Глава 11

Возможно, он успокоил ее. Проснувшись, Сэм обнаружил себя в пустой кровати, да и в доме никого не было. В ванной на перекладине аккуратно висело ее еще влажное полотенце. Комната хранила еле уловимый аромат Джоанны. Одежда, которую он ночью снял с нее, была убрана. Ее портфеля в комнате не было, а в вазе стояли свежие цветы. Все сообщения на автоответчике были стерты. Сэм остался в доме в обществе кошки.

Джоанна всегда была организованной, будь то кризисная или спокойная ситуация.

Он был уверен, что сумеет подавить ее истерику.

В кухне он обнаружил, что стаканы, которыми они пользовались ночью, вымыты и теперь сохнут. К кофейнику прислонилась записка, написанная аккуратным почерком Джоанны: «Я не хотела тебя будить. Мне надо было рано поехать в больницу, а затем в студию. Кофе сварен».

Она добавила еще что-то, затем, зачеркнув это, подписалась просто: «Джоанна».

Это могла бы написать и его мама, подумал Сэм, во второй раз пробегая записку глазами. Только она бы добавила: «Оставь кухню в том виде, в каком она была». Черт побери, Джоанна!

Стоя на кухне в одних джинсах, он швырнул записку на кухонную стойку. Никто не смог бы обвинить Джоанну в том, что она нетвердо стоит на земле. Но бывают случаи, когда нужно и даже необходимо, чтобы рядом с тобой оказался кто-то еще. И ей придется принять, что Сэм и есть этот кто-то. Он был уверен, что справился с этой задачей, однако забыл, какой упрямой могла быть Джоанна.

Он рассеянно нагнулся и взял на руки котенка, выделывавшего «восьмерки» вокруг его ног. Люси не была голодна: Джоанна не обделила ее вниманием, оставив полную миску, еды в углу, просто ей хотелось немного ласки. И большинству созданий хочется того же, размышлял Сэм, поглаживая шерстку Люси. Очевидно, этого было недостаточно, чтобы Джоанна замурлыкала и доверчиво свернулась клубочком у него на руках!

Сэм выглядел так, будто ему предстояла битва. В последний раз почесав кошечку за ушами, он отпустил ее. Ведь он тоже может быть упрямым.

Она думала о нем. Сэм удивился бы, узнав, как долго и мучительно дались ей несколько строчек, которые она ему оставила. Она хотела поблагодарить его за то, что он был с ней, за доброту и понимание в тяжелый для нее момент. Хотела сказать ему, что любит его так, как никогда не любила и не будет любить. Однако на бумаге слова казались пустыми и неподходящими.

Трудно нуждаться в ком-то, нуждаться по-настоящему, если всю свою жизнь уверена, что можешь справиться со всем сама. Если бы он знал, каким сильным было ее желание разбудить его и попросить поехать вместе с ней, потому что ей становилось страшно при мысли о том, чтобы пережить этот день в одиночку! Но она не могла заставить себя сделать это, поскольку теперь, когда она раскрыла ему все свои тайны, ей обязательно нужно справиться с этим днем самостоятельно, чтобы научиться дальше обходиться без поддержки Сэма.

Медсестра, дежурившая утром, была моложе и сговорчивее той, что работала накануне. Она рассказала Джоанне, что отец отдыхает с комфортом, пригласила присесть и подождать доктора Мерритта.

Джоанна предпочла подождать в приемной, коридоры показались ей слишком людными. Ей уже удалось выпроводить репортеров, и она не собиралась давать ни единого шанса тем, кто оказался таким пронырливым, что смог проникнуть в Клинику. На диване в полудреме сидели, держась за руки, пожилая дама и парень лет двадцати. Телевизор, укрепленный на стене, показывал жизнерадостное утреннее шоу, посвященное кулинарии для гурманов. Джоанна подошла к столу, где, подогреваясь, стояли два одинаковых чайника: один с кофе, другой — с кипятком. Она не обратила никакого внимания на чайные пакетики, проигнорировала расфасованные сухие сливки и сахар и налила себе чашку черного кофе. Едва она сделала первый глоток, начался перерыв, во время которого показывали местные новости.

Карл У. Паттерсон был в центре внимания. Джоанна хладнокровно слушала, как диктор озвучивает пресс-релиз, составленный ею и пресс-секретарем прошлой ночью. В нем содержалось гораздо больше информации о карьере Карла, нежели о его болезни, и Джоанна знала, что он, услышав это, кивнул бы в знак одобрения. В конце сообщения говорилось, что Тони ДюМонд, сожительница и невеста Паттерсона, в настоящее время не выходит на связь.

По крайней мере, эта женщина неглупа, подумала Джоанна, выбирая, куда бы сесть. Она знала таких, которые тут же все разболтали бы журналистам, наслаждаясь устроенным спектаклем. А если бы так поступила Тони, подумала Джоанна, Карл при первой же возможности прервал с нею все отношения.

—Мисс Паттерсон?

Джоанна автоматически встала. Едва она увидела доктора, ее спокойствие улетучилось. Медсестра говорила, что Карл отдыхает с комфортом, но так принято говорить в больницах. Она загнала поглубже едва появившийся страх и протянула руку для приветствия.

—Доктор Мерритт, надеюсь, я не слишком рано. — Или не слишком поздно.

—Нет, на самом деле ваш отец сейчас бодрствует, и его состояние стабильно. В качестве меры предосторожности мы оставим его в блоке интенсивной терапии еще на сутки, а если его состояние будет и далее улучшаться, переведем его в отдельную палату.

—Каков прогноз?

—Прогноз положительный, если он сам приложит усилия. Очень важно ограничение рабочей нагрузки. Насколько сильно вы можете на него повлиять?

Ее улыбка почти не скрывала удивления.

—Нисколько.

—Ну, тогда ему, возможно, придется задержаться в клинике на день-другой дольше, нежели он рассчитывает. — Мерритт снял очки и протер стекла полой своего халата. — Как я уже говорил вам ночью, надо будет пойти на некоторые ограничения. Мистеру Паттерсону придется осознать, что его возможности, как и у всех нас, имеют определенные границы.

—Я понимаю. И желаю вам огромной удачи, чтобы суметь объяснить это ему!

—Я уже вкратце поговорил с ним. — Мерритт водрузил очки обратно на нос. Он улыбнулся Джоанне едва заметной улыбкой, исчезнувшей, пожалуй, даже раньше своего появления. — В данный момент важнее поберечь его. Довольно скоро мы поговорим о том, какой уход потребуется ему на будущее. Он хотел увидеться с мисс ДюМонд и неким господином по фамилии Уитфилд. Встреча с невестой может пойти ему на пользу, но...

—Насчет Уитфилда не волнуйтесь. Я возьму это на себя.

Мерритт только кивнул в ответ. Он уже понял, что у дочери Паттерсона есть голова на плечах.

—Ваш отец — удачливый человек. Если он будет благоразумным, тогда я не вижу ничего, что помешало бы ему жить полной жизнью и продуктивно работать.

—Я могу его увидеть?

—Минут пятнадцать не больше! Он нуждается в тишине и покое.

Джоанна вошла в маленькую, отгороженную занавеской палату блока интенсивной терапии. Отец лежал точно так же, как и ночью, с закрытыми глазами, и был подключен к аппаратам. Однако цвет лица изменился в лучшую сторону. Джоанна, стоя у кровати, рассматривала отца до тех пор, пока он не открыл глаза.

Ему потребовалась всего мгновение, чтобы разобраться в ситуации. Джоанне тут же пришло в голову, что это был самый долгий за всю жизнь контакт между ними. Она поняла, что отец узнал ее, и, наклонившись, прижалась щекой к его щеке.

—Доброе утро. — Соблюдая осторожность, она старалась говорить как обычно. — Ты нас напугал.

—Джоанна! — К ее удивлению, отец взял ее за руку. Карл никогда в жизни не выглядел таким одиноким и слабым. — Что они тебе сказали?

«Что же, ему страшно», — подумала она, и в ее душе шевельнулось сочувствие. Джоанне не могло прежде прийти в голову, что отец может испытывать страх.

—Что ты удачливый человек, — коротко ответила она. — А еще сказали, если ты будешь проявлять благоразумие, мир увидит еще не одно детище Карла У. Паттерсона!

Она выбрала как раз нужные слова. Джоанна и не предполагала, что настолько хорошо знает своего отца.

—Чертовски неподходящее время выбрал мой организм для своих дурацких фокусов. — Он окинул взглядом палату, и момент близости канул в никуда.

—Персонал пытается связаться с Тони, — сообщила Джоанна. — Уверена, что она скоро здесь появится.

Обрадовавшись, Карл снова взглянул на дочь.

—Они говорят, что собираются продержать меня на своей привязи еще целый день!

—Да. Будешь волноваться — получится больше.

—У меня осталась работа, которую не сделаешь на больничной койке.

—Хорошо. Я попрошу их отпустить тебя. Ты снова станешь руководить монтажом «Огненных полей», пока опять не свалишься!

Выражение нетерпения на лице Карла сменилось ошеломлением, а потом изумлением, что редко бывало обращено к дочери.

—Думаю, я смогу взять пару выходных. Но я против того, чтобы к этому прикасался косорукий Уитфилд!

—Я уже вызвала Ломана.

Выражение его лица тут же стало напряженным, и Карл вновь превратился в холодного, брюзгливого человека, с которым она прожила большую часть жизни.

—Прости, если я переступила границы моих полномочий, но когда я вчера поздно вечером позвонила Уитфилду и рассказала ему о положении дел, то решила, что ты предпочтешь Ломана.

—Ладно, ладно. — Он замахал руками, пресекая ее объяснения. — Я и вправду предпочту Ломана. У Уитфилда есть свое место, но, видит Бог, оно не в монтажной. Что с прессой?

Он уже забыл про страх, подавив вздох, подумала Джоанна. Дело, как всегда, было превыше всего.

—Все под контролем. Твой пресс-секретарь сегодня утром выпустил пресс-релиз и будет обновлять его по мере необходимости.

—Хорошо, хорошо. Надо сегодня встретиться с Ломаном. Устрой это, Джоанна.

—Нет.

Он уже вошел во вкус строительства планов, процесс набирал обороты, и отказ только разозлил его.

—Нет? Какого черта ты хочешь сказать этим «нет»?

—Это не обсуждается. — Голос у нее был спокойным, и это порадовало Джоанну. Одно время от такого же тона с его стороны ее бросало в дрожь. — Это станет возможным через день-другой, когда ты окрепнешь и тебя переведут в отдельную палату.

—Я сам устраиваю свою жизнь!

—Никто не знает об этом лучше меня.

—Если ты надумала подсидеть меня, пока я лежу...

Тут в ее глазах появилась ярость, охладившая его пыл. Карл никогда прежде не видел у нее такого взгляда и не осознавал его силы. А если даже такой взгляд и бывал, Карл ни разу не удосужился его заметить.

—Мне ничего от тебя не нужно! Когда-то было нужно, но я научилась жить без этого. А теперь извини, но мне нужно заняться шоу, продюсером которого являюсь я сама!

—Джоанна! — Она уже отодвигала занавеску, чтобы выйти. Ее остановила дрожь в его голосе.

—Да?

—Прости меня!

«И снова в первый раз», — подумала Джоанна, заставив себя вернуться.

—Ладно. Доктор не велел мне долго сидеть у тебя, да я, наверное, уже тебя утомила?

—Я был на волосок от смерти!

Он сказал это, словно старик, дряхлый, испуганный старик.

—Ты поправишься.

—Я был на волосок от смерти, — повторил он. — И хотя я не могу сказать, что передо мной прошла вся моя жизнь, несколько эпизодов я себе представил. — Он закрыл глаза. Его приводила в бешенство необходимость помолчать только затем, чтобы набраться сил и говорить дальше. — Помню, я усаживался в лимузин — кажется, я ехал в аэропорт. Ты стояла на ступеньках с тем псом, которого навязал мне Макс. Казалось, ты хотела окликнуть меня и попросить остаться.

Джоанна не припоминала именно этот случай, потому что их было очень много.

—А если бы я это сделала, ты бы остался?

—Нет. — Карл вздохнул, но без сожаления, а лишь констатируя факт. — Работа всегда была для меня прежде всего. Я никогда не мог наладить свою семейную жизнь так же хорошо, как выпуск фильма. Твоя мать...

—Я не желаю говорить о матери!

Он снова открыл глаза.

—Она могла бы больше тебя любить, если бы меньше меня ненавидела!

Это было больно. Даже зная об этом все эти годы, она ощутила боль, услышав, как это было произнесено вслух.

—А ты?

—Работа всегда была прежде всего, — повторил он. Он устал, слишком устал, чтобы сожалеть и извиняться. — Ты вернешься?

—Да. После записи я снова приеду сюда.

Отец заснул прежде, чем она отодвинула занавеску, чтобы выйти.


Особняк Макса Хэддисона был столь же утонченным и ухоженным, как и его хозяин. Слуга вел Сэма по тридцатикомнатному дому, приобретенному актером четверть века назад. Терраса была уставлена шезлонгами с мягкой обивкой и полдюжиной плетеных кресел, как будто приглашая компанию располагаться и отдыхать с комфортом. В одном из кресел, свернувшись клубочком, посапывал старый золотистый ретривер.

Макс Хэддисон совершал заплыв в сверкающем бассейне в форме буквы L у подножия террасы. За скошенным лугом, почти скрытый за стогами сена в виде брусков, находился теннисный корт. К востоку располагалось поле для гольфа, различимое вдалеке только благодаря флагу.

Юноша-слуга в белоснежном, без единого пятнышка, жилете предложил Сэму устроиться в одном из кресел, на солнце или в тени. Сэм выбрал солнце. Наблюдая за хозяином особняка, он насчитал десять кругов, выполненных плавными, выверенными движениями, и стал лениво прикидывать, сколько же Макс успел проплыть до его прихода. Официальная биография утверждала, что Максу семьдесят лет, а выглядел он лет на пятнадцать моложе.

Сэм согласился, когда ему предложили кофе, и подождал, когда Макс вылезет из бассейна.

—Рад снова тебя видеть. — Макс вытер волосы полотенцем, прежде чем накинуть на плечи халат.

—Я очень ценю ваше позволение зайти к вам просто так. — Сэм автоматически вскочил.

—Сядь, мальчик, а то я чувствую себя словно король, которого скоро свергнут! Ты завтракал?

—Да, благодарю вас.

Как только Макс сел в кресло, появился слуга с подносом, наполненным свежими фруктами и поджаренными тостами.

—Спасибо, Хосе. Принеси мистеру Уиверу сока. Из наших собственных апельсинов, — пояснил он Сэму. — По моим подсчетам, мне он обходится в три доллара за стакан! — Усмехнувшись, он принялся завтракать. — У моей жены пунктик — здоровый образ жизни. Никаких добавок, никаких консервантов. Так мужику и запить недолго! Она сейчас на своих утренних занятиях, а значит, у меня есть время потихоньку выкурить сигаретку до ее возвращения.

Сэму подали сок в бокале из граненого хрусталя. Он не спеша потягивал его, предоставив Максу пуститься в рассуждения о подрезках и органических подкормках для растений.

—Однако я не думаю, что ты пришел сюда обсуждать удобрения? — Макс отодвинул поднос и полез в карман за пачкой сигарет без фильтра. — Как тебе сценарий?

—Кого мне надо убить, чтобы получить эту роль?

Макс усмехнулся и с большим удовольствием затянулся сигаретой.

—Я оставлю это про запас. Ты знаешь, мне не слишком нравятся современные кинематофафисты-деньгиграфисты, я бы сказал! В наши дни это кучка несчастных бухгалтеров, снующих туда-сюда с гроссбухами и красными карандашами: им интереснее прибыль, а не развлечение. Но чутье подсказывает мне, что с этим у нас будет и то и другое.

—У меня даже ладони вспотели, — брякнул Сэм.

—Знаю это чувство. — Макс откинулся на спинку кресла, сожалея лишь о том, что почти докурил сигарету. — Я начал выпускать кинопродукцию еще до того, как ты появился на свет. Всего больше восьмидесяти фильмов, и лишь немногие вызывали у меня это чувство.

—Я хочу поблагодарить вас за то, что выбрали меня.

—Не нужно. Я прочел десять страниц сценария, и твое имя засело у меня в мозгу и оставалось там, пока не дочитал. — Он со вздохом потушил сигарету. — И, разумеется, я сразу обратился с этим к своему консультанту — к жене. — Он усмехнулся и подумал: как жаль, что на этот раз жена заказала купить кофе без кофеина. — Я вот уже более сорока лет полагаюсь на ее мнение.

Это заставило Сэма вспомнить о том, как важно для него было услышать мнение Джоанны.

— Она дочитала, отдала мне и сказала, что если откажусь, то я сумасшедший. Затем она велела мне предложить роль Майкла молодому Сэму Уиверу. Кстати, она без ума от твоего... телосложения, — добавил Макс. — Моя святая жена — земная женщина.

Сэм тут же улыбнулся, и улыбка задержалась у него на устах.

—Я хотел бы с ней познакомиться.

—Мы это устроим. Я говорил, что режиссером назначили Кинкейда?

—Нет. — У Сэма вновь проснулся азарт. — Лучшего выбора не найти.

—Я и сам так подумал. — Майкл задумчиво глядел на Сэма из-под белых кустистых бровей. — А продюсером станет Паттерсон. — Он заметил, каким напряженным стал взгляд Сэма, и привычно потянулся за новой порцией кофе. — Что-то случилось?

—Возможно, и так. — Он не помнил, чтобы когда-либо столь же сильно грезил о роли, так ему хотелось ее сыграть. Но не ценой все еще очень хрупкого равновесия в отношениях с Джоанной.

—Если ты беспокоишься насчет Джо-Джо, я думаю, напрасно. Она до мозга костей профессионал, наша Джо-Джо! И уважает работу отца. — Макс увидел притуплённый гнев во взгляде Сэма и кивнул. — Значит, все-таки дошло до этого? Я не был уверен, что Джоанна когда-нибудь так близко подпустит к себе кого-то.

—Это результат не столько выбора, сколько обстоятельств. — Он пришел поговорить не только о сценарии. Когда Сэм позвонил Максу чтобы договориться о встрече, он уже был полон решимости разузнать тайны, которые могли быть известны старику. — Я полагаю, вы не слышали, что у Паттерсона вчера вечером был сердечный приступ?

—Нет, не слышал. — Лицо у Макса стало обеспокоенным. Как и четверть века назад, Карл был его другом. — Я сегодня даже не потрудился включить новости. Иногда по нескольку дней подряд обхожусь без этого. Насколько все серьезно?

—Достаточно серьезно. Насколько мне известно, сейчас его состояние стабильно. Джоанна утром поехала к нему в больницу.

—Он загоняет себя, — рассуждал Макс. — Карл, похоже, никогда не умел остановиться, чтобы порадоваться результатами своего труда! Надеюсь, у него есть возможность этому научиться. — Снова откинувшись на спину кресла, Макс обвел взглядом бассейн и земли вокруг. — Знаешь, у меня трое своих детей, а теперь уже пятеро внуков и первый правнук на подходе. Бывали времена, когда меня не было рядом с ними, и я всегда буду об этом сожалеть. В нашем деле одновременно заниматься семьей и карьерой все равно, что жонглировать яйцами. Несколько штук непременно разобьется.

—Некоторым удается жонглировать лучше, чем другим.

—Весьма справедливо. Требуется приложить много усилий и пойти не на одну уступку, чтобы это удавалось.

—Мне кажется, в случае с Джоанной все уступки были только с ее стороны.

Какое-то время Макс сидел молча. Он подумал, а не затянуться ли второй сигаретой, однако решил, что тонкое обоняние жены не обмануть.

—Терпеть не могу стариков, которые суют нос в дела молодых. В старости им бы играть в шашки или кормить голубей. Но… но все-таки насколько у тебя серьезно с Джо-Джо?

—Мы собираемся пожениться, — неожиданно для самого себя выпалил Сэм. — Как только я ее уговорю!

—Удачи тебе! От всего сердца. У меня всегда была слабость к этой девочке. — Макс налил себе еще чашку кофе и подумал: еще нескоро он будет готов кормить голубей. — Что именно она тебе рассказала?

—Достаточно, чтобы я понял: передо мной — непаханое поле.

—И как сильно ты ее любишь?

—Достаточно, чтобы продолжать уговаривать ее выйти за меня замуж.

Макс набрался решимости рискнуть и выкурить вторую сигарету. Если вернется жена и станет обнюхивать дом, можно будет все свалить на Сэма.

—Я собираюсь рассказать тебе о таких вещах, которые она бы не позволила мне доверить кому-либо. Не знаю, даст тебе это что-нибудь или нет, но надеюсь, что даст.

—Я ценю это.

Макс углубился в далекие воспоминания, дым лениво струился между его пальцами.

—Я хорошо знал ее мать. У нее потрясающей красоты лицо. Комплекция всегда имеет большое значение. Джоанна похожа на нее внешне, но на этом сходство заканчивается. Могу утверждать, что никогда не встречал женщину более похожую на нее, чем Джоанна.

—И я тоже, — пробормотал Сэм. — С этим непросто.

—Ты еще слишком молод желать, чтобы все складывалось легко, — назидательно произнес Макс с высоты человека, разменявшего восьмой десяток. — Когда что-то дается легко, ты пускаешь это на самотек. Такова моя философия на сегодняшний день. Итак, Гленна была эгоистичной, обуреваемой своими внутренними демонами женщиной. Она вышла замуж за Карла после короткого и весьма страстного романа. А романы тридцать лет назад были такими же страстными, как сейчас, только о них больше помалкивали.

Вдохнув дым, он вспомнил несколько историй из своей жизни. И пусть после свадьбы они ушли в прошлое, он все равно был благодарен этим отношениям за полученный опыт.

—Это была великолепная пара, фотографы просто обожали их. Красивый Карл, темноволосый, широкоплечий, немного грубоватый, а Гленна бледная, хрупкая, почти воздушная. Все, что они устраивали, было грандиозным — и праздники, и скандалы. Честно говоря, я получал удовольствие и от того и от другого. Ты, возможно, слышал, каким озорником я был в молодости?

—Я слышал, что вы им были, — согласился Сэм. — Но не слышал, что это осталось в прошлом!

—Мы отлично сработаемся, — рассмеялся Макс. Он сделал последнюю затяжку, прежде чем потушить вторую сигарету. — Во время беременности Гленна тратила тысячи долларов на оформление детской. Потом начала терять форму и от этого злиться. Она могла сидеть, словно Мадонна, перед фотографом, а потом накачиваться виски и ругаться, как сапожник. Гленна не знала, что такое золотая середина.

—Джоанна говорила мне, что она страдала маниакальной депрессией.

—Может быть. Не стану делать вид, будто разбираюсь в психиатрии. Скажу лишь, что она была слабой — не умом, а духом — и мучилась оттого, что была не столь успешной, какой ей следовало быть. У нее был талант, настоящий талант, но не было ни твердости, ни настойчивости, чтобы постоянно удерживаться на вершине. Ей стало проще винить во всем Карла и их брак, а после — и ребенка. После рождения Джоанны у нее бывали периоды, когда она становилась заботливой, любящей матерью, а иногда она выказывала почти неприличное безразличие к девочке. Брак трещал по швам. У Карла были свои дела, у нее — свои, и никто из них ни разу не подумал о том, чтобы поставить ребенка на первое место. Это было не в их натуре, Сэм, — добавил Макс, увидев, что тот справился с первой волной ярости. — Разумеется, это не оправдание, это объяснение. Карл бы и пальцем не пошевелил, будь у Гленны один ребенок или тридцать. Его интерес был преходящим явлением. И когда разрыв, наконец, случился, Гленна использовала дочь как свое оружие. Я не хочу выставлять Карла страдальцем, но он хотя бы никогда не использовал Джоанну. Увы, она никогда не значила для него слишком много.

—И как только мог у двоих таких людей появиться ребенок вроде Джоанны?

—Еще один вопрос без ответа.

—Паттерсон — ее настоящий отец?

У Макса брови так и поползли вверх.

—Почему ты спрашиваешь?

У Сэма было желание выяснить, кто настоящий отец Джоанны. Не ради себя: для себя он уже давно решил, что ему совершенно безразлично, кто ее родители. Это было очень важно для самой Джоанны.

—Потому что еще в детстве Джоанна нашла письмо своей матери, написанное Паттерсону сразу после возвращения в Англию. Она писала, что никогда не была уверена в том, что Джоанна его родная дочь.

—Бог ты мой! — Макс провел рукой по лицу. — Я и понятия об этом не имел. Удивительно, как это не раздавило Джоанну!

—Нет, это ее не раздавило, но сильно повредило.

—Бедняжка Джо-Джо! — пробормотал Макс. — Она всегда была такой маленькой одинокой девочкой. Будь Карл другим, все не имело бы значения. Жаль, что она не пришла с этим ко мне.

—Не думаю, чтобы она когда-нибудь кому-то что-то рассказывала.

—Тебе нужно очень беречь ее!

—Что я и пытаюсь делать.

На некоторое время повисла тишина; Макс думал о том, что родители Джоанны всегда были его друзьями. Он мог простить им то, что они сделали и не сделали, при этом сожалея о судьбе их дочери.

—Чего бы мне это ни стоило, я скажу, что это письмо — не что иное, как злой умысел и полная чепуха! Если бы биологическим отцом Джоанны был другой мужчина, Гленна сболтнула бы об этом задолго до разрыва. Она никогда не умела хранить секреты больше двух часов, а если прибавить выпивку, тогда это было и вовсе две минуты! Карл понимал это. — Опечаленный, Макс сгорбился над столом. — Мне не хочется говорить об этом, но если бы Карл подозревал, что Джоанна — не его плоть и кровь, он никогда бы не оставил ее под крышей своего дома! Посадил бы в самолет и без всякого сожаления отправил к матери.

—Это не делает ему чести.

—Разумеется, но это делает его отцом Джоанны,


—Мы приготовили нечто особенное для наших телезрителей, — начал Джон Джей, ослепительно улыбаясь в камеру. — Если вы смотрели нас на этой неделе, вы знаете, что наш конкурс «Американский пробег» уже начался. Шоу «Тривия Алерт» очень радо возможности показать вам с экранов телевизоров, как высоко мы вас ценим. Чтобы победить, вам достаточно смотреть нашу программу и отвечать на вопросы. Каждый день на этой неделе, в любой момент во время игры я буду задавать вопрос. И вот сегодня настало время рассказать вам с экранов телевизоров, что же у вас есть возможность выиграть.

Он помолчал, пока диктор описывал достоинства машин и требования для участников конкурса. Публика в студии аплодировала, подбадривая конкурсантов, как и требовалось.

—Всю неделю после Дня независимости, — продолжал реплику Джон Джей, — кто-то из вас, не выходя из дома, получает шанс выиграть не одну, а целых две роскошные машины! Все, что от вас требуется, правильно ответить на все пять вопросов по порядку. Ответы присылайте по адресу: 91501 Калифорния, город Бербанк, абонентский ящик 1776, «Тривия Алерт», конкурс «Американский пробег». А сейчас перейдем к сегодняшнему вопросу.

Пока он вынимал запечатанный конверт из ящика, воцарилась напряженная тишина.

—Вопрос номер три. Как звали альтер-эго Капитана Америка?[23] Запишите ваш ответ и не забудьте завтра включить нашу программу, чтобы узнать четвертый вопрос. Правильно ответившие на все пять вопросов станут участниками лотереи. А сейчас вернемся к нашей игре!

Джоанна, взглянув на твои часы, с удивлением думала, как ей удалось пережить запись двух выпусков. Они уже отставали от графика из-за неумеренного энтузиазма одного из зрителей в студии, который выкрикивал ответы на вопросы во время блиц-раунда. Им пришлось остановиться, сбросить запись, успокоить зрителя и начинать с новой партией вопросов. Джоанна всегда умела быстро улаживать подобные вещи, но в какой-то момент она потеряла способность делать это быстро и мучительно пыталась вновь обрести привычный темп.

Когда выпуск кончился, она почти застонала от облегчения. У нее оставалось пятнадцать минут, прежде чем они начнут снова.

—Бет, мне нужно позвонить. Если что, я в кабинете.

Не дожидаясь ответа, она выбежала из студии. В конце коридора находилась маленькая комнатка, где было все необходимое: телефон, стол и стул. Естественно, Джоанна позвонила в клинику. Когда ей сообщили, что состояние Карла теперь оценивается не как критическое, а как серьезное, у нее в запасе оставалось еще десять минут.

Пока Джоанна терла глаза в мыслях о еще одной чашке кофе, дверь приоткрылась.

—Бет, если речь не вдет о жизни и смерти, это подождет.

—Может, так и будет.

Джоанна моментально выпрямилась, услышав голос Сэма.

—А, здравствуй, я тебя не ждала!

—Ты, похоже, никогда меня не ждешь. — Он закрыл за собой дверь. — Как ты?

—Неплохо.

—А твой отец?

—Ему лучше. Врачи полагают, что завтра можно будет перевести его из интенсивной терапии.

—Это хорошо.

Он подошел к столу, присел на краешек и долго и внимательно глядел на Джоанну.

—Ты еле стоишь на ногах. Давай я отвезу тебя домой.

—Мы еще не закончили, и я обещала заглянуть в клинику после записи.

—Хорошо, я поеду с тобой.

—Пожалуйста, не надо. Это ни к чему, и со мной сегодня вечером хорошей компании не получится.

Сэм взглянул на ее руки. Они были плотно сомкнуты. Тогда он взял одну из них, чтобы расцепить замок.

—Пытаешься отстраниться, Джоанна?

—Нет. Не знаю. — Она глубоко вздохнула, и Сэм почувствовал, что ее руки расслабились. — Сэм, я очень ценю все, что ты сделал для меня прошлой ночью, и не могу выразить словами благодарность за то, что просто выслушал меня, не осуждая. Ты был рядом, когда я в тебе нуждалась, и я никогда этого не забуду!

—Похоже на прощальную речь, — пробормотал он.

—Нет, конечно же нет! Но ты теперь должен понимать, почему я не могу спокойно относиться к тому, чтобы быть с тобой вместе, и почему это не получится.

—Я, должно быть, весьма глуп, ибо не понимаю. Но я понимаю, почему ты напугана. Джоанна, нам нужно поговорить.

—Мне пора возвращаться. Осталось всего несколько минут.

—Сядь, — велел Сэм, когда она попыталась встать. Она, возможно, проигнорировала бы приказ, но взгляд Сэма заставил ее сесть на стул. — Я постараюсь быть кратким. В любом случае уже пора сказать. Хорошо это или плохо, но послезавтра я улетаю на восток, на съемки.

—Ох! — Она с трудом улыбнулась. — Что ж, это хорошо. Я знаю, тебе очень хотелось приступить к работе.

—Я улетаю на три недели, возможно, больше. Это не может ждать.

—Разумеется, нет. Надеюсь... ну, я надеюсь, ты сообщишь мне, как будут идти дела?

—Джоанна, я хочу, чтобы ты поехала со мной!

—Что?

—Я сказал, что хочу, чтобы ты поехала со мной.

—Я... я не могу. Да и как? У меня работа и...

—Я не требую от тебя делать выбор между нашими отношениями и твоей работой. И более того, не ожидаю от тебя подобного требования.

—Нет, конечно, я так не сделаю.

—Хочется думать, что так оно и будет. — Он помолчал, изучая выражение ее лица. — Тот сценарий, что прислал мне Макс, — я берусь за эту роль.

—Так и нужно. Она как раз для тебя.

—Возможно, но я хочу знать, как раз ли это для тебя. Дело в том, Джоанна, что продюсер фильма — твой отец!

—Ой! — Она взглянула на свои руки, которые он еще держал. — Ну, тогда для тебя не могло быть лучше.

—Джоанна, я хочу узнать твои мысли по этому поводу. То, что ты чувствуешь на самом деле.

—Твои мысли в данном случае гораздо важнее.

—Не в этот раз. Не вынуждай меня применять клещи.

—Сэм, твои профессиональные решения должны быть только твоими, но я бы сочла очень глупым не ухватиться за возможность поработать с Максом и «Паттерсон Продакшнз». Тот сценарий, вполне возможно, написан для тебя, и я буду расстроена, не увидев тебя там.

—Как всегда, разумна.

—Надеюсь.

—Тогда будь разумной и насчет нас. Возьми несколько дней, и поедем со мной на восток. — Прежде чем она успела снова что-то возразить, он продолжил: — Джоанна, у тебя сильная команда, я своими глазами видел, как они работают. Ты же знаешь, они смогут пару недель обойтись без тебя!

—Согласна, но придется давать указания. И еще мой отец... — Она вдруг замолчала. Возможно, у нее были дюжины причин для отказа, но они будто разбегались в стороны, прежде чем она успевала собрать их вместе.

—Ладно. За неделю ты сможешь удостовериться, что у твоей команды все в порядке, да и отцу станет лучше. А потом вылетай ко мне.

—Зачем?

—Я все думал, когда ты спросишь об этом. — Сунув руку в карман, он вынул оттуда коробочку. За свою жизнь он совершал многие поступки под влиянием порыва. Но не в этот раз. Он много думал об этом, и каждый раз на множество вопросов у него находился один ответ. Джоанна была нужна ему. — Такие вещи обычно говорят сами за себя. — Открыв крышку, он взял руку Джоанны и поставил коробочку ей на ладонь. — Выходи за меня замуж!

Она не отрываясь смотрела на бриллиант безупречной огранки, украшающий кольцо. Настоящая классика без изысков. О таком кольце, подумала Джоанна, мечтают девочки, думая о принцах на белом коне и воздушных замках.

—Я не могу.

—Не можешь — что?

—Не могу выйти за тебя замуж. Ты знаешь, что не могу. Я и представить не могла, что ты стал задумываться над этим вопросом.

—Я и сам не мог — до сегодняшнего дня. После звонка Марва у меня оставалось два пути. Я мог улететь на восток и думать там об этом в одиночестве или же решиться и дать подумать об этом тебе! — Он коснулся ее волос, совсем легонько. — В себе я уверен, Джоанна!

—Извини. — Она протянула коробочку обратно. Он не взял, и Джоанна поставила ее на стол. — Я не хочу сделать тебе больно, правда, не хочу. И потому не могу.

—Джоанна, пора уже освободиться от багажа, который ты таскала с собой всю свою жизнь! — Сэм встал и притянул ее к себе. — Мы оба знаем: то, что у нас есть, происходит не каждый день. Ты, возможно, думаешь, будто, отвергая меня, делаешь мне большое одолжение, но ты не права. В корне не права!

Он целовал ее, запутавшись пальцами в ее волосах. Не в силах противостоять ему, да и себе самой, Джоанна обнимала его, поднимая руки выше и выше, пока не добралась до его плеч. Она не отстранялась, хотя в ее голове крутилось множество вопросов.

—Ты веришь, что я люблю тебя? — спросил Сэм.

—Да. — Она крепче прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в плечо, чтобы вдохнуть аромат. — Сэм, я не хочу, чтобы ты уезжал! Я знаю, что ты должен это сделать, и знаю, как мне будет тебя не хватать, но я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Если бы я могла... если бы я могла, то дала бы это только тебе!

Он не ожидал услышать от нее такую речь. Другой, возможно, был бы обескуражен, но Сэм в жизни столько раз сталкивался со стенами, чтобы еще одна заставила его отступить. Особенно после того, как в нем укрепилось намерение разобрать эту стену по кирпичику.

Он чмокнул ее в макушку.

—Я уже знаю, что мне нужно и чего хочу. — Он отстранился настолько, чтобы они встретились взглядами. — Лучше бы ты начала думать о самой себе, Джоанна! О том, чего ты хочешь и что тебе нужно. Только тебе! Я полагаю, ты достаточно умна, чтобы найти ответ на этот вопрос, пока еще не слишком поздно. — Он снова целовал ее до тех пор, пока она не начала задыхаться. — Не пропадай!

Когда он ушел, Джоанна бессильно опустилась на стул. Начиналось шоу, а она продолжала неподвижно сидеть, глядя на оставленное Сэмом кольцо.


Загрузка...