Глава 8

Он не мог говорить и мыслить. Его мозг утратил способность выполнять эти важные функции. Он знал только, что надо отодвинуться, но оторваться от нее казалось невыносимым. Что бы это ни было — страсть, влечение, химия, — но накрепко связало их. Над головой у них все еще зажигались звезды, теперь Джоанна видела их, но не могла думать ни о чем, кроме того, как рядом с ее сердцем бьется сердце Сэма. Она прежде не знала, что может дарить или получать такого рода удовольствие. Хотя огонь желания угас, Сэм все еще хранил его тепло, а трава, чуть колыхавшаяся вокруг них, оставалась прохладной. Вода, подгоняемая ночным ветерком, плескалась рядом, всего в нескольких футах.

Ей было странно и неожиданно осознать, что она может почувствовать такую сильную страсть, но еще больше поразило ее то, что, видя его взгляд и чувствуя, как он содрогается от блаженства, она впервые в жизни поняла, что сама может дарить это блаженство.

Едва понимая, что именно это она и делает, Джоанна провела рукой по его волосам. Сэм был твердо уверен: она впервые прикасалась к нему без всякого принуждения с его стороны. Закрыв глаза, он задержался на этой мысли. Все, что раньше казалось незначительным, теперь стало огромным. Он легко, почти незаметно, шагнул на третью ступень — любовь.

—Джоанна. — Едва Сэм обрел дар речи, первое, что он смог выговорить, было имя любимой. Он желал видеть ее, поэтому нашел в себе силы приподняться на локтях. Ее волосы рассыпались по примятой траве. Она лежала с полузакрытыми глазами, но это не помешало ему заметить ее радостное удивление. — Ты такая красивая!

Ее губы слегка искривились в улыбке, и она снова коснулась рукой его лица.

—Я не думала, что это произойдет. Что это может произойти!

—Я мечтал о том, что это случится именно здесь! — Он склонил голову и слегка коснулся ее губ. — Но то, что я себе представлял, не может сравниться с тем, как все было на самом деле. — Он почувствовал, как она отодвинулась, всего чуть-чуть, однако этого было достаточно, чтобы взять ее лицо в ладони. — Никто и ничто, кроме тебя, Джоанна!

Его взгляд умолял, чтобы она поверила ему; ей и самой хотелось верить ему, однако что-то мешало.

—Я мечтала о тебе! — По крайней мере, она может не лукавить перед собой и перед ним. — Я не хочу думать о том, что будет потом!

—А нам обоим придется. Я не собираюсь тебя отпускать!

Джоанна только открыла рот, чтобы запротестовать, чтобы пробормотать извинения, но почувствовала, как напряглась его плоть, и у нее вырвался только слабый стон.

—Ничего не выйдет, — успел он пробормотать, прежде чем желание полностью затуманило ему голову.

Едва вновь обретя возможность мыслить, она пыталась уйти. Ей уж время, чтобы оценить ситуацию в перспективе, проработать стратегию, в первую очередь надо быть взрослым человеком, а не ожидать чудес. Теперь у них было что-то общее. Возможно, Джоанны это не было привычным, ведь она всегда понимала: все отношения когда-нибудь заканчиваются. Лучше помнить об этом с самого начала. Она слишком об этом беспокоилась, но для своего же блага, и считала, что это куда разумнее, чем примоститься рядом с ним и начать мечтать о будущем.

—Уже поздно. — Она села и пригладила волосы. — Мне надо ехать!

Сэм очень удивился, поскольку чувствовал: ближайшие восемь часов он вряд ли способен двигаться.

—Куда?

—Мне надо домой. — Она потянулась за маечкой на бретельках, но, когда до цели остался только дюйм, Сэм схватил ее за кисть.

—Если ты думаешь, что я куда-нибудь отпущу тебя ночью, ты сумасшедшая!

—Не понимаю, о чем ты, — изумленно проговорила она и отняла руку. — Во-первых, ты не имеешь права не отпускать меня! — Подобрав, наконец, маечку, она встряхнула ее. — И во-вторых, вряд ли я смогу проспать всю ночь на траве!

—Ты абсолютно права! — Не будь Джоанна так спокойна и счастлива, она решила бы, что слишком быстро сдалась. — Вот, надень мою рубашку. Тебе будет проще переодеться в доме.

Это было разумно, поэтому она позволила Сэму натянуть на себя рубашку, хранившую его запах. Она невольно прижалась щекой к воротнику; Сэм натягивал джинсы.

—Давай я помогу тебе. — Сэм взял ее только что сложенную одежду и повесил себе на руку. — И лучше я пойду первым. Сегодня ночь не очень светлая.

Джоанна ступала вслед за ним по дорожке, надеясь, что ей удается держаться так же свободно и непринужденно, как это делает он. То, что произошло у пруда несколько недель назад и только что, было прекрасно. Ей не хотелось, чтобы важность этого события стерлась из памяти. Но ей не хотелось и преувеличивать эту важность.

Ничто и никто, кроме тебя! Нет, она не настолько глупа, чтобы этому верить и на это надеяться. Возможно, в тот момент он именно так и думал. Она смогла этому поверить, потому что убеждена: Сэм не создан для лжи, даже красивой. Джоанна могла поверить Я тому, что она ему небезразлична — опять же в этот момент.

Но сильные чувства редко живут долго, и обещания, которые даются под их влиянием, в конце концов рассыпаются в прах! Поэтому Джоанна не позволила себе надеяться и отказалась давать, обещания.

Впереди у них еще долгий путь, размышлял Сэм. Она была не готова принять то, что он, как оказалось, готов ей дать. Проблема заключалась в том, что теперь, когда он был в нее влюблен, он уже не мог быть столь терпеливым. Джоанне придется просто-напросто не отставать.

Когда они оказались на террасе, он аккуратно положил вещи Джоанны на стол. Между ее бровями появилась морщинка, едва она увидела, что Сэм как ни в чем не бывало снимает с себя джинсы.

—Что ты делаешь?

Сэм стоял перед ней в свете луны, неоспоримо прекрасный.

Он улыбнулся; эта предупреждающая улыбка запоздала всего на мгновение — и он сгреб Джоанну в охапку.

—Вот что мы делаем! — просто ответил он и прыгнул в бассейн.

Вода была на несколько градусов теплее ночного воздуха, и все же это был шок. Джоанна успела от неожиданности взвизгнуть, прежде чем вода сомкнулась у нее над головой. В толще воды они отдалились друг от друга, только ноги переплетались; рубашка, словно парус, обвилась вокруг ее головы. Когда ноги коснулись дна, она инстинктивно оттолкнулась от него. Хватая ртом воздух, Джоанна вынырнула и заморгала, стряхивая воду.

—Черт! — Сжав руку в кулак, она провела им по воде и метнула фонтан брызг в ухмыляющуюся физиономию Сэма.

—Просто полуночный заплыв, Джо-Джо! Вот и все!

—Не называй меня так! Ты, наверное, не в своем уме.

—Только из-за тебя! — отозвался он, изо всех сил плеснув в ее сторону.

Джоанна едва увернулась, убеждая себя, что ей ничуть не весело.

—И что ты, черт тебя дери, стал бы делать, если б я не умела плавать?

—Спас бы тебя! — Он шагал в воде, почти не прилагая усилий. — Я рожден быть героем!

—Придурком! — уточнила Джоанна. Она повернулась и в два гребка добралась до края. Не успела она, приподнявшись на руках, выбраться, как Сэм схватил ее за талию.

—Когда перестанешь злиться, поймешь, что тебе нравится. — Он уткнулся ей в шею сзади. — Хочешь наперегонки?

—Что я сейчас хочу сделать, это... — Она обернулась, и с ее стороны это был просчет. Его ладони скользнули по мокрой коже вверх, к груди, и он припал губами к ее шее.

—Я тоже, — пробормотал Сэм.

Джоанна провела рукой по его плечу, там, где оно, холодное, только начало нагреваться.

—Сэм, я не могу!

—Все в порядке. Я могу! — И он вошел в нее.


Просыпаясь, Джоанна что-то еле слышно промчала, попытавшись повернуться на другой бок. Несколько секунд она была сбита с толку, потом поняла, что это Сэм придавил ее рукой. Она затихла и, повернув голову, принялась его рассматривать. Он спал скорее на ее подушке, чем на своей. Нет, напомнила себе Джоанна, это обе его подушки. Его кровать, его дом. Сочтет ли он ее дурой или ненормальной, если она расскажет ему, что впервые проснулась с мужчиной в его постели? Не важно, она не будет ему этого говорить. Как сказать ему, что он — первый, кто был ей небезразличен и кому она доверилась настолько, чтобы разделить с ним это глубоко личное, беззащитное состояние, называемое сном?

Она все еще не могла бы сказать наверняка, как он ухитрился подтолкнуть ее к этому. Одно мгновение она стояла у края бассейна, обнаженная, вода стекала с нее на землю, а потом... Они даже не стали заниматься любовью, просто рухнули в кровать, как двое набегавшихся детей.

Еще он заставил ее рассмеяться и, сам того не зная, осуществил ее фантазию.

А теперь наступило утро, и Джоанне пришлось напомнить себе, что она взрослая. Они хотели друг друга, наслаждались обществом друг друга. Важно не добавить в эту простую формулу ничего, что бы ее усложнило. Тогда не придется жалеть. «Жалеть о чем-то» обычно значит «обвинять в этом кого-то», а этого ей тоже не хотелось. Просто накануне она приняла решение, правильное или нет, которое и привело к ее близости с Сэмом. Она не будет называть это романом.

Теперь, когда дело сделано, надо быть реалисткой. Эта вспышка сильных чувств пройдет, и тогда будет больно. Этого не избежать, но к этому нужно быть готовой.

Ее чувства успели стать глубокими и вырваться из-под контроля, но у нее еще оставалась сила воли и разум. Никаких прикосновений. Он так сказал. А она это подразумевала.

Но это не помешало ей кончиком пальца отодвинуть с его лба волосы.

Боже мой, я влюблена в него, так по-глупому влюблена, что совсем одурела!

Когда он открыл глаза, эти темные глаза с тяжелыми веками, она не пошевелилась.

—Привет!

Джоанна опустила руку, смущенная, что разбудила его своим прикосновением.

—Доброе утро.

Так и было после их невероятной совместной ночи. Ее застенчивость очень возбуждала его и приятно удивляла. Ведь он не хотел давать ей время разложить все по полочкам на холодную голову и потому повернулся так, что оказался на ней.

—Сэм...

—Сдается мне, — начал он, припадая к ней долгими, неторопливыми поцелуями, — что мы еще не занимались любовью в постели. — Он провел рукой по ее боку, от плеча к бедру, от бедра к спине — Сегодня я консерватор!

У нее не было времени осознать своих чувств.

…Даже когда она попыталась произнести его имя, она не смогла выдохнуть. Тем утром он не был столь терпелив, а возможно, это она была чувствительнее (Джоанна знала, что с ней это может быть).

Она плотно прижалась к нему и забыла обо всем на свете.


* * *

Время она упустила. Да и все остальное тоже, поправила себя Джоанна, выходя из душа и поспешно вытираясь полотенцем. Если быстро накинуть на себя одежду, дать волосам высохнуть самим по дороге на работу и выжать максимум скорости, она может успеть как раз впритык.

Джоанна вытащила из сумочки необходимую косметику. Так, конечно, не дело, но другого выхода не было. В спальне она сорвала пластиковую упаковку с одного из костюмов, которые Сэм вчера принес из ее машины. Вчерашняя блузка уже никуда не годится. Проклиная себя за то, что не предусмотрела всего заранее, Джоанна застегнула юбку и побежала по коридору, неся в руке туфли.

—Где у нас пожар? — спросил Сэм, когда она, опершись рукой о стену, с трудом натягивала туфли.

—Я опаздываю.

Он приподнял бровь.

—Вас наказывают за опоздания?

—Я никогда не опаздывала.

—Это хорошо, поэтому один раз можно. Выпей кофе.

Она с благодарностью приняла у него чашку.

—Спасибо. Мне действительно пора.

—Ты же не поела.

—Я никогда не завтракаю.

—А сегодня позавтракаешь. — Он взял ее за руку. Чтобы не залить кофе свой только что вычищенный костюм, Джоанна не стала сопротивляться. — Пять минут, Джоанна! Будешь спорить — получится десять!

Она выругалась про себя, но дала увести себя в кухню и по пути хлебнула еще кофе.

—Сэм, это ты сейчас в отпуске, а не я. А у меня целый день расписан по минутам, и он закончится в шесть часов, только если мне повезет.

—Еще один повод нормально позавтракать. — Сэм не помнил утра, когда чувствовал бы себя лучше, был так бодр и полон энергии. На мгновение ему захотелось попасть в разгар съемок, чтобы иметь возможность вложить часть этой энергии в свою роль. — Садись. Я сварганю тебе яичницу!

Джоанна начинала терять терпение и отпила еще кофе.

—Я и правда очень ценю это, но у меня нет времени. Сегодня мы снимаем рекламные ролики для игры со зрителями, а справиться с Джоном Джеем могу только я!

—Сомнительный талант. — Из тостера, поджарившись, выпрыгнул английский маффин. — Съешь хотя бы это.

Рассердившись, она отняла маффин у Сэма и, проигнорировав стоящие на столе масло и джем, стала есть.

—Доволен?

Обрамлявшие ее лицо пряди волос еще не высохли, она забыла про помаду. На него сердито глядели ее все еще подернутые сонной пеленой глаза. Сэм ухмыльнулся и смахнул застрявшую у нее на подбородке крошку.

—Я люблю тебя, Джоанна!

Если бы он вдруг замахнулся и ударил ее кулаком в челюсть, она пережила бы шок куда меньший. Джоанна уставилась на него, маффин, выскользнув из ее обмякших пальцев, упал на стол. Повинуясь инстинкту самосохранения, она отступила назад. Сэм приподнял бровь, но ничего не сказал.

—Не говори мне этого, — четко произнесла она, обретя дар речи. — Мне не нужны эти слова. Я не хочу этого слышать.

Они ей как раз нужны, подумал Сэм. Возможно, она не хочет слышать их от него, но они ей нужны! Потом он еще не раз убедится в этом, но сейчас он видел, как она побледнела.

—Хорошо, — медленно проговорил он. — Но это не меняет сути дела.

—Мне... мне пора. — Она рылась в сумочке, уже отчаявшись найти ключи. — Я действительно уже опаздываю. — Что ей сказать? Что вообще полагается говорить утром после проведенной вместе ночи? Крепко сжимая в руке ключи, она взглянула на Сэма. — До свидания!

—Я провожу тебя. — Он обнял ее за плечи. Джоанна старалась не напрягаться, но и не прижиматься к нему. Они шли рядом, и она чувствовала, как внутри ее происходит напряженная борьба.

—Я хотел тебе кое-что сказать, Джоанна.

—Не надо, пожалуйста. Мы еще раньше — до этой ночи — договорились, что не будет никаких обещаний.

—Неужели?

Черт побери, он не мог вспомнить, чтобы так было, но если они и договорились об этом, то этот договор нужно разорвать! Он распахнул входную дверь, ступил на крыльцо, затем развернул Джоанну лицом к себе.

—Придется нам поговорить об этом.

—Ладно. — Она согласилась бы на что угодно, если бы это означало, что он отпустит ее. Потому что ей хотелось остаться у него. Больше всего на свете хотелось выбросить ключи, швырнув их куда подальше, броситься ему в объятия и оставаться рядом с ним столько, сколько он захочет быть с ней.

—Я хочу, чтобы ты знала: в моей постели никогда не было другой женщины. — Прежде чем Джоанне удалось скрыть промелькнувшее в ее взгляде сомнение, он заметил его. И прежде чем сумел себя остановить, прижал ее к себе, схватив за лацканы пиджака. — Черт побери, мужчине, надоедает, когда все его слова женщина мысленно разбирает по косточкам. Джоанна, я не говорил, что никаких женщин никогда не было вовсе, просто они никогда не бывали здесь. Потому что здесь — особенное место. Оно много для меня значит. Как и ты. — Он отпустил ее. — Подумай об этом на досуге!


Джоанна вынула из упаковки еще одну таблетку от изжоги. Она не солгала, когда говорила Сэму, что только она может справиться с Джоном Джеем. Просто вышло так, что сегодня ей никак не удавалось выполнить эту задачу. Двухчасовая фотосессия растянулась на три часа, и терпение у всех было на исходе. Если бы ей не удалось через сорок пять минут освободить студию вместе со съемочной группой, оборудованием и двумя автомобилями, получилась бы накладка с продюсером передачи, следующей сразу за ними.

Смирившись со всем, Джоанна разжевала таблетку, моля Бога, чтобы лекарство выполнило свою работу лучше, чем она — свою. Она скомандовала перерыв в надежде, что пятиминутный отдых удержит фотографа от попытки удушить ее ведущего.

—Джон Джей! — Она знала правила игры. Изобразив на лице улыбку, она подошла к нему. — Можно тебя на минутку? — Ее голос был спокойным, а движения, когда она взяла его за руку, чтобы отвести в сторонку, — легкими и дружелюбными. — Эти фотосессии так утомляют, правда?

В ответ на сочувственный тон ведущий буквально вцепился в нее:

—Джоанна, ты даже не представляешь насколько! Ты же знаешь, дорогая, я делаю все, что на пользу нашему шоу, но этот субъект... — Он с отвращением глянул в сторону фотографа. — Он не имеет ни малейшего представления ни о настроении, ни об образе.

«Этот субъект» был одним из профессионалов высочайшего класса в своем деле, и за час работы ему платили невероятные деньги. Джоанна удержала на языке непечатное ругательство, предоставив ему раствориться в выдохе.

—Я знаю, но нам, увы, придется с ним работать. У нас и так очень мало времени, и меньше всего мне хочется, чтобы он успел снять только машины. — Она помолчала, так чтобы угроза повисла в воздухе, и, убедившись, что достигла цели, продолжила: — Как бы то ни было, у нас три звездные величины. Автомобили, шоу само по себе и, разумеется, ты! Между прочим, в прошлый раз реклама была замечательной.

—Я был на высоте. — Джон Джей возился с узлом галстука.

—Я прекрасно понимаю это. Но вынуждена попросить тебя собраться еще на несколько минут. Этот костюм очень тебе идет, Джон Джей!

—Это так, ведь правда? — Он вытянул руку вперед, чтобы рассмотреть рукав.

—Эти снимки станут своего рода сенсацией! — Как бы ей самой не удушить его? — Все, что от тебя требуется, — стоять между двумя автомобилями и сиять улыбкой, прославившей всю Америку!

—Ради тебя, дорогая! — Он слегка сжал ее руку, выражая готовность пожертвовать собой ради масс. — Знаешь, а ты выглядишь слегка вымотанной!

Улыбка не пропала с лица Джоанны, а только застыла на нем.

—Счастье, что снимают не меня.

—Ну конечно, конечно, — согласился он, поглаживая ее по голове. Джон Джей уже знал, что этот продюсер может озвереть, если попытаться погладить ее по другому месту. — Тебе нужно стараться больше отдыхать и принимать витамины, о которых я тебе говорил. Бог свидетель, я бы и дня без них не выдержал. — Он увидел, что фотограф возвращается на место. Джон Джей, фыркнув, позвал гримера. — Джоанна, тут у нас свирепствуют слухи, что ты встречаешься с Сэмом Уивером!

—Неужели? — Джоанна скривилась. — Удивительно, откуда только возникают эти слухи?

—Что за город! — Удостоверившись в своей неотразимости, Джон Джей удалился исполнять свой долг.

Это заняло еще двадцать минут. Едва отпустив своего ведущего, Джоанна извинилась перед фотографом, предложила им с ассистентом обед за свой счет и вручила билеты на съемки вечерней программы в понедельник.

К тому времени, как Джоанна доехала из студии в Бербанке до своего офиса в Сенчури-Сити, она отставала от графика на два часа и употребила почти пол-упаковки таблеток от изжоги в своем кармане.

—У тебя полдюжины сообщений, — возвестила Бетани, едва увидев ее на пороге. — И только на два из них ответы требовались вчера. Я связалась с агентом Тома Брэдли. Он заинтересовался пилотным выпуском.

—Хорошо. Сейчас все устроим. — Войдя в офис, она положила свой портфель, взяла чашку кофе, тут же предложенную Бет, и присела на край своего стола. — Я придумала двадцать семь способов умертвить Джона Джея Джонсона!

—Хочешь попросить меня напечатать их?

—Пока не надо. Я хочу подождать, пока их будет тридцать — для ровного счета.

Джоанна, потягивая кофе, мечтала о пяти, целых пяти минутах полного одиночества, чтобы иметь возможность сбросить туфли и, закрыв глаза, устроиться поудобнее.

—У Брэдли репутация профессионала с большой буквы.

—Он ветеран в этом. Выпустил свое первое шоу в семьдесят втором году, когда у него еще молоко на губах не обсохло. Оно шло пять лет, затем он перешел прямо к старому доброму «Слову Бинго». Оно было в эфире с семьдесят седьмого по восемьдесят пятый. Довольно занимательно. Он, можно сказать, ушел в отставку в звании гуру игровых шоу, но его еще можно узнать в лицо благодаря периодическим появлениям на дневных шоу или демонстрациях распродаж. Вернуть его в строй было бы не меньшим достижением.

Бетани замолчала, осознав, что Джоанна пьет кофе, уставившись в окно, заметила круги у нее под глазами, во взгляде которых безошибочно угадывалась грусть.

—Джоанна, ты ужасно выглядишь!

Застигнутая врасплох, Джоанна поставила свою чашку в сторону.

—Мне это уже говорили.

—У тебя все хорошо?

—Все в порядке. — Если не считать того, что Сэм признался ей в любви, а она так испугалась, что ей захотелось сесть в машину и ехать без остановки. Джоанна вынула упаковку таблеток.

Увидев это, Бет нахмурилась:

—Сегодня утром она была целая?

—Да, была, большую часть я потратила из-за Джона Джея.

—В обед что-нибудь съела?

—Не спрашивай.

—Джоанна, почему бы тебе не отпроситься на сегодня, поехать домой, поспать, посмотреть сериалы?

Едва заметно улыбнувшись, Джоанна встала и направилась за свой стол.

—Вчера мне уже пришлось отвечать на эти вопросы. Бет, давай попробуем запустить этот пилот на неделе после следующей. Не забудь уточнить насчет «Паттерсон Продакшнз».

Бет, пожав плечами, встала.

—Ты начальник — тебе и решать, — ответила она, положив на стол Джоанны пачку сообщений.

Абсолютно верно, подумала Джоанна, когда Бетани вышла, закрыв за собой дверь. Она потерла затылок, ощутив головную боль, и принялась размышлять, почему ей кажется, что ей помогает кто-то еще.


Сидя на крыльце ее дома, словно жаждущий любви юнец, он не понимал, зачем это делает. Затем, что он жаждет любви, ответил себе Сэм, скрестив ноги в ботинках.

Он не испытывал к женщине столь безнадежно-глупого чувства с тех пор, как по уши влюбился в Мэри-Элис Ридер. Она была старше его, умной, опытной и, подобно большинству шестнадцатилетних, не слишком интересовалась каким-то там четырнадцатилетним сопляком. Однако он любил прекрасную малютку Мэри-Элис так, что готов был молиться на нее, и продолжалось это почти три четверти года.

«Телячья нежность» беззлобно называла это чувство его мать.

С тех пор он бывал на второй, небезразличной, стадии не с одной женщиной. Но не любил никого со времен Мэри-Элис Ридер. До встречи с Джоанной.

Сэм уже почти желал вернуться назад, к той телячьей нежности. Как бы это ни было больно, она оставляет мужчине приятные и весьма красочные воспоминания. Инициалы и сердечки, тайком вырезаемые на стволе дерева, фантазии, всегда имевшие одинаковое завершение: он спасал девушку от угрожавшей ей жуткой опасности, и это открывало ей глаза на храбрость и обаяние героя.

Посмеявшись над самим собой, Сэм поглядел на покрытый шипами синий цветок, едва начавший цвести в саду у Джоанны. Времена изменились. Мэри-Элис ускользнула сквозь его дрожащие пальцы. Но ему больше не четырнадцать лет, и Джоанне, нравится ей это или нет, деваться некуда.

Он желал ее. Сидя с корзиной здесь, перед ее тихим и пустым домом и клумбами дремавших в лучах вечернего солнца цветов, он желал ее. Навсегда. Это решение не было принято с помощью чьей-то могущественной руки, хотя она может так и подумать. Это просто случилось с ним, и нельзя сказать, что именно так, как он хотел. Все, на что он рассчитывал, и все, от чего ожидал сопротивления, было связано с карьерой.

Будь у него выбор, он уехал бы еще на несколько месяцев. На год. На десять лет. Время, черт возьми, здесь значения не имеет. Он видел бы ее, прикасался бы к ней, и решение было бы принято само собой.

Не он ли, сидя не так давно на этом же месте, говорил ей, что им надо познакомиться поближе? Быть компаньонами, без всяких прикосновений. Именно это он и хотел сказать и был столь же честен, как и в момент его признания в любви. Она приняла первое предложение — с опаской, но приняла. Второе было встречено с паническим отчаянием.

Из-за чего же Джоанна стала такой пугливой? Другой мужчина? Она никогда о нем не упоминала, даже намека не делала. Если он не совсем безнадежен, женщина, с которой он провел эту ночь, можно сказать, пугающе невинна. Если кто-то сделал ей больно, это, должно быть, случилось в далеком прошлом, и пора уже все забыть.

Время. Его не так много, подумал он, приподнимая крышку корзинки, чтобы убедиться, — подарок для нее на месте. В любой день ему могут позвонить, и этот звонок отправит его на три тысячи миль отсюда. Пройдут недели, прежде чем он снова может быть с ней. Он с этим справится. Ему подумалось, что он сможет с этим справиться, если она позволит ему увезти в сердце чувство к ней.

Услышав шум подъезжающей машины, Сэм бережно вернул крышку корзинки на место. Жаждущий любви, подумал он, чувствуя, как живот начинает скручивать, а нервы натягиваются до предела. Это очень подходящее определение.


Джоанна припарковалась позади его машины и принялась лихорадочно соображать, что же ей делать. Она была так уверена, что сможет, приехать домой, закрыться там, возможно, рухнуть в кровать и отсыпаться несколько часов, ни о чем не думая. Но здесь был он, который мешал ее уединению, воровал у нее часы, которые можно было бы провести в тишине. Хуже всего было то, что она была рада, рада видеть.

—Твой день был очень долгим. — Он встал, но не подошел.

—Как только я появляюсь на работе, в голову сразу приходит множество мыслей!

Сэм подождал, пока она подойдет ближе.

—Я знаю, о чем ты. — Затем он прикоснулся к ней, просто слегка погладив по щеке. — Ты выглядишь усталой.

—Мне об этом говорят с раздражающей регулярностью.

—Впустишь меня?

—Ладно.

Он не поцеловал ее. Джоанна ожидала поцелуя, и на этот раз она не была готова к тому, что его не будет. Обернувшись к дому, она начала догадываться, почему же он этого не сделал. Она заметила плетеную корзину и остановилась, когда он взял ее в руки.

—Ты что, привез бутерброды на случай, если я поздно вернусь?

—Не совсем. — Сэм вошел вслед за ней в дом, где все было точно так же, как и в прошлый раз, чистенько и уютно, стоял легкий аромат засушенных лепестков и свежих цветов. На этот раз это были пионы, красные, на толстых стеблях, в банке из темно-синего стекла.

Джоанна принялась снимать туфли, балансируя, удержала равновесие и положила портфель.

—Принести тебе выпить?

—Может, ты присядешь отдохнуть, а я принесу тебе что-нибудь? — Он поставил корзинку рядом с букетом цветов. — Это же я в отпуске, помнишь?

—Обычно я просто наливаю себе кофе, но...

—Хорошо. Я принесу.

—Но...

—Отдыхай, Джоанна. Это займет всего минуту.

Он вышел, оставив ее стоять на месте. Джоанна не могла вспомнить, чтобы ее когда-нибудь столько перебивали за один раз. Что ж, подумала она, раз он сам напросился, пусть. Он может сделать кофе, почему нет? А ей очень хотелось присесть, хотя бы на минутку.

Устроившись в уголке дивана, она подумала: а не прикрыть ли глаза, пока Сэм не вернется из кухни? Джоанна подавила зевок, закрыла глаза и тут же уснула.

Ее пробуждение было столь же внезапным.

Неведомо как она ухитрилась лечь и укутаться в шерстяной плед. Джоанна села и успела пригладить руками волосы, прежде чем заметила Сэма, который сидел у нее в ногах и пил кофе.

—Прости. — Она откашлялась, прочищая горло. — Я, наверное, вырубилась.

Она полчаса проспала как сурок. Это Сэм укутал ее пледом.

—Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

—Смущенной.

Он улыбнулся, встал и пошел снять кофейник с подогревателя.

—Хочешь кофе?

—Да, спасибо!

—Ты почти не спала ночью.

—Да уж. — Она взяла маленькую расписную кружечку с кофе, разглядывая рисунок, словно это сильно занимало ее. — Да и ты тоже.

—Я же не вкалывал десять часов.

Он сел рядом. Джоанна вскочила, словно пружина.

—Умираю от голода, — тут же проговорила — На кухне не слишком много чего есть, пару бутербродов я сообразить могу.

—Я помогу тебе.

—Все в порядке, мне нетрудно. — Сняв жакет, она нервным движением вывернула его наизнанку, рассыпав по полу содержимое карманов. Сэм нагнулся и подобрал рассыпавшуюся мелочь, заколку и остатки упаковки таблеток.

—Зачем они тебе нужны?

—Как средство выживания. — Взяв у него из рук все предметы, она положила их на стол.

—Ты загоняешь себя в слишком жесткие рамки. Сколько штук ты принимаешь?

—Ради бога, Сэм, это скорее конфеты, чем лекарство.

Он услышал в ее голосе желание защититься, и глаза у него сузились. «Это слишком», — подумал он.

—Я должен о тебе беспокоиться.

Она покачала головой; тогда он взял ее за подбородок.

—Да, именно так. Я люблю тебя, Джоанна, принимаешь ты это или нет!

—Ты слишком сильно давишь на меня.

—Я еще и не начинал давить.

Не выпуская из своей ладони ее лицо, он поцеловал ее. Его губы требовали ее ответа, и в этом не было никакой робости и прохладцы. Джоанна ощутила отголоски гнева, тонкий намек на раздражение. Желание, возведенное в наивысшую степень другими эмоциями, набирало обороты. Будь это возможным, Джоанна бы отстранилась, сделала бы так, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Но это было невозможно.

Она коснулась рукой его щеки, даже не осознавая, что нуждается в утешении. Он продолжал целовать ее; она запустила руку ему в волосы. Его имя вздохом сорвалось с ее губ, перелетев в его раскрытые губы. И он крепче прижал ее к себе. И снова был этот стремительно-яростный круговорот. На этот раз она стягивала с него рубашку, желая этой близости, стремясь к этому тайному, интимному ощущению соприкосновения двух тел. Ее желание было трамплином. Плотно прижавшись друг к другу, с трудом отыскивая пуговицы, они повалились на диван.

Даже та первая, расцветшая ночью, страсть была не такой. Джоанна трепетала так же, как и тогда, но теперь это было предвкушение, почти нетерпение, пронизывавшее ее насквозь. И стремилась она не к тому, чтобы волна страсти унесла ее, ей мало было этого ощущения. Всего за одну ночь Джоанна осознала свою силу. И теперь она не могла дождаться, чтобы вновь испробовать ее. Сэм изо всех сил старался быть нежным и сдержанным, поскольку ее настойчивость ставилась небезопасной для него. Ее приоткрытые губы с нетерпением желали попробовать на вкус его грудь, плечи, шею, пока сама она расстегивала ему джинсы.

—Джоанна. — Он старался умерить ее пыл, скорее для ее, нежели для собственного блага. Затем она снова припала губами к его губам, уговаривая замолчать и разрушая последние крупицы осторожности.


* * *

Уходящий день лучами закатного солнца струился в окно наполненной цветочными ароматами комнаты домика, как будто спрятавшегося среди холмов. И на всю жизнь образ Джоанны останется для него связанным с мягким светом, легкими ароматами, уединенной атмосферой.

Она не предполагала, что может быть такой настолько переполненной желаниями, так неистово жаждущей близости. Безрассудной, отчаянной, беспечной. Она почувствовала, как ее маечка, которую он так бережно снимал с нее ночью, теперь порвалась, когда он, сметая на своем пути все барьеры, рвался к цели.

Затем она прижала его к себе, направляя его, изгибаясь, когда ее пронзала стрела блаженства. Быстро, потом еще быстрее и быстрее, она торопила их к завершающей цели — ослепительной, сводящей с ума развязке.

Он продолжал прижимать ее к себе даже после того, как она обмякла, а он был опустошен. Ее застенчивость приводила его в восторг, манила его, но такая Джоанна, способная разжечься до белого каления, могла и поработить его. Сэм не помнил, что именно он делал, помнил только жадное, мощное погружение в экстаз.

—Я не сделал тебе больно?

—Нет. — Она была слишком ошеломлена, чтобы замечать синяки. — А я?

Он усмехнулся, уткнувшись ей в шею.

—Я ничего такого не почувствовал. — Он попытался устроить Джоанну поудобнее и тут заметил на полу остатки маечки. — Я должен тебе кое-что из нижнего белья, — пробормотал он, поднимая с пола обрывки.

Джоанна оглядела разорванную бретельку и разошедшийся шов. Внезапно она расхохоталась, как будто что-то разорвалось в ней, и одному Богу известно, что могло вырваться сквозь прорехи.

—Я никогда раньше не набрасывалась на мужчину, — только и удалось ей выговорить.

—Ты всегда можешь попрактиковаться на мне! Держи! — Он подобрал свою рубашку и накинул ей на плечи. — Похоже, я каждый раз буду давать тебе напрокат свою рубашку. Джоанна, я хочу, чтобы ты рассказала мне, что чувствуешь. Мне нужно это знать.

Она медленно, надеясь собрать вместе разрозненные мысли, застегивала рубашку.

—Есть причины... Сэм, я не могу о них говорить, но есть причины, почему я не хочу, чтобы все стало серьезно.

—Все и так уже серьезно.

Он прав. Она знала об этом еще до того, как посмотрела ему в глаза и ощутила это.

—Насколько серьезно?

—Надеюсь, ты знаешь. Но я хочу еще раз тебе об этом напомнить.

Она говорила неискренне. Быть искренним так важно и порой так нелегко. Она подумала том, что о многом не смогла бы ему рассказать. А он слишком много не понял бы, даже если бы она и смогла.

—Мне нужно время.

—У меня есть пара часов.

—Прошу тебя.

—Ладно. — Это было непросто, но ведь он сам обещал дать ей время, пусть даже и чувствовал, как оно ускользает.

Он натянул джинсы и тут вспомнил о корзине.

—Чуть не забыл. Я принес тебе подарок. — Сэм подхватил корзину и поставил Джоанне на колени.

Он не собирается давить на нее. Джоанна с благодарностью взглянула на него, а потом и улыбнулась:

—У нас что, пикник?

Она откинула крышку, но вместо холодной курицы увидела крошечного дремлющего котенка. Джоанна вытащила его из корзинки и сразу же влюбилась.

—Ой, Сэм. Он восхитительный! — Она погладила темно-рыжую шерсть на щеке котенка, и он сонно мяукнул.

—Бланш в прошлом месяце родила котят. — Он почесал котенку ушки.

—Бланш? Как Дюбуа[22]?

—Теперь ты понимаешь. Она такая вся увядающая южная красотка, обожающая стравливать местных котов. Вот эту уже отняли у матери; в корзинке еще кошачья еда — тебе хватит на неделю.

Карабкаясь вниз по юбке Джоанны, котенок принялся за одну из пуговиц.

—Спасибо. — Сэм поглаживал котенка, когда Джоанна обернулась к нему. Впервые за все время она обвила руками шею Сэма и крепко обняла его.


Загрузка...