(Не) его трофей

Глава 13

— В смысле…Разбился? — сонный мозг, огорошенный страшной новостью, отказывается соображать и нормально формулировать вопросы.

— Снес ограду, слетел на обочину. Хорошо, не зацепил никого. Мустанг в хлам, так еще и полицейским навалял, бухой был, — голос друга подрагивает от нервов.

А я, глупая-глупая Катя, едва не плачу от облегчения. В аварии никто не пострадал. Яр полез в драку, значит и сам относительно цел….

— Они живы, надеюсь? — выпаливаю, вскакивая с кровати.

— Сильно помять вроде не успел.

— Отлично.

— Ты приедешь?

— А у меня есть выход, Сань?

— Прости…

— Я приеду и разберусь. Но это в последний раз. Найди ему уже другого юриста, наконец! Желательно мужчину, у которого нет юных и прелестных дочек, племянниц, внучек и жен. Говори, где вы?

Он называет адрес отделения, и мы прощаемся.

Юристов сейчас как собак. Хороших из них процентов двадцать. Надежных еще меньше, как и понимающих специфику. И предыдущий юрист Барковского был одним из лучших. Мне до него еще расти и расти. Но у юриста оказалась красивая и безнадежно запавшая на Барковского дочка. Тот «осчастливить вниманием» не отказался, но и попрощался быстро. Поскольку девочке двадцать три, все случилось по обоюдному согласию, а «мерзавец» спортивная звезда, все, что мог папочка, это прекратить сотрудничество. Именно так тот злополучный контракт и оказался у меня.

Бегу в ванную принять душ. Заспанный юрист с растрепанными волосами не произведет должного впечатления на стражей правопорядка.

Быстренько моюсь, собираю волосы в аккуратно-небрежный пучок, наношу на лицо тон, бронзер вместо румян, рисую небольшие стрелки, густо крашу ресницы, касаюсь губ светлым блеском.

Капелька духов, сливовые брюки и черная блузка, мокасины… Я готова.

С колотящимся сердцем прыгаю в машину. Мысленно умоляю, пусть окажется, что Яра не избили в отделении в отместку за коллег, и что сами коллеги серьезно не пострадали.

Параллельно делаю несколько звонков — бужу и собираю команду. Экспертизы, снятия побоев и прочее должны делать свои.

Саня — нервный и заспанный — встречает у отделения.

— С днем рождения, — обнимает и целует в щеку. — Как встретишь, так и проведешь?

Напрягаюсь на секунду, нужную чтоб понять, что Саня говорит о работе.

— Однозначно, — улыбка явно выходит натянутой. — Ну, идем.

У входа напускаю на себя максимально деловой вид и превращаюсь в профи. Ровно до момента, как удовлетворяется мое требование встречи с клиентом.

Он клиент, Кать. И ничего более.

Яр в наручниках. Рубашка в красную и черную клетку порвана на плечах и у воротника. На лице ссадины, будто его приложили об асфальт.

Тяжелый, мутный, пьяный взгляд даже не сразу фокусируется на мне. А когда это происходит, в нем отражается нечто такое, что у меня сжимается сердце. Сладко сжимается и начинает стучать часто-часто.

— Кать…

— Доброе утро, Ярослав.

Охранник снимает наручники и усаживает его на стул. Яр дергает плечом, сбрасывая его руку.

— Оставьте нас, — требую.

Яр открывает рот, но я начинаю первой. Коротко излагаю план, требую делать в точности то, что сказала, и, получив от него неохотное согласие, зову охранника.

К счастью, проблем не возникает. Пострадавшие копы получат солидную компенсацию за моральный ущерб и полную оплату ликвидации физического, который оказывается, к счастью, незначительным в обмен на отсутствие претензий к Барковскому. Их коллеги в свою очередь останутся без претензий от него за нанесение телесных при задержании. И обе стороны минуют просто гигантское количество проблем, которые бы неминуемо возникли, если б не договорились «полюбовно».

На моем телефоне десятки пропущенных. На отписки, что у меня срочное дело, ведется только мама. Игорь и папа упорно обрывают телефон. Остальные-любители поздравлять звонками-тоже трезвонят не переставая. Все как сговорились.

А я не могу отвечать. Я мечусь по городу, созваниваюсь с нужными людьми… Умудряюсь разрулить ситуацию за пятнадцать часов. Это практически рекорд.

И безнадежно опаздываю на собственную вечеринку. Саша тем временем разбирается с прессой.

И вот, в девять вечера Яра отпускают.

Пошатываясь, он выходит из отделения, проходит за ворота. Отыскав взглядом нас, направляется навстречу. Жмет Саше руку.

А я просто поворачиваюсь, чтоб уйти.

— Кать, — горячая ладонь сжимает предплечье, — спасибо тебе! Правда!

— Спасибо?! — ору, оборачиваясь. — Спасибо, да? Ты, долбанный идиот, без прав на полгода останешься, понял?! Я пальцем не пошевелю, чтоб разрулить, а если это сделает Саша, то в жизни больше с ним работать не буду! Ты башкой своей отбитой не понимаешь, что покалечить кого-то мог? Убить? Что сам мог убиться?

На последней фразе голос срывается, а из глаз брызгают слезы. Понимание очевидной вероятности подобного исхода как ножом по сердцу.

Яр пытается меня обнять, а я молочу его кулаками по груди. Тогда он хватает меня на руки, точнее снова перекидывает через плечо и легко несет к машинам. Кровь приливает к лицу, нос безнадежно заложен, а остатки разума маякуют, что на нас смотрят люди и вообще мы все еще возле полицейского участка.

— Поставь меня немедленно!

Яр опускает меня на асфальт. Но не отпускает, привлекает к груди. Меня колотит, а в его руках так тепло…

— Ты знаешь, да? Что тебе можно вот так орать на меня посреди улицы. Только тебе, — хриплым шепотом говорит, гладя по щеке.

— Какая честь, Барковский, — фыркаю, сбрасывая его руки. — И чем только заслужила?

— Тем, что я тебя…

Осекается, глядя мне за спину. Ах, да, про Сашу-то мы позабыли.

— Саша, отвези его домой, — поворачиваюсь к другу. — Пожалуйста, донеси как-нибудь, что надо сидеть тихо и не высовываться хотя бы неделю!

— Я вообще-то рядом нахожусь, — беззлобно ворчит Яр.

— Отлично. Значит, возможно, хоть со второго раза дойдет.

Саша кивает.

— Все, я уехала, — открываю машину.

— Кать, вечеринка…

— Пойму, если вы не придете, Саш. Сама устала, как собака. Но мне там надо быть, и так уже…

— Мы будем.

Не взглянув на Барковского, сажусь в машину и еду домой. На светофоре кидаю взгляд в зеркало на козырьке. Зареванная, уставшая. Вид на все тридцать пять. А поведение на все пятнадцать.

Приходит сообщение в мессенджер.

Jaguar: «Тебе не плевать на меня, Киткат. И черта с два я отступлюсь. С Днем рождения».