Неподходящий

Глава 12

Прелюдия, активно продолжаемая сейчас Сергеем, была мучительно приятна и совершенно естественна. На многие минуты Кира забыла про свои былые страхи, расслабившись и затерявшись в удовольствии.

Сладкие спазмы охватывали пылающее в ожидании тело, в голове воцарилась блаженная, райская пустота — ни тревог, ни забот, ни опасений. Если в ее сознании и существовали прежде какие-то мысли, то в эти мгновения они вторили голосу плоти, а не разума. Кирой правила непривычной силы жажда — покориться мужчине и им же обладать.

Она больше не думала о том, достаточно ли умело отвечает на поцелуи, не беспокоилась, как выглядит расхристанная на обеденном столе, не сомневалась в том, по душе ли Сергею ее робкие ласки. Ее поглощенный ощущениями мозг впервые не справлялся с многозадачностью.

Руки и губы Сергея определенно знали свое дело. Уверенные движения, каждое из которых — намеренное и расчетливо точное — вызывали в Кире задуманные им реакции, однако куда сильнее действенных ласк опытного мужчины ее опьяняла его увлеченность процессом.

Сергей ее смаковал. Так, что у Киры ни единого сомнения не возникло в том, что он ее хочет. Не секса как такового. Нет, именно ее, Киру Охрицкую, пока еще девственницу, что до встречи с ним и не целовалась ни разу.

В его ласках она находила головокружительное знание: ему настолько нравится к ней прикасаться, что он вовсе не против отстрочить собственное удовольствие, что прелюдия с ней — не стандартная «обязаловка», а еще один способ наслаждения друг другом.

Кире требовалось подобное подтверждение собственной необходимости мужчине, теперь она это понимала. Вряд ли она решилась бы... доверилась бы — особенно в первый раз, — эгоисту, нацеленному лишь на собственные желания.

Сергей целовал ее губы, и у нее темнело в глазах от запредельности, нереальности перетряхивающих все ее нутро ураганов из пресловутых «порхающих бабочек». Правда, ведь, порхают, а Кира до недавнего времени считала, что сравнение это избитое и далекое от действительности.

Впрочем, еще вчера она полагала, что грудь у нее не самая эрогенная зона, но, как оказалось, полагала ошибочно. Стоило Сергею лишь едва задеть вершинки мгновенно затвердевших сосков кончиками пальцев, как напряжение внизу живота усилилось почти до боли. Чем больше внимания он уделял ее груди, сжимая, оглаживая, потягивая; целуя, посасывая и прикусывая, тем круче подбрасывало Киру на невидимых виражах.

Все чаще она тихо постанывала, разогретая и готовая, откликающаяся на самый слабо ощутимый контакт собственного тела с телом Сергея. Оставив на ее животе, чуть выше пупка, засос, он губами спускался ниже, попутно стягивая с нее давно надоевшую им обоим юбку. Та бесшумно упала куда-то на пол. Кира в унисон Сергею вздохнула, почувствовав под почти обнаженными бедрами прохладу столешницы, а затем — теплые пальцы на кружевной границе чулок и влажные губы у кромки трусиков.

Пульсация между ног стала нестерпимой. Кира попыталась сжать бедра, надеясь заполучить хотя бы капельку облегчения, но Сергей не позволил. Выдохнув — то ли рассерженно, то ли умоляющее, — она замерла в ожидании.

— Терпение, — прошептал он, не отрывая губ от ее мгновенно напрягшегося живота: его дыхание опаляло раздраженную короткой щетиной кожу, и сочетание этих ощущений лишь прибавляло происходящему чувственности. — Я только начал. — Резко скользнув по бедру чуть выше, его ладонь ребром уперлась во влажную ткань кружева, а затем надавила.

Кира громко застонала.

Два его пальца — указательный и средний — смело забрались под трусики и прижались к горячей и мокрой коже. Медленно и свободно они скользнули вперед-назад, намеренно не добираясь до клитора, пока большой сквозь ткань надавливал на лобок, отчего томительная неудовлетворенность возрастала и возрастала, отчаянно и безрезультатно стремясь к недостижимому освобождению.

Движения мужских пальцев казались Кире не только будоражащими, но изучающими, словно Сергей прямо сейчас исследовал самую сокровенную часть ее тела. Узнавал и запоминал. Какая она на ощупь и на... вкус.

Мутными от возбуждения глазами Кира смотрела на самую порочную и откровенную картину в своей жизни: отстранившись и выпрямившись, Сергей поднял руку, которой только что ее касался, к собственному рту и облизал. Неторопливо, с явным наслаждением. Найдя при этом Кирин взгляд своим, темным и совершенно бездонным. Поглощающим.

Ее прошибло всю — с головы до ног. Ничего развязнее и горячее Кира в жизни еще не видела. Ее потряхивало изнутри, тело ныло, как обожженное, за грудиной бухало сердце — да так, что отголоски его ударов достигали горла. Желаний вдруг стало слишком много: ни одного не разобрать, но осуществить было необходимо все и немедленно, иначе — точно смерть.

Кире подумалось, что она сейчас готова просто наброситься на Сергея, лишь бы он не прекращал делать с ней все то, что делал прежде. Одной ей эту муку, это саднящее раздражение напополам с предвкушением небесной легкости, ни за что на свете не унять.

Только с ним.

И Кира потянулась к Сергею, едва приподнялась на локтях, надеясь сесть на столе, но мышцы ослабели как никогда. Движения давались тяжело и выходили неловкими, словно она была изрядно пьяна.

— Лежи, — ее остановил мягкий и тем не менее приказывающий шепот. Склонившись к Кире, Сергей осторожно опустил ее обратно на столешницу. — Сначала ты, — выдохнул он ей на ухо, следом прижимаясь губами к мочке.

Кира едва слышно застонала: приятно. Просто ужасно приятно.

От мурашек, пущенных его губами по ее шее. От слов. От его запаха. Тепла.

Наверняка после сегодняшней ночи она обречена возбуждаться от одного присутствия Сергея поблизости. У нее уже сформировался вполне предсказуемый ассоциативный ряд. Очень откровенный и яркий, как идеальный порнофильм.

— Ты такой щедрый? — к собственной гордости у Киры все-таки получилось сострить.

Сергей хрипло рассмеялся.

— Я люблю долгий, обоюдно приятный секс, — проговорил он тихо, не отрывая горячих губ от сверхчувствительного места у нее за ухом, и Кира готова была плакать от остроты охвативших ее тело ощущений.

Поцеловав ее в шею, Сергей огладил теплыми и чуть шероховатыми ладонями ее грудь, ребра, талию и живот. На секунду он остановился у кромки трусиков, а затем резко, не церемонясь, стянул их вниз. Кира помогла ему, подтянув повыше ноги, чтобы Сергею не пришлось и на миллиметр от нее отрываться. Последние полчаса ей было уже не до девичьего стеснения.

Она и Сергей то и дело встречались взглядами, и каждый раз Киру в мгновение зрительного контакта обдавало жаром. Вот и теперь, когда к ее, облаченной в тонкий капрон, икре внезапно прижались мужские губы, она смотрела в глубину почти черных зрачков и трепетала.

Чулки ничуть не приглушали буйства ее реакций. Быть может, даже добавляли им некоей изысканности и остроты. Как минимум тем, что более чем заметно сводили Сергея с ума: у Киры голова кружилась от тех взглядов, что он бросал то на черное кружево, то на нее саму.

Она могла его понять: даже ей, стопроцентной гетеросексуалке, нравился вид женских ног в чулках. Классика нижнего белья, стоило признать, работала верно и непогрешимо.

Впрочем, скоро у Киры не осталось ни сил, ни возможности о чем-либо думать и что-либо замечать. Глаза закрылись сами собой, в немом стоне распахнулся рот, распластанные на столешнице руки искали за что зацепиться, но безуспешно.

Голова Сергея теперь была между ее ног. Его рот, горячий и влажный, лег на клитор и половые губы. Язык мастерски и совершенно бесстыдно обвел вход, прошелся вверх-вниз, рассекая выступившую смазку и вновь устремился к центру, ныряя глубже, рассказывая и обещая большее.

После были губы, вбирающие нежную, пылающую плоть, посасывающие ее с характерными хлипкими звуками, пошлыми до невозможности и столь же возбуждающими.

Были пальцы, уверенные и ласковые, проникающие внутрь и растягивающие тугие, непривычные к проникновению мышцы. Скользкие от ее смазки и его слюны, они надавливали на клитор, кружили вокруг него и исчезали, но возвращались — еще безжалостнее и настойчивее прежнего.

Доведенная до бессознательного состояния, Кира пропала, провалилась в иное измерение и зависла между этим миром и гедонистическим раем, из которого не хотелось возвращаться ни за какие земные и небесные блага. Она ничего не мыслила и ничего не могла, полностью отдав власть Сергею, ставшему на долгие минуты богом.

Она стонала. Металась по столу, не чувствуя боли от впивающихся в спину краев и рискуя свалиться на пол, несмотря на крепкую хватку мужских рук на собственной талии. Она выгибалась, неподвижно замирая в нескольких миллиметрах над поверхностью, прежде чем резко опуститься назад, ударяясь головой о твердое дерево, но не замечая боли в затылке.

Потолок кружился перед глазами. Она сомкнула веки, но и тогда словно кружилась сама темнота. Между ног, в самом центре пульсировало, расплескивалось наслаждение, волнами расходясь к животу. В груди жгло раскаленное сердце, в венах тек красный огонь. Дыхание вызывало трудности. Голова опустела. Из мыслей уцелело только имя:

— Сергей... — выдохнула Кира хрипло и практически неслышно. Губы сами по себе разъезжались в улыбке. — Сергей...

В плотную беззвучную пелену в ушах постепенно стала пробиваться действительность. Кира почувствовала гладкую поверхность стола под спиной, ощутила овеявший кожу прохладный воздух, заколебавшийся вместе с движениями отстранившегося назад Сергея, и сощурилась от ярко ударившего в едва разомкнутые веки света потолочных ламп.

Внутри нее как будто замедлилось время, хотя на самом деле вряд ли прошло больше пары минут. Было хорошо. Разум еще не вернулся, охваченное благостной истомой тело казалось невесомым. Кира вновь открыла глаза и повернула голову в сторону очередного шороха.

В двух шагах от нее Сергей, обнаженный по пояс, расстегивал ширинку брюк. Его взгляд, однако, принадлежал Кире от и до: пристальный и опаляющий и без того взбудораженные нервы. Так смотрят на очень, очень желанных взрослых женщин очень взрослые мужчины. С усмиренным на глубине зрачков огнем, над которым давно установлен контроль, с четким пониманием собственных потребностей и с масштабным планом по их воплощению.

Мальчики этого не умеют. И парни тоже.

А Кира... Кира, кажется, всегда мечтала, чтобы на нее смотрели только так и никак иначе.

Сергей молчал, и она тоже не нарушала наполненную ожиданием тишину. Не могла. Загипнотизированная происходящим и потерявшаяся в собственных ощущениях, она просто наблюдала за тем, как разъезжается «молния», ведомая красивыми мужскими пальцами вниз. Вскоре брюки упали на пол.

Прежде не балованная встречами с почти обнаженными мужчинами в реальности, Кира зависла на проступающем через ткань боксеров очертании эрегированного члена. Внутри заворочалось ленивое, еще немного пресыщенное томление. Кожу закололо упавшими искрами возбуждения, и от разрастающегося внутри нетерпения Кира невольно чуть заерзала на столе, пока не осознала, наконец, что обнажена.

Стало неловко, и она быстро села, как раз когда Сергей шагнул вперед. От резкого подъема образцово закружилась голова: с тьмой в глазах, шумом в ушах, мурашками по телу и полной дезориентированностью в пространстве.

Не успевшая поймать равновесие Кира покачнулась, всерьез рискуя то ли завалиться обратно и хорошо приложиться затылком о твердую поверхность, то ли, напротив, позорно рухнуть куда-то на пол. Разочарованно и вяло, она даже успела огорчиться: ситуации нелепее нельзя было представить.

Однако Сергей успел ее придержать, и Кира с облегчением выдохнула. Вращение перед глазами замедлилось, чувства возвращались в норму.

— Ты чего? — Хриплый и взволнованный голос вытеснил навязчивый шум.

Кира открыла глаза, ощутив немного похолодевшей от недолгого онемения кожей переходящий к ней от Сергея жар.

— Все хорошо, — прошептала она сипло и поморщилась от сухости в горле. — Просто резко поднялась, у меня бывает.

Сергей держал ее за плечи и продолжал с беспокойством рассматривать.

— Точно?

— Да, — Кира успокаивающе улыбнулась, хотя внутри тревожно билось сердце. — Уже все прошло.

Хмыкнув, Сергей покачал головой. Его глаза теперь лучились легким весельем.

— Перепугала меня. Я, конечно, слышал, что оргазм— это «маленькая смерть»...

Кира рассмеялась.

— Я вообще-то моложе тебя, — заметила она дразняще. — Рано мне на покой.

— Думаешь, я мог об этом забыть? — с лукавой интонацией поинтересовался Сергей и встал еще ближе, вынуждая ее шире развести ноги и освободить для него пространство.

Отняв ладонь правой руки от ее плеча, костяшкой указательного пальца он нежно коснулся ее подбородка, обвел контур нижней челюсти и затем скользнул по щеке. Кира взволнованно вздохнула и смежила веки.

— Я сейчас вообще не в состоянии думать, — призналась она, подрагивая от совершенно незамысловатой ласки.

Сергей издал короткий смешок.

— Поверь мне, — склонился он к ее уху, обдавая то горячим дыханием, — я тоже.

Через мгновение губами Сергей уже оставлял на ее шее мокрые следы поцелуев. Разомлев, Кира склонила голову и прижалась лбом к его плечу. Прерывистое дыхание частило, голова опять чуточку кружилась, но уже по другой причине.

То ладонями, то подушечками пальцев она несмело водила по мужской спине, не сразу осмелившись легко, лишь едва вдавить в упругую гладкую кожу полукруглые кончики ногтей. Сергей зашипел ей в шею и глухо простонал. Кира затрепетала.

Из-под полуприкрытых век она посмотрела вниз, туда, где за темно-синим бельем был скрыт член, размеров которого она по неопытности не сумела оценить, как бы ни хотелось. Далеко не от праздного любопытства: придя в себя, Кира заодно припомнила, что первый раз редко бывает безболезненным.

С очередным оценивающим взглядом вниз ей внезапно подумалось, что Сергею наверняка было не очень комфортно все то время, что он потратил на ее удовольствие. Это соображение странным образом утешало: не все женскому роду страдать во время секса.

Однако мысли, разумные и не очень, никуда не делились. Кира решила прислушаться к первым.

— Сергей... — позвала она.

— М? — Он, очевидно, был куда более занят ее телом, чем возможными разговорами.

— Я думаю, мне лучше сказать... — начала Кира несмело, но, вздохнув, заявила вполне ровным тоном: — У меня еще не было никого. Совсем. Я девственница.

Губы Сергея на ее шее застыли. Плечи под ее ладонями не закаменели, но несколько напряглись. Когда Сергей неспешно отстранился и выпрямился, сердце у Киры взяло паузу в работе.

На представшем перед ней лице отражалось сдержанное удивление. Словно ничего выходящего за пределы нормы Кира не сообщала.

Она, к слову, лет с двадцати считала, что реагировать на ее признание любой парень будет полными изумления, а то и ужаса глазами. Мужчина, державший сейчас ее в своих руках, даже с места не сдвинулся. Спокойно стоял и рассматривал Киру изучающим взглядом.

— Девственница? — переспросил он тем не менее, но сомнения в его голосе не было: он будто выигрывал время на осмысление ситуации и только ради общего спокойствия заполнял тишину бессмысленными фразами.

— Да, — она кивнула и на всякий случай внесла ясность: — Я не передумала, но решила, что стоит предупредить.

— Уверена? — Теперь Сергей спрашивал серьезно.

— Да, — Кира кивнула вновь, ничуть не лукавя.

Она чувствовала, что свое желание, сильное и почти получившее свободу, он задвинул подальше ради нее: поначалу запредельно расширенные черные зрачки сужались, взгляд постепенно обретал незамутненную возбуждением остроту и с каждым новым вздохом мужская грудь напротив поднималась и опускалась все более размеренно. Этого было достаточно, чтобы забыть от тревогах и страхах.

— Я рад, — ответил Сергей тихо, с успокаивающей уверенностью в голосе. — Я все сделаю как надо. Не бойся, хорошо?

Кира кивнула, прикусив нижнюю губу. В его последних словах чудилась нежность, и она смущала.

От нежности она отвыкла очень давно.