Не дай мне уйти

Глава 20

Маша

Машина продвигается по городу быстро, даже несмотря на то, что едет неспеша. Тишина, в которой мы с Кириллом пребываем, устраивает меня вполне. У меня чертовски много мыслей, и чтобы хоть как-то их упорядочить, я не отказалась бы проделать этот путь в другой машине.

Его слишком много. Даже вот такого безвредного.

Еще раз окинув взглядом расположившееся по соседству тело, смотрю в окно.

Волнение снова ворошит угли в душе, когда вижу кромку парка, который окружают деревья. Парковка сонная и полупустая. Выходим из машины прямо перед центральным входом без каких-либо комментариев.

Шум города остается где-то далеко, когда заходим в парк. Мои шаги по дорожке сопровождает стук каблуков, шаги Кирилла почти беззвучные за шумом окруживших нас деревьев. Он идет рядом, держась на расстоянии вытянутой руки и глядя себе под ноги.

Детская площадка в этом парке всегда набита битком, ведь плотная сосновая посадка дает хорошую тень в течение всего дня. Детские голоса и визги слышны задолго до того, как мы эту площадку видим.

Я нахожу его среди других детей далеко не сразу, а после минутного изучения площадки.

Бросив взгляд на его отца, вижу, что для него в этом скоплении детей все они на одно лицо. Он следует за мной, когда ступаю на высохшую от жары траву, направляясь к маленькой песочнице. Стоящая рядом с сыном няня, увидев меня, опускается на корточки и привлекает его внимание, похлопав по плечу.

Сын поворачивает голову в панамке с милым медведем и ушками, мгновенно теряя интерес к песку и своей лопатке. Бросив ее, выбирается из песочницы и топает ко мне, шевеля губами. Я читаю на них слово “ма-ма”, его лицо при этом остается сосредоточенным, он продолжает что-то рассказывать мне на расстоянии всю дорогу, а когда наконец-то фокусирует внимание на стоящем рядом со мной мужчине, сбавляет скорость, слегка настораживаясь…

Повесив сумку на плечо, я присаживаюсь на корточки и тяну к нему руки.

— Иди ко мне… — зову сына. — Лео… иди…

Он топчется на месте пару секунд, но все же преодолевает разделяющие нас пару метров.

— Кати… — лепечет, продолжая с подозрением коситься на Кирилла, который возвышается над нами обоими в свой полный рост.

Переносицу Лео украшает приличная царапина, а лоб под панамкой — шишка. Так закончилось его падение с дивана, за что я, как ненормальная, отчитала нашу няню, а потом извинилась, потому что знаю — эта женщина слишком ответственная, чтобы допустить такое падение из-за халатности.

Обняв его рукой за плечи, второй смахиваю с нежной щечки прилипшие песчинки и спрашиваю:

— Котик? Где?

— Там…

Все становится хуже, когда, зацепив нас своим магнитным полем, его отец тоже опускается на корточки. Слишком большой и совершенно сыну незнакомый, от чего светлые брови Леона хмурятся.

Они смотрят друг на друга, и глаза моего сына похожи на блюдца, а глаза его отца… исподлобья они изучают маленькое лицо. Все его черты. Он делает это слишком прямо. Как человек, который никогда не имел дела с маленькими детьми. Слишком внимательно, чтобы Леон смог такое вытерпеть.

Зыркнув на меня, сын тонким голосом произносит очередную белиберду. Когда снова смотрит на Кирилла, тот откашливается и, протянув руку, легонько тычет его пальцем в грудь, говоря:

— Привет, Леон…

Лицо сына мгновенно искажается гримасой, после чего детскую площадку накрывает его оглушительным ревом.

— Тс-с-с… — хватаю его на руки и встаю. — Ты чего? Испугался?..

Его плач оглушительный, по щекам текут слезы. Мертвой хваткой сдавив мою шею, он прижимается к ней лицом, кашляя от собственных криков.

Кирилл подхватывается на ноги и запускает обе ладони в волосы, резко зачесывая их назад пальцами и расхаживая туда-сюда на расстоянии в два шага, будто боясь, что его близость может усугубить ситуацию.

Так оно и есть. Он достаточно крупный мужчина, одно это насторожит любого ребенка. Выражение его лица — смесь напряжения и растерянности, которые он выражает одним единственным словом.

— Блядь… — бормочет себе под нос, снова запуская руки в волосы.

Панамка Лео падает на траву. Прижавшись губами к виску сына, уговариваю его прекратить. Тихо нашептываю, когда делает паузу, чтобы глотнуть воздуха:

— Ну, ты чего? Не бойся… это папа…

— Па-па… — повторяет, захлебываясь.

— Да… Папа… — целую его лоб. — Не бойся. Посмотри. Папа хороший…

Приподняв голову, сын смотрит на Кирилла, который застыл, прекратив шагать вперед-назад. В течение этих секунд Лео не издает ни единого звука. Пока они снова смотрят друг на друга, он прекращает дышать, а когда все же делает вдох, его рев становится еще оглушительнее, чем минуту назад.

Мы становимся центром внимания. Попытки няни отвлечь внимание Лео игрушкой заканчиваются тем, что сын швыряет ее на землю. Пока женщина подгоняет коляску, чтобы достать оттуда другие его игрушки, я в суете оборачиваюсь, но нигде не вижу Кирилла. И даже в этой суматохе мне понятно, что отец моего ребенка сбежал и даже не попрощался.