(Не) его трофей

Глава 32

Вспоминается принятое в самолете решение. Вот только теперь оно таким уж правильным не кажется. Не из-за Михи. Из-за меня.

— Ну, смотри, я если что не в обиде. Пожизненно буду молиться за твое здравие, ты знаешь. Но не слишком ли это будет? Сегодня работа, завтра что? Под замок тебя посадит. Если… Если он заходит за черту, ты говори. У меня люди есть.

— Не-ет. Не заходит, — торопливо отнекиваюсь. — Все далеко не так. Это просто небольшой конфликт. Притираемся…

Перевожу разговор на другую тему, а Миха не давит. Мы доедаем суши, выпиваем еще по бокальчику и прощаемся. Миха еще раз веским тоном напоминает, чтоб я «звонила, если что».

Еду в аэропорт. Снова набираю Яра, а он теперь вообще вне зоны доступа. Что за детский сад, а? Даже не узнал, как я долетела, все ли в порядке. Обидно…

Пишу папе перед вылетом. Он хвалит, поздравляет с очередной победой. Это согревает. Вспоминаю, что так и не сказала Михе о том, продолжаем ли мы сотрудничество. Продолжаем?

В самолете меня вырубает. Сказалась бессонная ночь, трудный день и выпитое спиртное. Благодаря комфорту бизнес-класса, просыпаюсь бодрой и отдохнувшей.

Еще темно, зато мороси нет. Пока еду в такси, рассматриваю спящий город, стараюсь подумать о том, что именно скажу Яру. Обида на него очень мешает трезво взвесить будущие слова. Не позвонить, не написать, не встретить в аэропорту. Вообще вырубить телефон. И из-за чего? Из-за глупой ревности и неумения идти на компромиссы? Есть два мнения: мое и неправильное, так что ли?

У парадного немного медлю. Чувствую себя не готовой к встрече, разговору. Трушу попросту. Боюсь, что когда войду, мне предложат оставить ключи. Между нами с Яром все происходит так быстро. Так по-глупому быстро. И все по сути исключительно на его условиях. Он говорит что делать, я делаю…

Поднимаюсь на этаж. Вставляю ключ в замок. Открываю дверь и захожу. В зале включен свет и витает какой-то странный запах. Спиртное? Чьи-то духи? Женские духи? Мне кажется? Нет, насчет спиртного не кажется — вон она бутылка коньяка. Валяется на полу, остатки содержимого разлиты.

— Яр? — зову дрогнувшим голосом.

Оставляю чемодан, скидываю рюкзак на пол.

— Яр, ты дома? — громче.

В ответ тишина. Звенящая и страшная, какая бывает, когда находишься в полном одиночестве. Не физически.

Начинаю подниматься по ступенькам наверх. Задерживаю дыхание, вслушиваюсь. Ничего.

Дверь в спальню, в нашу с ним спальню, приоткрыта. С моего положения видно, что на кровати темнеет силуэт. Он дома. Выдыхаю. Нажрался, пусть и незадолго до боя — это ерунда. Есть еще целых три дня. Вызову своих медиков, они всю эту ерунду из него выведут. Пара капельниц и как огурчик. С весом вроде бы уже все в норме, в лимит попадает.

Вот только, когда подхожу ближе, когда распахиваю дверь впуская сноп света, взгляд выхватывает валяющиеся на полу красные женские туфли и ворох шмоток рядом. Черное платье, черное кружевное белье, маленькая серебристая сумочка. Футболка Яра — та, в которой он был, когда я уезжала. Его кроссовки, джинсы, боксеры…

Застываю не в силах пошевелиться. Не в силах оторвать взгляд от пола. Поднять его и посмотреть на кровать. На нашу с ним кровать. Возникает детское желание зажмуриться. Закрыть лицо руками. Словно так увиденное исчезнет.

Дыхание перехватывает. Я стою, хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Они в нашей спальне. В нашей постели. Яр и… другая. Какая-то девчонка. Лежат по диагонали на кровати. На смятых простынях. Друг на друге. Его широкая рука покоится на ее худой спине. Занимает почти всю ее площадь. Длинные, жгуче-черные волосы разметались по его телу. Она спит на его плече. Так же, как много-много ночей спала я. А там, на тумбочке то наше фото…

Где-то далеко, будто на другом конце Вселенной кто-то начинает истошно орать.

Закрываю рот рукой. Перед глазами все расплывается от подступающих слез. Подорвавшаяся с кровати девчонка, торопливо натягивающая на себя шмотки, неподвижное тело Яра… Он не просыпается. Его не разбудил мой крик? Как такое может быть?

Подбегаю к нему, трясу за плечи. Зову по имени. Ноль реакции. Хлопаю по щекам. Какой же он бледный. Даже в губах ни кровинки.

— Я — а — р! — в панике ору, встряхивая снова и снова.

Он морщится, медленно, с трудом поднимает тяжелые веки. И я внутренне содрогаюсь от вида практически одной только синей радужки. Зрачки сужены в точку.

— Кать…, — слабый хриплый шепот.

Хватается за мои руки, слабо тянет к себе. И тут видимо натыкается взглядом на девчонку, потому что на лице мужчины возникают недоумение и шок. Рывком садится, но тут же закрывает глаза ладонью борясь с головокружением.

— Я исчезаю, — игриво бросает девка, подмигивая Яру.

Уже полностью одета. Если это еле прикрывающее задницу платье можно считать одеждой.

— Ты кто такая вообще? — бормочет Яр изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд.

— Оу, ты не помнишь…

— Рот закрыла и села, — рявкаю.

Девка вздрагивает и, испуганно хлопая ресницами, пялится на меня.

— Кать я… Я не знаю, откуда она здесь, клянусь, — с болью в слабом голосе бормочет Яр. — Я… я не помню ее. Я ни хера не помню!

— Они всегда так говорят, — подает голос девка.

Яр поднимается с кровати. Едва выравнивается, сразу начинает оседать. Обхватываю за пояс, помогаю сесть обратно. Кутаю в одеяло и касаюсь ладонью лба, стираю испарину.

— Просто дыши. Не разговаривай. Все потом…

Девка тем временем уже у двери. Не знаю, откуда у меня берутся силы, откуда такая прыть. Но я успеваю перехватить ее и оттолкнуть обратно на кровать.

— Сидеть!

Трясущимися руками выуживаю телефон. Звоню Саше. Он не сразу берет трубку и это «не сразу» кажется вечностью.

— Саша, приезжай срочно к Яру в пентхауз. Беда случилась, — выпаливаю и прерываю соединение.

Девка пристально следит за каждым мои движением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сейчас придет сотрудник полиции, отвезет тебя на медицинское освидетельствование, — медленно говорю ей.

— На медицинское… что?

— Я использованных гандонов возле кровати не вижу, значит все в тебе, — пожимаю плечами.

— Я никуда не поеду, — визжит девка.

Яр сидит, опершись локтями о колени и уронив на руки голову. Тяжело дышит. Все плохо. Все очень-очень плохо…

— А в чем проблема-то? Это не страшно, не больно и даже полезно. Анализы возьмут, таблеточек выпишут для профилактики. Мне ж надо знать, не наградит ли он меня чем потом…

— Слушай, да пошла ты! Дура ебнутая.

Вскакивает на ноги и бросается к двери. Отступаю, давая дорогу.

— Эй, детка, взгляни сюда, — говорю, выходя за дверь следом за ней.

Оборачивается, а я показываю ей экран своего смартфона.