Научиться ценить [СИ]

Глава 5

Наше время.

Алексей позвонил неделю спустя, когда Ольга была на работе.

— У меня есть интересная информация по твоему вопросу. Готов поговорить во время ужина.

Совместный ужин с бывшим мужем ей совершенно не импонировал, и она осторожно поинтересовалась:

— А ты не хочешь все сказать по телефону?

Мужчина рассмеялся каким-то колким, злым смехом.

— Может быть, мне тебе отчет в письменном виде прислать? По электронке? Тогда вообще не придется меня лицезреть. Нет уж, дорогая, если хочешь что-то узнать, придется потерпеть мое присутствие. Назови куда, я заеду за тобой в шесть часов.

Ехать с ним в одном машине Ольга точно не собиралась.

— Я сама доберусь. Называй место.

Алексей снова недобро хмыкнул, однако спорить не стал. Продиктовал адрес ресторана.

— Жду тебя там в половине седьмого. Не опаздывай только, у меня в девять дежурство начинается.

Разговор выбил ее из привычной колеи. Все мысли моментально переключились на предстоящую встречу. Не случайно Лешка нацелился на ужин в ресторане — знал ведь прекрасно, как она на это отреагирует. Сколько раз после их разрыва он пытался куда-то вытащить ее, назначал бессчетное количество свиданий… Она, не раздумывая, отметала все предложения или вообще кидала трубку, едва заслышав его голос. А сейчас вот попалась. Кажется, он решил отыграться. Что ж, все карты и впрямь у него. Ей нужна информация, и чтобы ее получить, придется принять его условия. Но как это больно!

Женщина выпила чашку кофе, не ощущая вкуса. Еще одну. Не помогло. В голове не прояснялось, мысли так и метались беспорядочным потоком, то вынуждая ее перезвонить бывшему мужу и отметить встречу, то рисуя в сознании нелепые картинки о возможном примирении.

— Нет! — Ольга не заметила, как выкрикнула это вслух. — Не хочу. Не хочу больше! Дернулась от обжигающего глотка кофе, оттолкнула чашку, расплескав напиток по столу. До боли закусила губу, спрятав лицо в ладонях.

— Оля, что происходит? — Мирон стоял в дверях кабинета и, нахмурившись, рассматривал растекающиеся по бумагам темные кляксы.

— Кофе разлила… Уберу сейчас.

Мужчина осторожно вытащил из кипы бумаг самый перепачканный лист. Ольга охнула, узнав договор, за которым должны были приехать в конце рабочего дня.

— Я все перепечатаю.

— Что происходит? — повторил Мирон свой вопрос. Настойчиво, резко даже. Склонился над ней, опираясь на стол и пытаясь взглянуть в глаза. Но она отвернулась, избегая его взгляда.

— Говорю же: кофе разлился. Сейчас все…

— Оля! — он вдруг резко сжал ее подбородок, разворачивая лицо к себе. — Плевать на бумаги! Что с тобой случилось? И хватит нести чушь про разлитый кофе.

Она сделала еще одну жалкую попытку списать все на собственную неловкость.

— Но я, правда, случайно разлила. Горячий…

Мужчина склонился совсем близко к ней, так, что она увидела в его глазах собственное отражение.

— Это четвертая чашка, Оля. Четвертая! За последние два часа. Только не рассказывай мне, что ты просто пыталась взбодриться…

Конечно, он все заметил. И то, что у нее руки дрожат. И смазанную тушь на глазах, которую Ольга уже несколько раз пыталась вытереть. Даже чашки посчитал.

— Лешка звонил… Хочет, чтобы я с ним поужинала…

Мирон знал ее историю. Без подробностей, но в достаточной степени, чтобы заявление о звонке бывшего мужа удивило его.

— Но ты же… отказалась?

Она вымученно выдавила улыбку.

— Согласилась… Я попросила его узнать для меня… кое-что. И вот она: цена информации.

Услышать подобное Мирон не ожидал. Из отрывочных Ольгиных рассказов у него сложилось впечатление, что она самостоятельно ни за что не пойдет ни на какой контакт с Алексеем.

— Вы встречались?

Женщина кивнула.

— Я ездила к нему на работу на прошлой неделе. Он обещал узнать что-нибудь, если сможет. И вот: узнал…

Говорить о том, что именно она попросила узнать, Ольга, естественно, не собиралась. Но Мирона этот вопрос, похоже, волновал меньше всего.

— Послушай. Если это только какая-то информация, что с того, если вы поужинаете вместе? Выслушаешь его — и все.

— И все?! Я не хочу его видеть! Не хочу. Тем более в ресторане. Как будто не было ничего. Как будто можно просто встретиться и пойти вместе на ужин. Ненавижу!

Мирон слегка улыбнулся.

— А по-моему, как раз наоборот. Не можешь забыть. И злишься из-за этого … на себя.

Ольга вспыхнула, дернулась от обжигающей сознание правды. Ну почему он снова прав? Ведь прав же… Да, она до сих пор любит этого… И ненавидит. И себя саму ненавидит за слабость.

Мужчина взял ее за руку, помог выбраться из-за стола. Осторожно притянул к себе. Она уткнулась ему в грудь, вдыхая успокоительное тепло. «И почему я не могу в НЕГО влюбиться? Насколько проще все было бы…»

Вдруг вспомнилось детство, когда она вот так же пряталась от проблем на груди у отца. Просто закрывала глаза, и знала, что папа все решит. И вытрет ее слезы. И все будет хорошо. Потому что папа знает, как правильно. А сейчас… сейчас папы давно уже нет, а она так запуталась и в чувствах своих, и в желаниях.

— Все будет хорошо, — слова Мирона прозвучали эхом ее прошлого. Ольга подняла голову, улыбнулась ему сквозь слезы.

— Спасибо тебе.

Он кивнул.

— Хочешь, поеду с тобой?

Представить, как она будет говорить с Алексеем о Полине в присутствии Мирона почему-то не получилось. Ольга отрицательно покачала головой.

— Я справлюсь. — И добавила, уже с меньшей уверенностью: — Должна справиться.

Он снова кивнул. Помолчал, размышляя о чем-то, а потом вдруг спросил:

— Оль, а ты не думала, что вам стоило попробовать еще раз?

Ей показалось, что она ослышалась.

— Что? Что… попробовать?

Мирон уточнил:

— Ты… могла бы… попытаться простить его…

— Ты так шутишь? — Ольга не могла поверить, что слышит от него это. — Он же бросил меня! Поменял на другую женщину… — опять подкрались слезы, колючими ручейками потекли по щекам, в сердце всколыхнулась обида. Теперь уже на Мирона: за то, что предположил подобное. Ольга дернулась, пытаясь вырваться из его рук, но он обнял сильнее.

— Ш-ш-ш… Успокойся. Я все понимаю. Успокойся. Тише…

Не могла она успокоиться. Ведь в этом странном предположении прозвучало именно то, о чем ей даже подумать страшно было. И чего хотелось больше всего на свете.

— Оля.

Он легко приподнял ее, посадив на край стола, встал напротив, перекрывая возможность уйти.

— Тебе, скорее всего, не понравится то, что я скажу. Но все-таки выслушай. — Мирон сделал паузу, подбирая подходящие слова. Нахмурился. — Я не верю в то, что ты влюбилась и вышла замуж за кобеля, волочащегося за каждой юбкой. Он ведь не такой?

Она не ответила. Не понимала, к чему он клонит, да и говорить об этом было слишком больно.

— Он не такой. Ты ведь знаешь это. Значит то, что случилось… Была какая-то причина… Мужчина не может просто так изменить любимой женщине.

Лучше бы он ее ударил. Точно было бы легче, чем услышать это… то, о чем она столько лет заставляла себя не думать.

— Значит, во всем я виновата? То, что он спутался с другой, — моя вина?!!

Она почти кричала. Больно. До чего же больно!

Мирон покачал головой, осторожно стирая слезы с ее щек.

— Я этого не сказал.

— Ты именно это и сказал!

— Нет. Оля, послушай меня!

— Не хочу! — она, закрыла уши ладонями, словно это могло как-то помешать слышать то, что он говорил. Мирон коснулся ее рук, опуская их вниз.

— Ты же не ребенок, чтобы прятаться от правды. Оль, я всего лишь хотел сказать, что в проблеме двоих один не может быть виноват. И тебе это прекрасно известно.

Конечно, она знала. Знала.

Их проблемы начались задолго до того дня, когда отношениям пришел конец. Ольга уже даже не могла точно вспомнить, в какой момент стали появляться сложности. Леша завалил себя работой. Он мечтал о профессиональной карьере, о дальнейшей учебе. Просто бредил всем этим. А она злилась, когда его срывали на службу по ночам, или когда приходилось отменять запланированный вечер вдвоем. А это случалось все чаще и чаще. Но только то, что ему казалось дорогой к достижению мечты, ее безумно раздражало.

Муж никак не хотел осознавать, что Ольга с каждым днем все сильнее ненавидит его работу. Вроде бы неправильно было так реагировать. И она понимала, что он ждет поддержки, какого-то одобрения от нее, рассказывая о рабочих достижениях. Но не могла выдавить из себя ни слова. Или говорила совсем не то.

Потом, забываясь по ночам в его жарких объятьях, корила себя за очередную сказанную колкость. Обещала себе самой, что больше никогда не сделает ничего подобного. Когда от его близости туманился рассудок и женщина переставала понимать, где заканчивается она и начинается он, все казалось разрешимым. Но ночь заканчивалась, и проблемы оживали с новой силой.

В очередную годовщину их свадьбы они отправились в ресторан. Впервые за долгие месяцы смогли вырваться куда-то вдвоем. И у него был выходной. И ничего, казалось, не должно было помешать чудесному вечеру. Ольга была счастлива. Смотрела в его завораживающие глаза и наслаждалась кипящей в них нежностью. К ней. Его ладони на ее запястьях. Воздух, наэлектрилизованный от желания. А потом зазвонил его телефон…

Она все поняла еще до того, как закончился разговор. По тому, как изменилось его лицо. По внезапно появившейся собранности.

— Лель, извини, я…

Ольга даже не дослушала. Вскочила, не замечая упавший от ее резкого движения стул. Не видя обращенных к ним любопытных взглядов окружающих.

— Неужели ты хотя бы сегодня не можешь забыть о своей чертовой работе?! Я устала постоянно быть второй! Даже в такой день!

— Лелька, они бы не позвонили, если бы могли обойтись без меня. Милая, ну прости. Ты же у меня умница… Понимаешь, как это важно…

Он почему-то даже не выглядел виноватым. Просто старался убедить ее в том, что должен уехать. И это разозлило еще больше.

— А я? Важна для тебя хоть немного?

Алексей нахмурился, пытаясь сгладить уже сверх меры накаленную обстановку.

— Оль, люди кругом. Давай ты не будешь устраивать сцен при посторонних. Я вернусь к ночи, и мы обо все поговорим.

— Значит, люди тебя волнуют! А я? — она уже не могла остановиться. — Убирайся! Катись на свою работу, можешь вообще там ночевать. — И, схватив сумочку, кинулась прочь из ресторана.

Она тщетно надеялась, что Алексей бросится следом. Не бросился. Он действительно торопился на работу. И, похоже, считал это более важным, чем разборки с закатившей истерику женой.

Вернулся опять гораздо позже, чем обещал. Стрелки часов уже подходили к четырем, когда в дверях наконец-то звякнул ключ.

Ольга вдруг вспомнила, каким усталым Леша выглядел тогда. Лицо посерело, под глазами залегли тени от бессонной ночи. Он принес цветы. Пушистые шары хризантем, золотисто-желтых, как солнце. Прежде она пришла бы в восторг. Но не в этот раз. Сейчас цветы казались неуместной, нелепой попыткой загладить вину, которую он не слишком-то и чувствовал.

— Ты чего не спишь, Лелька? Ночь уже.

— Уже утро, любимый, — прошипела она в ответ. — Ночь кончилась…

Мужчина устало вздохнул.

— Солнце, я не хочу ругаться. Вот, это тебе…

Он протянул ей цветы.

Ольга взяла в руки роскошный букет, легонько скользнула пальцами по тонким лепесткам. Такие красивые. Только разве это что-то меняет? Зачем ей эта красота, если он в очередной раз выбрал не ее? И скривившись от безумности собственного поступка, швырнула их прямо в распахнутое окно.

Лешка опешил. Глотнул раскрытым ртом воздух, словно задыхаясь. Посмотрел на нее в упор с каким-то странным, необъяснимым выражением. Но не сказал ни слова. И, резко развернувшись, вышел из квартиры. Минуту спустя Ольга услышала во дворе гул отъезжающей машины. Он снова уехал.

Ее накрыло чувство вины. Липкое, омерзительное ощущение, что она слишком перегнула палку. И исправить что-то будет довольно проблематично. Алексею всегда было непросто признавать свои ошибки, а сейчас, после ее выходки, вряд ли он первый сделает шаг навстречу.

Ольга ждала его звонка почти до полудня, постоянно выглядывала во двор: а вдруг приедет? А потом решила отправиться к нему сама. Мириться.

Дежурного у входа в отделение почему-то не оказалось. Это было странно, но она даже обрадовалась: не придется никого упрашивать, чтобы ее пропустили. Торопливо прошмыгнула в коридор и направилась к кабинету мужа. Замерла перед входом на мгновенье, снова повторяя про себя запланированные слова извинения. И только после этого открыла дверь.

Все было как в дешевом кино с заезженным сюжетом. Только вот актеры играли по-настоящему. «Этого не может быть. Мне все мерещится. Не может, не может, не может…» Ольга снова и снова зажмуривалась, мотая головой и пытаясь стряхнуть наваждение. Но оно не проходило. И выключить странный фильм не получалось. Изображение сплетенных тел никуда не исчезало. Она отшатнулась назад, ударившись о дверь, но даже не почувствовала боли. Задохнулась от внезапно накатившей тошноты. И все смотрела, смотрела. Как в замедленной съемке фиксировала в памяти дикие кадры. Светлые волосы женщины, полотном разметавшиеся по его груди… Кожа, влажная от пота… Размазанный по ключице след от помады… Рельефные мышцы, бугрящиеся под распахнутой рубашкой… И помертвевший взгляд мужа, остановившийся на ее лице…