Нарисованная любовь (СИ)

Глава 11

Ужин в доме Бреггов проходил, как могло показаться, в молчании, хотя Говард прибывал в благодушном настроении и не переставал рассуждать о предстоящих конных бегах. Он не обращал внимания на то, что Артур его не слушал, был сосредоточен и слегка напряжен, а если и поглядывал на отца, то как-то испытывающее. Алисия внимательно наблюдала за Артуром, не забывая кивать Говарду и изображать улыбку, иногда невпопад, чего никто не замечал. Она была заинтригована поведением Артура, пыталась разглядеть причину необычного поведения.

В конце ужина Артур, словно решившись, не совсем почтительно прервал монолог Говарда.

— Отец, мне нужно с тобой поговорить. Уделишь мне время после ужина? Я буду ждать в кабинете.

— Важный разговор? — Говард наконец-то заметил волнение Артура.

— Важный.

Говард сел за стол, раздвинул книги и удобно и основательно уложил руки поверх стола, показывая, что готов слушать.

— Я решил жениться, — заявил Артур.

Говард хмыкнул, заулыбался.

— Не скажу, что это для меня новость. Алисия все уши прожужжала, что ты влюбился. Женщины в этом разбираются. Все-таки, Элиза?

— Нет, совсем другая девушка.

— Вот как? Резво, не ожидал. Не зря, значит, пропадал вечерами? Смогу ли я угадать? Это ведь из ближних? Эмми Бакс? Беатриса Фостер? Любая из них завидная невеста.

Артур покачал головой.

— Нет. Ее зовут Дженнифер Смитт.

Говард поднял глаза к потолку и ненадолго задумался, потом молча развел руками.

— Ты можешь их не знать, отец. Они живут далеко. Дженнифер — подруга Элизы и их родственница по линии Эдвина Райса. Эдвин женат на старшей сестре Дженнифер. Достойная семья, хорошие люди.

Говард, опустив глаза, молчал. Артур не нарушал молчания, ждал.

Наконец Говард проговорил:

— Это не наш вариант.

— Я люблю её, мне никто больше не нужен.

— Люби, — добродушно согласился Говард. — Любовь — это одно, а жизнь, семья, достойное состояние — другое. Любовь — занятие временное, не стойкое, а мы должны твердо стоять на ногах и поэтому думать не сердцем, а головой. Повторяю: нам не подходит.

— Это подходит мне. — Артур продолжал говорить спокойно. — Я считаю, что любовь-это очень важно: дети от любимой, счастье в доме. Я буду настаивать на своем выборе. Ты должен согласиться.

— Я буду заботиться о твоем будущем, — повысил голос Говард, — это мой долг.

— Странная забота — не брать в расчёт мои чувства.

Говард встал.

— Да, это настоящая забота: предостерегать детей от ошибок. Вы разве знаете жизнь? Готовы ради ежеминутного увлечения попрать законы общества.

— Причём тут законы общества? — Артур тоже поднялся с кресла. Отец и сын стояли друг против друга и их темные глаза наливались одинаковым упрямым светом. — Кто на них смотрит, когда разговор идет о счастье?

— Ты намекаешь на этих чудаков Райсов? Нашел, с кого брать пример.

— А почему нет? На ногах они стоят крепко, как выражаешься ты, им никто не стал помехой: ни отступление от так называемых законов, ни пересуды. Процветают, радуются. Да, с них надо брать пример.

— А мнение отца не в счет? — громко заговорил Говард.

— Стоп, — успокаивающе поднял руки Артур. — Я тебя прошу, давай не будем доказывать друг другу каждый своё. Отец, ты во многом прав, я согласен. Но вопрос надо решать. Я надеюсь, ты хорошо обдумаешь мои слова.

— Мне не надо думать, — кипятился Говард. — и уговаривать меня не надо!

— Говард, — послышался удивленный голос Алисии, и она вошла в кабинет. — вы так шумите, я просто испугалась. Что такое?

Она положила руки мужу на плечо и ласково заглянула в глаза.

— Что тебя расстроило?

Говард в ее руках моментально успокоился.

— Артур заявил, что хочет жениться.

Алисия лишь на мгновение замерла, потом повернулась к Артуру.

— Поздравляю. — Изучающий взгляд в глаза. Разворот к Говарду. — Почему ты шумишь, милый? Тебе не нравится Элиза?

— Причём тут Элиза, дорогая? Это совсем другая девушка.

— Как другая? — Лицо у Алисии вытянулось, глаза забегали. — Откуда взялась другая? — В ее голосе слышалась растерянность.

— Расскажи, сын, еще раз свою трогательную историю о любви, — предложил отец. — Что же ты молчишь?

Артур молчал и смотрел на Алисию. Он никогда не видел у неё такого выражения лица. В глазах растерянность и едва угадываемый испуг.

Она вглядывалась в его глаза вопрошающе, и было видно, что ответа ждёт, затаив дыхание и сдерживая начинавшие дрожать губы. Совсем новая Алисия — беззащитная, открытая, Алисия, которую хочется оберегать и защищать, как…Дженни.

У Артуру сжалось сердце, и это ему не понравилось. Не поддаваться! Не рвать сердце на части!

Он отвел взгляд от её необычайно прекрасных глаз.

— Отец, я буду говорить только с тобой наедине.

Алисии удалось показательно — удивленно приподнять брови.

— Артур, мы же друзья. — Голос слегка срывался.

И замолчала.

Артур смотрел на нее из-подо лба тяжелым взглядом. В нем — презрение, угроза и сила. Сила, которую она не знала, отчего была поражена и очарована.

«Волчонок», — мелькнуло у нее.

Отвести взгляд не было сил, да она и не хотела этого. Внутри нарастала дрожь и необычайное возбуждение. И все это читалось в её глазах.

Взгляд Артура все тяжелее, на лице проступили следы решимости.

— Хорошо, уйду я. — Тот же взгляд на отца. — Я буду ждать твоего решения. При любом исходе я намерен поступить по-своему. Я люблю тебя, отец, и надеюсь на твоё благоразумие.

Он развернулся и ушел из кабинета.

Говард был ошарашен. «Я люблю тебя, отец». Немного сентиментально, но как трогает. Тем более дороги эти слова в такой необычной ситуации.

— Видала, — произнес Говард с гордостью, — моя кровь! Упрямый, как я. Мужчина!

— Как ты? — машинально спросила Алисия.

— Не замечала? Тебе повезло, что до сих пор не оказывалась в ситуации, когда мне пришлось бы быть жестким. Зрелище не для слабых. Вот оно проснулось в сыне. Горжусь! А ты чего дрожишь? Пугаться пока нечего.

Алисия зябко передернула плечами.

— Обстановка нервная, проняло. Так что же это за девушка? И как ты намерен поступить?

— Задача! И её надо решать. Артура не разубедишь, если в нём проснулся я. Лишением наследства его не испугаешь — велика материнская доля, принадлежащая ему. Еще чуть-чуть подождет и может вступать в права. Стоит ли ссориться с ним? Может, правда любовь? Видишь, Алисия, встретил тебя и стал слабым в вопросах любви. Поддаюсь, всех мерю по себе.

— Ты согласишься?

— А ты чего разволновалась? Мне приятно твое участие в жизни Артура, но есть вещи, которые мы будем решать с ним вдвоем. Это наш род, мы мужчины, выбор за нами. Иди, дорогая, займись чем-нибудь женским. Мне нужно побыть одному.

Дверь за Алисией закрылась. Говард вышагивал по кабинету с задумчивым лицом. Время от времени он хмыкал про себя и с расстановкой, словно пробуя на вкус, произносил: «Я люблю тебя, отец».

Алисия неподвижно сидела у зеркала и невидящими глазами смотрела на свое отражение. Что с ней происходит? Зачем эта боль в груди, которой она никогда не знала? Чем она, умеющая объяснить и приспособиться к любой ситуации, выбита из седла?

— Артур, — безжизненно прошептала она и закрыла лицо руками.

Неужели было время, когда она манипулировала им? Наслаждалась его горящим взглядом? Наслаждалась?.. Что она понимала тогда? Если бы вернуться назад…

Упущено время, сама оттолкнула. Как глупо отмахивалась она от еще недавно молящих ее глаз. А сейчас сама готова молить. Готова?

Алисия всмотрелась в свое отражение. Зеленые потемневшие, но сверкающие глаза, бледное лицо… Красива! Неужели растеряла способность очаровывать? Умение плюс огромное желание владеть Артуром — сильный аргумент. И решимость добиться своего! Прямо сейчас, пока в душе огонь. Пока не поздно…

Алисия без стука вошла в комнату Артура, закрыла за собой дверь, оперлась об нее.

Артур лишь повернул голову, оставаясь сидеть в кресле.

— Скажи, ты совсем не любишь меня? — тихо спросила Алисия. — Так не бывает. Ты любил меня, быстро это не проходит. Я по глупости испортила себе жизнь, не повторяй этого. Оступиться легко, а когда потеряешь смысл жизни — почти невозможно жить.

— Чего ты хочешь от меня? — устало спросил Артур.

— Любви. Совсем немножко. Лишь бы прикоснуться.

— Господи, — Артур закрыл глаза, — зачем тебе это нужно? Все мало и мало?

— По-моему, я влюбилась в тебя, — прошептала Алисия, — и ничего не могу поделать. Можно, я буду тебя любить? Молчишь…Главное, не отталкиваешь…

В комнате почти стемнело. Повисла тишина. Артур обернулся и внимательно всмотрелся в лицо Алисии. Поднялся и подошел вплотную.

— И как мне тебя любить?

Алисия взяла его руку и положила себе на грудь, прижала.

— Вот так, — прошептала она, — почувствуй, как хорошо, как я трепещу от твоих прикосновений.

— Разве это трепет? — Артур освободил руку и с силой рванул ее платье, разорвав до самого пояса. — Так лучше?

Он обхватил ее голые груди и с силой сжал.

Алисия выгнулась и качнулась к нему.

Артур удержал ее на расстоянии.

— Будет, как ты захочешь: и трепет и наслаждение, — Артур провел руками по ее телу, — если поможешь отцу принять нужное мне решение.

Алисия замерла, через секунду с силой отпихнула Артура.

— Дрянь! — И с размаху ударила его по лицу. Потом заплакала.

— Я тебя понимаю, — дружески сказал Артур. — Я ведь тоже плакал. А слезы мужчины стоят гораздо больше женских. Ты даже не представляешь, как я плакал! Не разжалобишь. Умерло. Пусто. Не вернуть.

Артур сел. Алисия постепенно затихала. Наконец она запахнула платье, пытаясь скрепить разрыв тесемками.

— Глупый ты, мой мальчик! — В ее голосе слышалась нежность. — Давно ждал момента отомстить? Вот и отомстил. Мы квиты, теперь ты успокоишься. И вновь станешь думать обо мне. А я буду ждать.

Она тихонько отворила дверь, выходя, обернулась.

— Я буду ждать…

Известие о сватовстве Джон Смитт принял растерянно. Он недоумевал, почему так быстро, это было непонятно и беспокоило. Вмешался Фред. После возвращения он больше не говорил с Эдвином об его отношении к Дженни, но ему совсем не понравилось то, что он видел. Дженни словно ждала чего-то, Эдвин ходил поникший, хотя внешне всё было замечательно. Анетта порхала счастливая, при любом удобном случае старалась показать Эдвину свою любовь. Фред догадывался, в чем дело. Эдвин чувствовал свою вину, а в таких случаях (Фред это знал по себе) стараешься компенсировать жене свои грешные мысли или поступки. Вновь вспыхивает нежность, уделяется больше внимания, заботы. А женщина принимает это как должное и тоже удваивает любовь. Пара выглядит счастливой!

Фред думал поговорить с Дженни, нужна ли ей эта свадьба, но они обошлись общими фразами. Он понял, что той Дженни, которая безраздельно доверяла ему, уже нет, она осталась далеко вместе с детскими годами.

Джон, Фред и Элина долго обсуждали этот вопрос и, в конце концов, пожав плечами, решили, что «надо больше доверять молодежи», да и время все прояснит.

Артур несколько раз приезжал с Робертом и успел произвести хорошее впечатление на всех родных Дженни. И очень любил её — это было видно. Дженни тоже не отставала от него, всегда была рядом, в ней чувствовались трепет и забота. Фред подумал: не тот ли это трепет, который испытывает виноватый муж? Но оставил свои сомнения при себе.

Сватовство должно было пройти в имении Фреда. Не было смысла заставлять всех тащиться в дом Джона, в такую даль, да и размещать гостей там было негде. А здесь все родственники находились рядом. Город, правда, был подальше, но семья Артура большую часть времени обитала в своем загородном поместье, а это совсем недалеко.

Все хлопоты и приготовления мало трогали Дженни. Она ждала. Стоили Эдвину обратиться к ней по какому-нибудь вопросу, Дженни вскидывала полные надежды глаза и тут же сникала, словно слышала не то, что ожидала. Когда-то он просил её не делать этого, но это — тогда. Если бы он повторил эти слова сейчас…Если бы хоть слово сказал, что ему больно, тяжело. И Дженни бросила бы эту затею и … Что? Дженни не знала, но злилась на Эдвина и подолгу не разговаривала с ним.

Накануне сватовства должна была приехать Элиза, но вместе с ней под каким-то предлогом заявилась и тетя Энн. Дженни поняла, что это разведка, так как она должна была приехать только завтра.

— Передаю доченьку в твои руки, Фред, пусть помогает, смотрит, ей тоже когда-нибудь такое предстоит. Только, Боже упаси, не так быстротечно. Ах, Фред, к таким скоропалительным бракам надо относиться осторожно. Молодые люди от отчаяния готовы совершать необдуманные поступки, наша обязанность их удерживать от этого. Я понимаю, ты не причем, но эти твои новые родственники должны хоть немного думать.

Дженни и Элиза потихоньку улизнули.

— О каком отчаянии говорит твоя мама? — спросила Дженни.

— Я тебе так и не рассказала. Помнишь тот внезапный приезд Артура? Я ведь сказала маме, что он делал мне предложение, а я отказала ему. Это был лучший выход. Теперь мама думает, что Артур, сватаясь к тебе, пытается что-то мне доказать.

— Элиза, зачем ты это сделала? Представляю, что тебе пришлось пережить.

— Артур тоже сильно ругал меня, когда узнал. Я рассказала ему почти сразу, иначе он недоумевал, почему мама стала относиться к нему, как к больному. Она всячески жалела его, говорила таинственно «держись, все наладится». Ох, и досталось мне от него.

— Ты пошла на это ради нас?

— Не обольщайтесь. Больше — ради себя. Я же говорила, что придумаю что-нибудь, а тут подвернулся такой случай. Не переживай, я безумно рада, что сделала это. Ты ведь уже поняла, что я… — Элиза замялась.

— Да, да, — обняла ее Дженни. — Георг стал приезжать чаще и не перестает расспрашивать о тебе. Я так рада за вас!

— Не думаю, чтобы мама согласилась. Даже не надеюсь. Но я наконец-то разобралась, что такое любовь. Я не говорю, что разрешила бы ему поцеловать меня, но как подумаю об этом — все замирает внутри.

К вечеру привезли платье для Дженни. Нарядившись в него, Дженни счастливая вертелась у зеркала и приставала ко всем, хорошо ли ей. Все выражали одобрение, восхищенно кивали головами. А Эдвин промолчал. Что-то тихо сказал Анетте, развернулся и ушёл.

Дженни разозлилась. Ей так хотелось увидеть его восхищенный взгляд! Злость вскоре прошла, она все выглядывала, когда Эдвин появится. Он очень нужен ей. Пусть не решается подойти, она подойдет сама, найдет, что сказать, отыщет слова. Нужно просто сказать: «Выбросим всё из головы. Мы — друзья».

Дженни долго не решалась, но все-таки спросила у пробегавшей Анетты:

— Я давно не вижу Эдвина…

— Мне он тоже нужен, — на ходу бросила она. — Загулял. Дженни, пойди, поторопи его. Пошел к озеру искупаться и пропал на полдня. Дел по горло. Больше послать некого, Элиза мне нужна. Так что, сбегай.

Вот она — судьба, не раз показывавшая свою благосклонность Дженни. Вот возможность сказать то, что хотела. Только хлопнуть друг друга по руке, засмеяться, сбросить неудовлетворение последних дней. И, комично нахмурившись, развести руками: что поделаешь?