Неисправимый повеса

Глава 15

Джансен распахнул парадную дверь особняка Холборо в тот момент, как Сент ступил на последнюю ступеньку крыльца.

— Милорд, — кланяясь, сказал дворецкий, — мы уже начали удивляться, куда…

— Мне нужны бутылка виски, полцыпленка и горячая ванна. Все в мои личные покои. Немедленно.

— Слушаюсь, милорд.

Сент понимал, что его вид оставляет желать лучшего. Он явился домой небритый, грязный, в рубашке навыпуск, без плаща, сюртука и галстука. Но в данный момент ему было наплевать, как он выглядит. Целых семь дней он провел в подвале, в кандалах, прикованный к стене, а никто ничего даже не заметил. Никто, кроме Эвелины Марии Раддик. И она сильно ошиблась, полагая, что может изменить его — причем в лучшую сторону. Ха! Ну что ж, теперь он ей покажет.

Его спальня наверху выглядела как обычно. Темная мебель красного дерева, темные обои на стенах и тяжелые темные шторы на окнах, не пропускающие дневного света. Прихрамывая, с угрюмым видом он подошел к ближайшему окну и отдернул в сторону темно-синее полотнище, затем отодвинул щеколду и настежь распахнул окно. Не останавливаясь, он проделал эту операцию со всеми пятью окнами, пока слуга таскал в комнату тяжелые ведра с горячей водой. После недели, проведенной в полной темноте, Сент по-новому оценил преимущества дневного света.

Его камердинер поспешно вошел в комнату, но буквально остолбенел, едва переступив порог.

— Милорд, ваше… — Пемберли указал на одеяние маркиза, — пла…

— Я знаю, — проворчал Сент. — Уйди.

— Но…

— Вон!

— Да, милорд.

Меньше всего Сент нуждался сейчас в камердинере, который стал бы распространять сплетни о его странном возвращении в столь неприглядном виде и в особенности о лодыжке и царапинах, оставленных Эвелиной на спине. Как только ему доставили виски и закуску, он захлопнул дверь, запер ее и без сил опустился на стул. Снять рубашку оказалось легко, но вот сапоги… Он стянул правый сапоги швырнул на пол, затем принялся за левый. Черная кожа полностью утратила гладкость и блеск, а после того как он снял сапог, лодыжка еще сильнее распухла, посинела, местами почернела, потертая кожа вздулась. Час назад она еще не выглядела так скверно. Но тогда его занимали совсем другие мысли. Сбросив брюки, постанывая от боли, он ступил в ванну и медленно погрузился в горячую воду.

Перегнувшись через край ванны, Сент подтянул к себе стул и поставил на него тарелку с едой, так что теперь он мог заняться куриной ножкой. Он поглядывал на виски, но, нежась в горячей ванне, уже не испытывал прежнего жгучего желания выпить.

Эвелина Мария Раддик. При своем образе жизни Сент часто оказывался обладателем информации, которая могла погубить чьи-то браки, состояния или его приятелей. По большей части он хранил эти секреты, потому что осведомленность развлекала его. Впервые он владел информацией, которая могла отправить женщину в тюрьму, а возможно, и в Австралию. Детям, особенно старшим, пришлось бы гораздо хуже, если бы только Эвелина не взяла всю ответственность за их преступные действия на себя.

И вот, пожалуйста, он с наслаждением отмокает в горячей ванне, не послав за поверенным для подготовки дела, не выдвинув против них обвинения, не отправившись к принцу Георгу, чтобы завершить план разрушения сиротского приюта, и не сообщив всем и каждому, что добропорядочная Эвелина Мария Раддик раздвинула для него ноги. Сент окунулся с головой и потянулся за мылом.

Он совершил побег. Он удовлетворил свою проклятую похоть. Он освободился от кандалов и теперь мог делать все, что захочет и с кем захочет, если не принимать во внимание, что хотел он только одного и это занимало в данный момент все его мысли — снова заполучить ее в свои объятия. Сент еще раз с головой погрузился в воду.

За последнюю неделю, особенно за сегодняшний день, он получил о ней гораздо больше информации, чем был в состоянии использовать для осуществления любого плана, который мог прийти ему в голову. Он сел, отфыркиваясь и отплевываясь.

— Джансен! — закричал он. — Принеси мне почту!

Он пропустил целую неделю лондонской светской жизни с ее участием. Больше он не собирался ничего пропускать.

— Эви! Мы опаздываем!

Эвелина вскочила, в третий раз уронив сережку.

— Одну минуту, мама.

Она пыталась объяснить, что не слишком хорошо себя чувствует, чтобы пойти на бал к Алвингтонам. При такой бледности и дрожащих руках ей нетрудно будет убедить мать и Виктора. Однако Виктор явно хотел, чтобы она танцевала с этим дураком — сыном лорда Алвингтона Кларенсом, и поэтому рассчитывал на нее.

Весь день она ожидала, что полицейские с Боу-стрит вот-вот постучат в парадную дверь особняка Раддиков и арестуют ее за похищение маркиза. Всю вторую половину дня она волновалась, что кто-нибудь из друзей матери или Виктора явится с новостями о возвращении Сент-Обина и его удивительном рассказе о том, как она раздвинула для него ноги и буквально вымаливала его ласки.

Когда она нагнулась, чтобы отыскать сережку, внезапная обнадеживающая мысль осенила ее. Учитывая высокое положение в обществе ее семьи и ее дяди, маркиза Хаутона, власти, возможно, не решатся арестовать ее на публике. Значит, ей следует пойти на бал к Алвингтонам и посещать все другие светские мероприятия до конца сезона, а между приемами прятаться в какой-нибудь темной дыре.

Она судорожно вздохнула.

«Все тебя предупреждали. Он сам предостерегал тебя. Дура!»

— Эви! Ради всего святого!

Схватив сумочку, она поспешно выбежала из спальни, молча вознося молитву Господу, чтобы к концу вечера ей удалось сохранить хоть каплю оставшегося достоинства.

— Иду!

Когда они втроем заняли свои места в коляске, мать Эвелины протянула руку и поправила на дочери шаль.

— Ты по крайней мере должна попытаться выглядеть веселой.

— Она постарается, — сказал Виктор, бросив на сестру оценивающий взгляд. — Подрумянь щеки. Ты выглядишь слишком бледной.

«О Господи, спаси и помилуй». Мысль о тюрьме уже не казалась такой устрашающей по сравнению с этим. Им и в голову не приходило, что ее что-то могло волновать.

— Я сделаю все, что смогу, — сказала она, глубже забиваясь в угол.

— И не забудь оставить первый вальс для Кларенса Алвингтона.

— Ради Бога, Виктор, почему бы тебе не приколоть твои инструкции к моему платью, чтобы кто-нибудь мог прочитать их мне, если я забуду.

Брат хмуро посмотрел на нее:

— Можешь возмущаться сколько угодно. Только на публике будь обаятельной.

Его избирательная кампания, должно быть, идет хорошо, раз он даже не потрудился накричать на нее. Обед с Гладстонами был своеобразной занимательной пыткой, но она не могла избавиться от ощущения, что Фатима Хайнз что-то подозревает о ее влечении к Сенту. Во всяком случае, лорд Глад-стон предпочел оказать поддержку Плимптону, хотя Виктор никогда не изменял идеям или союзникам.

Эви вновь содрогнулась. Как только Сент-Обин свяжется с властями, Виктор уже не ограничится криками. Ведь никакие союзники не устоят перед скандалом такого масштаба. Эви думала, что, если бы она сумела всех убедить, что брат ничего не знал о ее деятельности, и если бы Виктору удалось быстро отречься от нее, он смог бы пережить падение сестры. Возможно, следовало рассказать ему о случившемся, чтобы он смог обезопасить себя, но беда уже подстерегала ее. Она не находила в себе сил взмахнуть платком и вызвать огонь на себя.

По крайней мере при похищении Сент-Обина у нее были благородные мотивы — или она так думала. Конечно, влюбиться в него не входило в ее намерения. Но то, чем они занимались сегодня днем, совершенно никого не касалось. Она хотела Сента, хотела обнимать его и ощущать себя в его объятиях, хотела узнать, каково это: принадлежать ему.

Самое ужасное, что, удовлетворив свое любопытство относительно плотской любви, она не утратила страстного желания снова и снова повторять это с ним. И хотя Сент-Обина, судя по всему, удовлетворяли многие любовницы, ей нужен был только один — он. И когда они встретятся в следующий раз, он, может быть, рассмеется ей в лицо.

Входя в бальный зал вслед за своими родственниками, Эви с опаской поглядывала по сторонам в поисках солдат в униформе или, что еще хуже и значительно неприятнее, самого Сента. К счастью, ничего не обнаружилось. Кто-то тронул ее за руку, и она, едва не вскрикнув от ужаса, резко обернулась.

— Эви, — сказала Люсинда, целуя ее в щеку. — Я слышала, тебя разыскивает Кларенс Алвингтон;

Эвелина с трудом перевела дыхание.

— Да, предполагается, что я танцую с ним вальс.

Люсинда сморщила нос.

— Желаю удачи. — Она взяла Эви под руку и увлекла в сторону буфета. — Еще я слышала, что Сент-Обин исчез из Лондона. Вероятно, твои уроки оказались ему не по силам.

Эви удалось сдавленно рассмеяться:

— Может быть, и так.

— Как поживают сироты?

— Тшш. Прошу тебя, Люси.

— Я очень осторожна, — ответила подруга, нахмурившись. — Но меня возмущает, что твой брат заставляет тебя чувствовать себя виноватой за помощь детям. Черт бы побрал эти светские условности!

О, она чувствовала себя виноватой в гораздо более серьезных проступках, чем работа в приюте. И настало время признать, что она может причинить подругам вред одним только своим присутствием. Эвелина отняла руку и слегка отстранилась от Люсинды.

— По крайней мере я хоть немного помогла, — сказала она. — Но мне следует найти Кларенса, прежде чем Виктор найдет меня.

— Ты в порядке, Эви? — спросила Люсинда, все еще хмурясь. — Что значит «помогла»? Ты что, уже бросила это занятие?

— Нет. Конечно, нет. Это просто значит, что мне хотелось бы сделать больше.

— Ты и так уже сделала все возможное. Не будь такой мрачной.

— У меня немного болит голова. — Она вымученно улыбнулась. — Надеюсь, мне удастся пережить этот танец с Кларенсом. Не окажешь ли мне услугу поболтать с Виктором, пока я поищу мистера Алвингтона? Люсинда усмехнулась:

— Я с ним даже потанцую.

Когда подруга Эвелины скрылась в глубине зала, Кларенс Алвингтон вдруг вынырнул из группы гостей, толпившихся у двери. Казалось, его в жидком виде залили в черный сюртук и брюки или же этот костюм сшили непосредственно на его персоне, потому что невозможно даже представить, что его одели обычным способом — настолько он был затянут. Когда он поклонился, Эви была уверена, что слышит треск лопающихся от напряжения ниток.

— Прекрасная, восхитительная Эвелина Раддик, — манерно произнес Кларенс, взяв ее руку и поднося к губам. — Очень приятно вас видеть.

— Благодарю вас.

Его аккуратно завитые волосы были смочены и расчесаны прямо, но белокурые концы уже подсохли и загибались вверх, так что складывалось впечатление, будто его туловище увенчано огромным голубоглазым цветком. Маргаритка вверх ногами, решила Эви, когда он со скрипом вновь распрямился.

— Вы осчастливите меня вальсом сегодня? — продолжал он, вытаскивая из кармана серебряную табакерку и открывая крышку пухлыми пальцами.

— С большим удовольствием, мистер Алвингтон.

— Вы очень любезны. Я настаиваю, чтобы вы называли меня Кларенс.

Эви одарила его своей обычной улыбкой, и на щеках ее появились ямочки.

— Конечно, Кларенс. До встречи.

— Ах да. До встречи, дорогая. — Снова поклонившись под треск лопающихся швов, он удалился.»

По крайней мере предварительная пытка оказалась короткой.

— Слава Богу, — прошептала она и повернулась кругом в поисках укромного местечка, чтобы переждать время о вальса. И застыла на месте.

Маркиз де Сент-Обин стоял не более чем в десяти футах от нее, обмениваясь рукопожатиями с одним из многих своих именитых знакомых, которые не осмеливались игнорировать его на людях. Когда она его заметила, он поднял голову и встретился с ней взглядом. Эви смутно расслышала, как он простился с лордом Треворстоном.

У нее перехватило дыхание. Ноги буквально приросли к полу. Сердце остановилось, и она готова была испустить дух прямо посреди бального зала Алвингтонов. Сент приблизился, слегка прихрамывая на левую ногу, и ей пришла в голову наиглупейшая мысль: по крайней мере не придется танцевать с маркизом.

— Добрый вечер, мисс Раддик, — сказал он с легким поклоном.

Он тоже был одет во все черное, но в отличие от Кларенса Алвингтона его костюм не был затянут или снабжен фальшивыми накладками, да в этом и не было необходимости. Он исхудал и выглядел сурово и просто… убийственно. И необычайно привлекательно.

— Ты проглотила язык, Эвелина? — добавил он тихо, подступив еще на шаг ближе. — Пожелай мне доброго вечера.

— Я сейчас упаду в обморок, — пробормотала она.

— Ну что ж, дерзай.

Закрыв глаза, она сосредоточилась на дыхании. От него нечего ждать помощи. Он скорее всего даже не поддержит ее, если она упадет. Ее сердце продолжало бешено биться, но спустя мгновение слабая дурнота прошла. Она снова открыла глаза и обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Выражение его лица не изменилось.

— Лучше?

— Еще не знаю.

Легкое сочувствие мелькнуло в его суровом взгляде.

— Не знаешь? Правда? Пожелай мне доброго вечера.

— До… добрый вечер, лорд Сент-Обин.

Он взглянул через ее плечо.

— На твоем месте я не стал бы утруждать себя похищением Кларенса Алвингтона. Это только слухи, но до меня дошло, что денежные ресурсы семьи Алвингтон значительно истощились.

— Пожалуйста, не говорите таких вещей.

— А кроме того, у тебя уже есть с кем делить постель. Ты определенно не можешь хотеть его.

На мгновение ей показалось, что в его голосе прозвучала ревность. Но Сент не мог ревновать, потому что он заявил, что у него нет сердца.

— Мой брат хочет, чтобы я была с ним любезна. Но что вы здесь делаете? Я думала, вы предпочитаете более сомнительные места.

Он поджал губы.

— Я здесь из-за тебя, любовь моя. Ты решила, что полицейские не осмелятся арестовать тебя на балу у Алвингтонов, да?

О нет!

— Если… если вы решили отправить меня в тюрьму, — прошептала Эвелина, и кровь отхлынула от ее лица, — тогда поспешите с этим. Только, пожалуйста, не позволяйте им втянуть в это детей или мою семью.

— Ты уже просила меня об этом. Ты согласна заплатить цену, которую я запросил за молчание?

Ее сердце бешено забилось.

— Ноя… мы…

— Я снова хочу тебя, Эвелина. — Он склонил голову, внимательно изучая ее лицо. — Разве ты не хочешь меня?

Она еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему, несмотря на десятки возможных свидетелей. Слезинка покатилась по щеке, и она незаметно смахнула ее.

— Я только пыталась помочь.

— Я знаю и совсем не собираюсь отправлять тебя в тюрьму, дорогая.

— Вы… — Она не сразу смогла выдавить из себя слова. — Вы не станете этого делать?

Сент покачал головой:

— Это было бы слишком просто. Я собираюсь шантажировать тебя.

— Шантажировать меня?

Одним шагом он преодолел оставшееся небольшое расстояние между ними.

— Теперь ты принадлежишь мне, — тихо сказал он многозначительным тоном, — и за это ты можешь поблагодарить только саму себя.

— Я не буду…

Большим пальцем руки он стряхнул еще одну слезинку с ее щеки.

— Но, боюсь, тебе придется подождать до утра, чтобы узнать, что именно я хочу от тебя. Так что улыбайся и танцуй со своим щеголем, а ночью подумай о том, что может произойти.

— Сент, только обещайте мне — пожалуйста, — что не будете обвинять в случившемся никого, кроме меня.

Маркиз улыбнулся теплой печальной улыбкой, и выглядел он при этом таким милым и желанным.

— Не беспокойся на этот счет. Я полностью виню только тебя.

— Вы в чем-то обвиняете мою сестру, Сент-Обин? — Виктор появился со стороны буфета.

Если бы Эви к этому моменту уже не успела взять себя в руки, появление Виктора точно отправило бы ее на пол. Теперь же она всерьез стала рассматривать возможность сказаться душевнобольной. Тогда ее отправят под замок в Бедлам, но по крайней мере никто уже не сможет возлагать на нее ответственность за совершенные поступки.

— Я обвинил Эвелину в том, что она слишком настойчиво старалась убедить меня поговорить с Принни, чтобы он предоставил вам место в правительстве, — не моргнув глазом сказал Сент. — Хотя тут есть кое-какие возможности: к концу сезона ожидается несколько вакансий. В том числе два места посла, как мне кажется.

Лицо Виктора выражало почти такое же недоверие, которое чувствовала Эви.

— И почему бы мне могла понадобиться ваша поддержка в чем бы то ни было, Сент-Обин?

— Подождите здесь.

Маркиз направился в сторону гостиной Алвингтонов. Как только он отошел достаточно далеко и не мог их услышать, Виктор грубо схватил сестру за локоть.

— Говорил я тебе или нет, чтобы ты держалась подальше от этого человека, Эви? — прорычал он. — Я не могу поверить… — Он покачал головой. — Разве так трудно на один чертов вечер сосредоточиться на выполнении твоих обязательств по отношению ко мне? Я старался оправдать твою взбалмошность молодостью, но теперь начинаю думать, что ты просто тупая и глу…

— Мистер Раддик, — послышался голос Сента рядом. — Позвольте представить вам герцога Веллингтона. Ваша светлость, Виктор Раддик.

Эвелина даже не знала, кто был изумлен больше — Виктор или она. Брат, конечно, опомнился первым. Он выступил вперед и пожал герцогу руку.

— Познакомиться с вами — большая честь для меня, ваша светлость.

— Сент говорил мне, что вы побывали в Индии, — сказал Веллингтон, жестом приглашая Виктора присоединиться к нему. — Скажите, вам не приходилось встречать Мохмара Сингха?

Мирно беседуя, мужчины медленно удалились, оставив Эвелину рядом с Сентом.

— Ради всего святого, как вам это удалось?

— Я умею быть очень убедительным. — Сент пристально посмотрел на нее. — И мне показалось, что это наиболее действенный способ избавиться от твоего упрямого брата. Но не думай, что я сделал тебе одолжение, Эвелина. Веллингтон способен… пообщаться со случайной шлюхой, но он до смерти консервативен. Если бы он узнал, что его новый друг Виктор Раддик — брат той самой обесчещенной, похищающей знатных людей безумной особы, он бы…

— Он бы загубил карьеру Виктора, — тихо закончила она.

— Только помни, что все это между нами, тобой и мной, Эвелина. Ты сама начала эту игру; я только изменил правила. И мы будем играть до конца. Увидимся завтра, любовь моя.

Совершенно ясно, что только ее собственные поступки привлекли к ней пристальное внимание пресыщенного Сент-Обина. Это очень беспокоило Эвелину, и главным образом потому, что он сильно волновал и возбуждал ее.

Но если он собирается продолжать игру, как он это назвал, тогда у нее все еще остается шанс спасти сиротский приют. И Сен-та. И самое себя.

Не так он собирался закончить этот разговор. Но кое-какие мелкие случайности несколько выбили его из колеи. Во-первых, он был… до смешного доволен и рад увидеть Эви. Во-вторых, обрывок фразы, высказанной ее братом, который ему удалось расслышать, буквально взбесил его. А в-третьих, ему хотелось прихлопнуть Кларенса Алвингтона как назойливое насекомое за то, что тот посмел протянуть к ней руки. Он, Сент, был ее первым мужчиной, и теперь она принадлежит ему. Никто другой не смеет посягать ни на ее внимание, ни на нее саму.

Она явно не рассчитала своих сил в этой рискованной проделке, но познакомившись с ней, он нашел, что она далеко не глупа и не эгоцентрична. Эвелина больше думала сердцем, чем головой, но, насколько он мог судить, побуждения ее были чисты как у ангела.

В то же время она втянула его в огромные неприятности и была перед ним в долгу за это, как и за навязанные ему долгие одинокие часы занятий самоанализом. Эвелина Мария хотела сделать из него джентльмена. Ну что ж, а он хочет сделать ее своей любовницей. И уж у него-то гораздо больше опыта в различных ухищрениях, которые ей даже и не снились.

Что касается того, будет ли ей лучше с кем-нибудь другим, то очень может быть, что будет. Сент нахмурился. Не имело значения, с кем ей будет лучше, потому что сам он не собирался ее отпускать. Она начала это, но заканчивать будет он. По своему усмотрению.

— Сент, — перед ним неожиданно появилась Фатима. — Я знаю, что ты никогда не покидаешь город во время сезона, что бы там ни говорили.

— Что еще интересного говорят обо мне?

Она кокетливо надула губки.

— Говорят, что ты нашел новую любовницу. — Скользнув пальцами по лацкану его сюртука, она почти мурлыкала. — Это Эви Раддик, не правда ли? Ты охотился за ней почти три недели.

— Она слишком добродетельна для меня, тебе не кажется? — растягивая слова, произнес он и отстранил ее руку. В данный момент у него не было времени драться на дуэли с ревнивыми мужьями бывших, давно забытых любовниц. У него были совсем другие планы.

— Ты знаешь, Гладстон пригласил ее с любезным братцем отобедать у нас вчера вечером, — продолжала она. — Ты явно уже близок с ней. Женщина умеет определять такие вещи.

— А женщина умеет определять, когда мужчина близок к тому, чтобы утопить ее в бочке пунша? Я уже говорил, что охотно наслаждался твоим обществом, пока меня это развлекало. Теперь ты меня раздражаешь. Уходи.

Она прищурилась:

— Ты заплатишь за все подлости, которые сделал, Сент-Обин. Я уже устроила так, что Гладстон отдал свою поддержку Плимптону, так что братец мисс Раддик ничего не выиграл от вашего знакомства.

— Очень благородно с твоей стороны. Думаю, что когда придет время, то в очереди в преисподнюю я окажусь как раз следом за тобой, Фатима. Всего хорошего.

У графини был такой вид, словно она готова его ударить, но, судя по всему, мудро решила воздержаться. Сейчас она оставит его в покое. До тех пор, пока не придумает, как отомстить, не подвергая риску собственную репутацию. Или пока не найдет кого-нибудь, кто согласится потворствовать ее капризам. Сент и прежде попадал в такое положение бог знает сколько раз — так часто, что мог бы начертить график возмездия соблазненных на календаре.

Музыка заиграла вальс, и Сент не задумываясь прошел снова в бальный зал. Эвелина уже танцевала. Кларенс Алвингтон пытался прижать ее к себе теснее, чем дозволялось правилами приличия, но она улыбкой удерживала его на расстоянии.

Сент задался вопросом, как отреагировал бы Кларенс, если бы его на неделю приковали за ногу в темнице. Скорее всего денди первым делом обмочился бы, а если бы ухитрился бежать, то непременно выдвинул обвинение против Эвелины Марии, а затем снес приют с лица земли.

И, поступив так, он потерял бы всякую возможность воздействовать на Эвелину. Сент улыбнулся. Кто-то сказал, что блюдо мести слаще всего, когда его подают холодным и на трезвую голову. Что касается Эвелины, то он все еще испытывал к ней сильное влечение. Этот жар буквально сжигал его изнутри. Благовоспитанные девушки не похищают людей. И никто никогда прежде не позволял себе так обходиться с ним. Вес козыри у него на руках, и ей не победить в этой игре. Ни за что, пока он ей не позволит.