ее отпрыска. Шелдон отвернулся, не в силах смотреть на качели, взмывающие все выше и выше. Это не его дело, повторял он про себя.

Господи, ну и жара! Он посмотрел на часы, потом окинул взглядом парк, где в это летнее утро было полно народа. И повсюду дети с мамашами, с отцами… Такое впечатление, что утром в будний день никто не работает. И где, черт возьми, Шон Холден?

Вокруг бегали, прыгали, галдели неугомонные ребятишки. Шелдон поймал себя на том, что следит за их рискованными играми с волнением. Откуда у него, закоренелого тридцатилетнего холостяка, вдруг возникло это отцовское чувство?

Нет, конечно, он знал, когда это случилось, знал даже день и час. Все началось с того момента, когда более года назад он наткнулся на старое письмо, адресованное его брату, теперь уже покойному. В письме говорилось о ребенке, который должен был появиться на свет. С тех самых пор адвокаты и детективы Шелдона прочесывали страну в поисках этого ребенка, а сам он внутренне готовил себя к тому, что станет малышу отцом.

Отец!.. Как странно это звучит! Если бы не письмо, он даже не знал бы, что стал дядюшкой. Джесс, погибший несколько лет назад в какой-то банановой республике, о существовании которой Шелдон даже не подозревал, оставил ребенка, мальчика. Ему сейчас почти четыре года, и он должен был бы носить фамилию Трент, но этого, к сожалению, не произошло, потому что малыша — Шелдон с остервенением стиснул зубы — украли. Его племянника украли!

Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Невыносимая жара! Где же, черт побери, Шон? Он уже собрался возвратиться к машине и даже вынул из кармана ключи, когда в аллее появился запыхавшийся, взмокший от пота Холден.

— Давно пора, — заметил Шелдон, когда Шон плюхнулся рядом с ним на скамейку, вытирая пот со лба. — По-моему, мы договаривались встретиться в девять?

Шон откинулся на спинку скамейки, переводя дух.

— Где моя былая прыть? Раньше я бегал гораздо быстрее. — Он вытер платком влажные руки и шею. — А ты, насколько я знаю, вообще не бегаешь. Как же тебе, сукину сыну, удается быть в такой хорошей форме?

Шелдон лишь приподнял брови. Они уже не раз обсуждали эту проблему, и Шон прекрасно знал, что все дело в полудюжине пончиков, которые он проглотил сегодня утром перед пробежкой. Кроме того, сейчас они встретились вовсе не для того, чтобы поболтать о физических упражнениях.

Шелдон вытянул длинные ноги и немного размял плечи, ожидая, пока приятель придет в себя. Однако Шон явно тянул время, а это было плохим знаком.

— Ну, что скажешь? — не выдержал Шелдон.

— Ничего, — мрачно ответил тот.

— Ничего? — Шелдон не верил своим ушам. — Так и ничего?!

— Ничего, чем бы ты мог воспользоваться. Ничего, что могло бы серьезно подмочить ее репутацию или бросить тень на мотивы усыновления. По всем сведениям, намерения Дороти Джексон в отношении Дэвида были честны.

— Честны? — Шелдон в раздражении склонился к приятелю. — Да на всех документах моя подпись подделана!

— Но мы ничем не можем это доказать. Кроме твоих слов, старина, у нас ничего нет. — Шон поднял руку, предупреждая гневные слова, готовые слететь с языка друга. — И не смотри на меня так. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Сейчас я говорю, как твой адвокат. Все чертовски умело сделано. Даже эксперты, которых мы наняли, не могут с уверенностью сказать, подделка это или нет.

— Конечно, подделка, — процедил Шелдон сквозь зубы.

— Вот это-то нам и нужно доказать, если мы хотим выиграть дело и забрать Дэвида у его приемной матери. — Шон посмотрел в глаза другу. — И судя по всему, у невероятно заботливой матери.

— Ну-ка, расскажи мне.

— Хорошо. В ее характеристике постоянно присутствует слово «нет». Нет никаких нарушений. Разве что пара штрафов за просроченную парковку. Не употребляет ни наркотики, ни алкоголь, ведет себя вполне пристойно.

— Приятели?

Шон отрицательно покачал головой.

— Опять нет. Все свободное время она проводит с Дэвидом, По ночам работает сиделкой. Так что тут не до любовных похождений.

— А кто же остается ночью с Дэвидом?

— Пожилая дама, живущая в том же доме.

— А об этой даме что ты можешь сказать? — Шелдон знал, что хватается за соломинку, но, черт возьми, должна же найтись хоть какая-то трещина в броне добродетели Дороти Джексон! — Может быть, эта дама не годится на роль ночной няни?

Шон невольно улыбнулся, уловив просительную интонацию в голосе друга. Жаль, конечно, но придется разочаровать его.

— Тебе хотелось бы, чтобы в этой даме было что-то от ведьмы, которая удирает по ночам на шабаш, оставляя крошку Дэвида одного в колыбельке. — Он покачал головой. — Извини! Ничего подобного нет. Очень достойная женщина, бывшая медсестра, сейчас на пенсии, снимает у Дороти комнату и по мере надобности сидит с малышом.

— Господи!.. — тяжело выдохнул Шелдон.

— Понимаю. — Взгляд Шона был полон сочувствия. — В этом мире, забывшем о доброте, мы вдруг наталкиваемся на земных ангелов.

Шелдон скептически усмехнулся.

— Одинокие двадцатишестилетние ангелы — большая редкость. Почему у нее нет дружков? Неужели она такая уродина?

— Ничего подобного! Как раз наоборот! — от души возмутился Шон.

Шелдон задумался. Ему стоило заранее взглянуть на фотографию Дороти Джексон. Шон обычно плохо поддавался чарам хорошеньких женщин, тем более когда знакомился с ними по ходу своей адвокатской деятельности. Однако его отношение ко всей этой истории заметно изменилось с тех пор, как он узнал женщину, усыновившую Дэвида. Его позиция, несомненно, смягчилась.

— Так почему же в ее жизни нет мужчин? — решил уточнить Шелдон. — Это странно.

— Нет, нет, — поспешил возразить Шон. — Разумеется, в ее жизни были мужчины. Пять лет назад она была помолвлена с адвокатом по фамилии Гауэр. Я и о нем навел справки. Внешне симпатичный, деловой, но, что касается нравственных качеств… Похоже, он был не в восторге от появления пасынка и расторг помолвку.

— И все же…

— Ну, она пережила какое-то разочарование и в юности… — неохотно проговорил Шон и замолчал, ругая себя за то, что сболтнул лишнее. Чтобы скрыть смущение, он начал возиться со шнурками кроссовок. — В общем, повторяю, для нас ничего нет. Обычная женщина, пока не замужем. Не святая, но близка к этому.

Однако Шелдон был не из тех, кто легко сдается.

— О каком это разочаровании в юности ты говоришь?

— Старая история, — пробормотал Шон, продолжая перевязывать шнурки. — К нашему делу отношения не имеет.

Шелдон, помрачнев, испытующе взглянул на друга и спросил более резким тоном:

— На чьей ты стороне в этом деле, Шон?

Приятель оторвался от шнурков и поднял голову.

— На твоей. — Прямой взгляд карих глаз был знаком Шелдону с детства. Честность и открытость Холдена уже тогда заставили сверстников признать в нем непререкаемого судью во всех мальчишеских спорах. — На твоей. И ты это знаешь.

— Так почему же ты от меня что-то скрываешь? Если ты узнал что-то такое, что мы можем использовать…

Шон откинулся на спинку скамейки.

— Послушай, это действительно старая история… В шестнадцать лет Дороти Джексон забеременела. Ее дружок был немногим старше. Родители обоих подростков пришли в ужас, как ты понимаешь. Беременность закончилась трагически: ребенок умер. И кроме того, вероятно, у Дороти уже не будет больше детей, — взволнованно закончил он, искренне сочувствую женщине и злясь на друга за то, что тот вынудил его разоткровенничаться.

Между тем Шелдону тоже было жаль незадачливую девчонку, однако он остался непреклонен.

— Довольно прискорбно, но это не дает ей права красть чужого ребенка, разве не так?

Взгляд Шона стал жестким. Теперь он выглядел таким же неуступчивым, каким его привыкли видеть коллеги в суде. Но Шелдон не обратил внимания на опасно вспыхнувшие глаза друга.

— Почему бы нам ни использовать информацию? Может, у вышеназванной Джексон с тех пор появилась навязчивая идея заполучить ребенка. И для этого она была готова пойти на все, даже на подделку документов. Если это можно было бы доказать…

— Господи, Шелдон! Ты соображаешь, что говоришь?

— Что? Я просто вижу жизнь такой, какая она есть. Сейчас не время проявлять щепетильность…

Вопль, донесшийся с детской площадки, прервал их беседу. В шуме начавшейся суматохи Шелдон ясно различал крики ребенка. Внутри у него словно все оборвалось. Заставив себя обернуться, он понял, что оказался прав: качели были пусты. Веснушчатый малыш лежал на земле, а испуганная мать склонилась к нему, причитая и стараясь успокоить. Потом подхватила сынишку на руки.

Проклятье! — выругался про себя Шелдон. Он ведь знал, что так произойдет. Ему следовало предупредить мать или самому вмешаться. Но у него не было на это права. Ведь это был чужой ребенок, не его.

Он постарался одолеть ощущение собственного бессилия. Сейчас он должен помнить лишь об одном: где-то в этом городе сын его брата, вероятно, тоже нуждается в помощи, а у него до сих пор нет права оказать ему эту помощь. Шелдон снова выругался.

— Дэвид будет моим! — решительно заявил он, обращаясь к Шону. — Меня не волнует твое мнение. Мне все равно, что думают другие. Мальчик — мой племянник. Моя плоть и кровь. Клянусь, я заберу его у той женщины, чего бы это мне ни стоило!

К удивлению Шелдона, взгляд Шона вновь потеплел. Он перевел взгляд на плачущего испуганного мальчугана.

— Хорошо. Мы что-нибудь придумаем.

— Я уже придумал! — резко бросил Шелдон, вынимая ручку из внутреннего кармана пиджака. — Дай мне адрес этой Джексон.

Шон едва заметно вздрогнул.

— Что это вдруг? Мне казалось, ты советовал не идти на контакт с ней, чтобы она не узнала о нашем расследовании.

— Я и сейчас того же мнения. — Шелдон протянул другу ручку и черную записную книжку. — Просто дай мне ее адрес.

— Что ты, черт возьми, замышляешь? — Он нехотя написал несколько слов и, глубоко вздохнув, вернул книжку.

Шелдон мельком взглянул на запись — он запомнит указанный адрес до конца жизни. Затем посмотрел на маленького мальчика, которого мать уводила с площадки. Малыш все еще продолжал хныкать.

— Я задал тебе вопрос, — медленно, с раздражением произнес Шон за его спиной. — Что ты собираешься делать?

Слегка повернув голову, Шелдон искоса посмотрел на друга.

— Все, что потребуется, — мрачно заявил он, запихивая записную книжку в карман. — Все, что потребуется!

Действительно ли знакомый зал старого кинотеатра выглядит сегодня каким-то необычным? — подумала Дороти Джексон. Или ей это кажется потому, что она слишком устала?

Она любила этот кинотеатр, построенный еще в далекие двадцатые годы. Темно-синий потолок, на котором мерцали электрические звезды, напоминал сумеречное небо. Обитые потертым бархатом старомодные кресла манили отдохнуть…

Дороти едва поспевала за широкоплечим Милтоном Гауэром, который быстро и ловко пробирался между толпящимися людьми — сказывался опыт посещения многолюдных сборищ. Элегантно одетые женщины и мужчины собрались сюда на аукцион, который должен был принести деньги на реставрацию кинотеатра. Воздух был насыщен ароматом дорогих духов, запахами табака и спиртного.

Какой-то мужчина в смокинге толкнул Дороти и не извинился. Она лишь глубоко вздохнула и постаралась не обратить на это внимания.

Кресла, обычно стоявшие в зале, были убраны. Сегодня здесь настелили временный пол, расставили столики и стулья. Проходя мимо свободных мест, Дороти смотрела на них с тоской. Она так устала! Всю прошедшую неделю почти не спала. Неужели Милтон не мог поговорить с ней в офисе? Тогда бы это испытание уже закончилось.

Но нет, все только начиналось. Распорядитель поднялся на сцену и объявил, что пора начинать аукцион. Шепот гостей в предвкушении волнующего события волной прокатился по залу. Дамы и их спутники стали занимать свои места.

Внезапно зал погрузился в полумрак — это погасли без всякого предупреждения светильники на потолке. Дороти охватил страх, ей показалось, что она теряет сознание.

— Милтон…

Чтобы удержаться на ногах, она ухватилась за его руку. Но ей сразу же пришлось пожалеть о минутной слабости. Удивление на лице ее спутника мгновенно сменилось самодовольной улыбкой. Очевидно, именно на это Милтон и рассчитывал. Ведь они уже почти три года были в натянутых отношениях. А теперь она наконец-то сама поняла, на кого может опереться!

На самом деле все было не так. Позвонив адвокату сегодня утром, Дороти особо подчеркнула, что обращается с чисто деловым вопросом. Но как только Милтон начал настаивать на их присутствии на великосветском мероприятии, тут же почувствовала, что для него эта встреча носит личный характер.

Дороти попыталась незаметно убрать руку, но он удержал ее с видом собственника. Она едва не свалилась с ног от усталости, когда Милтон нашел их места и с показной вежливостью усадил ее.

Она тут же обмякла, хотя жесткий стул был не слишком удобен. Милтон небрежно положил руку на спинку ее стула, но Дороти сделала вид, что не заметила этого. Она понимала, что действовать следует очень осторожно, не раня невзначай его самолюбия. Иначе он найдет способ отплатить ей.

На глаза Дороти неожиданно навернулись слезы. Какую же цену потребует от нее Милтон за свои услуги? И это в том случае, если согласится помочь! Милтон Гауэр занимался юридическими вопросами в строительной компании миллионера Ройса и знал, что тот был единственным человеком в городе, готовым выложить за домик Дороти сумму, в три раза превышающую его истинную стоимость. Но что, если Милтон способен посоветовать мистеру Ройсу отказаться от покупки?

— Семьсот долларов — раз! Семьсот долларов два… — Удары молотка эхом отдавались в зале. — Продано мистеру Гауэру, номер двадцать пять, за семьсот долларов!

Вздрогнув, Дороти подняла глаза. Она и не знала, что Милтон участвует в торгах. По правде говоря, ей было невдомек, что аукцион был уже в разгаре. Семьсот долларов? Боже, что же он купил? Она взглянула на Гауэра и даже в тусклом свете заметила на его лице торжествующее выражение.

— Этот негодяй думал, что сумеет перехватить его у меня.

— Какой негодяй? — недоуменно спросила Дороти. — Что перехватить?

— Вон тот! — Милтон кивком указал на столик справа. Мужчина, сидевший за ним, рассеянно постукивал карточкой по подлокотнику стула, тихо переговариваясь с яркой брюнеткой. — Видишь его? Шелдон Остин… Ну и дурак! Это хорошее шампанское, но не настолько. Шестьсот долларов ему красная цена.

Дороти пожала плечами. Кто из этих двоих был глупее: вышеупомянутый Шелдон, которому не удалось переплатить за шампанское, или Милтон, торжествующий победу? Однако подобные мысли ей следует держать при себе.

Милтон поймал взгляд Шелдона, и тот, улыбнувшись, поднял бокал, как бы приветствуя победителя. Гауэр ответил тем же и слегка поклонился. Дороти вздрогнула. Интересно, заметил ли кто-нибудь, кроме нее, насмешку в глазах Шелдона?

— Пожалуйста, распорядитель! — тихо, но внятно произнес Милтон. — Принесите нам наше шампанское. — Распорядитель кивнул и исчез, а он повернулся к Дороти. — Нам стоит отметить необыкновенным шампанским необыкновенный вечер!

— Милтон… — Дороти наклонилась к нему, ясно осознав, что необходимо сейчас же во всем разобраться, пока история не зашла слишком далеко. — Милтон, надеюсь, ты помнишь, что я просто хотела попросить тебя…

— Шшш… — На аукцион был выставлен автограф какой-то знаменитости, Милтон перенес все внимание на сцену, не переставая, однако, как заметила Дороти, краем глаза следить за Шелдоном. Прежде чем назвать свою цену, ему хотелось узнать, интересуется ли его противник новым лотом.

Но тот не проявил к автографу ни малейшего интереса. Его внимание было приковано к черноволосой женщине, сидевшей рядом с ним. Склонив головы друг к другу, они увлеченно болтали. Дороти наблюдала за ними, завидуя уверенности брюнетки.

Женщина была красавицей, и, судя по элегантному наряду, финансовые проблемы ее не волновали. Не было у нее, наверное, и больного ребенка, а занимало, скорее всего, только одно: как бы сделать так, чтобы собеседник поцеловал ее.

И даже это, по-видимому, не было проблемой. С несвойственной ей завистью Дороти смотрела на брюнетку, флиртующую с Шелдоном. А он улыбался ей. И какой улыбкой!..

Дороти отвела глаза и сделала глоток шампанского, стоившего Милтону семьсот долларов. Затем, не обращая внимания на легкое опьянение, отпила еще. Какая тоска! Как все уныло! И как же она, должно быть, устала, если ничто ей не интересно и хочется лишь одного: оказаться дома в своей постели и проспать целую неделю.

Ей казалось, что в свои двадцать шесть лет она превратилась в древнюю старуху. Четыре последних года она провела в постоянных волнениях из-за малыша, непрерывно думая о болезненных операциях и огромных деньгах, которые приходилось платить врачам. За это время сердце ее разучилось радоваться. И обаятельная улыбка привлекательного мужчины не доставила ей даже эстетического удовольствия.

Наконец, когда Дороти и Милтон допивали вторую бутылку шампанского, аукцион закончился. К этому времени голова у молодой женщины кружилась, а в мыслях воцарился хаос. Тем не менее она решительно принялась объяснять Милтону, зачем ей понадобилось с ним встретиться. Она слышала себя словно со стороны, и ей порой казалось, будто вместо нее говорит кто-то другой.

— Врачи советуют как можно скорее сделать Дэвиду повторную пересадку кожи. Они считают, что кожа на груди плохо приживается. В будущем это может сказаться на подвижности его левой руки, — говорила она взволнованно, глотая слова и с трудом сдерживая слезы. — Поэтому я должна немедленно найти деньги.

Выражение лица Милтона стало холодным, и он сухо проговорил:

— А как же наследство, доставшееся тебе от бабушки? Ты говорила, что его хватит на лечение Дэвида.

— Его уже нет! — Дороти и оглянуться не успела, как этот источник иссяк. Наследство было небольшим. Несколько операций, и денег как не бывало. — Я… — Она замолчала, обдумывая, как лучше объяснить ситуацию. — Думаю, я переоценила…

Милтон прервал ее, саркастически усмехнувшись:

— Я ведь предупреждал тебя. Я знал, что ты совершенно не представляешь, во что ввязываешься. Совершенно не представляешь!

Да, Милтон был прав. Она плохо представляла, что ее ожидает, но любовь нельзя оценивать в деньгах. Дэви остался сиротой в чужой стране, где шла настоящая война. Ни один из двух его дядюшек не пожелал взять на себя заботу о сильно обожженном, страшно напуганном ребенке. А малыша надо было спасать. В подобных случаях о деньгах просто не задумываешься.

Дороти подалась вперед.

— Так или иначе, но единственная оставшаяся у меня ценность — это мой дом.

— Но ведь дом небольшой, — заметил Милтон. — Разве этих денег хватит на операции?

Дороти закусила нижнюю губу и сцепила пальцы так сильно, что они побелели.

— Вот почему мне понадобилось встретиться с тобой. Тебе известно, что мистера Ройса давно интересует участок города, где я живу. Несколько лет назад он давал мне за дом троекратную цену.

Милтон кивнул.

— Да, но ты отвергла его предложение. А Ройс не из тех, кто спокойно воспринимает отказы. Он к такому не привык.

Измученная женщина глубоко вздохнула. Ей следовало постараться, чтобы голос ее звучал мягко, как нравилось когда-то Милтону.

— Знаю. Поэтому я и здесь, с тобой. Я надеюсь, что ты сможешь убедить мистера Ройса вернуться к его предложению. Может, он не согласится на прежнюю цену, но хотя бы заплатит больше, чем другие.

Милтон изменился в лице. Губы его сжались в тонкую напряженную линию. Глаза спрятались под веками. О Боже! А Дороти наивно полагала, что он поведет себя достойно и не станет примешивать к делам их прошлые отношения.

Однако, судя по его пасмурному, обиженному лицу, она очень ошиблась. Судорожно сглотнув, Дороти продолжила с заискивающей улыбкой:

— Я надеялась, что ты сможешь что-нибудь придумать. Тебе это тоже принесет пользу. Ты завоюешь расположение Ройса тем, что поможешь решить его проблемы. Он будет тебе благодарен и…

— Минутку, — прервал Милтон ее сбивчивые объяснения. Даже в неверном, мерцающем свете электрических звезд было видно, как исказилось его лицо. — Значит, твой звонок, наше свидание — все это только ради дела?

Не сдержавшись, он повысил голос. Люди вокруг, мило беседовавшие за шампанским, стали бросать на них любопытные взгляды. Как ни странно, но Дороти вдруг ощутила, казалось бы, неуместное облегчение. Боже, она чуть было не вышла замуж за этого человека! Должно быть, была не в себе, когда собиралась совершить такой шаг!

— Я с самого начала говорила, что это деловая встреча. — Голос ее стал твердым. Ей не следовало разжигать его злость, но надо было защищать себя. — Я собиралась встретиться с тобой в твоем офисе. Это ты настоял на том, чтобы привести меня сюда.

— В офисе у меня не было времени разбираться с твоими проблемами. — Милтон покраснел от досады. — Ты ведь сказала, что встретиться нужно именно сегодня, а у меня не было ни одной свободной минуты. Я страшно занят, Дороти.

— Знаю! И очень благодарна тебе, что ты нашел время для разговора со мной. Правда! К тому же мне очень приятно, что удалось побывать на таком милом вечере. — Дороти испытывала мучительное унижение, заставляя себя льстить этому человеку. Ради Дэви! Только ради него! — твердила она про себя.

Но все ее усилия, похоже, были напрасны. Милтона ее слова не убедили. Он допил шампанское и забарабанил пальцами по столу, оглядывая зал и старательно избегая ее взгляда.

— Так что ты думаешь? — вынуждена была прервать затянувшееся молчание Дороти. Она нервничала и боялась утратить самообладание.

— По-твоему, мистер Ройс все еще заинтересован в этом деле?

— Пойми, мне действительно необходимо продать дом и как можно скорее! — проговорила она более резко, чем ей хотелось.

Но Милтон даже не посмотрел на нее.

— Милли! — воскликнул он вдруг с наигранным удивлением. — Неужели это Милли Лоуэлл?! — Он поднялся, небрежно извинившись, и стал пробираться между столиками к миловидной блондинке, чьи многочисленные драгоценности сверкали и переливались подобно украшениям рождественской елки.

Вот-вот должны были начаться танцы. Оркестранты уже заняли места и настраивали инструменты. Пришедшие на аукцион люди стекались к центру зала. Все они, казалось, знали Гауэра. Он постоянно останавливался, то хлопая кого-то по плечу, то здороваясь за руку.

Дороти опустила голову, стараясь успокоиться. Как же она глупа! Думала, что Милтон поможет ей. А ведь для него жизнь — сражение или, может быть, игра, где главное — всегда побеждать. Какие уж тут чувства! Милтон не имел ни малейшего представления о том, что значит любить кого-то больше, чем самого себя. Разве он способен понять, что испытываешь, слыша плач ребенка, которому больно? Как сходишь с ума от бессилия и страха и просишь Господа о помощи? Но Господь глух к твоим мольбам…

Дороти закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Наверное, следует позвонить домой. Сейчас только девять часов, и, может быть, Дэви еще не уснул. Марша разрешала ему сидеть допоздна, и Дороти не винила ее за это. Когда малыш просит рассказать ему еще одну сказку, отказать невозможно. Дороти понимала, что они балуют его. Но он так много пережил!

Дэви был для нее всем. Она позвонит, чтобы просто еще раз пожелать ему спокойной ночи…

— С вами все в порядке?

Услышав незнакомый мужской голос, Дороти виновато подняла глаза, будто ее застали на месте преступления, и тыльной стороной ладони смахнула слезы. Рядом с ней стоял мужчина, «сражавшийся» с Милтоном за шампанское. Гауэр сказал, что его зовут Шелдон. Шелдон… А дальше? Как его фамилия? Он подошел к столику один. Его спутница словно испарилась.

Мужчина с некоторым недоумением рассматривал ее. И Дороти, покраснев, догадалась, что он заинтригован. Его, вероятно, удивило, почему она осталась в одиночестве, в то время как ее спутник демонстративно развлекается в обществе другой своей знакомой, совершенно позабыв о ней. Почему она готова разрыдаться. А может, просто посчитал ее легкой добычей?

Дороти попыталась незаметно слизнуть с губ слезинку. Странно! Этот Шелдон совсем не похож на мужчину, который подбирает то, от чего отказались другие. В первый раз в тусклом свете ей было трудно разглядеть черты его лица, цвет глаз, но он произвел на нее впечатление уверенного в себе человека, привыкшего к тому, что ему везде рады. Теперь, когда он стоял рядом, стало видно, что незнакомец высок и строен. Смокинг сидел на нем как влитой.

Мужчина протянул Дороти белоснежный носовой платок и улыбнулся. Улыбка медленно озаряла его лицо, а когда достигла глаз, то они словно засветились изнутри. В них запрыгали синие искорки, показавшиеся Дороти удивительно знакомыми.

— Спасибо. — Усилием воли она заставила себя улыбнуться в ответ. Почему-то рядом с ним Дороти почувствовала себя в безопасности. — Я собиралась позвонить и… — неизвестно почему принялась объяснять она, возвращая платок его владельцу.

Он кивнул и без слов вынул из кармана серебряную монетку.

Лицо Дороти вспыхнуло. Получилось так, будто она попрошайничает. Но ей ничего не оставалось, как взять монету.

— Благодарю вас, — пробормотала она.

— Автоматы — в холле, — сказал он так, будто каждый день раздавал по двадцать пять центов плачущим дамам. — Но, я уверен, распорядитель вызовет такси, если вам нужно уехать домой.

— Такси? — Проследив за его взглядом, Дороти поняла, что Шелдон наблюдает за Милтоном. Тот, слегка обнимая блондинку за плечи, направлялся с ней к выходу из зала. — Нет, — покачала она головой. — Мне нужно позвонить домой и узнать, как там дела. Я еще не собираюсь уезжать.

— Правда? — Он поднял бровь. — Почему же?

Неожиданная прямолинейность вопроса смутила ее. Мгновение она непонимающе смотрела на него.

— Почему? — переспросила Дороти. О Боже! Зачем только она выпила столько шампанского? Наверное, выглядит полной идиоткой. — Потому что мой друг сейчас вернется. У нас важный разговор…

Дороти говорила, а сама искоса поглядывала сквозь раскрытые двери в холл, где Милтон с важным видом разговаривал по телефону. Блондинка стояла рядом, держа его под руку. Затем он жестом подозвал к себе распорядителя и что-то сказал, не отрывая от уха телефонную трубку.

Распорядитель неуверенно кивнул, явно испытывая неловкость, и поспешил к столику Дороти. Она ожидала его, одолеваемая дурными предчувствиями.

— Мистер Гауэр просил передать, что сожалеет, но его вызвали по срочному делу, — растерянно проговорил распорядитель, останавливаясь подле Дороти. — Срочное дело… Так он просил передать.

Ярость, чувство унижения и необходимость их скрывать привели ее в состояние странного оцепенения.

— Спасибо, — медленно произнесла она. И снова повторила: — Спасибо. Да. Хорошо.

— Ммм… — Распорядитель переминался с ноги на ногу, покусывая губу. — Ммм… Дело в том, что кому-то придется оплатить счет мистера Гауэра.

— Его счет? — У Милтона была сотня способов отомстить ей, но такого Дороти не могла даже предположить. В этом зале она не знала никого. Здесь собралось светское общество, не водившее дружбы с матерями-одиночками.

— Понимаете… — мямлил распорядитель, — мистер Гауэр купил на аукционе шампанское. Помните? — Он посмотрел на бокал, который молодая женщина держала в дрожащей руке. — Но дело в том, что не заплатил за него. Мистер Гауэр ушел, и я подумал, что, должно быть, он оставил вам свою кредитную карточку…

Дороти в ужасе поставила бокал на стол. Семьсот долларов? Милтон совсем потерял разум! Где она достанет такие деньги? Всего пять минут назад она была готова считать себя состоятельной женщиной, если бы нашла двадцать пять центов на телефон.

Голова пошла кругом, перед глазами все поплыло. Она не слишком разбиралась в правилах светского этикета, но все же понимала, что в благотворительных аукционах обычно принимают участие достойные люди, привыкшие платить по счетам. Как же они поступят с ней? Вызовут менеджера, полицию или заставят отрабатывать эти деньги? Вдруг ей нестерпимо захотелось смеяться.

— Нет, нет! Он ничего мне не оставлял, — сдержав приступ истерического смеха, проговорила она и взглянула на Шелдона, оказавшегося нечаянным свидетелем унизительной для нее сцены.

К ее удивлению, он спокойно улыбался вспотевшему распорядителю, протягивая тому кредитную карточку.

— Нет проблем, — мягко проговорил он. — Уверен, что со стороны мистера Гауэра это просто оплошность. Завтра он мне все возместит.

— Нет, нет! — Дороти схватила его за руку. — Нет, вы не должны!

Но распорядитель, будучи человеком отнюдь не глупым, решил не упустить такую удачу и поспешно взял кредитную карточку.

— Мистер… — неуверенно начала Дороти, так и не вспомнив его фамилии.

— Зовите меня Шелдон.

— Шелдон… вы не должны этого делать.

— Но я уже сделал. — Он придвинул стул, на котором прежде сидел Милтон, устроился поудобнее и улыбнулся Дороти своей неотразимой улыбкой.

— Но вы не можете быть уверены, что Милтон…

— Не имеет значения. — Он вынул из ведерка со льдом бутылку шампанского. — Я был бы счастлив заполучить это вино сам, но меня обошли. Так что, если вы пригласите меня выпить бокал вместе с вами, я буду вознагражден… Мне хотелось бы произнести тост.

Дороти нахмурилась. Должно быть, она выпила слишком много и теперь не могла понять, что происходит. Все так быстро изменилось. Да еще эта улыбка. Улыбка, которая сводит ее с ума!

— Тост? — непонимающе-растерянно переспросила она.

— Да! — Шелдон наполнил бокалы и поднял свой. — За Милтона Гауэра, где бы он сейчас ни находился!

Дороти совсем растерялась.

— Вы его знаете?

— О да, — кивнул Шелдон и добавил многозначительно: — Еще как знаю! Выпьем за то, что он такой деловой, за то, что он освободил этот стул. — Он в очередной раз обезоруживающе улыбнулся. — Понимаете, весь вечер я ждал этого момента. Хотел познакомиться с вами.

Дороти покраснела от удовольствия. Даже если это был ничего не значащий комплимент, все равно ей стало приятно. Этот Шелдон был очень привлекателен, а в зале полно красавиц, которые были бы не прочь услышать подобные слова. Дороти слегка приободрилась. Мучившее ее весь вечер ощущение, что за последние четыре года она превратилась в старуху, вдруг исчезло.

В конце концов, все не так ужасно, раз он действительно знает Милтона. Завтра тот вернет ему долг. Стало быть, об этом можно не беспокоиться. Но все же тревога не покидала Дороти.

— Но, если вы знаете Милтона, почему же не подошли, когда он был здесь?

Шелдон снова улыбнулся, и Дороти вдруг показалось, что она давно знает его. Взгляд синих глаз, теплый, полный симпатии, был таким знакомым, хотя никогда прежде она не встречала этого человека. Разве можно забыть такого красавца?

Дороти тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли, и подняла бокал. К черту логику! Ей нравится этот мужчина, кем бы он ни был. Очень нравится. Хотя, конечно, лучше бы он развеял ее подозрения. Тогда она не стала бы противиться потоку наслаждения, грозящему унести ее с собой.

— Если вы знаете Милтона, — повторила она, почему же не подошли, когда он был здесь?

— По-моему, понятно без объяснений, — ответил Шелдон, прикоснувшись к ее бокалу своим. — Я просто не выношу этого человека.