Наследие ван Аленов

Глава 36

МИМИ

Для многих Рокфеллер-центр был воплощением Нью-Йорка. Это расположенное на границе центра здание из стали, бетона и металла служило домом немалому количеству самых знаменитых и любимых заведений города. На верхнем этаже здесь располагалась «Радужная комната», а внизу — культовый каток. Центр площади был излюбленным местом демонстрации новых художественных экспозиций: тут красовался то гигантский щенок, сделанный из разноцветных живых цветов, то зеркало-переросток, нацеленное в небо. Одно популярное телевизионное шоу выбрало адрес Рокфеллер-центра своим названием. Мими всегда нравилось проходить мимо ряда ярких флагов по дороге в расположенный на другой стороне площади «Сакс». Но конечно же, мало кто знал, что у Рокфеллер-центра куда более давняя история.

Для вампиров это место было освящено тем, что именно здесь Михаил впервые принял титул региса после того, как клан вампиров перебрался в Новый Свет. На этой земле лежало благословение его духа. Возможно, именно поэтому Рокфеллер-Центр был столь популярен среди Красной крови. Люди, при всей их глупости, по-прежнему способны были чувствовать здешнюю атмосферу, то электричество, которое пронизывало воздух священного места.

Убежище находилось прямо там, где ныне располагался почтенный аукционный дом. В половине десятого утра Мими вошла в стеклянные двери главного входа. Аукцион должен был начаться в десять, но пришла она сюда не затем, чтобы принять участие в торгах.

Она приехала из Рио неделю назад и пропустила первый день занятий в школе ради того, чтобы присутствовать на этой церемонии. Дачезне придется понять — у нее имеются обязанности превыше учебных. В школе с радостью приняли близняшек Форс обратно после их «академического отпуска», так что они могли отучиться последний год и получить диплом. Комитет решил, что молодым вампирам следует завершить образование, прежде чем отправляться на очередное задание в качестве венаторов, поскольку у них еще не завершился период трансформации, а с ним и повышенная уязвимость. Мими подумала, что старейшины вечно пытаются помешать молодежи взрослеть слишком быстро. И даже то, что она член Совета, обладающий правом голоса, их не волновало. Она должна получить диплом, хоть ты тресни.

Девушка забрала пропуск у охранника и поднялась на лифте в публичный аукционный зал. Когда она вошла туда, зал был наполовину пуст. Что это — знамение времени? Или признак того, что многие иностранные покупатели теперь участвуют в аукционе через Сеть или посредством агентов, сидящих на задних рядах с телефонами? Этого Мими не знала. Она лишь помнила, что в те времена, когда в аукционах часто участвовали ее родители, это было куда более светское по духу мероприятие. В холле подавали коктейли, а женщины являлись в драгоценностях наподобие тех, за которые они собирались состязаться.

Мими заметила нескольких своих коллег, сидящих тут и там. Число членов Совета сократилось до семи, но этого хватало для кворума. Джосайя Арчибальд внимательно изучал каталог аукциона. Элис Уитни сжимала в руке нить жемчугов. Эйб Томпкинс вошел в зал нетвердой походкой и уселся в кресло. Аукцион должен был начаться ровно в десять. И заседание Совета тоже. Ибо они явились в это древнее место, чтобы назвать имя их нового главы. Форсайт Ллевеллин потребовал открытого голосования.

Введение нового региса в должность — дело непростое, и ни один член Совета не припоминал, чтобы когда-либо еще регисы сменяли друг друга столь быстро. Михаил, в различных его воплощениях, возглавлял их от начала времен, и лишь год назад его место занял Лоуренс ван Ален. Но теперь Лоуренс был мертв, Чарльз Форс пропал без вести, а Форсайт энергично пытался занять освободившееся место.

Мими с удивлением заметила, что два члена Совета, Минерва Морган и Амброуз Барлоу, войдя в зал, двинулись прямиком к ней. Минерва и Амброуз входили в число старейших вампиров своего цикла, и хотя вампирский разум никогда не терял остроты, плоть их ветшала, кожа покрывалась пигментными пятнами, как у людей без должного ухода. И что этим пятнистым старикашкам от нее надо?

— Маделайн, — произнесла Минерва, занимая кресло рядом с Мими, — Амброуз хотел бы кое-что тебе показать.

Амброуз Барлоу осторожно извлек из кармана пиджака конверт. Он был сложен вчетверо, и, развернув его, Мими обнаружила, что лежащая внутри записка помята, а бумага истончилась, как будто истерлась от частого перечитывания.

«Берегитесь Форсайта Ллевеллина. Он не тот, кем вы его считаете». И подпись: «Друг».

Мими с отвращением вернула записку Амброузу. Отец всегда учил ее не доверять анонимкам.

— Как ты думаешь, это серьезно? — Поинтересовалась Минерва.

— Понятия не имею, — фыркнула Мими. — Я на такие вещи внимания не обращаю. Может, это просто дурацкая шутка.

— Но с чего бы вдруг кому-то отправлять такое письмо? Очевидно, отправитель не из членов Комитета. Но кто он? И почему это сделал? И почему отправил письмо именно Амброузу, ведь тот ушел в отставку добрых полвека назад. Вдобавок к этому у Форсайта нет врагов и он единственный, кто сейчас удерживает нас вместе, — произнесла Минерва. Вид у нее был взволнованный. — Как ты думаешь, Амброуз?

Амброуз Барлоу кивнул.

— Я согласен. Анонимка — оружие труса. Но отчего-то у меня такое чувство, что к данной конкретной анонимке следует отнестись повнимательнее. Сейчас мы переживаем странное время... и столь многое изменилось...

Тут Мими заметила, что в зал стремительно вошел Форсайт Ллевеллин, и их беседа прекратилась. Сенатор выглядел особенно оживленным и еще более напыщенным, чем обычно, учитывая то, что не так давно произошло с его семейством. Он увидел их троицу и уселся рядом с Амброузом.

— Привет-привет, — произнес Форсайт, обращаясь к Мими.

Амброуз тем временем быстро сунул записку обратно в карман.

— Здравствуй, Форсайт. Я как раз говорила Маделайн, что по-прежнему не понимаю, к чему такая спешка, — произнесла Минерва. — Чарльз наверняка вернется, а пока он жив, регис — он. Мне все это не нравится. После событий в Париже я уверена, что мы слишком торопимся.

— Дорогая Минерва, я вполне понимаю ваше беспокойство. Но меня тревожит то, что после событий в Париже вопрос времени сделался существенным. Мы не можем терять попусту то, что у нас имеется, — отозвался Форсайт.

Минерва что-то недовольно пробурчала, а Мими изо всех сил постаралась сохранить безразличный вид. Газеты были забиты кровавыми подробностями несчастья, произошедшего в Париже. Никто из вампиров там не пострадал, но во время беспорядков нескольких фамильяров задавили насмерть. В трагедии обвинили не имеющий лицензии таиландский цирк, чьи дрессировщики не совладали с животными, одной из причин было также названо нарушение норм противопожарной безопасности.

Джек, вернувшись домой через день после тех событий, рассказал Мими, что произошло на самом деле и как Чарльз предотвратил худшее. Но, невзирая на старания Чарльза, отель «Ламбер» чуть не сгорел дотла — это едва удалось предотвратить. Новые хозяева отеля были вне себя от ярости и грозились разорвать договор, но их утихомирила графиня, предложив в качестве возмещения ущерба кое-какие предметы меблировки, имеющие историческую ценность.

Близнецы решили, что делиться с Комитетом вестями о предполагаемой кончине Чарльза не следует. Джек, вопреки всем доводам в пользу обратного, продолжал верить, что их отец жив, и Мими согласилась, что лучше, если сообщество и далее будет полагать, что Чарльз отсутствует по собственной воле. Ни к чему давать повод для паники. Голубая кровь и без того нервничает.

В зал вошел Сеймур Корриган, всем видом извиняясь за то, что едва не опоздал. Теперь все были на месте. Семеро стражей, символизирующих семь изначальных семейств, согласно требованиям традиции.

Ведущий аукциона, хладнокровного вида мужчина в синем блейзере и красном галстуке, поднялся на возвышение.

— Дорогие гости, я рад приветствовать вас на аукционе, посвященном импрессионизму и модерну, — объявил он.

Присутствующие вежливо поаплодировали. На экране над головой у ведущего появился портрет Курта Кобейна, увековеченного на полотне яркими, полными жизни красками. Мими подумалось, что этот портрет здорово смахивает на картинку из молитвенника. Гадкий рокер в виде святого.

— Первый лот — работа Элизабет Пейтон. Начальная цена — пятьсот тысяч долларов.

С первым ударом молотка заседание Совета началось по-настоящему.