Не говори шефу

10. Корпоративная дилемма

Уверенность в том, что пора что-то менять, пришла ко мне не сразу. Возможно, этот переломный момент настиг меня вечером, когда я наблюдала за Екатериной, лениво помешивающей коктейль. Я сделала глубокий вдох и решилась на прямой вопрос:

— Екатерина, а ты и вправду точно знаешь, как работают проекты кампании? — мой голос прозвучал более уверенно, чем я ожидала.

Она подняла на меня глаза, слегка прищурилась и ответила с ледяной невозмутимостью:

— Конечно, знаю. Это наша работа.

— А тебя в них не смущает количество скрытых манипуляций пользователями? — я кажется начала волноваться. Не надо так. Надо поневозмутимее. Екатерина слегка нахмурилась. Её ответ казался мне очевидным, но всё равно я надеялась услышать что-то другое. Зря надеялась.

— Ольга, давай я тебе кое-что объясню, — сказала она с ноткой снисходительности. — Маркетинг — это всегда манипуляция. Люди покупают то, что ты им продаёшь. Это игра. У неё такие правила. И мы в ней лучшие.

— Но разве это не обман? — не сдалась я.

Она допила свой коктейль и резко поставила бокал на стол.

— Это бизнес, — ответила она, не оставляя шансов на дальнейшую дискуссию. — Если ты не готова играть по этим правилам, ты выбрала не ту профессию. Мне, честно говоря, даже смешно, что приходится объяснять такие простые вещи такой взрослой девочке.

Уже за полночь, устроившись на мягком диване в дальнем углу ресторана, я пыталась переварить услышанное. Эта вечеринка, с её громкими разговорами и вспышками смеха, только подчёркивала контраст между лёгкостью в головах моих коллег и тяжестью моих мыслей. Неужели я действительно не готова принять правила игры? Или дело в том, что сама игра казалась мне неправильной? Или я чего-то не понимаю до конца?

Владислав. Проходил мимо. Или специально шёл ко мне? Он сел рядом, и шум вокруг как разрезал его голос разрезал, мягкий и глубокий — так, как масло разрезает нагретый нож.

— Всё в порядке? — спросил он, явно замечая моё состояние.

Я посмотрела на него, раздумывая решится или нет… И решилась.

— Владислав Андреевич, вы знали, что они так делают?

— Они? Кто они? И что делают? — переспросил он, приподняв бровь. В его глазах была лёгкая насмешка.

— Эти методы, манипуляции… Всё это, — я едва сдерживала волну эмоций. — Я про скрытые от пользователей механизмы в наших проектах.

Он внимательно посмотрел на меня. Очень внимательно. Усталость, промелькнувшая в его взгляде, заставила меня на миг увидеть его в ином свете.

— Ольга, любой успех требует определённой гибкости. Главное — знать, где грань. А с чего вдруг такие мутные мысли у такой хорошенькой девушки? Ведь хорошенькие девушки должны быть глупенькими, разве не так? Шучу… Простите, я немного выпил и шутки мои наверное несколько плосковаты… Просто Вы очаровательны, и … Давайте мы позже поговорим об этом. Если захотите. Договорились? Сейчас мне нужно идти.

Мда. Смущенным я его ещё не видела. Только вот отчего — от моего вопроса или от меня, или от «немного выпил»? Да и не выглядел он выпившим, даже немного. Не больше меня. Его слова звучали как попытка успокоить меня, но вместо этого породили ещё больше вопросов. Где же эта грань? И кто решает, когда её пересекать?

Когда Вячеслав скрылся среди гостей, я подошла к панорамному окну. Ночная Москва за стеклом казалась мне зеркалом моего состояния: яркие огни скрывали тени, которые не могли исчезнуть. Моё одиночество нарушил голос Максима из IT.

— Выглядите задумчиво, — сказал он, протягивая бокал шампанского.

— Только не говори, что хочешь меня напоить, — попыталась я пошутить, но улыбка не далась. Я как-то вдруг перешла с ним на «ты», видимо перепутав с Михаилом. Всё же алкоголь давал себя знать.

— Нет, мне просто показалось, что Вам нужно отвлечься, — его тон был неожиданно тёплым.

Мы сели за маленький столик, подальше от громкой музыки. Я решила воспользоваться моментом.

— Максим, давай уже на «ты». Ты ведь знаешь больше, чем рассказываешь, — начала я.

Он медленно кивнул, словно взвешивая мои слова.

— Ну хорошо. Если Вы так хотите… То есть ты. Смотря о чём ты хочешь узнать.

— Эти манипуляции с пользователями без их ведома … Это ведь правда? — мой голос дрогнул.

Максим поставил бокал и сцепил пальцы, смотря куда-то мимо меня.

— Да, Ольга. Это правда. Но это не только мы. Все большие компании делают то же самое. Если это не мы, это сделает кто-то другой.

— Но это неправильно, — упрямо возразила я.

Он посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло что-то вроде сожаления.

— Это эффективно, — сказал он. — А иногда эти манипуляции действительно помогают людям принять правильное решение.

Его слова вызвали у меня протест.

— Звучит как оправдание.

— Возможно. Но задумайся: сколько раз реклама подталкивала тебя к чему-то хорошему? Например, к тому, чтобы посетить театр или купить добрый подарок близкому. А иначе может ты бы и не сделала так никогда. Просто пробежала бы как обычно.

— Но ведь я могла бы сама решить, что делать!

— В этом мире переизбыток информации. Люди замкнуты и не увидят ничего, даже если ты это поставишь прямо у них перед носом. Хотя ведь это тоже манипулирование, правда? Нельзя ставить информацию так близко к носу. Каждый должен решить сам, куда свой нос повернуть, а куда нет. Точно?

Максим улыбнулся светло, просто и чисто, как мальчик с рекламы детского яблочного сока. Я замолчала. Он был прав. Но что-то во мне противилось этой его правоте.

К концу вечера Екатерина взяла микрофон и произнесла тост, полный привычных корпоративных клише и словила свою порцию обязательных аплодисментов. За ней поднялся Владислав, его голос, бархатный и уверенный, окутал зал.

— Успех — это не только цифры и статистика. Это люди. Наши идеи. Наша энергия, — сказал он, и его взгляд на мгновение задержался на мне.

Опять эта банальщина. Даже его бархатный голос не мог исправить положение. Да что со мной не так? В этот момент я поняла, что больше не могу находиться среди этого мною же организованного пустого блеска. Да тут же есть балкон! О да. Балкон стал моим спасением.

На свежем воздухе, вдали от шума, я почувствовала нечто отдаленно напоминавшее свободу. Но ненадолго.

— Решили подышать? — голос Владислава снова вывел меня из размышлений.

Он встал рядом со мной, и мы вместе смотрели на город.

— Владислав Андреевич, вы действительно считаете, что любые методы хороши, если они приводят к успеху? — спросила я.

— Это зависит от того, что ты называешь успехом, — сказал он.

— А если успех достигается ценой доверия? — я не могла остановиться.

— Иногда, чтобы изменить мир, нужно играть по его правилам. Но, я вижу, Вы замёрзли? — голос Владислава Андреевича прозвучал неожиданно мягко.

— Нет, всё в порядке, — я поспешно обхватила себя руками, но он уже снял пиджак и накинул его мне на плечи.

— Спасибо, но не стоило… — выдохнула я, чувствуя тепло ткани и уловив лёгкий аромат его парфюма. Тонкие, почти неуловимые древесные ноты с каплей чего-то пряного.

Он обнял меня.

— Владислав Андреевич, — я слабо попыталась отстраниться, но мой голос звучал неуверенно. — Что Вы делаете… Это… это неправильно.

— Неправильно? — он слегка улыбнулся, опуская взгляд к моим глазам. — А что вообще правильно, Ольга?

Прежде чем я успела возразить, он склонился ближе и поцеловал меня. Поцелуй застал меня врасплох. Я растерялась, но не оттолкнула его. Этот поцелуй — в нём было всё — тепло, уверенность и странное ощущение, что я именно там, где должна быть.

Закрыв глаза, я почувствовала, как время остановилось. Всё, что я знала о нём — его сила, уверенность, умение контролировать ситуации, даже те, где, казалось, он должен проиграть. Его способность находить путь к людям, понимать их и очаровывать их одним движением, одним взглядом.

И в тот момент, когда его губы вновь коснулись моих, я вдруг вспомнила образ отца. Мне было шесть лет, когда он погиб, но воспоминания о нём всё ещё были живы во мне, пусть и спрятаны где-то в глубинах сознания.

Я вспомнила, как он поднимал меня на руки, как я смеялась, чувствуя себя самой защищённой девочкой на свете. Он был высоким, сильным, с тёплыми руками и спокойным взглядом. С ним было так безопасно, будто никакие беды не могли прорваться через этот щит.

С Владиславом я вдруг почувствовала то же самое. Его рука на моём плече напоминала мне, что в мире может быть сила, не пугающая, а защищающая. Этот миг пробудил в моём сердце то, что я боялась признать: с каждым его взглядом, с каждым словом, с каждым касанием я влюблялась всё сильнее. Границы перестали существовать. Что правильное, что неправильное — уже не имело значения.

Но реальность вернулась хором вопящих голосов коллег:

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич!

— Вот же, — тихо выдохнул он, затем остранился с чуть виноватой улыбкой. — Зовут.

— Кто? — я даже растерялась. Будто было не ясно, кто мог его звать.

— Да коллеги, гости… — он вздохнул. — Вручают награды. Ты ведь сама сценарий писала, — он вдруг усмехнулся. — Разве не ты придумала, чтобы ведущий официальной части торжественно вызывал всех по имени-отчеству а меня звали хором?

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич! — раздавалось всё настойчивее, будто дети звали Деда Мороза.

— Вот чёрт… — я закрыла лицо руками. — Это правда я придумала.

— Роль как на детском утреннике — быть тем, кто исполняет желания, — сказал он, усмехнувшись.

— Вы… ты чувствуешь себя Дедом Морозом? — я попыталась разрядить ситуацию.

— Ну а ты тогда кто? Снегурочка?

— Дурочка-Снегурочка, — вырвалось у меня, и я тут же покраснела.

— Ты не дурочка. Такими вопросами дурочки не задаются. Пойду, а то они сейчас сюда прибегут всей толпой.

И он ушёл. Я думала о том, где проходит эта неуловимая грань — между решимостью и принуждением. О том, почему иногда так хочется, чтобы решения принимали за тебя.

Я вернулась в зал, чувствуя себя немного растерянной. Его пиджак, который он так уверенно вернул, оставил мне не только прохладу, но и странное ощущение пустоты. Шум вечеринки обрушился, как приливная волна. Люди смеялись, говорили громче, чем нужно, ведущий что-то кричал в микрофон, а Екатерина, как всегда, держалась в центре внимания, будто была хозяйкой этого праздника.

Она шептала что-то на ухо ведущему, и он тут же засуетился, будто получил важнейший инструктаж. Я попыталась сосредоточиться на чём-то другом, но взгляд сам собой искал Владислава. Он снова сидел за столом, его движения были неторопливы, а взгляд сосредоточенным. Однако я чувствовала, что его внимание не принадлежит этой вечеринке.

Рассеивая этот клубок мыслей, я заметила Михаила, уткнувшегося в телефон. Я направилась к нему.

— Даже на вечеринке работаешь? — спросила я, присаживаясь рядом.

Он поднял голову, удивлённо взглянул на меня и убрал телефон в карман.

— Скорее, пытаюсь отдохнуть от всего этого. А ты? Не похоже, чтобы ты расслаблялась.

— Просто слишком много думаю, — честно ответила я, чувствуя, как слова вырываются сами собой. — Михаил, скажи мне честно, в компании всё так чисто, как говорят?

Он задержал на мне взгляд, словно взвешивая, стоит ли отвечать.

— Ты же понимаешь, что таких компаний не бывает, — сказал он после паузы. — Всё сложнее, чем кажется.

— Это звучит как оправдание, — отрезала я.

— Может быть, — согласился он, наклоняя голову. — Но ты ведь знаешь, что иногда это приносит пользу.

Я отвернулась, не желая вникать в эти слова. Мне не нужны были оправдания. Но и полностью отрицать его логику я не могла.

— Завтра утром зайди ко мне, — предложил Михаил. — Я покажу тебе кое-что.

Я кивнула, хотя его обещание совсем не успокаивало.

Вторая встреча на балконе

Мои мысли были настолько спутанными, что я снова вышла на балкон. В этот раз я не надеялась на свежий воздух, мне просто нужно было укрыться от всего этого лицемерия.

Я облокотилась на перила, вглядываясь в огни Москвы, и чувствовала, как этот холодный воздух окутывает меня. Внезапно за спиной раздался его голос.

— На этот раз вы здесь подольше.

Я вздрогнула, хотя знала, кто это. Обернувшись, я увидела Владислава. Он держал свой пиджак, но теперь явно не собирался снова накидывать его мне.

— Похоже, вы решили следить за мной, — попыталась пошутить я, но голос прозвучал слишком мягко.

— Вы сами оставляете следы, Ольга, — ответил он с лёгкой усмешкой.

Почему мы снова вернулись на «вы»? После всей этой близости — после того, как он смотрел на меня, как говорил, как прикасался, — это казалось нелепым. Но я поняла, что именно это «вы» создавало ту границу, которую я пыталась держать.

— Вам здесь холодно, — заметил он, наклоняя голову.

— Нормально, — ответила я, хотя от холода действительно сводило пальцы.

— Вы всегда так упрямы?

— А вы всегда так настойчивы?

Он усмехнулся, но в его взгляде мелькнуло что-то, что я не могла расшифровать.

— Вы слишком много думаете, Ольга.

— А вы, кажется, совсем не думаете.

— Иногда так проще, — тихо сказал он, сделав шаг ближе.

Я почувствовала, как дыхание замерло. Его взгляд снова был на мне — пристальный, изучающий, и я поняла, что мне никуда не деться.

— Зачем вы пришли сюда? — выдохнула я, стараясь казаться спокойной.

— Чтобы убедиться, что вы в порядке, — ответил он, снова немного приближаясь.

Почему он снова перешёл на «вы»? Это никак не объяснялось, но я чувствовала: это нужно не ему, а мне. Его «вы» звучало как тонкая линия, за которую я ещё не готова зайти. Или, может быть, за которую я уже зашла.

— Вы умеете переворачивать всё с ног на голову, — сказала я, глядя куда-то в сторону.

— А вы умеете ставить вопросы так, чтобы на них было невозможно ответить, — ответил он, облокачиваясь на перила рядом.

Молчание повисло между нами. Оно было странным, даже напряжённым. Я ощущала, что каждая секунда его присутствия делает меня слабее. И я не могла понять, что страшнее: то, что он вызывает во мне такие чувства, или то, что я начинаю принимать это как данность.

— Завтра утром зайдите ко мне, — сказал он вдруг. Его голос снова стал деловым, будто ничего не было.

— Зачем?

— Думаю, вы хотите получить ответы на свои вопросы.

Он посмотрел на меня ещё несколько секунд, а потом развернулся и ушёл.

Я осталась на балконе, глядя на его уходящую спину и чувствуя, как внутри меня разворачивается война. Между моими принципами и моими чувствами. Между «вы» и «ты».

На следующее утро я проснулась раньше обычного. В голове крутились слова Михаила и Владислава. Мой внутренний голос упорно пытался понять, что я собираюсь делать. Зачем мне идти к ним? И чего я надеюсь добиться?

В офисе ещё не было привычного гудения рабочих мест. Коридоры «МагикМедиа» казались странно пустыми. Я направилась к Михаилу, который, как и обещал, ждал меня.

Он сидел за своим столом, в руках кружка кофе, а его лицо выглядело ещё более уставшим, чем обычно.

— Доброе утро, — сказала я, садясь напротив.

— Утро ли оно? — ответил он, кивая в сторону монитора. — Ладно, не будем терять время.

Он открыл на экране какой-то файл, и его взгляд стал напряжённым.

— Ты же хотела знать, правда ли мы используем манипуляции? Вот, смотри.

На экране мелькали графики, таблицы, сложные схемы. Сначала я ничего не понимала, но потом картинка начала складываться.

— Это алгоритмы, — объяснил Михаил. — Они анализируют поведение пользователей, их слабости, привычки. И делают так, чтобы они принимали «правильные» решения.

— Правильные? — переспросила я, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— Правильные для компании, — уточнил он.

— И это решение Владислава? — я едва узнавала свой голос.

Михаил кивнул, избегая моего взгляда.

— Он думает, что так мы можем изменить мир. Сделать его лучше.

— Лучше для кого? — я не удержалась.

Михаил вздохнул, сцепив пальцы в замок.

— Ольга, я не могу его оправдывать. Я просто делаю свою работу.

В этот момент я поняла, что не могу винить Михаила. Он действительно был просто частью системы. Но Владислав… Это было его решение.

— Спасибо, Михаил. Я должна поговорить с ним, — сказала я, вставая.

Михаил только кивнул, но его взгляд говорил больше, чем слова.

Конфликт с Владиславом

Я вошла в кабинет Владислава, стараясь держаться уверенно. Он уже ждал меня, сидя за своим массивным столом. На лице — спокойное, почти доброжелательное выражение.

— Ольга, садитесь, — предложил он, указывая на кресло напротив.

— Спасибо, но я постою, — отрезала я, не давая себе возможности расслабиться.

Он слегка приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Почему вы решили, что такие методы приемлемы? — начала я, не тратя времени на лишние слова.

— Вы про алгоритмы? — уточнил он, чуть подавшись вперёд.

— Да. Про манипуляции, которые скрыты от пользователей.

Он выдержал паузу, словно обдумывая, как ответить.

— Ольга, вы же понимаете, что в нашем мире информация — это ключ. И тот, кто управляет ключом, управляет дверьми.

— Это не оправдание, — возразила я. — Это просто циничная игра.

Его взгляд стал холоднее, но голос остался мягким.

— А как вы предлагаете выживать в таком мире? Если мы откажемся от этих методов, кто-то другой их использует. И мы просто исчезнем.

— Значит, вы боитесь? — мой голос прозвучал громче, чем я ожидала.

Он поднял глаза, в которых мелькнула тень удивления.

— Боюсь? Возможно. Но боюсь не за себя.

— А за что? — я пыталась поймать его взгляд.

— За вас, — ответил он после паузы.

Эти слова сбили меня с толку. Я почувствовала, как мои руки слегка дрожат.

— За меня?

— Вы думаете, что можете изменить всё, следуя своим принципам. Это похвально, но слишком наивно. Мир не такой, каким вы хотите его видеть.

— Но я могу попробовать, — сказала я, с трудом удерживая голос ровным.

Он улыбнулся, но в этой улыбке было больше печали, чем насмешки.

— Хорошо. Тогда попробуйте.

— Это значит, что вы дадите мне свободу?

— Это значит, что я не буду вам мешать, — ответил он.

Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Я чувствовала, как внутри меня всё ещё бушует борьба: между чувством к нему и моей яростью за то, что он позволял этому происходить.

— Если я найду способ сделать это честно, вы согласитесь? — спросила я.

— Покажите мне, что это возможно, и я соглашусь, — сказал он, откидываясь на спинку кресла.

После встречи с Владиславом я вышла из его кабинета, чувствуя себя опустошённой и наполненной одновременно. Его слова, его взгляд, его вызов — всё это бурлило в моей голове, не давая сосредоточиться.

Я чувствовала странную смесь эмоций. Его поддержка, даже такая уклончивая, казалась настоящей. Но в то же время это была проверка, игра на грани. Он бросил мне вызов, уверенный, что я не смогу доказать ему свою правоту.

Я направилась в свою небольшую комнату, которая теперь служила мне временным офисом. Закрыв за собой дверь, я сделала глубокий вдох и попыталась собрать мысли.

Михаил открывает карты

Едва я успела открыть ноутбук, как в дверь постучали.

— Входите, — сказала я, ожидая кого угодно, но не Михаила.

Он зашёл с каким-то задумчивым видом и тихо закрыл дверь за собой.

— Ты правда хочешь это изменить? — спросил он с порога, не садясь.

— Да, — ответила я, не отрывая взгляда от его лица.

— Тогда я помогу, — сказал он после короткой паузы.

Его слова прозвучали неожиданно. Михаил был тем человеком, который всегда стоял в стороне, предпочитая наблюдать. Но сейчас он, похоже, решил, что я заслуживаю доверия.

— С чего начнём? — спросила я, чувствуя, как внутри что-то оживает.

Он подошёл ближе и положил на стол флешку.

— Здесь данные, которые помогут тебе понять, как работают алгоритмы и почему всё устроено именно так. Но будь осторожна. Если кто-то узнает, что ты этим занимаешься, будут проблемы.

Я взяла флешку, чувствуя её тяжесть, хотя на вид она была лёгкой и обычной.

— Почему ты мне доверяешь? — спросила я, смотря на него.

— Потому что ты единственная, кто пытается бороться, — ответил он.

Его слова звучали просто, но в них была правда, от которой мне стало ещё тяжелее.

Я включила флешку в ноутбук, и передо мной открылось множество файлов. Графики, таблицы, схемы. Каждый новый документ, каждая строка текста только усиливали моё чувство несправедливости.

Эти данные не просто подтверждали мои подозрения — они показывали, что всё было гораздо хуже, чем я думала. Пользователи не просто манипулировались. Они становились частью сложной системы, которая использовала их слабости, чтобы увеличивать прибыль.

В голове снова всплыли слова Владислава: «Покажите мне, что это возможно, и я соглашусь».

Эти слова, как мантра, звучали снова и снова, подталкивая меня вперёд.

Я понимала, что одна я не справлюсь. Но Михаил был готов помочь, и этого пока было достаточно.

— Мы начнём с малого, — сказала я, посмотрев на него. — Если мы сможем доказать, что можно сделать всё честно и эффективно, у нас будет шанс.

— Но это рискованно, — предупредил он.

— Знаю. Но если не попробовать, всё останется как есть.

Михаил кивнул, и я почувствовала, что это был первый шаг к настоящим переменам.

Ближе к обеду в офисе снова стало оживлённо. Я сидела за своим столом, просматривая документы, когда услышала за спиной знакомый голос.

— Ольга, а ты не слишком увлеклась работой?

Я обернулась и увидела Екатерину. Она стояла в дверях с дежурной улыбкой, но её глаза светились чем-то, что мне не понравилось.

— Работаю, как и все, — ответила я ровным тоном.

— Правда? А ты уверена, что работаешь над тем, чем нужно? — её слова прозвучали как намёк.

Я почувствовала, как внутри всё напряглось. Она что-то знала?

— Екатерина, если у тебя есть конкретные вопросы, можешь их задать, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие.

Она лишь усмехнулась.

— Просто хотела предупредить. Здесь всё под контролем. Даже если кому-то кажется, что он может изменить правила, это не так просто.

Её слова прозвучали как предупреждение. Она развернулась и ушла, оставив меня в смятении.

Новый виток противостояния

Вечером я снова встретилась с Михаилом. Мы сидели в маленькой переговорной, и я показывала ему свои идеи.

— Если убрать манипуляции, мы потеряем часть прибыли, но сможем предложить что-то другое. Прозрачность. Доверие, — объясняла я.

Михаил хмурился, но слушал внимательно.

— Это риск. Владиславу придётся бороться с акционерами. Ты уверена, что он поддержит?

— Если он не поддержит, я уйду, — сказала я.

— Ты серьёзно?

— Да. Если он не готов хотя бы попробовать, мне нечего здесь делать.

Михаил кивнул, и я поняла, что он на моей стороне.

В этот момент я осознала, что борьба только начинается. Но впервые за долгое время я чувствовала, что у меня есть шанс.