Нарисованная любовь (СИ)

Глава 23

После ухода матери в гостиной повисла тишина. Элиза так же не двигалась, Роберт смотрел на неё сбоку. Потом, ни слова не говоря, он подсел к сестре, обнял и притянул к себе. Такая нежность со стороны брата была не привычной, Элиза осторожно прислонилась, сидела, не шелохнувшись.

Стараясь показать, что не остается равнодушен к судьбе сестры, Роберт прижал её сильнее и поцеловал волосы.

— Что я могу сделать для тебя? — спросил он тихонько.

Элиза подняла на него глаза, полные скрытой надежды.

— Спасибо, — голос у неё дрогнул. — Мне ничего не нужно, только вот это участие.

— Всё так плохо?

— Ни сколько, всё замечательно. Обыкновенная судьба обыкновенной девушки. Только и счастья — потешить себя мечтами о прекрасном. Вам мужчинам, наверное, легче, вы не забиваете себе голову такой чепухой.

— Почему же чепухой?

— А как это назвать по-другому, если оно витает просто в воздухе, нигде, ни для чего — не прикоснуться, не воспользоваться.

— Милая сестрёнка. А ты не думала, что мужчинам, наоборот, труднее? Этого ведь нам не положено показывать грусть, неприлично даже наедине с собой обронить тоскливую слезу. А по поводу того, что впустую… ты разве не прикоснулась?

В глазах Элизы появилась мольба. Она выдавила отчаянно:

— Я хочу видеть его!

Некоторое время они смотрели в глаза друг другу.

— Нет, нет, — поникла Элиза, — я знаю, что это невозможно.

— Мы попробуем что-нибудь сделать. Я уговорю маму, чтобы ты поехала проститься с дядей Фредом, а Дженни сообщим, она передаст Георгу. Он приедет к этому времени.

— Я не знаю, нужно ли это. Последний взгляд… Нет, я этого не вынесу. Ничего не надо. Просто передай при встрече… Нет, ничего не передавай. Не стоит тревожить.

— Я всё-таки попытаюсь добиться поездки к Райсам. Если судьба — вы увидитесь, нет — ничего не поделаешь. Теперь остается только довериться ей.

В гостиную вошла Энн в приподнятом настроении, словно там, за дверьми, случилось что-то необыкновенно приятное.

— Вставайте, детки. Приятно видеть вас воркующими вдвоем. Да, перед разлукой очень заметна печаль расставания. Пока рядом, мы не отдаем себе отчёт, насколько близки. Пойдемте в зал, Керри уже восторгается накрытым столом и немного поправляет по-своему, — с гордостью добавила она.

За столом среди ничего не значащих фраз Роберт завел разговор.

— Мама, так жаль, что мы не провожаем Элизу, как подобается. Почему ты решила обойтись без гостей? Давайте нанесем прощальные визиты, хотя бы туда, где можно обойтись без предварительного уведомления. Так всё-таки положено.

— Я знаю, — с мягкой укоризной посмотрела Энн на сына, — но наше дело спешное. На визиты нет времени. Элиза уезжает завтра вечером.

Все трое изумленно уставились на мать.

— Не смотрите так. Человек от Мигеля приезжает утренним поездом, а вечером ему уже нужно возвращаться. Вот она и поедет тогда же. Да вы не волнуйтесь, приличия соблюдены, обо всём договорено. Ну да, я не трубила об этом на всех углах, но просто так я бы не отправила дочь, не будь уверенной в том, что всё будет в порядке.

Элиза так посмотрела на Роберта, что у него упало сердце. Как вынести взгляд, в котором только что на его глазах погасла жизнь? Значит, Элиза всё-таки на что-то надеялась, хотя и говорила обратное.

Никто не проронил ни слова.

— А что в этом плохого? — Энн делала вид, что не видит обращенные на неё глаза. — Сколько бы дней не было впереди, Элиза всё — равно бы терзалась предстоящей разлукой, можно ведь и с этой стороны посмотреть. Зачем продолжать терзание? А мы скоро приедем туда, где Элиза пообвыкнется и встретит нас, как хозяйка. Увидите, какое у неё будет настроение, и в очередной раз убедитесь: мамы своим детям желают только добра.

Роберта разбудил осторожный стук в дверь. Он поднял голову, посмотрел в окно — едва светает. Вроде бы рановато для даже очень срочных дел по хозяйству.

В комнату вошла Элиза. Видимо, она не спала совсем, на лице неприкрытое страдание.

— Ну, что ты, сестрёнка? — Роберт не знал, чем может ей помочь.

— Я хочу видеть его. Понимаю: шансов никаких, но вдруг он гостит у Райсов?

— Я поеду прямо сейчас, — успокоил её Роберт. — Если он там, мы успеем обернуться до приезда человека от Мигеля. А ты иди к себе и всё-таки отдохни, день сегодня предстоит тяжелый.

Роберт выехал со двора и галопом понесся прямо через поле. Такая слабая надежда, что Георг будет у Эдвина, для этого нужно стечение обстоятельств, везение, перст судьбы. Придется всем объяснять свой ранний визит. Впрочем, управляющий ко времени приезда должен быть на месте, можно осведомиться у него без объяснений, просто нужен по делу и всё.

Ах, бедная Элиза! Такая боль в глазах, её нельзя выплеснуть, не получается с кем-то поделить. Она так и останется с ней на всю жизнь — невоплощённая, неотлюбившая. А сколько таких трагедий в мире! Сколько горя из-за писаных кем-то законов. Кому об этом знать, как не ему? И никто не подозревает о его личной трагедии! Любовь порождают небеса, почему же земные правила оказываются довлеющими? Почему создатель любви не заботится о своём детище, не позволяют ему пылать во всей красоте, уступает пункту в законе, который корёжит судьбы?

К своему удивлению Роберт застал во дворе Райсов суету. В стоявшую запряженную повозку грузили вещи, двери были раскрыты. Из них показалась Дженни в дорожной накидке. Спасительница! Вот кому можно всё объяснить.

Роберт осадил коня прямо у ступеней. Его встревоженный и удивленный взгляд Дженни встретились.

— Мне срочно нужен Георг, — бросил Роберт вместо приветствия. — Молю Бога, чтобы он был у вас!

— Что-то случилось?

— Элизу увозят, сегодня вечером отправляют в Лондон. Насовсем.

Дженни не могла вымолвить ни слова.

— Да не молчи! — крикнул Роберт. — Скажи, что он здесь!

Дженни молча покачала головой: нет.

— О, Боже! Элиза так надеется. Они больше никогда не увидятся.

— Почему ты не предупредил заранее? — наконец смогла выкрикнуть Дженни.

Роберт спрыгнул на землю.

— Мы ничего не знали. Мама вчера поставила перед фактом. В качестве сюрприза и чтобы не было времени на размышление.

— Георг должен быть дома, он не планировал длительных отлучек. Но это так далеко!

Они молча смотрели в глаза друг друга.

— Полдня пути…В экипаже…А если верхом… — неуверенно проговорил Роберт.

— Так чего ты медлишь? — Дженни бросила находившиеся в руках сумки. — Я с тобой!

В дверях появился Эдвин.

— Что за жизнь бурлит с утра? Роберт? Что случилось?

Ответила Дженни.

— Эдвин, пусть мои вещи выгружают назад. Я не могу сейчас уехать. Потом объясню, нам нужно срочно к Георгу. Держи наготове лошадей, по пути оттуда нужно будет пересесть на свежих, чтобы успеть. Пожалуйста, быстро распорядись, чтобы сейчас привели лошадей для меня и для Роберта, его конь уже сегодня потрудился. Мы будем у ворот. Быстрей же. Пойдем, Роберт!

Она сбежала со ступеней, за руки потянула его за собой.

— Он должен успеть, хорошо, что ты приехал пораньше.

— А почему ты встала так рано?

— Я собиралась ехать домой. Хочу побыть с папой. Да и вообще, дом есть дом.

— Неубедительная причина, и говоришь ты это так, как выдуманную причину, в которой убедила себя.

— А что мне здесь делать? Артур не появляется.

— Опять?

— Даже отговорки перестал присылать. Я сначала беспокоилась, думала: что-то случилось, если так редко наезжает. А он, я же чувствую, приезжал по обязанности, еле высиживал приличное время и уезжал с виноватым видом. Теперь вот давненько не заглядывает. А я сижу, словно жду — не дождусь. Много чести.

— Не горячись, у человека могут быть проблемы, о которых он не хочет говорить, чтобы не огорчать. Или потому, что должен быть мужчиной, не выдавать беспокойства. Мы с тобой об этом поговорим, а сейчас нужно помочь Элизе.

— Ты думаешь, что можно что-то исправить, поменять?

— Не знаю, но стоять в стороне не могу.

— Не ожидала этого от тебя, честно признаюсь. Приятно узнавать о друзьях новенькое.

— Вот и наши лошади. Эдвин, не забудь подготовить свежих для обратной дороги. Сам рассчитай, когда они понадобятся, если постараться быстро туда и обратно.

— Что произошло? Расскажите в двух словах, иначе мы изведёмся.

— Элизу выдают замуж, очень спешно и совсем тайно. Нужно сообщить Георгу.

— Тогда скачите быстрее, хотя, думаю, это бесполезная затея. Твою маму, Роберт, невозможно сломать.

— Доверимся судьбе. Дженни, вперед!

— Кони уже устали, — прокричала Дженни в вихре скачки.

— Они словно понимают, насколько это важно, несут хорошо. Еще далеко?

— Две трети пройдено. Давай дадим возможность им отдохнуть, совсем немного, потом они с благодарностью наверстают упущенное. Сейчас будет ручей, замечательное место для передышки.

— Ты права, передохнем.

Спешились у самой воды.

— Устала? — участливо спросил Роберт, заглядывая Дженни в глаза.

— Не смотри, я ужасно растрепанная и запыленная. И вдобавок — с обветренным лицом.

— С чего ты вдруг засмущалась? Не отворачивайся, героическая девушка! Рисковать собой, отправиться в такое путешествие не в экипаже может только отважное сердце, да еще, вдобавок, горячее, готовое на всё ради любви, даже не своей. Дай посмотрю на твоё пылающее личико. Иди ко мне.

Он взял Дженни за плечи, развернул. Она действительно стояла с опущенными глазами, с пылающими щеками.

— Правильно я угадал. Выходит, я хорошо знаю своего друга. Так?

— Нет. Это натворила быстрая езда и ветер, который бил в лицо.

— Жаль, я надеялся, что мои пылкие слова пробрали тебя до самого сердца. — Это Роберт уже шептал, притягивая Дженни к себе.

Поцелуй длился долго. Фыркали довольные лошади, ветерок по-отечески трепал запыленные гривы.

— У тебя чудесные мягкие губы, — проговорил Роберт, — нежные, податливые. Созданы для поцелуев и, прошу заметить, именно моих.

— Глупости, — засмеялась Дженни, — просто ты всегда находишь удобный момент, чтобы добиться своего, хвастаешься и рассыпаешь комплементы, чтобы оправдаться. Зачем ты это сделал сейчас?

— Воспользовался моментом, как говоришь ты. Уединение, природа, сердца, наполненные одинаковым жаром, да и не мог же я отказать даме.

— В каком смысле?

— Ты так ко мне потянулась, так затрепетала, когда я коснулся тебя.

Дженни вновь рассмеялась.

— Хорошо, что я воспринимаю тебя только как друга и прощаю разные глупости. А то бы — пощечина, дуэль за оскорбление. Вы, сударь, топчите мою девичью гордость!

— А мне кажется, я наоборот тебя восхваляю! Ведь как прекрасна девушка в трепете, с призывным взглядом, да ещё когда не осознает этого.

— Вы все мастера говорить красивые слова. Важнее то, что за словами. А оно есть не всегда и не у всех. Клянутся, божатся, что так и сделают, а потом — назад.

— Ты об Артуре? — Глаза Роберта словно потухли.

— Нет, я просто рассуждаю, часто приходится с этим сталкиваться.

— Ой, какая у нас опытная Дженни! Насмотрелась! Не веришь в любовь?

— Верю в свою, что я умею любить, только зачем дается это умение, если я не могу его применить? Как и Элиза.

— Да, Элиза. Нам пора, она ждёт. А на дорожку — еще один поцелуй. Для друга.

Дженни с улыбкой потянулась к Роберту.

— Роберт, видишь то строение? Это уже имение Георга. Вдруг он на пастбищах, вдруг уехал в город по непредвиденному делу!

Они вновь пришпорили коней.

— Ворота распахнуты, значит, он только вернулся или собирается уезжать.

Георг был во дворе.

— Вот так сюрприз, — довольно развел он руками. — Какое чудо привело вас ко мне? Я тоже только что вернулся.

Дженни крепко сжала его руки, не могла отдышаться.

— Что-то случилось? — На лице Георга появилась тревога. — Дженни, ты так странно смотришь…

— Элизу увозят в Лондон, выдают замуж.

Георг побледнел, посмотрел на Роберта.

Тот мрачно подтвердил.

— Она уезжает сегодня вечерним поездом. Хотела повидаться с тобой. Я так надеялся, что ты будешь у Эдвина.

— Мы скакали, как сумасшедшие, — Дженни с силой цеплялась за рукава рубахи Георга. — Если ты выедешь сейчас, можно успеть к отходу поезда.

— Я возьму другую лошадь. — Георг уже отбегал.

— Сменишь её у Эдвина, там будет готово, — крикнула Дженни. — Должен, должен успеть, — прошептала она и расплакалась.

Роберт стоял, сжав руки. Они сделали всё, что могли. Их подстегивало желание успеть, помочь. Сейчас напряжение спало, вылилось в слёзы Дженни, в его бессильную ярость против происходящего.

Георг мчался к воротам

— Спасибо, — крикнул он, вихрем пролетая мимо.

— А мы? — подняла заплаканное лицо Дженни.

— Мы двинемся следом, как только отдохнем. Что нам остается?

— Мы можем взять лошадей Георга. Наши очень устали.

— Да, да, подумаем, как лучше. Можем отправиться в экипаже.

— Нет, это долго, мне не выдержать.

— Хорошо. Веди в дом. Всеёравно надо умыться, поесть. Георга теперь не догнать, встретимся с ним у Эдвина. Кому поручить лошадей, я никого не вижу?

— У Георга мало работников. Пойдем в дом, я попрошу экономку, она всё устроит.

Она протянула Роберту руку.

— Красиво здесь, — оглядываясь, произнес он.

— Да, природа в полной красе. Я бы тебе многое показала. Не сейчас, может, потом вернёмся. Я же много раз предлагала приехать сюда отдохнуть. И до моего дома недалеко. Нужно было сразу взять вещи.

— И ты бы бросила меня? Мне так спокойно, когда ты рядом. Не уезжай, хорошо?

— Не уеду. Вот, иди направо, там комната Георга, найдешь всё, что нужно. Я распоряжусь на счёт обеда, пусть накроют в этой комнате, выходи сюда и жди меня. Только не задерживайся, я не смогу усидеть без дела, сердце рвётся туда.

После обеда навалилась усталость.

— В такой тишине хорошо подремать, — проговорил Роберт, — прохладно, спокойно — мечта! Как хорошо, когда мало мелькавших людей, мы предоставлены сами себе.

— Я так и жила. С головой окунулась в жизнь только у Эдвина, у вас. Там столько забот вокруг, движения — кипит. Мне нравится, но не насовсем, утомляет. Видимо, в душе я абсолютно другая, предпочитаю покой, размеренность, только бы рука об руку с теми, кто дорог.

— Сейчас рука об руку только мы с тобой. И мне так хорошо. А тебе?

— Тоже, — согласилась Дженни, — идеал, сон. Я, скорее всего, так и буду жить, а тебе предназначено другое.

— Тогда я в полную силу использую вот эту возможность побыть счастливым.

Он подсел к Дженни, положил голову ей на плечо. Она обняла его, как маленького, поглаживая руки.

— Мне приятно, что я могу подарить тебе эти минуты. Наслаждайся, а то скоро в путь, назад в твою жизнь.

Роберт соскользнул на пол, на колени, заглянул в лицо Дженни.

— Я хочу, чтобы так было всегда. Ты считаешь, это невозможно?

— Элиза уже попробовала…

— Я буду с ума сходить, представляя на месте нас тебя и Артура. Он будет стоять перед тобой на коленях, целовать эти руки, а ты сверху вниз будешь дарить ему вот такой взгляд. Нет, невозможно.

— Такое не повторится, не может быть одинаково.

Роберт уткнулся ей в колени.

— Если б ты знала… — начал он и замолчал.

Повисла долгая тишина. Никто её не нарушал. Роберт мысленно успокаивал себя, взывая к дружбе с Артуром. Дженни не шевелилась, не желая потревожить друга.

Через время она осторожно коснулась его волос.

— Ты не заснул?

Роберт поднял голову.

— Нам пора?

— Да, нужно отправляться.

Они поднялись.

— Я тебя сейчас поцелую, — сказал Роберт. — Это — в последний раз. Нельзя нам так себя вести.

— Ты прав. Шутки, дружеские поцелуи понарошку, но затягивает. И не хорошо это.

— В последний раз. Но так, чтобы нацеловаться на всю жизнь. Страшно?

— Нет, я жду этого.

— Тогда иди ко мне, у нас мало времени.