Навстречу любви

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Будь я законодателем, я бы запретил женщинам пользоваться такими соблазнительными духами. Острый, как бритва, нож, которым Люк резал огурцы, несколько раз выскользнул у него из рук. Все, что отвлекает человека от дела, должно быть запрещено.

Впрочем, духи здесь ни при чем. Люка волновал не столько запах жасмина, сколько женщина, которая выбрала этот запах. Анита.

Она молча стояла рядом с ним, резала помидоры. Мясистые дольки аппетитной кучкой лежали на разделочной доске. Нож в руках Аниты ритмично скользил по дереву, издавая едва различимые и от этого еще более волнующие звуки. Собаки беспокойно сновали по кухне, радостно виляя хвостами в предвкушении вкусного ужина. Мощная природная энергия, исходившая от животных, еще больше натягивала нервы Люку.

Ему нравился запах Аниты, нравилось прикасаться к ней, смотреть на нее. У нее была смуглая кожа, темные волосы. Легкое летнее платье облегало фигуру.

Анита находилась на приличном расстоянии от Люка, но он чувствовал каждое ее движение.

Наконец-то Люк закончил резать огурцы. Можно было подумать, что эти овощи нарезал пятилетний малыш, решивший поиграть со своей игрушечной пилой. Но, в конце концов, все было сделано. Не нужно было больше стоять возле Аниты. Люку следовало бы поскорее удалиться, но он, наоборот, подошел к Аните и бросил порезанные огурцы в миску.

— Давай делать салат, — сказал Люк, потянувшись к доске с порезанными помидорами.

Руки Аниты двигались в том же направлении. Прикосновение к ее руке было для Люка, как прикосновение к оголенному электрическому проводу. Люк взглянул на Аниту. Их глаза встретились всего на одно мгновение, но Люк понял, что пропал. Эта женщина не отпустит его от себя никогда.

— Мне… э-э-э… очень нравится твой мопс, — сказала Анита.

— Мопс? — удивленно переспросил Люк. Он не сразу понял, о чем она говорит.

— Ну, вот эта ваза для печенья. — Анита показала на керамическую вазу, стоявшую на кухонном столе.

— Ах, да! Это! Это произведение вышло из-под рук моей мамы в ее керамический период.

— Керамический период? — переспросила Анита.

— Мама любит называть себя периодическим ремесленником. Месяц она занимается макраме, потом цветным стеклом, после керамикой и так далее до бесконечности. — Люк погладил мопса по гладкой керамической голове. — Чарли — произведение периода, предшествовавшего периоду вязания крючком.

— Прелесть, — похвалила Анита.

— Если ты останешься здесь до Рождества, — сказал Люк Аните, — ты сможешь ближе познакомиться с творчеством Грейс Доул.

С чего это он вдруг заговорил о Рождестве? На дворе август. Почему Анита и Рождество слились для него воедино?

— Делать что-то своими руками — просто замечательно, — проговорила Анита.

— Будет, Анита… Ты ведь приехала из Лос-Анджелеса, а там вручную люди разве что только на кнопку звонка нажимают, чтобы камердинер подогнал к подъезду их машину.

Анита рассмеялась.

— Я больше не живу этой жизнью. Я изменилась.

Люк пристально посмотрел на Аниту. Его сердце забилось сильнее. С каким бы удовольствием он бросил сейчас к черту эти проклятые овощи, схватил ее и задушил в своих объятиях.

— Да, ты изменилась, и очень сильно. Нет больше туфель на высоченных шпильках, нет элегантных деловых костюмов.

— Нет работы, — грустно продолжила Анита. Она хотела изобразить что-то вроде смешка, но получилось неискренне. — Сейчас для меня, важно совсем другое.

— Да. Кто бы спорил… — сказал Люк так тихо, что Анита едва расслышала.

— Как там салат? — прервала Грейс их беседу. Анита отскочила от Люка.

— Все готово. — Она схватила разделочную доску и сбросила помидоры в миску, затем отправилась к раковине мыть руки.

— Почти готово, — поправил Аниту Люк. — Мы забыли перемешать, — уточнил он и начал перемешивать салат двумя огромными ложками.

Что она здесь делает? — думала между тем Анита. Сидит с Люком за одним столом, будто она член их семьи?

Но Анита была реалисткой. Это значит, что она не верила сказкам о счастливой семейной жизни и рыцарях в сияющих доспехах. Такого не бывает. По крайней мере, с ней не было, и быть не может.

Анита все вытирала и вытирала руки кухонным полотенцем. Она все еще помнила, как Люк дотронулся до нее. Она все еще слышала этот тихий с хрипотцой голос, говоривший ей о том, как она изменилась. Люк имел в виду не только одежду. Это было понятно.

Анита не могла позволить инстинктам управлять ее головой. Этот было бы равноценно самоубийству. Она приехала в Мерси не затем, чтобы искать романтических приключений с мужчинами или восстанавливать отношения с конкретным мужчиной. Она приехала сюда, чтобы вырастить ребенка, создать свою собственную маленькую семью из двух человек. Вот и все. Ничего больше.

Анита положила полотенце на кухонный стол.

— Знаешь, я еще не закончила распаковывать вещи. Я, пожалуй, пойду и дам вам возможность спокойно поужинать в кругу семьи.

— Как? Ты даже не хочешь попробовать, что у нас с тобой получилось? — Люк протянул ей миску с салатом. — Кроме того, если ты сейчас уйдешь, моя мама никогда тебя не простит.

— Я… я…

— Ничего не хочу слышать. — Люк показал Аните на гриль, стоявший во дворике под навесом. Клубы ароматного дыма уже поднимались над ним. — Если тебе понравился мамин мопс, тебе понравится и ее говядина.

Анита рассмеялась.

— Просто я не хочу вам мешать. Я человек посторонний.

— Ты не посторонняя. — Люк подошел к ней ближе и вложил ей в руки большую стеклянную миску с салатом. — Мы старые друзья, которые решили вместе поужинать.

— Так?

— У-ух.

— Хорошо. — Темно-синие с зеленоватыми вкраплениями глаза Люка не отпускали Аниту. — Я рад, что мы договорились.

— Я тоже рада, — с трудом выговорила Анита. Но если это так, то почему же ей так хочется схватить Люка, прижать к себе и попробовать здесь, черт возьми, не только говяжью отбивную?

Пока картошка и говяжьи отбивные, шипя, поджаривались во дворе, Люк спрятался в маленькой нише, усевшись за компьютер. Это было трусливое отступление. Провести оставшееся до ужина время вместе с Анитой он просто побоялся. Но Анита была недалеко. Она снова подсела к Эмили, чтобы помочь ей доделать доклад. После совместного приготовления салата Люк вышел из строя. Голова отказывалась соображать.

Люк уединился в своей нише и всеми силами пытался сосредоточиться на работе. Но в голове было пусто. Сколько он ни пытался сосредоточиться на экране, следя за курсором, перед глазами все время стояла Анита. Краем глаза он мог видеть ее. Она сидела справа от него, и у нее, кажется, не было проблем с концентрацией внимания. Она смеялась и разговаривала с Эмили. Люк расправил плечи, положил пальцы на клавиатуру и начал набирать текст.

Чепуха! Полстраницы бессмысленного набора слов, словно его пальцы попадали не на те клавиши. Черт побери! Что это со мной?

— Здорово, Эмили! Это очень глубокая мысль. Она делает твой доклад по-настоящему интересным. А теперь давай… — Голоса Аниты стало не слышно, когда она привстала со стула и подалась вперед, чтобы сделать кое-какие пометки в блокноте Эмили.

Она и не предполагала, как дерзко взлетела вверх ее цветастая юбочка.

Люк резко выдохнул и снова уставился на экран. Компьютер, казалось, смотрел на Люка и говорил: «Ну-ну. И когда же ты сегодня начнешь работу?»

В эту минуту послышался голос матери:

— Обед готов.

— Слава богу, — буркнул себе под нос Люк.

Он поднялся, резко оттолкнув от себя стул. Анита тоже выпрямилась. Край желтого с цветочным рисунком платья скользнул вниз по ее ногам, прикрыв бедра. Это было большим облегчением для Люка.

Но мысли его все равно были не о том, о чем им следовало бы быть.

Анита повернулась и посмотрела через плечо. Ее ясные карие глаза на секунду встретились с его синими глазами. Прежде чем отвернуться, Анита улыбнулась ему ленивой, почти сладострастной улыбкой.

Она, наверное, спутала его с кем-то. Люк растерянно заморгал. Он не мог вспомнить, чтобы женская улыбка так действовала на него.

Два года он прожил, как немой, ничего не чувствуя. Он достиг совершенства в искусстве скрывать эмоции. Люк давно понял, что решения, принятые под давлением эмоций, ни к чему хорошему не приводят. Все заканчивается какой-нибудь глупостью. И страдает от этого не только он, но и другие люди.

И вот Анита за несколько часов, буквально все в нем перевернула. Люку снова захотелось жить полной жизнью. Хорошо ли это?

Определенно нет. Сейчас для него самое главное — Эмили. Но какая-то часть его существа, управляемая этим самым гормональным кризом, настойчиво требовала обратить на себя внимание.

Нет. Потом. Сейчас только Эмили и работа. Ничего больше.

Люк вошел в столовую, где уже был накрыт стол, и сел на старинный дубовый стул напротив Аниты. Она, опустив голову, поправляла на коленях салфетку. Эмили выбрала место рядом с Анитой. Садясь, она бросила на Люка выразительный взгляд. Семейные трапезы не входили в список любимых ею занятий.

Грейс вошла в столовую с большим плоским блюдом в руках и поставила его в центр стола.

— Надеюсь, все вы проголодались. У нас сегодня много мяса.

— Ты всегда готовишь слишком много еды, мама, — сказал Люк.

— Не хочу, чтобы люди говорили, что я плохо кормлю своих детей, — сказала Грейс, потом, посмотрев на Аниту, добавила: — И гостей.

— Не помню, когда в последний раз я сидела за таким столом. — Анита протянула руку через стол. — Шлепните меня по руке, если я потянусь за третьим куском.

Грейс рассмеялась.

— Я вырастила четверых детей. В наших краях у всех хороший аппетит.

— Отлично, потому что я ем за двоих, — сказала Анита.

В это мгновение открылась задняя дверь, и в дом вошел отец Люка. Он остановился возле раковины, чтобы помыть руки, и только после этого вошел в столовую. Джон Доул задержался возле жены и звонко чмокнул ее в щеку.

— Что на ужин, Грейси?

В ответ та улыбнулась.

— Смотря для кого, — лукаво глядя на мужа, сказала она. — Для тебя жидкая солдатская похлебка, для остальных — говяжьи отбивные с картошкой.

— Ох, надо же, забыл. Сегодня же моя очередь готовить ужин. Я так заработался у Генри с этими кухонными шкафчиками, что напрочь, забыл об этом. К тому же прищемил себе палец этой дурацкой дверью. Этот болван… — Взгляд Джона наткнулся на Аниту. — О, прошу прощенья. Я совсем забыл о хороших манерах. — Он протянул Аните руку. — Джон Доул.

— Анита Рикардо, — представилась Анита, пожав ему руку. — Я… — она бросила быстрый взгляд на Люка, — друг вашего сына.

Друг? Что еще она могла сказать? Девушка? Бывший консультант по продажам? Ни то, ни другое не имело отношения к их нынешним отношениям.

На самом деле у них сейчас нет никаких отношений. Они просто живут в одном городе. Вот и все.

Большое блюдо с картошкой и мясом шло по кругу. Люк положил себе на тарелку кусок мяса и завернутую в фольгу картофелину, затем передал блюдо своей матери и с удовольствием принялся за еду. Хоть это сможет отвлечь его от сидящей напротив женщины.

— Итак, Анита, что привело тебя в Мерси? — спросила Грейс.

Проглотив кусочек отбивной, Анита ответила:

— Скорее всего, Люк.

Грейс и Джон вместе посмотрели сначала на сына, потом — на живот Аниты. Люк выглядел так, будто хотел сказать: «Это не я», но, разумеется, промолчал. Впрочем, любой, кто изучал в школе арифметику, мог понять, что к этому ребенку Люк не имеет никакого отношения. В Мерси он жил уже больше года. Судя по животу, Анита была на седьмом или восьмом месяце беременности. Так что никак не сходится.

— Он так много рассказывал мне об этом городе, когда мы вместе работали, что я решила сюда переехать. Мне показалось, что это место просто создано для того, чтобы растить здесь детей.

Люк поймал на себе вопросительный взгляд Грейс, но он знал, что мама никогда не сделает ничего бестактного.

— Ты полюбишь Мерси, и я уверена, что Мерси полюбит тебя, — сказала Грейс Аните.

— Я очень надеюсь на это, — тихо отозвалась Анита.

— Ты уехала из Лос-Анджелеса? — спросил Джон. — Тебе здесь будет недоставать пляжей, прихода зимы. Я всегда говорю Грейси, давай переедем во Флориду.

— Мы поедем в путешествие по Флориде в конце этой недели на годовщину нашей свадьбы, Джон. — Грейс вылила на картофелину целую ложку сметаны. — Могу побиться об заклад: в конце круиза ты будешь жаловаться на то, что соскучился по жаре.

— По жаре, которую мы с тобой делаем вместе? — Вскинув бровь, Джон бросил на жену озорной взгляд.

Щеки Грейс слегка порозовели.

— Дедуля, тебе следует помнить о том, что у малышей большие уши, — сказала она мужу.

— Бабушка! Мне уже двенадцать лет. — В голосе Эмили слышалось раздражение. — Я знаю, что такое секс.

Люку стало не по себе. От неожиданности он чуть было не подавился куском мяса. Когда его дочь успела так повзрослеть?

— Ешь и не говори глупостей, — строго сказал он дочери.

В ответ Эмили разбросала еду по тарелке и бросила вилку.

— Ты ведь знаешь, папа, что я не ем ничего живого. Я вегетарианка. — Эмили наморщила нос и скривила губы. — Кроме того, я считаю, что это отвратительно — убивать коров и есть их на ужин.

— Эмили! — Люк взглянул на родителей, потом строго посмотрел на дочь. — Дедушка с бабушкой много работали, чтобы ты могла вкусно поужинать. Тебе следует уважать их.

— Эмили, — вмешалась в разговор Анита, — почему бы тебе не рассказать отцу, как движется работа над докладом по истории?

— С удовольствием, — недовольным тоном ответила Эмили, не отрывая глаз от скатерти. — Работа над докладом идет хорошо.

— Не просто хорошо, — уточнила Анита. — Ты нашла очень интересный материал и сумела его грамотно проанализировать. Я знаю журналистов, которые двух слов связать не могут, а ты в своем введении сумела увлекательно рассказать о теме доклада.

Эмили оторвала взгляд от скатерти и посмотрела на Аниту. Ее глаза заблестели от радости.

— Ты… ты действительно думаешь, что я сделала хороший доклад?

Анита, улыбнувшись, кивнула головой.

— То, что ты сделала, без сомнения, заслуживает отличной оценки.

— Мне всегда нравилось писать. — Это признание сорвалось с губ девочки неожиданно для нее самой. — Я люблю книги Джей Кей Роулинг. Было бы здорово, если бы я тоже научилась писать не хуже. — И Эмили с увлечением начала пересказывать свои любимые места из книги о Гарри Поттере.

Люк с удивлением смотрел то на свою дочь, то на Аниту. Что это за инопланетянка сидит за столом? Неужели это его дочь? Ей нравится писать? Она может вести умные беседы о достоинствах книг?

Да Аниту ему просто Бог послал! После обеда он сделает ей предложение, от которого она не сможет отказаться. И если вдруг она скажет «нет», он увеличит плату, чего бы ему это ни стоило.

Неожиданно Анита стала решением давно мучившей его проблемы.

Аните было тепло и уютно в этом доме, и не потому, что она вкусно и хорошо поела, не потому, что ее руки согрелись в теплой мыльной воде с приятным запахом, когда она помогала мыть посуду. Тепло исходило от Грейс. Она разговаривала с Анитой так, будто та была членом семьи. Почти, как с дочерью.

Но внутренний голос напоминал ей, что Доулы не ее семья. Это всего лишь один ужин, один вечер. Он ничего не значит.

«Не привыкай. Не пускай их в свое сердце», — твердила себе Анита.

Люк снова спрятался в своей нише. Он погрузился в работу, просматривая какие-то бумаги и делая беглые записи. Но когда посуда была помыта, Люк подошел к Аните и взял у нее из рук кухонное полотенце.

— Я провожу тебя домой и посмотрю, что случилось с твоей машиной. Отец поранил себе руку, так что тебе придется иметь дело со мной.

— Ты разбираешься в моторах?

— Я знаю вполне достаточно. Я вырос в этом доме, поэтому знаю многое — от устройства автомобиля до тонкостей стирки белья. Я бы не стал самостоятельно менять коробку передач, но кое-что я все-таки умею.

— Отлично. Сейчас я не могу позволить себе механика, поэтому меня это вполне устраивает. Я только возьму свои вещи, и мы пойдем, — сказала Анита.

Через несколько минут Анита и Люк сидели в его «шевроле». Они ехали к дому Аниты. Дорога была не длинной, поэтому поговорить им не удалось. Люк крепко держал руль обеими руками. Он словно боялся, что дотронется до Аниты.

Люк повернул к дому Аниты и, проехав немного, остановил машину. Дождь давно кончился, и когда Анита вышла из машины, она заметила, каким чистым стал воздух. Город, как будто вымыли. Рядом с домом рос большой вяз. Его раскидистые ветви, покрытые обильной листвой, покачивались, словно приглашали войти в дом. Трава на лужайках снова стала густой и зеленой. В саду распустились цветы. Небо было чистым, темно-синего, почти василькового, цвета.

— Здесь очень красиво, — сказала Анита.

— Немного скучновато, но да, ты права, здесь красиво.

Люк нагнулся, чтобы взять компьютер и зонт Аниты, и пошел за ней в дом.

— Тебе, наверное, это покажется банальным, но, когда я смотрю на этот пейзаж, мне кажется, я разговариваю с Богом. В Лос-Анджелесе все покрыто бетоном, стеклом и металлом. В окружении небоскребов и автострад трудно найти живую природу. Но здесь… — Анита глубоко вдохнула, обняла себя руками и начала кружиться на траве. — У меня такое ощущение, будто я присутствую при сотворении мира.

— Подожди. Я посмотрю, что ты скажешь через месяц. Когда ты не сможешь найти ни одного открытого магазина в воскресенье или когда тебе придется третий раз за неделю вызывать телефонного мастера, тогда ты изменишь свое мнение о Мерси.

Анита покачала головой.

— Я так не думаю. Я… — она улыбнулась, положила руку на живот, — мы здесь останемся.

Люк положил вещи Аниты на качели, висевшие на открытой веранде, и внимательно посмотрел на нее.

— Я рад снова видеть тебя, Анита. — Люку было тяжело говорить, но он добавил, не отводя глаз от Аниты: — Очень рад.

— Я думала о тебе все эти полтора года. — Ну вот она и произнесла слова, которых сама так боялась. — Думала: как ты там поживаешь?

— Тружусь. Это все, что я могу сейчас себе позволить.

— Да… — задумчиво произнесла Анита.

Она подошла ближе и осторожно прикоснулась к руке Люка. Анита хотела поддержать и утешить его этим жестом, но, когда ее пальцы дотронулись до обнаженной руки Люка, она почувствовала, что в ней проснулось другое желание. Она смотрела Люку в глаза и думала о том, что боялась произнести вслух.

— Мне… мне нужно посмотреть твою машину, пока не стемнело, — пролепетал Люк.

— Ах, да. Конечно. — Анита сделала шаг назад, позволяя Люку пройти к машине. — Моя малышка стоит вон там.

Анита достала из сумочки ключи от машины и дала их Люку. Сжав в ладони ключи, Люк помедлил, как будто хотел сказать что-то. Но через мгновение быстро спустился по ступенькам крыльца и направился к Анитиной «тойоте».

Анита схватилась за голову. О чем она думала? Зачем она так нежничает с ним? Разве она не понимает, что играет с огнем? И ее сердце может сгореть в этом огне, как щепка.

Анита села на качели и оттолкнулась. Свежий воздух овевал ее тело прохладой. Покачиваясь, она закрыла глаза, и прислонила голову к деревянной рейке качелей.

Ей не нужно было сюда приезжать. Нельзя было снимать дом в трех кварталах от него. В Америке полно других маленьких городков. Но ни в одном из них нет Люка. И чем больше Анита уверяла себя в том, что не хочет быть вместе с Люком, тем яснее она понимала, что это не так.

Она хочет быть вместе с ним.

Анита видела, как он смотрел на свою дочь. В его глазах была любовь и забота. Да, сейчас им трудно понять друг друга. Но после того, что им пришлось испытать, это неудивительно. Трудности неизбежны, и они скоро не кончатся. У Эмили трудный возраст. Она меняется. Но, несмотря на все сложности, Люк и Эмили любят друг друга.

Люк был хорошим человеком. Анита поняла это в первую же минуту их встречи. Правда, тогда ему было не до нее. К тому же он сильно переживал смерть жены.

Но сейчас-то он свободен. Он не принадлежит ни одной женщине в мире.

Ох, эти мысли ни к чему хорошему ее не приведут.

Анита остановила качели и пошла в дом. Она вошла на кухню, включила свет и приготовила Люку стакан быстрорастворимого лимонада. Анита открыла холодильник, достала оттуда последние кусочки льда и положила их в стакан.

Помешивая лимонад, Анита уверяла себя в том, что это чисто дружеский жест, что она просто предложит Люку освежиться. На улице так жарко, несмотря на прошедший дождь. К тому же он делает ей одолжение. Она не собирается флиртовать с ним, не собирается привязываться к нему.

Люк, конечно же, хороший человек, но даже хорошие мужчины уходят от женщин. И даже бросают их. Анита уже испытала достаточно разочарований в своей жизни. С нее хватит. Больше она не хочет разочаровываться. А для того, чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться. Истина проста.

Люк скинул с себя рубашку и копался в моторе Анитиной «тойоты». Из-под капота была видна только его обнаженная спина. Анита задержала дыхание, чтобы не выдать своего волнения. Раньше она ни разу не видела Люка обнаженным и сейчас должна была признать, что у него было красивое тело. По крайней мере, спина была очень красивой.

Отдай ему лимонад и уходи. Не порхай вокруг него.

Мышцы у Люка на спине играли, когда он что-то подкручивал или раскручивал, когда доставал инструменты из сумки, которую принес с собой.

— Я… я подумала, что тебе, может быть, хочется пить, — робко сказала Анита.

Люк резко распрямился и ударился головой о капот. Он повернулся, потирая больное место, и сказал:

— Теперь я буду надевать шлем, когда ты поблизости.

— Извини, я не хотела пугать тебя. — О господи! Да его грудь еще красивее, чем спина. Развитые мышцы, на которых не было ни капли жира, сужались к талии. Загорелая кожа выигрышно смотрелась на фоне шортов цвета хаки. Стакан с лимонадом чуть было не выскользнул у Аниты из рук. Она быстро протянула его Люку: — Вот.

— Ты просто сокровище. — Люк вытер мокрый от пота лоб тыльной стороной ладони, взял из рук Аниты стакан и залпом осушил его. — Я надеялся, что дождь собьет эту жару, но после дождя стало еще жарче.

Анита надеялась, что в ближайшие тридцать, нет, сорок дней будет так жарко, что Люк не сможет ходить в рубашке.

— Ты по-прежнему следишь за фигурой, бегаешь? — спросила она.

Люк кивнул.

— Восемь километров в день.

— Заметно. — Зачем она сказала это? Как глупо она себя ведет! К чему все это! — Я имела в виду…

— Эй, да ты делаешь мне комплименты. Не стоит извиняться. Ничего не объясняй. — Люк поставил стакан на землю. — Давненько я не слышал комплиментов от женщин.

— Странно. Я имела в виду, что ты красивый парень, Люк.

Люк пожал плечами.

— В последнее время я редко выхожу из дома.

— Ох. — Анита крутила в руках аппликацию в форме цветка на горловине своего платья. — Ты ни с кем не встречаешься?

— Я не был на свидании с… — Люк посмотрел в сторону, вспоминая. — Нет.

— Ох. — Пространство между ними становилось все плотнее и напряженнее. Анита чувствовала себя неловко, не знала, что делать. — Ох, ты испачкался, — сказала вдруг она, заметив на щеке у Люка пятно мазута. Анита вытащила из сумки с инструментами тряпку. — Вот здесь. — Она приподнялась на цыпочки и провела тряпкой по его щеке. Но пятно только больше размазалось. Анита подошла ближе и снова начала тереть тряпкой пятно.

Грудь у Люка приподнялась, дыхание стало неровным, прерывистым. Анита заставила себя сосредоточиться на пятне мазута. От Люка исходил соблазнительный запах цитрусовых и шалфея. Искушение становилось сильнее.

— Я не могу с ним справиться, — пожаловалась Анита.

Наверное, она хотела сказать еще что-то, но губы Люка помешали ей. Он крепко обнял хрупкое тело Аниты своими сильными руками. Как и в первый раз, желание с новой силой захватило их обоих.