Научиться ценить [СИ]

Глава 18

Он ждал. Боялся ее прихода, но понимал, что на этот раз отсрочки у него не будет. Его согласие было началом… конца. Конца жизни, в которой он даже вдали от любимой женщины продолжал дышать с ней одним воздухом. Хранил, как бесценный дар, память о драгоценных минутах, проведенных рядом.

Слова о том, что Полина не одна, не стали неожиданностью. Он слишком хорошо понимал, насколько прелестна его жена, и какие чувства она вызывает у противоположного пола. Верить в то, что рядом с ней не окажется достойного мужчины, было, по меньшей мере, нелепо. Она заслуживала счастья, которого он так и не сумел ей обеспечить.

Мирон принял странное предложение Ольги, не ожидая ничего для себя. Он давно уже привык не прислушиваться к потребностям тела, смирился с практически непрекращающейся болью от неудовлетворенного желания. Почти забыл ощущения от теплой воды, спасаясь в ледяном душе каждое утро после мучительных снов о жарких объятьях, тающих с приходом рассвета.

Было ясно, что Ольга заигралась в отмщение, напрасно надеясь забыть о бывшем муже в руках другого человека. Ему хватило одного только взгляда на Алексея, чтобы понять: они обречены страдать, пока живо чувство, влекущее их друг ко другу, а обида не отпустила обоих. Как глупые дети тянут в разные стороны любимую игрушку, не понимая, что могут насладиться ею только вместе.

Мужчина видел, что в случае его отказа Ольга обратится к кому-то другому, однако не был уверен в том, что боли в этом случае не станет больше. У нее вряд ли получится найти человека, согласного на то, чтобы его просто использовали. И, не желая для нее лишних страданий, решил дать то, на чем она настаивала. Если этой дорогой для него женщине его тело принесет облегчение, пусть это случится. Для него ведь все кончено. Он давно мертв, с того самого дня, когда узнал о смерти собственного ребенка.

В дверях звякнул ключ. Мирон потянулся к выключателю, но тут же отдернул руку. Ольга просила не включать свет. Он улыбнулся, вспоминая ее просьбу. Ей нечего было стесняться. Роскошная женщина. Мечта любого мужчины. Почти любого… Но лишний раз смущать ее не собирался. Если она хочет остаться в темноте — так и будет.

Тонкий силуэт был едва различим, шаги — неслышны. Лишь легкое движение воздуха подсказало, что она вошла в комнату. Его сердце пропустило удар. Мужчина качнулся, пытаясь стряхнуть наваждение. Прошептал, роняя слова в окутывающий его мрак:

— Иди ко мне…

Слабый всхлип полоснул сознание и от звука ее голоса он утратил связь с реальностью. Словно кто-то начертил границу, отделяя их от окружающего мира, вырывая из сгустившейся темноты, толкая навстречу друг другу. Сметая годы разлуки, чужие лица, уничтожая любые мысли, лишая возможности говорить.

Он по-прежнему не видел ее лица, но руки уже запутались в шелке волос. Губы впитали аромат кожи. Язык прочертил изгибы тела.

Трепещущие пальцы пробрались к нему под рубашку, лаская плечи, грудь, спустились к животу, нетерпеливо теребя пряжку ремня. От мучительного желания потемнело в глазах.

Где-то в глубине комнаты пустовала кровать. Они до нее так и не дошли. Не зажгли расставленные на кухне свечи. Так и не включили свет. Все это было лишним.

Он наслаждался молочным бархатом кожи. Содрогаясь, впитывал ее трепет. И все еще до конца не осознавая происходящее, был уверен, что уже не сможет выпустить ее из рук. Ни наяву, ни даже во сне. Больше никогда.

Полина боялась открыть глаза. Это всегда было самым мучительным. Самым сложным в жизни. Просыпаться, понимая, что ласковые объятья остались в ушедшем сне. И она по-прежнему одна в своей постели.

Сегодня все было слишком реальным. Она до сих пор чувствовала прикосновение любимых рук. Ощущала биение сердца под своими губами. И изо всех старалась хотя бы еще немного удержать эти волшебные мгновенья. Но понимала, что достаточно ей хотя бы пошевелиться, — и все закончится. Как всегда. Каждый день на протяжении этих бесконечных пяти лет.

Горячие ручейки скользнули из-под закрытых век, обжигая кожу на груди мужчины. Он шевельнулся, еще крепче прижимая ее к себе. Шепнул:

— Почему ты плачешь?

Сколько же дней она не слышала его голоса… Одиноких месяцев, перетекающих в года… Даже почти забыла, как звучит этот пронзающий каждую клеточку хрипловатый шепот, от которого сразу хотелось растечься, расплавиться под тяжестью его тела.

Дрожащие ресницы поднялись, и Полина окунулась в прозрачную лазурь его глаз. Сквозь тонкие шторы уже пробивались солнечные лучи. Наступил новый день. Сон еще никогда не длился так долго.

Она подняла руку, осторожно касаясь лица мужчины. На ощупь узнавая родные черты. Это был именно ее Мирон. И при этом совсем другой. Жесткие складки залегли на лбу, между бровями, окружили рот. Морщин не было раньше… Они просто не могли ей присниться… На предплечье багровели полосы от ее ногтей. Никогда прежде, даже в самые жаркие минуты их страсти, она не позволяла себе ничего подобного… Такое просто не приходило в голову. Значит…

— Ты мне снишься?

Его пальцы обвели контур любимого лица.

— Кажется, это не сон, любимая… Иначе я отдал бы все, что имею, лишь бы он не заканчивался…

Не сон… Она не спит… Мираж не рассеется, мужчина рядом с ней не исчезнет…

Полина впилась глазами в него, впитывая каждую черточку. Он потянулся к ее губам, но женщина вдруг резко поднялась на постели. Мирон дернулся, ощутив обжигающую пощечину на щеке. Вторую, третью. Задохнулся от неожиданной боли.

— Лина… сладкая… что?…

Следующий удар обрушился на губы, заставив его замолчать. Тонкая, изящная рука вцепились в волосы.

— Как ты мог?!!! Как ты посмел бросить меня?! Пять лет! Пять сумасшедших лет я изнемогала без тебя каждый день, каждую ночь… Что же ты натворил!

Он ухватил ее запястье, целуя пальцы. Проложил дорожку по нежной коже к локтю, плечу, скользнул по ключице. Полина застонала сквозь слезы, ощутив прикосновение к груди.

— Прости меня…

— Ты обещал, что всегда будешь рядом… А сам… Ты обманул меня! Обманул!

Она оттолкнула его от себя, попытавшись снова ударить. Мирон перехватил ладонь, накрыл ею свой рот. Легонько, едва ощутимо прикусил кожу.

— Ты задолжал мне почти две тысячи ночей! И этого долга я не прощу… Тебе придется все вернуть!

Мужчина улыбнулся.

— Я готов начать прямо сейчас… возвращать…

— Я не шучу, Мирон. Мне до сих пор слишком больно от того, что ты сделал. Тебе придется дорого заплатить за все те ночи, которые я провела в одиночестве.

Он покорно кивнул:

— Хорошо. — Попытался ее обнять, но женщина увернулась.

— Я еще не закончила. Ты женишься на мне. Сегодня. — и, глядя на его изумленные глаза, добавила: — Я не давала согласия на развод. И мне все равно, какие деньги и кому ты заплатишь и какими способами будешь решать этот вопрос, но до сегодняшнего вечера я хочу стать твоей женой.

Он не знал такую Полину. Решительную, воинственную. Снова кивнул, с удовольствием соглашаясь с ее условиями.

— Хорошо.

Но и это было не все.

— Мне не интересно, сколько женщин у тебя было за это время. Я не хочу про них ничего знать. Но если ты кому-то дал надежду, если хотя бы одна рассчитывает на какие-то отношения с тобой, тебе лучше разобраться с этим как можно скорее. Потому что я не собираюсь ни с кем тебя делить.

Хотелось утешить ее, стереть боль с дорогого лица. Он повторил:

— Хорошо, — и, сгребая ее в объятья, опустил в мягкость простыней.

Полина коснулась его щеки, где все еще горела кожа от удара.

— И за это я не буду просить прощение. Ты заслужил.

— Хорошо…

Она рассердилась.

— Перестань соглашаться со мной.

— Хорошо…

Оба расхохотались. Он склонился над ней, чувствуя, как отзывается тело на ее присутствие.

— Ты моя тигрица. Даже представить себе не можешь, как приятно ощутить себя живым. Как я скучал по твоим рукам, мила-а-я… Ударь меня еще раз. Сколько хочешь…

Полина поцеловала покрасневшую кожу.

— Больно?

Он кивнул, перехватывая сладкие губы.

— Очень… очень больно. И только ты мне можешь помочь…

Их идиллия прервалась по очень прозаической причине. Ее желудок весьма характерно заурчал. Мирон улыбнулся, накрывая ладонью нежную кожу живота.

— Прости, милая. Я настолько опьянел от твоего присутствия, что совсем забыл о еде. Пойдем, тебя нужно покормить.

Он прошел в кухню, потянув женщину за собой. Остановился перед накрытым столом, задумчиво рассматривая выставленные на нем блюда. Там не было почти ничего из того, что обычно нравилось его любимой. Готовясь к ужину с Ольгой, он думал о том, как угодить именно ей. А теперь… теперь понятия не имел, что ему делать и что предложить Полине.

Она нахмурилась.

— Ты кого-то ждал… вчера?

Ответ был очевиден. Даже давно остывшая еда выглядела весьма привлекательно, не оставляя никаких сомнений в том, что предназначалась для романтического ужина.

— Кого?

Мирон обхватил ее плечи, разворачивая к себе.

— Лин… Милая…

Она перебила:

— Кого?

— Ее зовут Ольга.

— Ольга???

Она не ожидала услышать подобное. Как-то сразу стало ясно, о какой Ольге идет речь. И воспоминание о красивой женщине, наговорившей ей вчера множество странных вещей и отправившей в эту квартиру, принесло боль. Прошлым вечером, в ресторане, Полина почти ничего не поняла из сбивчивого рассказа Ольги. Та попросила помочь какому-то своему другу, ссылаясь на собственную занятость. И вручила ключ от незнакомой квартиры. В которой, как оказалось, сама собиралась провести ночь с ее собственным мужем.

— Она твоя… Ты с ней…

Язык не слушался. А глаза никак не могли оторваться от роскошного убранства стола. Выставленных на нем свечей. Что с того, что они так и остались незажженными?

Все-таки выдавила из себя мучащий ее вопрос:

— Ольга — твоя любовница?

Мирон покачал головой.

— Это долгая история…

Женщина выразительно приподняла брови. Так, как умела только она.

— А я никуда не спешу.

Он хмыкнул.

— Правда? Я думал, что мы с тобой торопимся в загс.

— Сначала я собираюсь выслушать твой долгий рассказ.

Полина присела на стул, поглядывая на расставленные блюда почти с ненавистью. Мирон улыбнулся, видя, как вспыхнули ее глаза. Она ревновала и даже не собиралась этого скрывать. А он… обрадовался как мальчишка, получивший долгожданный подарок.

— Ольга — друг, который для меня очень дорог … Она любит мужчину, с которым рассталась три года назад. Вчера я был нужен ей всего лишь как инструмент, с помощью которого она хотела попытаться забыть об этом человеке.

Полина помолчала, обдумывая услышанное. Потом призналась:

— Это она отдала мне ключ от твоей квартиры. Правда, я понятия не имела, что встречу здесь тебя. Знаешь, мне сейчас кажется, что Ольга неожиданно изменила решение. Я почти уверена, что она собиралась прийти сюда сама. А потом почему-то передумала.

Мирон покачал головой.

— Я не знаю. Я даже не догадывался, что вы с ней знакомы.

Женщина помолчала, затем серьезно, уверенно сообщила:

— Я не отдам тебя ей.

— Лин… — позвал шепотом. — У тебя нет причин для переживаний. Ничего не было. Ни с Ольгой, ни с кем другим. Я весь твой и был только твоим. С минуты нашей встречи в кабинете дяди ни в моем сердце, ни в постели не было другой женщины.

Она изумленно застыла, не веря в то, что слышит. Это казалось невозможным. Слишком нереальным. Но его слова, глаза не могли лгать. Не теперь. Полина порывисто обняла мужчину.

— Глупый… какой же ты глупый… Зачем ты украл у нас столько лет? Мы же могли быть счастливы… Каждый день… в каждой ночи…

Она снова всхлипнула, не в силах сдержать исходящую из сердца горечь. Обиду, которая наконец-то вырвалась наружу. Жалость к нему и к самой себе. Ее начало трясти. Хотелось снова вцепиться в него, причинить боль, приласкать, довести до беспамятства.

— Милая… милая, милая… Драгоценная моя… Прости меня… Девочка, любимая… Прости, прости…

Он качал ее, как ребенка, осушая губами залитые слезами щеки, виски, целовал дрожащие ресницы, пил ее рваное дыхание. Полина уже не разбирала, где заканчивается ее тело и начинается его, но и этого было мало. Опять мало… Она изнемогала от жажды…его и видела то же самое в его глазах. Словно смотрелась в зеркало.

— Люблю тебя…

Выгнулась, подчиняясь власти умелых рук. Собственному желанию. Его желанию. Подалась ему навстречу, раскрываясь, впитывая в себя.

— Мой… люблю…