Не говори шефу

13. Кофе, слёзы и Москва

Офис гудел, как улей, в котором кто-то случайно пнул королеву. Коллеги сновали между столами, явно пытаясь побить рекорд в номинации «самый громкий звонок». Но даже за этой какофонией я почувствовала — что-то неладное. Нет, это был не мой забытый и остывший кофе, а приближение Екатерины, которая шла с видом человека, чья миссия — разрушить мой день.

Её каблуки стучали по полу так зловеще, что я задумалась, не выбирает ли она себе обувь в спецмагазине для чудом сохранившихся средневековых ведьм. — Ольга, — её голос был настолько драматичен, что я почти ожидала, что она взмахнёт рукой и за ней вспыхнет пламя. — Нам нужно поговорить.

— Конечно, — попыталась я улыбнуться, хотя в голове уже прокручивала сценарий своей речи на вымышленной церемонии «Самая униженная сотрудница года».

— Вы знаете, что выглядите смешно? — заявила Екатерина с такой уверенностью, будто только что провела пятилетнее исследование на эту тему.

— Простите? — мой голос дрогнул, но я быстро собралась. Никто не разрушит моё право выглядеть смешно лучше, чем я сама.

— Ещё одна его игрушка, — процедила она куда-то в пространство.

— Екатерина, если мы говорим о «игрушках», то вам пора перестать быть той самой ломающейся машинкой, которую все пытаются починить, но бросают, когда надоедает, — ответила я, выдав свою лучшую импровизацию.

Коллеги замерли. Кто-то даже опустил кружку с кофе.

— Это всё, что вы можете? — Екатерина пыталась говорить холодно, но попытка была так себе.

— Знаете, если бы я знала, что вы тут собрались устроить очередное шоу, я бы заранее продала билеты. Такой шанс заработать выпадает не так уж и часто, — я подняла бровь, а в голове мысленно похвалила себя за смелость.

Екатерина сделала шаг ко мне. Её взгляд метался так, словно она не могла решить, испепелить меня прямо здесь или сохранить для особого случая.

— Связь с реальностью у вас совсем потеряна? — её сарказм был так густ, что его можно было намазывать на бутерброд.

— А вы сами-то уверены, что у вас есть связь с ней? Или ваш интернет давно отключили за неуплату?

Тут ей было сложно что-то парировать и с видом оскорбленного, но не сломленного величия их злодейшество удалилис. Я села за стол и почувствовала, что своего она тем не менее добилась — меня прям поколачивало мелкой дрожью. Тут же рядом появился Михаил — человек, который всегда знал, как вовремя вставить комментарий.

— Ну, это было эпично, — сказал он, присаживаясь на край моего стола.

— Ты о чём? — я попыталась выглядеть невинно.

— О том, как ты закатала Екатерину. Это же было лучше, чем любой выпуск стендапа!

— Думаешь, я должна была записать это на видео и отправить на «Камеди Баттл»?

— Безусловно, — усмехнулся он. — Но давай оставим это между нами. Не хочу, чтобы Екатерина подумала, что у неё есть шанс стать звездой.

Екатерина закрылась в своём кабинете. Через час она вышла с коробкой личных вещей и взглядом, который мог бы стать причиной падения фондового рынка.

— Думаешь выиграла? — спросила она, остановившись у моего стола.

— Екатерина, если это был матч, то вы даже не пришли на игру, — ответила я с самой милой улыбкой, на которую была способна.

Её глаза сузились, как будто она пыталась прожечь мне дыру в душе.

— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она.

— Пожалуйста, запишите это на открытку и отправьте мне. Я собираю предсказания будущего от людей, которые больше не работают в этой компании, — я даже подмигнула, наслаждаясь её молчанием.

Ожидая у лифта, я смотрела, как стрелка этажей медленно двигается вниз, словно у кабины был свой собственный план замедлить моё прибытие. Наверное, кто-то наверху нажал все кнопки подряд — мысль, которая прекрасно отражала настроение дня. Но прежде чем лифт успел доехать, рядом появился Владислав.

— Ольга, — начал он, облокотившись на стену, — надеюсь, ты не против ужина сегодня?

Его спокойный, уверенный голос, казалось, противоречил всей суете дня.

— Опять? — спросила я, невольно улыбнувшись.

— В другой обстановке, — добавил он, и его взгляд чуть потеплел. — В прошлый раз атмосфера была, скажем, слишком предсказуемой.

— Так это был не твой любимый ресторан? — я изобразила удивление, хотя в душе уже представила, как он тщательно отбирал место.

— У меня нет любимых ресторанов, — пояснил Владислав. — Но сегодня я выбрал кое-что более… атмосферное.

Его слова прозвучали загадочно, но, учитывая контекст, я решила не задавать лишних вопросов.

— Хорошо, — кивнула я.

— Тогда в шесть тебя ждёт машина, — добавил он с лёгкой улыбкой, прежде чем исчезнуть так же быстро, как появился.

Через пару часов мы оказались у небольшого особняка в центре Москвы, спрятанного за высокими деревьями и почти скрытого от глаз прохожих. Фасад здания выглядел как декорация для арт-хаусного фильма: глубокие оттенки терракоты, изящные арки и золотые огоньки, мерцающие в окнах.

— Это место… совсем не похоже на прошлое, — заметила я, выходя из машины.

— Именно поэтому я его выбрал, — сказал Владислав, подавая мне руку.

Внутри оказалось ещё уютнее: тёплые светильники, бархатные диваны и легкий аромат свежесваренного кофе, смешанного с нотами корицы и ванили. На стенах висели картины с абстрактными пейзажами, а в углу зала тихо играла живая музыка.

— Тут нет столиков для больших компаний, — объяснил Владислав, провожая меня к нашему месту. — Только пары или небольшие группы. Атмосфера, подходящая для честных разговоров.

Мы сели за столик в укромном уголке, где мягкий свет падал только на наши лица. Официант подошёл сразу, будто заранее знал, что мы здесь. Владислав заказал бутылку красного вина, а я пробежала взглядом по меню, притворяясь, что внимательно его изучаю, хотя мысли уже путались от сказанного.

— Ты всегда так тщательно выбираешь рестораны? — спросила я, пытаясь разрядить напряжение.

— Только если компания этого заслуживает, — ответил он, внимательно глядя на меня.

Этот взгляд заставил меня почувствовать себя как под лупой, но в то же время он был обволакивающе мягким.

Вино оказалось насыщенным и слегка терпким, как разговор, который только предстоял. После пары глотков Владислав наконец заговорил:

— Ты знаешь, я обычно не вожу сотрудников на ужин.

— Начало интригующее, — заметила я, надеясь, что он продолжит.

— Но с тобой… всё иначе.

В его голосе было что-то такое, что заставило меня перестать играть с ножом и вилкой.

— Иначе? — переспросила я, чувствуя, как внутри начинает подниматься странное волнение.

— Ты единственный человек, кому я доверяю.

Эти слова зависли в воздухе, как музыка, которая внезапно остановилась. Я не знала, что сказать, но молчание показалось подходящим ответом.

— Ты понимаешь, что это звучит так, будто предложение вступить в секту? — я чуть прищурилась.

— Если это секта, то ты уже в ней, — ответил он, сделав глоток вина, его глаза не отпускали меня. — И, кажется, добровольно.

Я фыркнула. Тоже мне сектант.

— А если серьёзно, — продолжил Владислав, отставляя бокал и внимательно смотря на меня. — Ты знаешь, что я не часто доверяюсь людям. У меня не так много тех, кому я могу действительно открыть что-то личное. Но с тобой… всё иначе.

— Владислав, давай мм… резюмируем. Итак, ты говоришь, что это всё очень важно, — ответила я, пытаясь изобразить этакую лёгкость в голосе. — И что, теперь я единственная, кому ты доверяешь?

Он усмехнулся, но ответил абсолютно на полном серьёзе.

— Да, ты — исключение, — сказал он. — Ты не похожа на других. И для меня это… необычно и важно.

Необычно? Что это должно значить? Я не могла не задаться вопросом, насколько сильно я уже вовлечена в эту игру, если её правила продолжали изменяться прямо на моих глазах.

Я вздохнула, пытаясь подумать, как продолжить разговор, но слова просто не шли.

— Владислав, ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? — спросила я, не удержавшись. — Ты совсем закружил голову бедной девушке! То есть я очень хочу тебя понять…

Он чуть наклонил голову и заглянул мне в глаза, так близко, что я почувствовала, как дыхание перехватило.

— Я пытаюсь сказать, что тебе не нужно больше ничего понимать, — его голос стал ещё тише, и это уже не было шуткой. — Ты можешь просто быть собой.

— И это всё? — я наконец собралась с силами. — Просто быть собой?

Он кивнул, и — я не успела понять, что происходит, как он склонился ближе, его руки аккуратно легли мне на плечи, скользнули вниз…

— Владислав… — прошептала я, но он прервал мои сомнения, и притянул меня к себе.

Его губы нашли мои, и всё, что было вокруг, исчезло. Тёплый свет ламп, едва слышная музыка, шелест посуды за соседними столами — всё стало лишь фоном для этого момента. Его поцелуй был нежным и долгим, наполненным такой глубиной, что океаны казались мелкими лужицами. Это если образно.

Мои руки непроизвольно поднялись и остановились на его груди, на мгновение я отстранилась, мой взгляд метнулся в сторону, как будто я искала подтверждение тому, что никто не заметил нашей слишком страстной близости.

— Владислав… смотрят же, — прошептала я, чувствуя, как мои щеки начинают гореть.

Он слегка улыбнулся, его глаза стали чуть мягче, но всё так же пристально смотрели в мои.

— Никто не смотрит, — ответил он, чуть касаясь моей щеки пальцами. — Здесь такое место, специально для тех, кто хочет быть настоящим. Именно поэтому я выбрал этот ресторан. Тут можно целоваться совершенно свободно. Но если бы даже и смотрели, ты чего-то стесняешься? Я — нет.

Его слова звучали настолько искренне, что я невольно засмеялась.

— Ты правда всё продумал, — ответила я, и мои пальцы слегка сжали ткань его рубашки, — самым тщательным образом.

— Ты этого стоишь, — сказал он.

Я больше не пыталась анализировать, что происходит. Всё, что имело значение, — это его тепло, его руки, которые не спешили отпускать меня, и это чувство, будто мир действительно остановился только для нас двоих.

— Я понимаю, что это всё кажется слишком быстрым, — начал он, и я заметила, как он слегка сжал бокал в руках, словно собирался с мыслями. — Но с того момента, как ты появилась в моей жизни, ты так многое изменила…

Я улыбнулась, глядя на него. В этих словах было что-то невыносимо трогательное, что хотелось записать их на флешку и спрятать в карман, чтобы слушать снова и снова, как любимую песню.

— Я не хочу торопить тебя или ставить перед выбором, — добавил он, инаклонился ближе.

Наши губы снова встретились, и в этот момент мир перестал существовать. Но этот поцелуй был совсем другим. В нём не осталось ни тени сомнений, ни попытки быть осторожными, будто мы наконец признались друг другу в том, что знали давно. Это был поцелуй, в котором было всё: желание, доверие, и та самая уверенность, от которой перехватывает дыхание.

Его пальцы мягко скользнули по моей щеке, обрамляя лицо так, будто он боялся меня спугнуть, но при этом держал так, словно я могла исчезнуть в любое мгновение. Его прикосновение было одновременно лёгким и наполненным силой. От этого у меня по спине пробежали мурашки, которые, кажется, сделали круг и вернулись к шее.

Свет вокруг стал размытым, и все звуки — голоса за соседними столиками, звон бокалов, даже музыка — куда-то пропали. Оставались только его тепло, его близость и его дыхание, которое едва касалось моей кожи. Моё сердце стучало так громко, что мне казалось, он слышит его. Или, может, это его сердце билось в такт моему. На мгновение я даже подумала, как это вообще возможно — чтобы кто-то был настолько близок?

Но тут, в самой глубине этого момента, моя сознательная часть не удержалась от укола. "Надеюсь, помада не размазалась, а то потом буду выглядеть как Джокер", — мелькнуло в голове, но эта мысль быстро исчезла, растворившись в тепле его прикосновений.

Его руки медленно опустились на мои плечи, а потом обняли меня, притягивая ближе. И я позволила себе расслабиться в этом объятии, как будто именно здесь, рядом с ним, было моё место. Никакого напряжения, никакой суеты — просто момент, в котором я вдруг почувствовала себя собой, настоящей. Все сомнения, страхи, мысли, которые обычно кружат как бешеный рой, вдруг испарились.

Когда наши губы слегка разомкнулись, я вдохнула глубоко, будто только что всплыла после долгого погружения под воду. Я открыла глаза и встретила его взгляд — тёплый, немного взволнованный, но такой искренний, что мне захотелось остаться в этом взгляде навсегда.

— Ты даже не представляешь, как долго я ждал тебя, — прошептал он, и в его голосе прозвучало что-то большее, чем просто слова.

Я улыбнулась, слегка коснувшись его лица рукой.

— Кажется, ты ждал не зря, — тихо ответила я, чувствуя, как по телу растекается лёгкость и тепло, которое никак не связано со свечами на столе или вином в бокале.

Из зала начала доноситься музыка — сначала тихо, едва уловимо, словно воздух вдруг наполнился звуками, которые всегда были здесь, но только сейчас захотели быть услышанными. Это был саксофон. Его мягкий, бархатистый тембр обвивал всё вокруг, словно невидимые ленты света. Музыка то приближалась, то ускользала, играя с ритмом и настроением, будто музыкант разговаривал на языке, понятном лишь тем, кто готов слушать сердцем. В мелодии чувствовалась лёгкая меланхолия, но её линии, изящные и плавные, словно обещали, что за каждым оттенком грусти кроется что-то светлое.

Я огляделась, но музыкантов видно не было. Они, кажется, спрятались в одном из уединённых уголков, откуда лилась эта чарующая музыка. Владислав, уловив мой взгляд, наклонился ближе, улыбаясь.

— Джаз всегда был немного магией, не находишь? — произнёс он, его голос прозвучал так естественно в этом мягком ритме.

— Определённо, — согласилась я. — Особенно, когда звучит так… живо. Как будто саксофон разговаривает с нами. С тобой тихо, а со мной — настойчиво.

Он усмехнулся, глядя на меня теплее, чем обычно.

— Кажется, он просто знает, кто здесь способен услышать его больше, — сказал он, и в его словах мелькнула едва заметная игривость.

Я почувствовала, как моя улыбка становится шире. Музыка продолжала плести свои мягкие узоры в воздухе, и Владислав вдруг слегка поднялся.

— Знаешь, что мне кажется? Что пропускать такую музыку — настоящее преступление. Потанцуем?

Я на мгновение замерла, слегка удивлённая. Но в его глазах было столько уверенности и лёгкости, что я просто не смогла сказать «нет».

Мы поднялись и прошли вглубь зала. Музыка становилась громче, обволакивая нас, и наконец мы увидели самих музыкантов. Они расположились в углу, освещённом мягким золотистым светом. Саксофонист, мужчина лет пятидесяти с немного седыми висками, казался полностью поглощённым своей игрой. Его глаза были закрыты, а губы слегка касались мундштука, будто он разговаривал с инструментом наедине. Контрабасист, высокая женщина с длинными кудрями, ритмично кивала в такт музыке, её тонкие пальцы порхали по струнам, словно танцуя. Рядом, за роялем, сидел молодой парень, увлечённый своей партией, будто он играл вовсе не для публики, а для своей души.

Вокруг них стояли несколько небольших столиков. За одним парочка в строгих костюмах обсуждала что-то тихим шёпотом. За другим мужчина в твидовом пиджаке сидел в одиночестве, держа в руках бокал виски и глядя куда-то вдаль, словно музыка была для него единственным собеседником.

Владислав обернулся ко мне, всё ещё держа мою руку, и, не сказав ни слова, увёл меня в центр небольшого свободного пространства, где можно было танцевать. Его рука мягко легла мне на талию, а другая переплела наши пальцы.

— Ты знала, что музыка может рассказывать истории? — тихо спросил он, пока мы двигались под медленные ритмы саксофона.

— Рассказывать? — переспросила я, глядя ему в глаза. — Не знала. Но думаю, сегодня я это почувствовала.

Он улыбнулся, но не стал ничего добавлять, только притянул меня чуть ближе. Его движения были уверенными, но ненавязчивыми. Я чувствовала, как тепло его рук проникает сквозь ткань моего платья. Музыка казалась живой, пульсировала вокруг нас, и в какой-то момент я просто перестала замечать что-либо, кроме этого танца и его взгляда.

— Знаешь, о чём я мечтал, когда только начинал? — вдруг шепнул он, склоняясь к моему уху.

Я подняла на него взгляд, чуть удивлённая.

— О чём?

— О том, чтобы создать что-то, что будет значить для людей так же много, как для меня. Не просто бизнес или проект. А идею, способную менять мир.

Его голос звучал мягко, почти задумчиво, и я почувствовала, как эти слова проникают куда-то глубже, чем я ожидала.

— И что, получилось? — спросила я, не скрывая лёгкой улыбки.

Он посмотрел на меня с тем самым тёплым взглядом, в котором, казалось, можно было утонуть.

— Не знаю, — честно ответил он. — Но теперь у меня есть новая мечта.

— Какая? — шепнула я.

Его губы вдруг оказались близко к моим, и перед тем, как вновь соединиться в поцелуе, он прошептал:

— Быть с тобой.

Этот поцелуй был наполнен тем же самым ритмом, что и музыка — глубоким, тёплым, чарующим. И в этот момент мне показалось, что всё наконец стало на свои места.

Когда наши губы разомкнулись, он держал меня так, будто не хотел отпускать. Его взгляд был серьёзным, но в нём светилось что-то почти мальчишеское.

— Невозможно так просто взять и расстаться после всего этого, — тихо сказал он. — Поедем ко мне?

Я прищурилась, делая вид, что раздумываю.

— Ну, даже не знаю… — начала я, но тут же улыбнулась. — Ладно, наконец-то.

Он рассмеялся, крепче взял меня за руку, и мы направились к выходу, оставив за спиной этот стильный уголок, полный музыки и света.

Он смотрел мне в глаза так, будто видел там ответы на все свои вопросы, и в его взгляде была искренность, от которой невозможно было укрыться.

— Ты понимаешь, что теперь я не могу просто так тебя отпустить? — повторил он, чуть сильнее сжимая мою руку, будто боялся, что я сейчас исчезну.

Я почувствовала, как что-то внутри меня дрогнуло. Этот вечер и его слова перевернули моё представление о том, кем он был. Владислав, которого я знала на работе — уверенный, сдержанный, иногда даже пугающе харизматичный, — сейчас казался совсем другим. Открытым. Настоящим.

— И что же ты собираешься со мной делать? — спросила я, улыбаясь, но голос мой чуть дрогнул.

Он не ответил сразу, будто обдумывал каждое слово. Потом мягко, но решительно сказал:

— Предлагаю продолжить вечер у меня дома.

Я на секунду замерла — его предложение звучало настолько естественно, что я почти не удивилась. Только сердце чуть быстрее застучало.

— Ты всегда такой прямолинейный? — спросила я, пытаясь удержать лёгкость в голосе.

— Только когда чувствую, что другого выбора нет, — ответил он с лёгкой улыбкой.

Я чуть наклонила голову, будто раздумывая. На самом деле, решение уже было принято, хотя мне и хотелось потянуть момент. В воздухе витало что-то большее, чем просто желание. Это было доверие, которое мы внезапно нашли друг в друге.

— Ладно, — сказала я наконец, тихо, но с уверенностью. — Показывай, где ты живёшь.

Его лицо осветилось улыбкой, тёплой и искренней, и он встал, не отпуская моей руки.

— Тогда не будем терять времени, — сказал он, помогая мне подняться, — такси я уже вызвал.

Мы вышли на улицу, и холодный воздух мгновенно обжёг кожу, словно напоминая, что сказочные вечера не бывают совсем простыми. Такси к счастью уже было на месте так что долго мерзнуть не пришлось.

Он распахнул передо мной дверь и с лёгким поклоном пригласил сесть.

— Если бы ты ещё красную дорожку постелил, я бы подумала, что ты профессионал в этом деле, — подшутила я, устраиваясь на сиденье.

— Прости, не успел, — с обезоруживающей искренностью ответил он.

Мы устроились на заднем сиденье, и машина мягко тронулась с места, оставляя за собой огни вечерней Москвы. Улицы были живыми: витрины магазинов переливались огнями, фары автомобилей двигались в своём хаотичном порядке, а люди на тротуарах словно плыли в потоке городского ритма. В воздухе была смесь зимнего холода и чего-то уютного, почти домашнего.

На переднем сиденье таксист включил радио, и салон наполнился протяжными восточными мелодиями. Их тягучий ритм и мелодичный вокал создали ощущение, будто мы перенеслись куда-то очень далеко отсюда, при этом не покидая Москву.

— Может, хотите музыка переключить? — вдруг с акцентом спросил таксист, оборачиваясь к нам. — Лов радио? Европа плюс?

Владислав бросил на меня взгляд с лёгкой улыбкой.

— А что ты думаешь? — спросил он, глядя мне в глаза.

Я на секунду задумалась, прислушиваясь к музыке. Её мягкость и ритм чем-то перекликались с этим вечером, с его неспешной магией.

— Мне нравится, — сказала я, улыбнувшись

Владислав кивнул.

— Не переключайте, пусть будет это, — сказал он водителю. И добавил, уже мне: — Знаешь, когда я только приехал сюда, именно такая музыка играла в вагончике строителей, где я сидел за первым в моей жизни кофе.

— Правда? — удивилась я. — И как тебе тогда понравилось?

— Тогда не очень, — признался он с лёгкой улыбкой. — Как будто я оказался где-то совсем в другом мире. Чужом и непривычном. Но теперь она вызывает у меня только приятные воспоминания.

— Ты думаешь, всё это случайность? — вдруг тихо спросил он, наклонившись чуть ближе.

— А ты? — ответила я, чувствуя, как его близость заставляет сердце чуть быстрее стучать.

— Думаю, это судьба, — сказал он, его голос звучал почти шёпотом. — Но если это случайность, то она слишком хороша, чтобы ей не поверить.

Прежде чем я успела что-то ответить, он мягко притянул меня ближе, и наши губы встретились. Его поцелуй был нежным, почти осторожным, как будто он хотел сохранить этот момент как можно дольше.

И вдруг машину резко дёрнуло вперёд, заставив нас обоих слегка качнуться. Я схватилась за его плечо, а он за край сиденья.

— Ну вот, Москва снова напоминает, что расслабляться рано, — усмехнулся Владислав, откинувшись назад.

— Что ж, у неё это хорошо получается, — подхватила я, пытаясь сдержать смех.

— Что случилось? — Владислав повернулся к водителю, его голос был чуть резче, чем обычно.

— Доставка, — буркнул водитель, кивая в сторону припаркованной на второй полосе машины с включёнными аварийками. Рядом кто-то суетливо выгружал коробки прямо на тротуар, а водитель другой машины, оказавшийся позади нас, уже нервно сигналил.

Я покачала головой и рассмеялась.

— Вот она, настоящая московская романтика, — сказала я. — Пробки, парковка где попало и коробки посреди дороги.

— В этом тоже её шарм, — ответил Владислав, снова оборачиваясь ко мне. — Без этого Москва была бы совсем другой.

И прежде чем я успела что-то добавить, он снова наклонился ко мне, и наши губы вновь слились в поцелуе, уже более уверенном и смелом. А музыка всё так же играла, тягучая, мелодичная, напоминая, что в Москве можно найти и хаос, и уют — всё зависит только от того, что ты ищещь и с кем ты рядом.