Не говори шефу

15. Колесо обозрения

— Собираемся и выдвигаемся., — с улыбкой произнёс Владислав.

Я кивнула, пытаясь собраться с мыслями. За окном Москва дышала ноябрём: серое небо нависало над городом, а прохладный ветер гнал редкие жёлтые листья вдоль мокрого асфальта. Воздух был тяжёлым и влажным, пропитанным запахом близкой зимы. Город готовился к холоду, но пока всё ещё сопротивлялся ему.

Мы вышли на улицу. Холодный ветер сразу пробрался под воротник, заставив меня плотнее прижаться к пальто.

Мы быстро поймали такси. На удивление, машина оказалась тёплой, а водитель, словно почувствовав настроение, включил негромкую инструментальную музыку. Ветки деревьев тянулись к серому небу, словно стараясь удержать последние листья.

— Как думаешь, почему осенью люди такие задумчивые? — спросила я, глядя на стекло, покрытое россыпью мелких капель.

— Потому что осень — время пауз, — ответил Владислав, не отрывая взгляда от дороги. — Летом люди живут активно, зимой переживают холода, а осенью… Осенью у них есть время подумать-погрустить.

— Ты и сам так делаешь?

Он чуть улыбнулся, но не сразу ответил.

— Иногда. Когда получается.

— Думаю, осенью я слишком много анализирую, — призналась я, склонив голову на бок. — Листья падают, и мне кажется, что это как мысли — опадают одно за другим. Или секунды. Или годы жизни. Но потом я вижу что-то красивое, и всё кажется не таким уж серым.

— Как сейчас? — он кивнул в сторону.

Мы подъехали к парку Горького. Несмотря на осеннюю хмурую погоду, он был удивительно живым. Вдалеке виднелись люди с горячими кружками в руках, кто-то снимал на телефон ветер, уносящий последние листья. А рядом с центральной аллеей стояла ярмарка, светившаяся гирляндами и фонариками, которые оживляли серый пейзаж.

— Да, как сейчас, — улыбнулась я, вдыхая прохладный воздух, когда мы вышли из машины.

Он протянул мне руку, слегка прикасаясь к пальцам, но не настолько, чтобы жест выглядел слишком личным.

— Может, начнём с горячего? — предложил он. — Глинтвейн?

— Глинтвейн звучит идеально.

Мы подошли к ярмарке, где витали запахи специй, корицы и сладких пряников. Владислав заказал две кружки и, пока их готовили, обернулся ко мне.

— Ты часто гуляешь по паркам?

— Осенью — нечасто, — призналась я. — Я предпочитаю лето или весну, когда зелени много и можно сидеть на траве. Но в такой день, как сегодня, у осени есть своё особое очарование.

— Очарование осени… — повторил он, будто пробуя эти слова на вкус. — Ты права.

Он протянул мне кружку, и я почувствовала, как тепло согревает пальцы. Мы шли вдоль аллеи, слушая шорох мокрых листьев под ногами. Вокруг царило спокойствие, которое я давно не ощущала. На мгновение показалось, что мы вдвоём против этого серого мира, но это казалось чем-то правильным.

Остановились у небольшой лавки с домашней выпечкой. Столы, уставленные пирожками, рулетами и чем-то, что напоминало миниатюрные коржики с корицей. Аромат от них был такой тёплый и уютный, что хотелось унести все домой, закутаться в плед и забыть про существование ноябрьских дождей.

— Что тебе взять? — спросил он, уже готовый купить всё подряд. В его голосе прозвучал тот самый невозмутимый баритон, который почему-то заставлял меня чувствовать себя как школьница перед сдачей экзамена.

— Пожалуй, вот этот рулет, — я кивнула на симпатичную булочку с изюмом. — И чай. Без него осенняя идиллия невозможна.

— Отличный выбор, — он улыбнулся, обращаясь к продавцу. — Два рулета и два чая, пожалуйста.

— Ты тоже любишь сладкое? — я посмотрела на него с интересом.

— Иногда, — признался он. — Хотя предпочитаю что-нибудь необычное. Например, эти… — он указал на круглые пирожки с начинкой, которую я не смогла идентифицировать.

— Что это? — спросила я у продавщицы.

— Осенние пирожки с тыквой и клюквой, — ответила она с такой гордостью, словно сама вырастила и тыкву, и клюкву.

— Ну, это точно для тебя, — поддразнила я Владислава.

— Тогда я возьму парочку, сейчас не влезет так потом съедим — и он купил этих пирожков в бумажный пакет со смешной надписью: «Счастье внутри, осторожно: горячо!»

Моё внимание привлекла лавочка — она стояла прямо напротив фонтана, который сейчас был отключен, но всё ещё выглядел внушительно, обрамлённый голыми деревьями. Она была мокрая, так что Владислав еще раз дошел до продавщицы булочек и вернулся с парой пакетов, на этот раз из полиэтилена — на них мы и уселись. Несколько воробьёв прыгали неподалёку, явно рассчитывая на крошки с нашего стола.

— Знаешь, — сказала я, бросая им маленький кусочек рулета, — когда так вот пьёшь чай и уже не так важно, что день такой хмурый. Всё равно хорошо.

— Ты права, — согласился он, смотря куда-то вдаль. — Иногда нужно просто остановиться. Хотя я не мастер таких пауз.

— Вот поэтому тебе нужно напоминать о них, — улыбнулась я, чувствуя, как во мне снова пробуждается та самая бесшабашная смелость, которую я иногда теряю в шуме будней.

Он рассмеялся, и этот смех был таким громким и искренним, что даже несколько воробьёв подпрыгнули от неожиданности.

— Хорошо, — сказал он, сдвигая пустую тарелку в сторону. — Тогда следующая пауза за тобой. Что будем делать дальше?

— У меня есть идея, — сказала я, вдруг почувствовав прилив вдохновения. — В парке наверняка есть аттракционы. Почему бы нам не покататься?

— Осенью? — он приподнял бровь, явно не ожидая такого предложения.

— А почему нет? — я поднялась, слегка дернув его за рукав. — Знаешь, как здорово смотреть на парк с колеса обозрения, когда всё вокруг в осенних красках? Это как смотреть на картину изнутри.

— Хорошо, — он поднялся, убирая стул на место. — Но только если ты пообещаешь, что мне не придётся спасать тебя, если ты вдруг испугаешься высоты.

— Я не из тех, кто пугается, — сказала я с уверенным видом, хотя внутри чуть ёкнуло. Всё-таки высота — это всегда маленький вызов.

Мы направились к аттракционам, и я уже чувствовала, как этот день превращается в одно из тех воспоминаний, которые согревают долгими зимними вечерами.

Когда мы подошли к аттракционам, Владислав остановился, глядя на пустое место, где раньше стояло колесо обозрения. Его лицо приняло чуть задумчивое выражение, словно он мысленно переместился в прошлое. Он хлопнул себя по лбу.

— Как я мог забыть, — начал он, обернувшись ко мне, — когда-то здесь, в парке Горького, было самое крутое колесо обозрения в городе. Казалось, что до облаков можно дотянуться.

— А что с ним стало? — я окинула взглядом пространство, где теперь зияла пустота.

— Закрыли. Давно уже. — Он развёл руками, чуть усмехнувшись. — Зато самое большое колесо теперь на ВДНХ. Оно выше, современнее… самое большое колесо в Европе. Как насчёт того, чтобы отправиться туда?

— На самое большое колесо в Европе? — я сделала вид, что размышляю. — Конечно, да!

Когда мы подошли к аттракционам, Владислав остановился, глядя на пустое место, где раньше стояло колесо обозрения. Его лицо приняло чуть задумчивое выражение, словно он мысленно переместился в прошлое.

— Знаешь, — начал он, обернувшись ко мне, — когда-то здесь, в парке Горького, было самое крутое колесо обозрения в городе. Я ещё в школе сюда приезжал с друзьями. Поднимались наверх, и весь город был как на ладони. Казалось, что до облаков можно дотянуться.

— А что с ним стало? — я окинула взглядом пространство, где теперь зияла пустота.

— Закрыли. Давно уже. — Он развёл руками, чуть усмехнувшись. — Зато самое большое колесо теперь на ВДНХ. Оно выше, современнее… и, пожалуй, ещё более впечатляющее. Как насчёт того, чтобы отправиться туда?

— На самое большое колесо в Европе? — я сделала вид, что размышляю. — Конечно, да!

Он посмотрел одобрительно, явно довольный моим энтузиазмом.

— Тогда не будем терять времени!

Такси доставило нас прямо к ВДНХ. Ноябрьская серость словно отступила: яркие огни павильонов, праздничные гирлянды и шуршание сухих листьев под ногами создавали особую атмосферу, которую можно было ощутить только в этом месте. Колесо обозрения, величественное и сияющее вдалеке, буквально притягивало взгляд.

— Ну, как тебе? — Владислав кивнул в сторону огромной конструкции. — Оно впечатляет.

— Это даже не колесо, а какой-то космический корабль, — я с лёгкой завистью смотрела на высоту.

Пока мы поднимались по лестнице к кабинам, я мельком глянула на него. На фоне ярких огней его профиль выглядел особенно мягким, и я вдруг подумала, как странно легко мне с ним сейчас.

Когда мы вошли в просторную кабинку, стеклянные стены и прозрачный пол позволяли рассмотреть всё вокруг. Колесо мягко тронулось с места, и вид из окна начал меняться с каждым метром, становясь всё более захватывающим. Внизу остались огни павильонов, дорожки парка, люди, казавшиеся теперь маленькими фигурками.

— Ого, — выдохнула я, прижимаясь к стеклу. — Это невероятно.

— Вот поэтому я хотел тебя сюда привезти, — Владислав сел рядом, опершись локтем на подлокотник. — Это лучшее место, чтобы почувствовать, насколько огромен этот город.

— И насколько он красив, — добавила я, рассматривая яркий свет ночной Москвы вдали. Отсюда всё казалось другим: непривычным, немного игрушечным, но в то же время величественным.

— Я тебе ведь говорил, что это колесо — самое большое в Европе? — Владислав слегка подался вперёд, коснувшись моей щеки губами и прошептал на ухо — Почти 140 метров.

— Серьёзно? Ты прямо гид по московским аттракционам.

— Просто люблю высоту, — он пожал плечами. — Здесь чувствуешь себя свободнее. И понимаешь, насколько всё, что кажется важным на земле, теряет значение, когда смотришь на это сверху, — он обнял меня и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, так что мы поднялись до самой верхней точки и стали спускаться обратно.

— Ты романтик!

— Возможно. А ты? Ты боишься высоты?

— Ну, если меня выкинуть прямо сейчас за борт, то возможно я испугаюсь. — Я посмотрела на него, чуть улыбнувшись. — Но ты же так не сделаешь?

— Ну, пока не стоит переживать! — ответил он с лёгкой улыбкой, и его глаза озорно блеснули. — Хотя, знаешь, это неплохая идея для сюрприза.

— Ты о чём? — я прищурилась, пытаясь уловить в его словах шутку или намёк.

— Ну, представь: только ты, я, тёмное небо и никакого возвращения на землю. Чистая свобода.

— Смотри, вон Храм Христа-Спасителя. А вон Москва-Сити. Видишь башни? Они выглядят такими крошечными отсюда, правда?

— Да, — выдохнула я, очарованная этим зрелищем.

Он наклонился ближе, и его губы вновь коснулись моих.

Я почувствовала, как его слова повисли в воздухе, тёплой волной согревая пространство между нами. Колесо остановилось на несколько секунд, давая нам возможность насладиться видом, и это было похоже на маленькую паузу в большом городском спектакле.

— Спасибо, что привёл меня сюда, — тихо сказала я, чувствуя, как этот момент заполняет меня каким-то новым, светлым чувством.

Он ничего не ответил, только посмотрел на меня и слегка улыбнулся. И в этот момент мне показалось, что он понимает меня даже лучше, чем я сама.

Мы вышли с колеса обозрения, и я ещё несколько минут ловила себя на мысли, что голова слегка кружится — не то от высоты, не то от вида Москвы, раскинувшейся под нами. Владислав заметил моё состояние и, чуть усмехнувшись, протянул руку.

— Всё в порядке? — спросил он, и в его голосе слышалась лёгкая забота.

— Да, просто… это было невероятно, — ответила я, глядя на него.

Он кивнул, и мы неспешно пошли по аллее. Холодный ноябрьский ветер трепал мой шарф, и я немного пожалела, что не взяла шапку. Но мысли о том, что я только что поднялась на самую большую высоту в Европе, согревали лучше любого головного убора.

— Ты голодная? — вдруг спросил Владислав, повернувшись ко мне.

— Немного, — призналась я, и тут же мой живот подтвердил это своим тихим, но красноречивым урчанием.

Он рассмеялся, а я почувствовала, как щеки слегка запылали от смущения.

— Тогда заскочим куда-нибудь. Тут неподалёку есть уютный ресторанчик, где хорошо готовят, — предложил он.

Я кивнула, и мы направились в сторону невзрачного с виду здания, спрятавшегося за густыми деревьями. Внутри оказалось тепло и удивительно уютно: деревянные столы, горящие свечи на каждом из них, и лёгкий аромат корицы, смешанный с запахом свежего хлеба. Владислав помог мне снять пальто, а потом выбрал столик у окна.

— Что будешь? — спросил он, открывая меню.

— Что-нибудь тёплое, — ответила я, заглядывая в меню. — Наверное, крем-суп и чай. А ты?

— Паста. И эспрессо, — сказал он, будто решение уже было принято задолго до того, как он посмотрел на меню.

Мы сделали заказ, и пока ждали, я рассматривала гостей ресторана. Люди говорили негромко, атмосфера была расслабленной, словно все знали, что за пределами этих стен холодный ноябрьский вечер, но здесь его просто нет.

Наконец наш заказ принесли, я не удержалась от счастливого вздоха. Горячий суп с ароматом тыквы оказался именно тем, что нужно после прогулок на холодном ветру. Но…

— Блин, — сказала я, — я только что вспомнила, что уже сутки не кормила своих рыбок.

Владислав поднял бровь, заинтересованно посмотрев на меня.

— Рыбок?

— Да, у меня дома аквариум, — я улыбнулась, чуть смущённо. — Пара гуппи, несколько неонов и мой личный любимец — сомик. Кажется, он главный в их маленьком подводном мире.

— Серьёзное хозяйство, — он откинулся на спинку стула. — И что, для рыбок это критично?

— Вряд ли что-то случится, но мне от этого неспокойно.

Он улыбнулся, и я заметила, что в его глазах мелькнула какая-то тёплая искра.

— У меня не было рыбок, не знаю как это. Была только собака, овчарка. Очень умная. Мне казалось, она понимает каждое моё слово.

— У овчарок всегда такой взгляд, как будто они знают больше, чем ты, — заметила я, чуть наклонившись вперёд. — Как её звали?

— Грейси, — его улыбка стала чуть грустнее. — Она прожила с нами почти 15 лет. Умерла от старости. После неё я не захотел больше никого заводить.

— Понимаю, — сказала я, чувствуя, как что-то кольнуло в груди. — Потеря — это всегда тяжело. А аквариум мне кажется… менее эмоционально затратным. Хотя, признаться, сомик иногда смотрит таким взглядом…

— Думаешь, у сомика есть собственное мнение о тебе?

— Конечно. Думаю, он считает меня ленивой хозяйкой, которая слишком часто забывает про корм.

Мы продолжали разговор, то перескакивая на тему детских историй с питомцами, то обсуждая, как сложно поддерживать аквариум в идеальном состоянии.

После сытного обеда в уютном ресторанчике Владислав предложил мне десерт, но я вежливо отказалась. Не то чтобы я была равнодушна к сладкому, но воспоминания о своих рыбках заставляли чувствовать себя немного виноватой. Они там наверняка уже начали писать протестные петиции — или хотя бы обсуждать меня у своего стеклянного "стола переговоров".

— Ну что, домой? — спросил Владислав, отодвигая свой стул.

— Да, — кивнула я. — Пора спасать моих голодающих питомцев.

Мы вышли из ресторана, и холодный ветер снова напомнил о себе. Я завернулась в шарф и ускорила шаг, но Владислав, идя рядом, всё равно умудрялся смотреть на меня с той непринуждённой уверенностью, которая иногда слегка раздражала — но в хорошем смысле.

— Рыбки — это интересно, — задумчиво произнёс он, когда мы уже стояли на тротуаре, ожидая такси. — Но ты не думала завести кого-то менее… аквариумного? Кота или собаку?

— У меня был кот, когда я была подростком, — призналась я, вспоминая пушистого разбойника. — Но он сбежал, когда я случайно уронила на него банку с вареньем.

Владислав рассмеялся, и я почувствовала, как от этого смеха стало теплее.

— Думаю, он просто решил, что жизнь с тобой слишком… опасная.

— Возможно, — согласилась я, тоже смеясь. — А ты бы завёл питомца? Ну, другого, не собаку?

— Не знаю, — ответил он, снова став серьёзным. — После Грейси я как-то не чувствую, что готов снова пройти через это. Может быть, когда-нибудь. Но пока мне хватает людей в офисе — они иногда требуют внимания больше, чем любое животное.

— Хорошо сказано, — усмехнулась я. — Но всё-таки с рыбками проще. Они не будут звонить тебе ночью, чтобы спросить, почему их отчёт не принят.

Такси подъехало, и мы погрузились в тепло салона. Владислав назвал мой адрес водителю, и машина мягко тронулась вперёд. Мы ехали в тишине, но это была не неловкая тишина, а та, что случается между людьми, которым просто хорошо находиться рядом даже без слов.

Когда мы добрались до моего дома, Владислав вышел первым и галантно открыл мне дверь.

— Спасибо, что подвёз, — сказала я, поднимая воротник пальто. — Думаю, рыбки будут тебе благодарны.

— Уверен, — он улыбнулся, но потом его взгляд стал чуть серьёзнее. — Завтра утром у меня рейс. Работа зовёт даже в воскресенье.

— Надолго? — я подняла бровь.

— Всего на пару дней, — ответил он, не скрывая лёгкого сожаления. — Но я вернусь. И мы продолжим наши прогулки.

Он постоял ещё пару секунд, словно собираясь что-то добавить, но вместо этого просто кивнул и сел в машину. Я проводила его взглядом, пока такси не свернуло за угол, а потом направилась домой.

Когда я вошла в квартиру, рыбки, конечно, уже выстроились у переднего стекла, и я, не раздумывая, достала корм.

— Всё-всё, я здесь, — пробормотала я, рассыпая хлопья. — И да, я виновата. Но вы могли бы хотя бы сделать вид, что рады меня видеть.

Сомик, как всегда, остался непреклонным. Его немигающий взгляд был полон осуждения, и я почувствовала себя школьницей, которой учитель выговаривает за домашнее задание.

Воскресенье прошо в ленивой дреме, чтении книг и общении с рыбками.

Утром понедельника я вошла в офис, стараясь не обращать внимания на лёгкую дрожь, которая охватила меня с первых шагов. Небо над Москвой было таким же серым, как и стены нашего офиса, но внутри меня всё ещё теплились воспоминания о выходных. В голове постоянно всплывали картинки: Владислав, его улыбка, его шутки, то, как он держал меня за руку на колесе обозрения. Всё это наполняло меня какой-то радостью, которая, казалось, могла растопить даже ноябрьский холод.

Но, стоило мне пройти мимо приёмной, как я почувствовала напряжение. Это было почти осязаемым. Пару раз мне показалось, что коллеги смотрят на меня слишком долго, и даже шёпот за спиной казался чуть громче обычного.

«Ну и что? Может, это просто понедельник,» — подумала я, подходя к своему столу.

Я погрузилась в работу, хотя мысли всё время ускользали куда-то. Стоило мне вспомнить, как Владислав открыл мне дверь такси, или как он смеялся в ресторане, и на моих губах появлялась улыбка. Но слишком долго наслаждаться этими мыслями мне не дали. Вскоре ко мне подошёл Михаил.

— Ольга, у тебя минутка? — спросил он тихо, слегка наклонившись над моим столом.

— Конечно, — ответила я, чувствуя, что за этим будет что-то серьёзное.

Он кивнул в сторону переговорной. Мы прошли туда, и я сразу заметила его серьёзное выражение лица. Михаил явно был не в своей тарелке.

— Что случилось? — спросила я, когда он закрыл дверь и сел напротив.

— Ты знаешь, что Екатерина… — он замялся, будто подбирая слова. — Она через общих знакомых распространяет слухи.

Я замерла, хотя старалась выглядеть невозмутимо.

— Слухи? О чём? — я слегка наклонилась вперёд, чувствуя, как в груди начало нарастать неприятное ощущение.

— О тебе и Владиславе, — сказал он, избегая моего взгляда. — Намекает, что твоё повышение связано не с твоими профессиональными качествами, а с личными отношениями.

Я почувствовала, как в висках стучит кровь. Слова Михаила звучали как эхо. Екатерина, конечно же, уволена, но она не упустила шанса сделать последний выстрел. Я сжала руки, чтобы успокоиться.

— Михаил, спасибо за информацию, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Но почему ты мне это говоришь?

— Я просто хочу, чтобы ты была осторожнее, — он выглядел искренне, но это только раздражало меня больше. — Люди в офисе любят сплетничать. И если такие слухи дойдут до руководства…

— Слушай, — перебила я, чувствуя, как внутри всё закипает. — Спасибо за заботу, но моя репутация — это моё дело. Если Екатерина хочет тратить своё время на пустую болтовню, это её проблема.

Михаил замолчал на секунду, а потом добавил:

— Я просто хочу тебе помочь.

— А я хочу, чтобы ты не лез в мои дела, — мой голос стал твёрже. — Спасибо за предупреждение, но я не собираюсь давать этим слухам управлять моей жизнью.

Он кивнул, подняв руки, будто сдаваясь.

— Как скажешь, — сказал он и направился к двери. — Но если что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти.

Когда он вышел, я почувствовала, как напряжение снова накатывает. Я вернулась к своему столу и достала телефон. Единственное, чего я хотела сейчас, — это услышать голос Владислава. Он знал, как разрядить любую ситуацию, как заставить меня почувствовать себя сильной.

Я быстро набрала его номер, но вместо ответа услышала автоответчик:

«Здравствуйте, сейчас я не могу ответить, оставьте Ваше сообщение после сигнала.»

Я уронила телефон на стол, чувствуя, как в груди расползается раздражение. Почему он не отвечает? Конечно, он говорил, что будет занят, но мне было нужно его спокойствие, его уверенность, которая казалась заразительной.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. «Это просто день, — сказала я себе. — И он тоже пройдёт». Но даже с этими мыслями лёгкая тревога не отпускала. В воздухе офиса витала какая-то напряжённая энергия, и я знала: этот день ещё не закончил свои сюрпризы.