Не повторяй ошибок

Глава 10

Когда Миранда, несколько припоздав, появилась в конференц-зале, Тони Харт уже трудился у доски, выписывая мелом столбик имен, а Бишоп, заняв свое привычное место на конце стола, листал старые протоколы.

— Ты ищешь сведения о пропавших подростках? — осведомилась Миранда.

В ответ он даже не взглянул на нее, а только, нахмурившись, кивнул. Однако после продолжительной паузы заговорил:

— Твои помощники подобрали мне документы. Среди заявлений об исчезновении людей, пропавших бесследно или найденных впоследствии мертвыми, я отобрал те, где речь идет о подростках. Таким образом, мы имеем дело с тремя пропавшими подростками в девяносто восьмом, пятью в девяносто седьмом и двумя в девяносто шестом.

Даже не осознавая, что делает, Миранда опустилась на стул рядом с Бишопом, почти соприкасаясь с ним.

— Неужели? Десять ребят? Десять ребят за три года?

— И всех их видели в последний раз или слышали о них в районе радиусом в пятьдесят миль с центром в Гладстоуне, — подтвердил Бишоп. — Самой юной было четырнадцать, когда она сбежала из дому в компании с девятнадцатилетним бойфрендом, который рассчитывал в Нэшвилле пробиться на эстраду и на телевидение. Никто о его пропаже не заявлял, но так как они оба исчезли бесследно, мы его тоже занесли в наш список.

Тони отвлекся от своей работы у доски и пояснил:

— Конечно, у нас нет никаких свидетельств, что эта будущая звезда стала жертвой убийцы и не скитается где-нибудь по стране или уже давно не находится в Нэшвилле. Влюбленную парочку мог подобрать кто угодно и увезти в другой штат.

— Все, что мы знаем, — подытожил Бишоп, — это то, что ни один из этих подростков не выплыл на поверхность под прежним именем. Мы проштудировали файлы ФБР и всех социальных служб. Никаких следов.

Миранда решилась наконец вставить слово.

— До того, как мимо проложили новое скоростное шоссе, в Гладстоун заглядывало множество приезжих. Кроме вам известной «Синей птички» на главной улице, существовало еще два мотеля на окраине, которые теперь закрылись, а тогда были переполнены.

Тони тут же вмешался, положив на стол перед Бишопом и Мирандой папку с бумагами.

— Нам это уже известно. Вот, посмотрите — «Звездный свет» и «Красные дубы». Правильно? Вот их документация.

— «Звездный свет» сгорел дотла полгода назад, а «Красные дубы» приказали долго жить, как только открылось новое шоссе. Город приобрел недвижимость в свою собственность и использует ее для тренировки пожарной команды.

— Кто-то из этих ребят, возможно, имел при себе кое-какие деньги и мог уплатить за номер, — заметил Тони. — Есть ли у нас шанс заглянуть в регистрационные книги мотелей?

— Вряд ли. Я даже не знаю, сохранились ли они. — Миранда задумалась. — Насчет «Синей птички» проблем нет. Он продолжает функционировать, но владельцы двух других заведений уехали, как только прекратили заниматься своим бизнесом. Я предполагаю, что все записи и счета они прихватили с собой.

Тони что-то отметил в своем блокноте.

— Что ж, прощупаем хотя бы «Синюю птичку». Если мы сможем связать кого-то из этих ребят с Гладстоуном, у нас появится дополнительный повод задавать вопросы. Возможно, кто-нибудь что-либо вспомнит.

Бишоп обратился к Миранде:

— Утром я проглядывал специальный выпуск вашего «Сентинела». Некоторые письма в редакцию я бы назвал…

— Кровожадными? — Миранда поморщилась — Да, кое-кто перегибает палку. Нам следует разоружить нескольких наших сограждан, особенно после исчезновения Стива Пенмана. Я удвоила патрули на улицах как раз для того, чтобы предотвратить какие-либо эксцессы, но, если подозрение падет на кого-то конкретно, мне придется вмешаться лично.

— Джастин Марш усугубляет ситуацию, — сказал Бишоп.

— Своими уличными разглагольствованиями? Знаю. Я дважды предупреждала его, говорила ему, что он уже переходит все границы, но Марш глух к моим словам. Если я еще раз застану его призывающим своими руками очищать город от зла, ночь, проведенная за решеткой, прочистит ему мозги.

— С такими, как он, это бесполезно, — сказал Тони. — У него язык неуправляем.

— Значит, ты с ним беседовал? — Миранда вздохнула.

Тони криво усмехнулся:

— О, да! Я прослушал десятиминутную лекцию о коррупции в правительственных учреждениях.

— В нормальной обстановке очень немногие готовы слушать его, и он-то, в общем, безвреден. Но сейчас я опасаюсь, что Марш способен подтолкнуть некоторых горожан, у кого с головой тоже не в порядке, на разные глупости.

Бишоп нашел нужным вмешаться:

— Нам не о чем на самом деле тревожиться, пока у толпы нет определенного объекта, на который можно излить ярость. Мы действительно не имеем подозреваемого, чтобы предъявить его толпе. И насколько я могу судить, даже городские сплетники не выдвинули ни одной кандидатуры на роль убийцы.

— Это правда. На сегодняшний день, по крайней мере, — согласилась Миранда.

Она заметила, что пальцы Тони отбивают нервную дробь на странице раскрытого перед ним блокнота.

— Тебя что-то беспокоит, Тони?

Он посмотрел с удивлением на свои руки и, словно очнувшись, нахмурился и переплел пальцы.

— Я ощущаю какую-то напряженность, — ответил он сухо, обращаясь к Миранде и к Бишопу одновременно. — И не понимаю почему.

Миранда посмотрела на Бишопа, но, как обычно, никаких эмоций не отразилось на его лице. Ей не захотелось проникать глубже. Она ограничилась репликой, обращенной к Тони:

— Сейчас вообще напряженное время.

— Ну да, — неопределенно высказался Тони.

Бишоп как будто не заметил этого короткого обмена репликами. Он сообщил:

— Звонила Шарон. Она вылетает сегодня в полдень. Сказала, что припасла для нас кое-что интересное. Может быть, забрезжит наконец хоть какой-то просвет.

— Хотелось бы надеяться, — без особой уверенности сказала Миранда. — Нам очень нужна хорошая новость. А тем временем, между прочим, городской совет собирается на экстренное совещание, и я обязана там присутствовать.

— А Джастин Марш в курсе дела? — спросил Бишоп. — Его известили?

— Нет, и он не узнает, если нам повезет, — ответила Миранда, уже направляясь к выходу. — А так как я пообещала арестовать любого, кто посмеет ему сообщить, то мы вправе рассчитывать на везение.

Едва за ней затворилась дверь, как Тони с облегчением рассмеялся.

— Что тут смешного? — мрачно осведомился Бишоп.

— Мы ее недооценивали, шеф. Она — сильный игрок и при желании пробьется через любую защиту.

— У меня с самого начала не было по этому поводу сомнений.

— Ах так! — Тони внимательнее присмотрелся к шефу. — Просвети-ка меня, пожалуйста, босс. Я всегда был чувствителен к эмоциям окружающих, но здесь напряжение достигло такой концентрации, что его как будто можно резать ножом. Я действительно ощущаю себя как-то неловко.

— И каждый день добавляет неудобства с каждым новым фактом, — продолжил за коллегу Бишоп.

— Я говорю вполне серьезно, босс. И не только я один это замечаю. Присмотритесь к парням в форме, которые заглядывают сюда, в штаб, когда Миранда здесь с нами. Они таращат глаза на вас двоих, будто вы — бомба с тикающим часовым механизмом.

Бишоп направился к кофеварке и нацедил себе еще чашечку.

— Я знаю.

— Ну и что?

— Что «ну и что»? Какие меры следует предпринять? Я ничего не могу с этим поделать, Тони. Она разговаривает со мной только на профессиональные темы.

— А то, что между вами происходит, разве не влияет на нашу работу? — Сказав это, Тони тут же осекся. — Может, ты и прав, босс, — с этим ничего не поделаешь. Лечить запущенные раны нелегко. Хорошо бы, как змее, сбросить старую кожу и погреться на солнышке в новой. И всем окружающим стало бы легче.

Если бы Тони, вовремя уткнувшийся в свой блокнот, видел, какой яростный взгляд бросил на него шеф, то он бы пожалел о сказанном. Но Тони лишь услышал реплику, неохотно произнесенную Бишопом:

— В большинстве случаев ты оказываешься прав.

— Скажи «да», Бонни! — Глаза Эми умоляли. — Уже четыре дня прошло, и никто его не видел. Я должна что-то сделать для него. Должна!!!

Бонни старалась разговаривать с подругой спокойно:

— Истерикой ты ничего не добьешься, Эми. И вызыванием духов тоже.

— Я знаю, что он жив, знаю… Ведь мы говорили с Линет раньше, и, может быть, она опять откликнется и скажет, где он.

— Вы что, этим уже занимались? — спросил у девочек Сет.

— Я несколько раз пыталась сама, — призналась Эми, — но у меня ни черта не получалось без Бонни. Она делает всю работу.

— Я никакой работы не делаю, Эми.

— Значит, работа делается помимо тебя или как-то еще, а ты — передатчик. Я уверена, что Линет общалась с нами, пока ты ее не прогнала. А ведь она знала, кто ее убил, и, может быть, она знает, где сейчас Стив. Зачем ты мешаешь нам, Бонни?

— Опомнись, Эми! — Слушать бурные излияния Эми Сету было даже неловко.

— Я говорю тебе, планшетка подчиняется только Бонни. Одни люди более чувствительны, чем другие. Я вчера ночью прочла про это в Интернете. Некоторым людям дано общаться с духами, а остальным — нет. Этих людей называют медиумами. Я убеждена, что Бонни — медиум.

Бонни сделала попытку образумить подругу:

— Прекрати вести себя так, как будто меня здесь и нет, и приписывать мне то, чем я не обладаю. Никакой я не медиум, Эми.

— А Миранда знает о ваших играх с духами? — резонно поинтересовался Сет.

Эми с горечью рассмеялась:

— Неужели ты считаешь, что она послушает нас, если мы скажем, как найти Стива? И вообще, кто нас послушает?

— Эми! Все не так просто, и ты это знаешь, — не сдавалась Бонни. — Рэнди этого не одобрит, и я тоже не одобряю. С такими игрушками играть опасно.

Сет нахмурился:

— Но все-таки что это — игра или серьезное занятие?

Рассудительный Сет не признавал уклончивых ответов. Его натура восставала против каких-либо тайн, неподвластных простым объяснениям.

— Скажи, Бонни, — настаивал он. — Ты хоть не веришь в то, что мертвецы ведут с тобой беседы через эту дурацкую планшетку? Ты просто дурачишь Эми и забавляешься сама, ведь так?

В свою очередь, натура Бонни противилась даже самой маленькой лжи. Она заявила, глядя прямо парню в глаза:

— Я верю, что мертвые вступают в контакт, когда есть кто-то способный их услышать. Но я заверяю вас обоих, что лучше бы такой способностью не обладать. Ни к чему хорошему это не приводит.

Сет уже собрался, по своему обыкновению, докапываться до сути проблемы, но мрачный взгляд потемневших глаз Бонни, из голубых ставших синими, остановил его. Он уже не хотел знать больше, чем ему было определено. В растерянности он повернулся к Эми и принялся ее уговаривать:

— Все мы хотим отыскать Стива. Я хочу этого, может быть, не меньше, чем ты, он мой близкий друг. Но общение с духами — разве это разумный путь?

— Почему же не разумный? Ты сам не веришь в то, что говоришь. Ты просто поддерживаешь Бонни, а она боится, хоть и знает, что это, может быть, последний шанс для Стива. Вы оба трусите, вы оба предали Стива и бросили его в беде. А может, ты, Сет, ревнуешь меня к Стиву?

На нелепое высказывание Эми Сет не знал что ответить, но ему было больно на нее смотреть.

— Эми, я никогда…

— Я должна найти Стива. Должна! — криком перекрыла Эми едва начатую Сетом фразу и дрожащим пальцем ткнула в планшетку. — Пожалуйста, помогите мне!

Бонни с каменным лицом шагнула к подруге, приблизившись к ней вплотную.

— Хорошо, я сделаю это. Но вспомни, что я говорила тебе прежде. Сосредоточься только на том, что тебе необходимо знать. На единственном вопросе. Сет?

— А что я? — удивился он тому, что на него обратили внимание в такой напряженной ситуации. — Я бы предпочел, если никто не возражает, посидеть здесь молча и понаблюдать.

Он отодвинул стул в дальний угол комнаты, уселся на него, скрестил руки на груди и принял демонстративную позу стороннего зрителя. Бонни очень хотела бы знать, смеется ли он над ней или ему действительно любопытно. Но она не хотела тратить энергию в такой момент на чтение его мыслей. Возможно, вся эта драма закончится фарсом, она посмеется над собой, он разделит ее притворный смех, сочтя, что его здорово разыграли, а Эми расплачется, и ее придется утешать.

Глубоко вздохнув, Бонни наложила свои пальцы на заледеневшие пальцы Эми и опустила соединенные руки на планшетку. После минутного напряженного ожидания диск повернулся, указав слово «нет». Прежде чем Бонни задала вопрос, не означает ли это запрет на продолжение процедуры, Эми поспешно произнесла:

— Где Стив?

«М… Е… Л…»

Эми громко произносила каждую увиденную ею букву. Сет, забыв о роли бесстрастного наблюдателя, сорвался с места и склонился вместе с девочками над планшеткой. Он невольно увлекся странной игрой и не сводил глаз с медленно вращающейся планшетки.

«М…Е…Л…Л…Д…О… М…»

Какое-то время компания подростков пребывала в недоумении, но вдруг Сет подал голос:

— Я знаю. Есть такая развалюха, вниз по ручью. Там иногда бродяги ночуют в непогоду.

Эми взвилась, как игрушечный волчок:

— Стив там?

Ее усадили обратно на место и продолжили допрос «духа».

«Да».

— О боже! — У Эми кровь отхлынула от лица. Только что она была румяной девочкой, а теперь стала похожа на труп.

Дрожащим голосом она задала вопрос, словно решающий ее судьбу:

— Он жив?

Планшетка задергалась, будто в испуге, отмечая буквы.

«Слишком поздно», — первой прочитала Эми по буквам, а за ней все остальные.

Эми спрятала лицо в ладонях, а потом в отчаянии вновь накрыла дрожащими пальцами планшетку.

Бонни хотелось убрать ее руку от дурацкой игровой доски, но она сама, словно под гипнозом, не могла оторваться от зрелища — вроде бы независимый от них материальный предмет с безжалостной настойчивостью, как телеграфный аппарат, выкидывал им буквы, слагающиеся в два слова: «Слишком поздно!»

Сет, конечно, опомнился первым и резким взмахом руки сбросил планшетку на пол. Эми громко зарыдала, а Бонни и Сет взглянули друг на друга и поразились тому, что увидели: у обоих лица были белы, как мел. И вдруг какое-то движение, словно порыв ветра, ворвавшийся в комнату, где были плотно закрыты окна и дверь и задернуты плотные занавески, привлекло их внимание.

— Вот дерьмо! — ахнул Сет, которого всегда было нелегко вывести из равновесия. — Что здесь происходит, черт побери?

Вместо ленча Бишоп выбрал пробежку по улицам города. Он надеялся, что нагрузка на мышцы и пустой желудок прояснят работу мозга и снимут жуткое напряжение, которое буквально сковывало его. На выбранном им пути он должен был миновать полицейское управление. Бишоп надеялся, что в этот час не столкнется с Мирандой, но лишь только он поравнялся с главным входом, как оттуда вышел и врезался в Бишопа, с риском нанести ему травму, интеллигентного вида подросток, сероглазый, очень приятной внешности. Он упустил из внимания бегуна лишь потому, что галантно придерживал тяжелую дверь, выпуская из полицейского участка девушку чуть помоложе его. Столкновение было неожиданным и сильным, и обоим потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и извиниться. Но затем у Бишопа вновь перехватило дыхание.

Девушка так походила на Миранду — на ту Миранду, какой она была когда-то. Голубые, широко распахнутые глаза светились, как гостеприимные огни маяка, на милом, обаятельном личике с пухлыми губками без всяких признаков кокетства, порожденного цинизмом. Сплошная невинность!

Она узнала его мгновенно, но все же удивилась, и это выражение удивления еще больше украсило ее лицо.

Бишоп бессознательно протянул руку и сжал в пальцах ее тонкое запястье.

— Бонни!

— Эй!.. — вернул Бишопа к реальности спутник Бонни. — Поосторожней.

— Все в порядке, Сет. — Бонни убрала прядь, упавшую на лоб, не отрывая взора от Бишопа. — Привет, Бишоп.

Все, что хотел сказать Бишоп когда-то давно восьмилетней девчушке, раздавленной, отчасти по его вине, непосильной ношей, вылилось сейчас лишь в банальное извинение:

— Мне очень жаль, Бонни…

А затем невысказанные слова обратились в его мозгу в череду страшных картин, и у него перехватило дыхание. Он опустил взгляд и посмотрел на ее руки. Бишоп знал, что под опущенным рукавом ее свободного свитера спрятан необычной формы шрам, и знал, как и почему он появился, по какой причине девочка сделала это с собой. И волна душевной боли настолько захлестнула его, что он едва не упал перед ней на колени, вымаливая прощение.

Бонни осторожно убрала руку из его сильных пальцев. Она лишь слегка побледнела, но сохраняла самообладание и даже изобразила на лице некое подобие улыбки.

— Незачем винить себя и каяться, — произнесла она успокаивающе. — Даже Рэнди ни в чем тебя не обвиняет. Пусть все идет своим чередом, Бишоп.

На его уста словно легла печать молчания. Он ничего не мог сказать в ответ, да она и не ждала от него ответа. Бонни прошла мимо него, застывшего на месте как изваяние. Парень, сопровождающий ее, обернувшись, бросил на Бишопа удивленный взгляд и все-таки из вежливости кивнул на прощанье.

Они уселись в машину, припаркованную вплотную к тротуару. Бишоп отметил, как галантно обращается с Бонни ее юный кавалер. Интересно, знает ли Миранда, кто ухаживает за ее сестренкой?

Проводив отъехавшую машину взглядом, Бишоп вдруг сменил намерение развеяться пробежкой и завернул в здание полицейского участка. Он еще не совсем пришел в себя и поэтому, постучав, не стал ждать разрешения войти, а просто толкнул ногой дверь кабинета шерифа, которая бесшумно распахнулась. Миранда склонилась над разложенным на столе, грубо начерченным планом местности. Куртка ее висела на спинке стула, и Бишопу сразу бросилось в глаза то, что наплечная кобура Миранды для служебного пистолета сорок пятого калибра не пустовала.

— По крайней мере, ты на этот раз не забыл постучаться, — мимолетно взглянув на него, произнесла она, и вдруг легкую иронию словно смыло с ее лица волной. — Ты видел Бонни?

— Да. И что?

Бишоп плотно затворил за собой дверь и уселся на стул для посетителей. Ее скулы напряглись, губы сжались. Помолчав, Миранда сказала с горечью:

— И ты прочел ее, как раскрытую книгу? Я уже вижу.

— Нет, не как книгу и не как раскрытую. Но я увидел кошмар, который ее терзает. — Он сделал паузу. — Этого не было в полицейском докладе, Миранда, и я ничего об этом не знал.

— Таково было мое решение. Ей пришлось достаточно пережить. И это бы ничего не изменило и не помогло бы тебе схватить его.

Бишопу показалось, чго кто-то произнес за него:

— Она сказала, что это не моя вина.

— Да, это на нее похоже.

— Еще она думает, что ты ей не поверишь.

— В чем?

— В том, что ты ишешь сейчас на этой схеме.

— Я должна все проверить и убедиться…

— В том, что Бонни видит истину?

Миранде стало тяжело, виски сдавило словно железным обручем, но ей нужно было ответить:

— Близкая подруга Бонни в отчаянии. Она умоляет отыскать ее возлюбленного, Стива Пенмана, хоть он и редкостный подонок. Девочки попытались устроить спиритический сеанс.

Бишоп напрягся:

— Ну и что?

— Если они и добрались до истины, то мы опоздали. Но им было сказано, что его можно найти на старой мельнице. Есть такая — полная развалина возле бывшей плотины. Уединенное, редко посещаемое место, труднодоступное для транспорта. Ни от кого не поступало никаких анонимных звонков или намеков, что нам следует заглянуть туда… кроме этих ребят. Они требуют, чтобы я проверила их сообщение.

Миранда вздохнула:

— Я должна откликнуться на любой сигнал, пусть самый бредовый.

— Я составлю тебе компанию, — сказал Бишоп, и, к его удивлению, Миранда не стала спорить.

— Тогда поехали, — сказала она.

К двум часам дня Алекс собрал в увесистую пачку всю документацию о пропавших подростках и принес ее в штаб. Тони Харт, занятый работой на портативном компьютере, отвлекся лишь на секунду, опередив заготовленную Алексом речь.

— Ваш библиотекарь сказал, что не признает компьютеров, все должно храниться на бумаге, даже если ее облюбовали мыши.

— Он высказывает не свое мнение, а мнение отцов города, которые платят ему жалованье, — с достоинством ответил Алекс. — Они считают каждый цент и направляют средства туда, где они более необходимы.

Тони с пониманием кивнул и дружески улыбнулся:

— Но ведь так очень трудно углубиться в славное прошлое вашего города.

— А что вы ищете?

— Я хочу просмотреть газеты за две недели до и две недели после пропажи каждого из подростков. Может быть, там было какое-то упоминание о них — разбитое стекло, хулиганство, жалоба на приставание к девчонке. Хоть в чем-то они могли быть замечены! Вероятно, это пустая работа, но ведь именно так и закидывают рыбаки свои сети в море.

— Идея неплохая, — согласился Алекс. — Я хоть и не компьютер, но кое-что есть и в моей дряхлой памяти.

— Не прибедняйся, друг, а скорее выкладывай. Насколько глубоко в прошлое уходит твоя память?

Алекс избавился от поклажи, положив ее на стол, и задумался.

— Как глубоко надо копать? На год? На два?

— Начинай с девяносто пятого. Ну как?

— Было два случая.

— В один год?

— Нет, в разные. — Алексу надоел этот допрос и общение с настойчивым федералом. — Шериф отсутствует, и ваш босс тоже. Куда они подевались?

— Угадай. Не можешь? На совместную и очень долгую прогулку.

— Вдвоем?

— Я тоже удивился. — Тони изобразил с помощью мимики, как он был удивлен. — Они умчались вихрем на какую-то старую мельницу. Будь ты на десять минут расторопнее, ты бы их застал.

Алекс помрачнел.

— На старую мельницу?

— Ну да, на ту, которая расположена где-то вниз по течению обмелевшей реки. Тебе это что-то говорит?

Тони пристально вгляделся в лицо собеседника.

— С тобой все в порядке, друг? — встревожился он. — Ты что-то стал выглядеть так, будто об гебя вытерли ноги, извини за такое выражение.

— Просто выдалась трудная ночь, — неумело солгал Алекс.

— В этом мы с тобой солидарны. Я тоже весь на нервах, — сказал Тони.

— Значит, тебе понятно, что творится с моей головой. У меня в глазах уже пестрит от газетных буковок. А еще не сделано и полдела. Пойду продолжу. Меня ждет еще стопа подшивок. Я просил хотя бы их пропылесосить. Надеюсь, они это сделали.

— Сочувствую тебе, коллега, и не завидуй мне. Поверь, я не в лучшем положении.

Тони вновь уткнулся в экран компьютера.

— Ты сняла защиту с Бонни? Ведь так? — спросил Бишоп. — Иначе как бы я мог прочитать ее?

Миранда, поглощенная маневрированием своего джипа на непредсказуемой ухабистой дороге, откликнулась не сразу:

— Раз Харрисон больше не представляет угрозы, зачем она ей? Бонни сама может защитить себя, пока…

— Пока за ней не начнет охоту другой маньяк?

— Да.

— И все же ты сама загораживаешься щитом. Сейчас даже больше, чем неделю назад.

— У меня есть на то свои причины.

Миранда не переставала его удивлять, во-первых, соглашаясь быть с ним наедине и с готовностью отвечая на его вопросы, во-вторых, вроде бы вступая на равных в члены его команды. Что в ней переменилось?

— Ты еще недавно сторонилась нас, а теперь готова сотрудничать. Какова причина? Что-то связанное с расследованием?

— Есть, Бишоп, такая игра на телевидении — «Двадцать вопросов и двадцать ответов». Нам незачем и некогда в нее играть. Толку не будет. У меня есть на то свои причины. Тебя устраивает такой ответ?

— Причины настолько важные, что ты готова рисковать своей жизнью?

— Взгляни на карту, — нахмурившись и вцепившись в плохо управляемое рулевое колесо, потребовала Миранда. — Где-то здесь нам надо свернуть налево. И хватит — больше никаких вопросов. Ты свой лимит уже исчерпал.

— Что за упрямая женщина! — воскликнул Бишоп, сверившись с набросанной на грубой бумаге схемой и указав ей нужный поворот.

— Только такая упрямица может вести машину по такой дороге, — без улыбки отозвалась Миранда.

— Слава богу, что сквозь твои доспехи пробилась твоя мысленная улыбка, — заметил Бишоп.

— Иди к черту! Не было никакой улыбки. Ты, «великий телепат», тешишь себя иллюзиями. Нам еще предстоит с десяток миль по этой дороге, так что лучше помолчи и побереги язык и зубы.

— Один последний вопрос. Как прошел городской совет?

— Плохо.

— Они не потребовали твоей отставки?

— Пока нет. Наверное, потому, что никто бы не согла-. сился опустить свой зад на столь горячее место. Долго еще не сыщется таких дураков.

Сквозь боковое окошко Бишоп увидел, что за густым кустарником блеснуло водное пространство. Некогда полноводная река превратилась сейчас в череду затхлых заводей, соединенных почти неподвижными протоками.

— Может быть, нам стоило взять Бонни с собой? Она бы указала точное место.

— Она хотела. Она всегда готова помочь, особенно тем, кого выбрала себе в друзья.

— Так почему же ее нет сейчас с нами?

— Отец Сета, ее друга, Колин Дэниэлс — самый уважаемый наш врач. У Эми, подружки пропавшего Стива, случился истерический припадок, и Сет с Бонни отвезли девочку к его отцу на прием. Надеюсь, доктор как-нибудь приведет ее в норму. .

— А когда она убедится, что Стив мертв, что с ней будет?

— Зачем ты спрашиваешь меня, когда сам наблюдал столько подобных сцен? Наверняка это будет душераздирающее зрелище.

— А с кем им удалось войти в контакт? С Пенманом?

— Не знаю. И они тоже не знают.

— Если Бонни так восприимчива, то, может быть…

— Ни в коем случае. Бишоп! Тебе, как раз тебе должно быть это хорошо известно. Как только Бонни приотворит дверь, на нее хлынет поток такой черноты, что она с ним не справится. Я не хочу, чтобы моя шестнадцатилетняя сестра сошла с ума.

— Ты права, — согласился Бишоп.

Он ожидал, что она удивится его покладистости в этом вопросе, считая Бишопа по-прежнему жестким и безжалостным драконом в человеческом обличье, а еще вернее, роботом, запрограммированным только на одну цель — поймать преступника, — но и тут он ошибся.

Она не удивилась, а восприняла его слова как нормальное сочувствие к ее проблеме. Тогда он решился продолжить:

— Поверь мне, Миранда, я не хочу и не посмею нанести какой-либо вред ни Бонни, ни тебе. Если такая дилемма возникнет, то я остановлюсь у черты и скажу тебе об этом.

Миранда никак не отреагировала на его лирическое высказывание, а с отчаянным усилием вывернула рулевое колесо джипа и нажала на педаль.

— Нам стоит пожалеть машину и прогуляться немного пешком.

Она на всякий случай не выключила мотор, иначе джип трудно будет завести вновь на холоде.

Они вышли из джипа и вместе обозрели окрестности. Через узкую просеку в лесу виднелись какие-то развалины, вернее, намек на то, что там высилась когда-то мельница, где кто-то работал и кормил на заработанные деньги семью, а какой-то собственник получал от работающей мельницы доход. То было в прошлом.

Они двинулись шаг в шаг по мягкой болотистой почве, приблизившись метров на сто, но до строения еще оставалось около полумили, как на глаз прикинул Бишоп.

— Стоп, — сказала Миранда и, осмотрев строение в сильный бинокль, болтающийся на ремешке у нее на груди, передала его Бишопу: — Посмотри сам. Я ничего подозрительного не вижу. Как насчет твоего паучьего чутья?

— Я тоже ничего не вижу, — сказал Бишоп, но добавил после паузы: — Но ощущаю запах крови.

— Нам нельзя подогнать джип ближе. Мы уничтожим возможные следы, оставленные преступником. Пойдем пешком и подальше от обочины.

— Конечно, — согласился Бишоп.

Они начали осторожно пробираться сквозь заросли дикой малины, росшей вдоль просеки, держа свое табельное оружие наготове.

Бишоп даже не заметил, как Миранда успела на ходу натянуть на руки перчатки, и оценил ее предусмотрительность. Для суда каждый неосмотрительно оставленный полицейским на месте преступления отпечаток мог стать предметом длительной дискуссии.

Миранда и Бишоп так давно не работали в паре. Кто был виновен в разрыве — не важно, но связь так или иначе оборвалась, и теперь он вдруг ощутил, как два конца разорванного провода сближаются, и соединятся ли они без вспышки и короткого замыкания — вот в чем вопрос! Сейчас, по крайней мере, им незачем было общаться с помощью слов. Ее броня приоткрылась настолько, что передача их мыслей друг другу стала возможной.

Обход развалин и их осмотр, тщательный и осторожный, чтобы не затоптать и не уничтожить какую-нибудь улику, занял немало времени. Они действовали синхронно, словно тренировались вместе годами, и, несмотря на трагичность ситуации, Бишоп получал удовольствие от того, что они работают бок о бок.

Наконец, замкнув кольцо, они встретились у тяжелой прогнившей двери и совместным усилием вышибли ее.

Запах крови преобладал над всеми остальными.

Миранда первой добралась до запыленного окошка запертого помещения и, взглянув через стекло, отвернулась.

— Я не могу… Если ты можешь, то сделай это, пожалуйста.

Ударом ноги он разбил полусгнившую доску, и ржавый, но предусмотрительно опущенный преступником засов внутренней двери отлетел в сторону.

Запах, вырвавшийся из помещения, окутал его тяжелым, как свинец, облаком.

Бишоп уже понял, что там внутри нет никого живого, способного оказать сопротивление, но все же направил ствол пистолета в вязкий обманчивый сумрак и громко произнес обязательную полицейскую команду.

Конечно, ответом ему было гробовое молчание и слабое, быстро угаснувшее эхо.

Под низко нависшей потолочной балкой в каменном полу проглядывалась выдолбленная канавка, не очень глубокая, футов пяти длиной. Она была замусорена пылью и гнилью, падающей с потолка, и эта своеобразная ванна и весь этот мусор были пропитаны свежей кровью.

А над этой страшной кровавой лужей висело стянутое веревками обнаженное тело Стива Пенмана.

Но не обескровленное, потому что кровь еще сочилась и выступала каплями на его перерезанном горле.