Неисправимый повеса

Глава 20

На обратном пути Эвелина была гораздо разговорчивее. На мгновение у него даже мелькнула мысль: не напомнить ли, что она клялась не разговаривать с ним? Но ее воодушевление было слишком возбуждающим, чтобы положить ему конец. И кроме того, если бы он напомнил ей про обет молчания, она могла бы вспомнить, что убежала из дома из-за намерения брата выдать ее замуж за болвана Кларенса Алвингтона.

— Вы думаете, мы сможем разделить бальный зал на небольшие классы? — спрашивала она, прямо-таки подпрыгивая на скамейке.

Мгновение Сент любовался ее грудью.

— Я предоставляю финансы, — протянул он. — Вы принимаете решения. Если вам надо что-нибудь уладить, скажите мне, и я разберусь.

— Вы ведь понимаете, как дорого это будет стоить, верно? Он слабо улыбнулся, приятная теплота охватила его.

— А вы?

— О, я знаю, предстоит огромная работа, — ответила она. — Но если я найму нужных людей, думаю, мне удастся с этим справиться.

Итак, она по-прежнему собиралась держать свою деятельность в секрете от родственников. Некоторое время Сент сосредоточился на управлении лошадьми. Ангельски прекрасная, состоятельная Эвелина — настоящая находка для семьи Алвингтона. А присущие ей чистота, кротость и послушание позволяли братцу использовать ее как козырь в своих сделках. Но конечно, лишь до тех пор, пока кто-нибудь не положит этому конец.

— Я уверен, что вы справитесь, — согласился он. — Но я не это имел в виду.

— А что же?

— Все имеет свою цену, Эвелина, — сказал он, взглянув на нее. — Вы ведь не думаете, что я потрачу свыше двадцати тысяч фунтов просто так?

— Но… но вы ведь сказали, что сделали это ради меня, — запинаясь пробормотала она.

От прозвучавшей в ее голосе боли у него перехватило дыхание.

— Да, это так, — с трудом вымолвил он. — Но ничто не дается даром.

Она вздернула подбородок.

— Так какова же ваша цена, Сент?

— Откройтесь своей семье.

Кровь отхлынула от ее лица, и Сент подумал, что она потеряет сознание. Он уже хотел подхватить девушку, если та начнет вываливаться из коляски. Возможно, это совсем не для ее пользы, говорил он себе, но совершенно определенно для его собственной. Если репутация мисс Раддик пострадает, она достанется ему.

— Что вы сказали?

— Вы слышали. — Он взглянул через плечо на служанку-телохранителя. — Скажите своей семье, что вы вознамерились тратить свое время и деньги на сиротский приют. Что благодаря вашей упорной работе и пожертвованиям детей переводят теперь в гораздо лучшие условия. Теперь о них будут заботиться еще больше. И скажите им, что вы и впредь собираетесь посвящать свое время этому благородному делу.

— Сент, я не могу, — задыхаясь пробормотала она. — Вы не понимаете. Виктор начнет…

— Вы можете не упоминать обо мне, но должны сказать им, чем занимаетесь.

— Я не могу!

— Тогда я откажусь от своего предложения.

— Вы не можете так поступить!

Его губы искривились в невеселой улыбке.

— Дорогая, я могу делать все, что мне вздумается. Неужели вы до сих пор этого не поняли?

— Вы сломаете мне жизнь, — ответила она дрожащим голосом, сжав кулаки. — Неужели вы этого не понимаете? Или это совершенно вас не волнует?

Какое-то время он молчал. Эви была права. Он достаточно хорошо знал ее брата, чтобы отчетливо представлять себе, с чем ей придется столкнуться. Но это не должно его беспокоить. Ведь он привык постоянно развлекаться за счет других. Так что какая ему разница? Хотя разница, совершенно очевидно, есть.

— Тогда сделайте мне встречное предложение, — сказал он, мысленно проклиная себя за идиотизм. — Что бы вы могли предложить мне взамен своего признания?

Она помедлила.

— Я не знаю.

— Боюсь, это звучит крайне непривлекательно.

— Могу я по крайней мере немного подумать?

— У вас двадцать четыре часа, дорогая. — Он снова оглянулся на служанку. — И если вы заикнетесь кому-нибудь об этом разговоре, я непременно это узнаю. А вам ведь, по правде говоря, совсем не хочется, чтобы так случилось, верно?

Глаза девушки широко раскрылись от страха.

— Нет, милорд.

— Я так и думал.

Эвелина свирепо посмотрела на Сента, но сквозь мрачное выражение ее лица проступало огромное облегчение.

— Пожалуйста, воздержитесь от угроз моей служанке, лорд Сент-Обин.

Они выехали на подъездную аллею к особняку Раддиков, и Сент, воспользовавшись случаем, близко склонился к ее уху и прошептал:

— Я бы овладел тобой прямо сейчас, если бы ты мне позволила, Эвелина. Предложи мне свое тело.

— У меня двадцать четыре часа, чтобы дать вам ответ, — сказала она, и легкий румянец возвратился на ее щеки.

— Ты не можешь выкинуть меня из своих мыслей, не правда ли? — продолжал он тихим голосом, в то время как служанка и грум спустились на землю. — Ты тоже меня хочешь.

— Да, — еле слышно выдохнула она и с помощью слуг выбралась из коляски.

— Благодарю вас за приятную прогулку в зоопарк, лорд Сент-Обин, — сказала она громко. — Я передам ваши приветствия брату.

Прежде чем он успел спрыгнуть и остановить ее, Эвелина скрылась в доме. Возможно, это было и к лучшему, потому что после односложного ответа он был далеко не уверен, что какие бы то ни было соображения о приличиях смогли бы остановить его.

Когда экипаж Сента покинул подъездную аллею, его место перед домом занял фаэтон с высокими козлами. Кларенс Алвингтон. Чтоб его черт побрал.

Визит имел политический смысл, полагал Сент, но его раздражало, что этот хлыщ, судя по всему, проводит с Эвелиной гораздо больше времени, чем он сам. А он буквально на блюдечке преподнес им Веллингтона.

Джансен распахнул парадную дверь, как только Сент-Обин поднялся по ступенькам. Этим вечером должен был состояться бал у Хиллари и еще несколько светских мероприятий, и если Сент не хотел протянуть ноги после любого из них, ему следовало бы прилечь на часок-другой. Он мог бы остаться сегодня дома и как следует выспаться, чего ему очень хотелось, но тогда он упустил бы случай увидеться с Эвелиной.

Маркиз сбросил плащ.

— Я буду в сво…

— Милорд, у вас посетитель, — прервал дворецкий, указывая глазами в сторону малой гостиной.

Проклятие!

— Кто?

— Сент! Слава Богу!

Фатима Хайнз, леди Гладстон, бросилась в его объятия. Неистовый вихрь плавных линий и жаркого дыхания. Инстинктивно он обхватил ее за талию, чтобы она не сбила его с ног.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно поговорить с тобой, мой любимый, — прошептала она, взяв его за руки и увлекая в сторону малой гостиной. — Мне больше некуда было пойти.

Услышав «мой любимый», Сент раздраженно сжал зубы, но, стоя посреди холла, было затруднительно выяснить, зачем она явилась.

— Очень театрально, — приветствовал он ее, освобождая руки. — Что тебе надо?

— Где ты был?

— Не твое дело. Чего ты хочешь, Фатима? Я не привык спрашивать дважды.

— Ты был с ней, разве не так? Эви Раддик.

Первым побуждением Сента было защитить Эвелину. Это удивило его. Обычно в первую очередь он думал о себе.

— Да, я решил порядком приударить за Эвелиной Раддик, потому что ей единственной из всех молоденьких девушек в Лондоне удалось привлечь мое внимание.

Лицо Фатимы исказила страдальческая гримаса.

— Сент.

— Если у тебя нет других причин оставаться здесь, кроме как допрашивать меня, куда я ходил и что ел на завтрак, то уходи. Немедленно.

— Не стоит оскорблять меня, — ответила Фатима, одергивая ярко-розовое платье. — В особенности когда я пришла сюда специально, чтобы предоставить тебе еще один Шанс.

Сент с трудом смог сосредоточиться.

— Шанс. С тобой, ты хочешь сказать?

— Гладстон убежден, что мы по-прежнему любовники. Я не понимаю, почему нужно оставлять это милое подозрение необоснованным.

— А-а, значит, лорд Брамли не… не оправдал твоих ожиданий, так, что ли?

Она посмотрела на него.

— Тебе все известно, не правда ли?

— Осведомленность позволяет мне быть всегда первым в игре, — сухо сказал он. — И предвосхищать любые удары, направленные в мою сторону.

— Ну так что скажешь, Сент? — промурлыкала Фатима, проводя пальцем по его подбородку. — Мы отлично подходим друг другу.

К собственному удивлению, его это ничуть не соблазнило.

— Все уже в прошлом. На этот раз, боюсь, я вынужден отказаться.

Фатима выпрямилась.

— А в следующий раз?

— Не думаю, что будет следующий раз, миледи. — Сент улыбнулся. — Но благодарю за предложение.

Она удивленно приподняла брови:

— Всегда к вашим услугам. О Боже, что за манеры? Где ты был, в церкви?

— Что-то вроде этого.

— Гм. Забудем.

— Без сомнения.

Сент выпроводил ее и устремился наверх. Удалось ли ему обмануть Фатиму в части деталей его взаимоотношений с мисс Раддик или нет, он не мог не учитывать, что они обе вращаются в одних и тех же кругах.

Одному Богу известно по какой причине, но Эвелина крепко запала ему в душу, и он добивался ее, как голодающий хлеба.

Однако их отношения не смогут продолжаться, они станут невозможны, как только Раддик выдаст сестру за Кларенса Алвингтона. И что он тогда будет делать? Стоять в тени под ее окном при лунном свете? Лучшим способом удержать Эви при себе — это бросить тень на ее репутацию.

Чтобы она показалась сомнительной слишком разборчивым Алвингтонам. Но тогда, как Эви и говорила, брат сделает ее жизнь невыносимой.

— Проклятие, — проворчал он, буквально свалившись на кровать. Эвелина, Эвелина, Эвелина. Что бы он ни делал, спал или бодрствовал, мысли о ней не давали ему покоя. Только в ее присутствии он хотя бы отчасти чувствовал себя самим собой. Да и то с трудом мог узнать прежнего Сента в том довольно милом, добродушном мужчине, в которого он чудесным образом преобразился. Должно быть, он помешался. Будучи в здравом рассудке, он никогда не потратил бы двадцать тысяч — фунтов стерлингов на сиротский приют, не взял бы на себя обязательства стать его единственным благотворителем в необозримом будущем.

Новый приют для сирот, однако, казался ему единственной гарантией того, что он сможет продолжать регулярно видеться с Эвелиной. Либо так, либо он должен сам жениться на ней.

Сент даже вскочил.

Это была самая нелепая мысль, когда-либо приходившая ему в голову. Конечно, он одержим ею — он вынужден это признать. Но жениться? Если он и был в чем-то твердо уверен с тех пор, как впервые познал, какие радости могут дарить особы женского пола, так это в том, что собирается в точности следовать примеру своего отца. Будет вести разгульную жизнь, пока не состарится. Затем выберет себе женщину, женится, чтобы дать жизнь законному наследнику, и спокойно отойдет в мир иной.

Он не хотел, чтобы Кларенс Алвингтон получил Эви, но предпринять столь ответственный шаг, как женитьба, чтобы помешать этому, было, мягко говоря, уж слишком. Да и она в любом случае вряд ли согласилась бы на этот фарс — только не с ним. Ему не хватило бы пальцев, чтобы сосчитать, сколько раз она называла его презренным.

Занятия любовью с ней — совсем другое дело. Об этом никто не знал, а он нашел способ, как соблазнять Эвелину наперекор ее здравому смыслу. Но будучи столь приверженной соблюдению приличий и благопристойности, Эвелина вряд ли согласилась бы принять его имя и оповестить весь свет, что она вышла замуж за повесу с такой скандальной репутацией…

Наверное, она охотнее ушла бы в монастырь, а это было бы еще хуже, чем брак с Алвингтоном.

Сильнейшее разочарование взяло верх над усталостью, и Сент, поднявшись с постели, принялся вышагивать туда-сюда по дорогому персидскому ковру, застилавшему его спальню Что, черт побери, он делает, даже допуская подобные мысли. Должно быть, это из-за того, что за последний месяц она была практически единственной женщиной, с которой он виделся, разговаривал и к которой прикасался. Ему были совершенно несвойственны моногамные отношения, и непривычное положение вывело из строя его рассудок и тело.

Ясное дело, ему не следовало отказывать Фатиме. Он должен немедленно навестить любую другую женщину и сделать все необходимое, чтобы вычеркнуть Эвелину Раддик из своей жизни. Если он действительно подумывает о женитьбе на ней, то уж точно ему не следует рисковать, позволяя этому намерению окончательно созреть. Если он немедленно не вернет себе свой прежний облик, завтра, пожалуй, задумается над тем, чтобы иметь от нее детей.

— Боже милостивый, — проворчал он, потирая виски и располагаясь в кресле перед камином. Он знал, что не собирается отправляться на поиски кого-то другого, каким бы удачным решением это ни казалось. Реальность была такова, что он хотел Эвелину Раддик, и никакой поход на сторону не мог этого изменить. Нет, он намерен остаться дома и немного вздремнуть, как усталый пожилой человек. А затем он помчится на один наиболее пристойный из этих званых вечеров в надежде, что и она окажется там.

Эвелина придерживала кулон в виде серебряного сердечка с бриллиантом, пока Салли старалась застегнуть изящную цепочку у нее на шее. Он был несколько изыскан для скромной вечеринки, но сегодня она испытывала к Сенту достаточно теплые чувства и ей захотелось надеть его подарок.

«Теплые», по правде говоря, было не совсем точным определением, но Эви сомневалась, что существует слово, способное описать ее чувства в этот вечер. Без сомнения, Сент спас детей, но произошло и еще кое-что, гораздо более важное — он действовал явно в ущерб своим собственным интересам. И совершенно определенно, он делал это ради нес.

Ее мать постучалась и, отворив дверь, заглянула в комнату.

— Ты надела свое зеленое шелковое платье? О, превосходно! Оно подчеркивает цвет твоих глаз.

— Почему же мы хотим подчеркнуть цвет моих глаз сегодня? — спросила Эви, жестом показывая Салли перестать ее причесывать. Утренняя ссора вокруг Кларенса Алвингтона и его дурацкого стихотворения была достаточно неприятной, но если им хочется еще, она им покажет.

— Ты всегда должна выглядеть наилучшим образом — вот почему. Сейчас самое время вспомнить, что тебе двадцать три и большинство леди в этом возрасте уже замужем и обзавелись потомством.

Эвелина немного помолчала. Ее мать не упомянула Кларенса, и, к счастью, сегодня вечером его не ждут.

— Я не собираюсь искать мужа на литературном обеде у леди Бетсон, — наконец заговорила она. — Поэтому, думаю, не имеет значения, в какой цветя одета.

Ее мать сморщила нос.

— Не могу понять, почему Виктор все еще разрешает тебе посещать эти нелепые вечера, где собираются одни лишь «синие чулки». Он очень любит тебя, несмотря на твою склонность к поверхностным и опрометчивым суждениям. Безусловно, нельзя ожидать ничего хорошего от кучки недалеких дамочек и претенциозных стариканов, цитирующих давно умерших особ.

— А ты разве не знала? — возразила Эвелина.

Ей достаточно осточертела роль очаровательного пустоголового ангела, которую ей приходилось изображать перед очередным потенциальным союзником Виктора. Очевидно, брат искренне полагал, что она и вправду была такой бесхарактерной куклой — как, впрочем, считала и мать. Эви начала осознавать, что обладает гораздо большей целеустремленностью и силой воли, чем она себе представляла.

— Кузен леди Бетсон — министр финансов у принца Георга, — продолжала она. — Поэтому я поддерживаю с ней дружбу, чтобы помочь Виктору. И я этому очень рада, потому что она оказалась к тому же замечательной женщиной.

— Ха! Ты никогда прежде не высказывала своего мнения.

— Просто не приходилось.

Женевьева взглянула на дочь.

— И теперь не следовало бы. Знаешь ли, это не доведет тебя до добра. И не забудь, что завтра, в девять утра, мы с тобой завтракаем вместе с Виктором.

«Это не к добру». Распоряжение явиться на завтрак скорее всего означало, что Виктор намеревался выдвинуть еще один ультиматум. Эви не собиралась терпеть и дальше. Мать сильно заблуждалась. Девушка уже поняла, что чувствует себя намного лучше, если при случае высказывает свои убеждения и действует в соответствии с ними. Действительно, что ответили бы домашние на ее признание? Даже когда она была зла на него, Сент нравился ей гораздо больше любого из знакомых, навязанных братом. Виктор, может, и имел добрые намерения, но, к сожалению, слабо представлял себе, кто она такая на самом деле.

Конечно, — стоило ей подумать о Сенте, как сердце сильно забилось. Оставалось меньше восемнадцати часов, чтобы решить, чем же заплатить ему за труды по приобретению приюта. Эви знала, каким образом ей бы хотелось расплатиться с ним — он пробудил в ней такие бурные чувства и желания, что она с трудом могла поверить, что способна на такое.

Такое решение, однако, представлялось слишком легким. Не важно, насколько удовлетворительным оно бы оказалось. Как бы она ни решила поступить, это должно было пойти ему во благо, должно было продолжить те уроки благородного поведения, которые она с таким трудом старалась ему преподать.

Когда за ней заехала Люсинда, Эвелина все еще не знала, каким образом лучше всего обратить в свою пользу последнее требование Сента. Если в скором времени ей не удастся ничего придумать, все опять кончится тем, что она окажется обнаженной в его объятиях. Ведь она абсолютно не способна признаться Виктору или матери, что она у них за спиной практически усыновила полный дом сирот.

— Не волнуйся, — сказала Люсинда, ободряюще улыбаясь. — Мы ни за что недопустим, чтобы этих детей отправили в одно из тех ужасных мест.

Эвелина заморгала глазами. Все произошло сегодня так быстро, и она совсем забыла, что Люси еще ничего не знает.

— По правде говоря, — сказала она, — у меня отличные новости. Сент-Обин приобрел для детей другой дом.

— С… Сент-Обин? — изумилась Люсинда, и на ее лице ясно читалась уверенность, что кое-кто лишился рассудка.

— Да. И это прекрасно. Они все смогут остаться вместе, а я займусь обустройством классов, выберу мебель и убранство по своему усмотрению. Это будет радостное, полное надежд место.

ч — Подожди, Эви. — Нахмурившись, Люсинда наклонилась вперед. — Маркиз де Сент-Обин, не успев отделаться от приюта, тут же отправился и приобрел другой?

— Ну что ж, примерно так. Он сказал, что пытался уговорить Принни изменить свое решение относительно «Зари надежды», но это уже попало в газеты, так что ничего не вышло. Он нашел этот дом и отвез меня осмотреть его, а затем предложил сэру Питеру Ладлоу такую высокую цену, что барон только пожал ему руку и отдал ключ от дома. А потом маркиз передал этот ключ мне.

Люсинда долго смотрела на нее.

— Эви, — наконец произнесла она, — если кому-нибудь станет известно, что Сент-Обин купил для тебя дом, твоя репутация будет безвозвратно загублена.

Это была только часть правды, беспокоившей Эвелину, но она никогда не сказала бы Люсинде об этом. Ни одна живая душа не должна была знать, что натворили они с Сентом. Она покачала головой.

— Он купил его не для меня; он сделал это для сирот.

— Мне так не кажется, — настаивала ее подруга. — К тому же не думаю, что кто-нибудь еще возьмет на себя труд поверить такому объяснению. Ты слышала лорда Дэра — Сент ничего не делает просто так. И, учитывая, что он купил дом в твоем присутствии, все будут думать, что ты стала его… любовницей.

Она действительно стала его любовницей, вынуждена была признать Эвелина. Сердце застыло. После слов Люсинды все стало казаться таким отвратительно грязным и низким. Что, если Сент с самого начала намеревался погубить ее? Когда она заперла его в темнице, он сказал, что она будет первой, кто поплатится за это. Он мог быть очень коварным — она убедилась в этом на собственном опыте. Но такое далеко выходило бы за пределы коварства. Это была бы… подлость.

— Я не настолько наивна, — попыталась возразить она, с трудом изобразив беззаботную улыбку, — после всего, что мне пришлось сделать. Если поиски нового пристанища для детей включают риск для моей репутации, что ж, так тому и быть.

Так оно и было. Конечно, в общении с Сентом всегда присутствовала значительная доля риска. Он предоставил на ее усмотрение способ расплаты, но даже тот, который он предложил — признаться в том, что она занимается делами приюта, — привел бы всего-навсего к ухудшению ее взаимоотношений с собственной семьей. В обществе никогда бы ничего не узнали об этом. В особенности что он купил для нее дом.

— Я совсем перестала понимать тебя, — сказала Люсинда.

— Возможно, это потому, что я теперь не так боюсь ошибиться. По крайней мере я стараюсь что-то сделать. Вместо того чтобы жаловаться, что никто ни о чем не думает, я действительно делаю что-то полезное.

По выражению лица Люсинды было видно, что она собирается продолжать разговор. Но к счастью, коляска остановилась и лакей отворил дверцу прежде, чем подруга успела еще что-нибудь сказать. Эви терпеть не могла лгать Люсинде и Джорджиане, но они придерживались о Сенте того же мнения, что и все остальные в Лондоне. Они не смогли бы понять, как для нее важно не выказывать смущения или стыда за свое сотрудничество с Сентом. В противном случае он непременно узнал бы об этом, и тогда все ее усилия пропали бы впустую.

Эви поспешно спустилась на землю, по-прежнему не зная, что отвечать, если подруга продолжит свои расспросы. Вероятно, Люси захочет узнать, почему она так изменилась, у нее же на это был только один ответ: Сент.

Какими бы фантастическими мечтами об улучшении общества или о свершении чего-то значительного и стоящего Эви ни тешилась когда-то, именно Сенту она была обязана тем, что ей и вправду удалось что-то сделать, а не только мечтать. Она уже совершила то, чем могла гордиться, а теперь, и снова благодаря Сенту, ее усилия должны были принести еще более значимый результат.

Ей не терпелось снова увидеться сними обсудить следующие шаги. Слабый румянец окрасил ее щеки. Ей не терпелось, и точка. С Майклом Эдвардом Холборо, самым волнующим, непредсказуемым воплощением святости, которое она только могла вообразить.

— Добрый вечер, мисс Барретт, мисс Раддик, — приветствовала их леди Бетсон, когда они присоединились к небольшой группе в гостиной.

— Леди Бетсон, — произнесла Эви, не забывая приветливо улыбаться, и нежно поцеловала хозяйку в щеку.

Не в пример политическим чаепитиям у ее тетушки Хаутон, Эви с удовольствием посещала литературные вечера, проходившие дважды в месяц у леди Бетсон. Здесь не бывал никто из тетушкиных высокомерных друзей, потому что на этих вечерах обсуждали литературные произведения, а для этого необходимо было пользоваться мозгами.

— Ну что ж, полагаю, все в сборе, леди и… джентльмен, — сказала леди Бетсон, кивая виконту Квентону, единственному мужчине в их компании, постоянному участнику всех встреч. — Так что давайте приступим к чтению и затем к обсуждению пьесы Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь».

Все достали свои книги с пьесой и пересели поближе друг к другу. Несмотря на явную нехватку среди присутствующих особ мужского пола, Эвелина подумала, что Сенту понравился бы такой вечер. Никто не предъявлял никаких претензий, и все гости без исключения были умными, начитанными и сообразительными. А все прочие, не отличавшиеся особым умом, давным-давно перестали приходить сюда.

Они дружно смеялись над тем, как лорд Квентон изображал ткача Основу, когда дворецкий леди Бетсон вошел в комнату и что-то прошептал графине на ухо.

— Как интересно, — промолвила развеселившаяся леди и кивнула слуге. — Пригласите его войти.

Пока гости наблюдали, как выходит дворецкий, леди Бетсон отхлебнула глоток мадеры.

— Кажется, у нас появился еще один участник сегодняшнего обсуждения.

Не успела она произнести это, как в комнате вслед за дворецким появился маркиз де Сент-Обин.

— Добрый вечер, леди Бетсон, — протяжно сказал он, склоняясь к руке графини.

— Лорд Сент-Обин. Какой сюрприз.

— Я слышал, ваши литературные встречи очень занимательны, — ответил он, взглянув на Эви, отчего у нее по спине забегали мурашки. — Поэтому я осмелился прийти и присоединиться к вам без приглашения.

— Чем больше народу, тем веселее, — сказала леди Бетсон со смехом. — И кроме того, вас окружает загадочный ореол скандальной известности.

Он кивнул:

— Постараюсь доставить вам удовольствие.

Эви старалась не смотреть в его сторону. Это, однако, не помогло, так как Люси уставилась на нее, требовательно приподняв одну бровь.

— Что? — прошептала Эви.

— Я не сказала ни слова, — ответила ее подруга также тихо.

— Почему…

— Мисс Раддик, вы не позволите мне воспользоваться вашей книгой? — Перед ней стоял Сент, и легкая улыбка светилась в его зеленых глазах. — Кажется, я пришел совсем без подготовки.

Какими бы намерениями он ни руководствовался, вел он себя в значительной степени пристойно. Они виделись днем, но Эвелине казалось, что прошло уже гораздо больше времени. Когда его взгляд опустился к ее губам, она почти надеялась, что он ее поцелует. Ей очень хотелось крепко обнять его и ощутить биение его сердца рядом со своим.

— Конечно, милорд, — спохватившись, ответила она. Во имя всего святого, хотя бы один из них должен держать себя в руках, и скорее всего в этом на него нельзя было положиться. — Мы обсуждаем «Сон в летнюю ночь».

— А-а. — Он уселся на кушетку рядом с Эви, ухитрившись коснуться пальцами ее ладони. — «Он пустил свой пролог, как необъезженного жеребца: он не знает, где ему остановиться. Отсюда мораль, государь: недостаточно говорить, надо еще говорить правильно».

Леди Бетсон снова рассмеялась:

— Литературно подкованный повеса. Вы полны сюрпризов, лорд Сент-Обин.

Графиня и сама заслуживала удивления. Эвелина всегда восхищалась ее решительным нравом и уверенностью в себе, но очень немногие — как мужчины, так и женщины — осмеливались говорить Сенту в лицо о его дурной репутации.

— Вижу, что, как обычно, от меня не ждут ничего хорошего, но вынужден буду вас разочаровать, — ответил он.

Очевидно, Сента тоже восхищала уверенность графини в себе.

Лорд Квентон откашлялся.

— Невзирая на присутствие молодого человека, я отказываюсь уступить роль ткача Основы.

Сент приподнял бровь.

— В любом случае я лично предпочитаю Пака.

На этот раз леди Бетсон расхохоталась:

— Боже мой. Пусть будет Пак, лорд Сент-Обин. Продолжим? Хотя это была одна из ее любимых комедий, Эви обнаружила, что ей очень трудно сосредоточиться.

Сент сидел так близко, что их бедра соприкасались, и он так притянул к себе книгу, что половина лежала у нее на коленях, а половина — у него. Когда он склонялся над страницей, читая роль Пака своим низким, хорошо поставленным голосом, ей с трудом удавалось подавить отчаянное желание поцеловать его в ухо.

Она читала за Лизандра и Титанию, которые, к счастью, не пересекались с Паком. Было очень трудно говорить обычным голосом и при этом не смотреть на Сента. А затем он еще больше все усложнил.

— Как ты собираешься заплатить мне? — спросил он, пока остальные гости обсуждали воссоединение Лизандра и Гермии вопреки Елене.

— Еще не прошло двадцати четырех часов. Тише.

— Скажи мне сейчас, или я буду думать, что ты намерена заплатить мне твоими мягкими грудками и твоей…

— Хорошо, хорошо. Я заплачу… — Эви остановилась, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь, хотя сама уже склонялась к тому, чтобы снова заняться с ним любовью. — Я достану вам приглашение на ежегодный пикник у генерала Барретта.

— Прошу прощения?

Это была отличная мысль. Туда приглашали только наиболее значительных людей, и в словесных поединках с гостями Сент смог бы всем показать свою находчивость и остроумие. И там собиралось хорошее общество: подходящее для него и для тех уроков, которые она все еще надеялась ему преподать.

— Этот пикник очень популярен, и только для избранных.

— Я знаю. Но разве это можно назвать доброй услугой — пригласить меня на пикник, где все будут шептаться у меня за спиной и всячески меня игнорировать?

— Вас не станут иг…

— В таком случае ты проведешь весь день со мной, со мной рядом.

Она начала было отказываться, но вспомнила, что Виктор никогда не посещает сборищ, где присутствует такое огромное количество либералов.

— Договорились.

Чтения возобновились с момента, когда ткач Основа и его друзья обсуждали представление, которое они репетировали к королевскому бракосочетанию. Сент пошевелил рукой, скрытой под книгой. Хотя Эви остро чувствовала его близость и была настороже, она чуть было не подпрыгнула на месте, когда его пальцы, нежно лаская, скользнули между ее бедер.

— Прекрати, — прошептала она, опустив голову. Она попыталась отодвинуться, но он удержал ее за юбку, прижав к своему бедру.

— Оближи губы, — прошептал он.

— Нет.

Его пальцы продвигались все дальше по внутренней стороне ее бедра.

— Ты уже готова принять меня?

Быстрым движением она коснулась языком своих губ.

— Теперь я должна встать на голову? Перестань. Люсинда увидит.

Пальцы его остановились, но он не убрал руку.

— И она скажет?

— Нет, — прошептала Эви, отважившись бросить взгляд на его профиль. — Но она станет расспрашивать, и тогда мне придется объясняться, а я не могу.

Все кругом над чем-то смеялись, и она с опозданием к ним присоединилась. Сент неподвижно сидел рядом, но Эви почувствовала, как он внезапно напрягся. У нее перехватило дыхание.

— И что же ты станешь объяснять насчет меня? — прошептал он, почти касаясь губами ее уха.

О Господи, ей так хотелось прикоснуться к нему!

— То, почему я тебя люблю, — неуверенно прошептала она в ответ. — Не заставляй меня пожалеть об этом, Майкл. Пожалуйста, убери руку.

Его рука снова скользнула под книгу, и Эвелина наконец-то смогла перевести дух. Но это не избавило девушку от страстного желания обвить руками его плечи и осыпать его грешные губы поцелуями. Однако она все же поняла, что способна сдержать себя.

— Ты меня любишь, — повторил он. — Как интересно.

Затем он поднял голову и громко прочитал реплику Пака, словно все это время следил за ходом пьесы.

Что здесь за сброд мужланов расшумелся

Так близко от царицы?

Эвелина не понимала, как ему удавалось не упускать ничего из внимания; сама она едва помнила, что в комнате присутствуют и другие люди. И это, конечно же, мало способствовало сохранению безупречности ее репутации.