Неподходящий

Глава 28

«Переезжай ко мне?» — снова и снова звучало у Киры в голове, стоило лишь ненадолго отвлечься от работы или учебы.

И как наяву: улыбка, открытый взгляд темно-карих глаз, тепло шероховатой мужской ладони у основания шеи.

И неловкая пауза из-за затягивающегося молчания с ее, Киры, стороны. Потому что слова Сергея оказались для нее полной неожиданностью.

Было позднее утро первого января. Они только что проснулись и, еще не вставая с кровати, валялись под общим одеялом. В утомленном, но довольным прошедшей ночью теле царили воздушная легкость и расслабленность, в мыслях беспорядочно возникали разные сцены — от самых откровенных и обжигающе-развязных до удивительно романтичных, смущающих и сбивающих с толку.

Кира чувствовала, как сердце в груди делает кульбит каждый раз, когда она вспоминала о вчерашнем танце — первом совместном танце с Сергеем и вообще первом танце с мужчиной в ее взрослой жизни (вряд ли неуклюжий вальс на школьном выпускном стоило считать за танец). Танцевали, конечно, под сопровождение того самого музыкального проигрывателя, но не под подаренную пластинку Queen, а под Синатру.

От волнения забывая дышать, Кира поначалу зажималась. Движения получались дерганными и неловкими, однако Сергей быстро справился с ее страхами.

— Чего ты разволновалась? — шептал он ей на ухо, касаясь губами мочки, поглаживая большими пальцами кожу спину через тонкую кружевную ткань платья и крепче прижимая Киру к собственному телу. — Расслабься, забудь обо всем.

Спустя несколько мгновений у нее получилось. Наверное, потому что теперь не оставалось ничего, кроме как, положив голову Сергею на грудь, покачиваться вместе с ним в такт музыки, слушать биение его сердца и невольно гадать, намеренно ли среди всех песен Синатры он поставил именно «Strangers in the Night»?

Кира не могла отделаться от ощущения, что столь подходящие для их первой встречи с Сергеем слова неслучайны, но… боялась даже подумать о том, что это все значит.

О чем пожалела уже утром, когда прозвучавший вопрос загнал ее в тупик. Мысли взметнулись, как стая согнанных с насиженного места птиц, и разлетелись по затаенным уголкам сознания, оставляю Киру в пустоте. Ни одной мало-мальски подходящей реплики не приходило на ум, зато паника , не повстречав на своем пути препятствий, набирала обороты.

— Я-я… — просипела Кира. — Я-я не… готова.

В выжидательном взгляде Сергея мелькнуло разочарование, но на губах появилась мягкая, успокаивающая улыбка.

— Понимаю, — кивнул он так, словно реакция Киры на его предложение не была из ряда вон. — И готов подождать. Необязательно торопиться. Впрочем, — он хмыкнул, — мне этого хочется. Не хочу тебя отпускать. — С самого начала разговора он нависал над лежавшей на спине Кирой, уперевшись локтями в матрас по обе стороны от нее, но лишь сейчас она вдруг почувствовала себя заключенной в ловушку.

Пульс резко подскочил, перед глазами поплыло и пару мучительных секунд не получалось сделать вдох. Кажется, не совсем аккуратно оттолкнув Сергея, Кира подползла к изголовью и села.

— Как ты вообще это все представляешь? — выпалила она вдруг. В голове был сумбур, гипотетически важные вопросы появлялись и исчезали с такой скоростью, что выцепить удавалось далеко не каждый. — Зачем это все? Разве так плохо?

Сергей смотрел на нее озадаченно, постепенно все заметнее хмурясь.

— В каком смысле «как»? Разве тебе не хочется двигаться дальше? — поинтересовался он, и тон его голоса вполне ясно сообщил Кире, какой ответ от нее ожидали. — Мы встречаемся уже…

— Встречаемся? — переспросила она. — Мы не…

— А что мы по-твоему делаем все эти месяцы? — Теперь Сергей выглядел напряженным, почти злым.

Кира замялась. Она и сама не до конца понимала, что между ними происходило.

— Не знаю. — Пожала она плечами. — Просто занимаемся сексом? — То, что ее предположение не пришлось Сергею по душе, стало понятно сразу.

— Мои намерения серьезнее, чем ты сейчас их представила, — произнес он глухо. — Я… влюблен в тебя.

Открыв рот, Кира так и не нашлась с ответом. Сергей смотрел на нее, уже не скрывая своих эмоций, а она молчала. Непозволительно долго.

— Но, — начала она наконец, — какие у нас могут быть отношения? Ты старше почти на двадцать лет… — Слова вырвались раньше чем Кира сумела оценить, как именно они прозвучат со стороны. — В том смысле, что… что мы друг другу не подходим. Тебе нужна семья и стабильность, и вообще… Я не планирую сейчас рожать детей или даже выходить замуж, и вообще не готова к серьезным отношениям. Тем более с тем, кто настолько старше, а … — Кира резко умолкла.

Не могла же она прямо заявить: «…а хоронить лет через двадцать собственного мужа я тоже не планирую».

На Сергея было страшно смотреть. Лицо застыло безэмоциональной маской, глаза потухли, а тело казалось неживым.

— Я понял, — сказал он ровно и отвернулся.

Кира растерянно наблюдала, как он перемещается на противоположный край кровати, встает и натягивает домашние штаны — все так же не оборачиваясь, — и уходит из спальни.

Она плохо помнила, как собиралась сама. Как прощалась и выбегала из квартиры. Как ехала в такси домой.

Было горько, несмотря на знание собственной правоты. Стоило прекратить эти странные встречи намного раньше. Причинять боль Сергею никогда не входило в ее намерения.

Просто Кира ошибочно полагала, что они взаимно не ждут друг от друга ничего серьезного, здраво понимая бесперспективность подобных ожиданий. До сих пор не верилось, что Сергей посчитал, что у них есть долгосрочное будущее. Неужели он не видел, насколько разные у них цели на ближайшие годы?

Кира не была уверена, что хочет семью в ее классическом понимании. По крайней мере сейчас идея материнства не приводила ее в восторг. Может, однажды она и решит, что хочет и готова к воспитанию ребенка, но точно не в ближайший лет десять.

Даже перспектива долгосрочных отношений без регистрации брака Киру напрягала. Откуда ей знать, что она готова к совместной жизни, как понять, что чувства достаточно серьезны, чтобы хотя бы попробовать, — вопросы, на которые у нее не имелось ответа.

В чем она, однако, была уверена куда больше: со взрослым мужчиной ничего не выйдет все равно. Нечего и пытаться.

Однако голос Сергея уже три недели звучал в ее голове, и где-то глубоко в душе грызли сомнения в правоте собственных суждений. Кира знала, что уже поздно поворачивать назад, да и не рискнула бы, тем не менее зыбкая почва под основанием принятого решения не давала ей покоя.

Вот и сегодня, возвращаясь домой после долго рабочего дня в бюро, она снова и снова вертела в уме уже давно рассмотренные со всех сторон доводы «за» и «против». Перед глазами стояло лицо Сергея, а окружающий пейзаж оставался незамеченным. Руки сами отыскали в сумке ключи и открыли дверь подъезда, а ноги точно также довели Киру до лифта, пока она продолжала терзаться из-за уже минувшего.

Все еще погруженная в собственные мысли, она вышла на лестничную площадку, а через пару секунд уже поворачивала в замочной скважине ключ. Не замечая чужого присутствия поблизости. Не слыша шаркающих шагов и тяжелого, болезненного дыхания старого, больного человека.

— Доча? — окликнули кого-то.

Не Киру, разумеется. Ее некому было звать вот так, по-родительски. Однако что-то забытое, загнанное вглубь за ненадобностью, уже заставило ее обернуться. На рефлексе, по памяти детства. Совершенно неосознанно.

Грузного старика, стоящего на один лестничный пролет ниже, Кира узнала не сразу, но иррациональное чувство страха, появившееся мгновенно, расставило все по своим местам.

— Пошел вон, — выговорила она ровно, не позволив ни одной эмоции просочиться сквозь плотно сжатые челюсти.

— Доченька, — зашептал жалостливо кошмар всей Кириной жизни и ступил на ступеньку выше. — Кирочка, как я рад…

— Вон. — Ее заколотило, но только внутри. Внешне, кажется, ничего не выдавало ни хлынувшей по сосудам ярости, ни презрения. — Пошел. Вон.

— Ну как же… — замямлил он в ответ, но остановился на месте. — Я виноват. Да-да, я виноват, доченька, прости. Прости меня.

Киру затошнило.

— «Прости»? — рассмеялась она зло. — Ты… — Прозвучало как плевок подступившей к горлу желчи. — Ты думаешь, это можно простить? Я смотрю, тебе и пятнадцати лет не хватило, чтобы понять, какая ты гнида? Или тебе сокамерники не объяснили? — полюбопытствовала Кира со всем имеющимся внутри злорадством и с упоением отметила, как старик вздрогнул. — Ты зарезал собственную жену. Мать своего ребенка. «Доченьку» сиротой оставил. — Страха, оставшегося с детских времен, уже не было. Выражение в глазах напротив с каждым произнесенным ей словом менялось: от заискивающе-вопросительного к смятенному и затаенно-раздраженному, а уже после — откровенно злому. Как будто злой колдун, не рассчитав сил, не сумел удержаться в благородной и светлой личине.

— Заткнись! — рявкнул старик в ответ, но Киру его столь знакомая и не ставшая неожиданной деспотичная манера поведения не только не испугала, но распалила.

Он был жалок. Трясся всем телом, покраснел от гнева и то и дело сжимал кулаки, наверняка испытывая желание кинуться в ее сторону и ударить, как мог раньше.

Кира усмехнулась. Чувствовала, что лицо у нее сейчас застыло жуткой маской человека, которого ничем не возьмешь.

— Это ты заткнись, — ответила она холодно и двинулась к ведущим вниз ступенькам. — И убирайся отсюда.

— Я твой отец! Ты должна…

— Ты — убийца моей мамы, — зашипела Кира и быстро сбежала по последним ступенькам.

Теперь между ней и стариком оставалось не больше двадцати сантиметров. Вблизи последний выглядел еще омерзительнее — не внешне, а самой сутью: злоба в глазах, садистская агрессия в выражении лица и позе тела, — она прекрасно помнила его таким даже спустя почти много лет.

— Кирочка… — переменился тот вновь, легко сообразив, что напугать ее у него не выходит. — Что ты такое…

— У тебя есть три секунды, чтобы уйти отсюда самостоятельно… И только попробуй меня ударить, — произнесла она предостерегающе, с отвращением поймав полетевшую в ее сторону руку. Сжала, изо всех сил впиваясь кончиками ногтей в дряхлую пожелтевшую кожу, и отпустила, толкнув старика в грудь. — Пошел отсюда. — Тот под влиянием инерции и, кажется, страха, попятился. — Я не мама. Я в ответ врежу. А явишься еще раз — посажу.

— Доча…

— Вон. — Кира шагнула вперед, едва сдерживаясь.

Старик попятился. За его спиной звякнул лифт, из которого выбежали брат с сестрой с рюкзаками на плечах — соседи из квартиры снизу.

— Привет, Кира! — поздоровались они, не замечая напряженной обстановки на лестничной клетке.

Она быстро улыбнулась в ответ.

— Привет!

Дети, продолжая лукаво на нее поглядывать и шептаться, постучали в дверь. У Киры словно груз упал с плеч: она боялась, что их родителей нет дома. Кто мог знать, что готов сотворить агрессор, если под рукой у него окажется кто-нибудь совсем беззащитный.

Заскрежетали замки. Металлическая дверь приоткрылась, и в то же мгновение старик трусливо заскочил в лифт. Кира выдохнула.

— Пока! — радостно попрощались дети.

Она помахала им рукой и, кивнув их матери, развернулась и пошла к себе на этаж, размышляя о том, что маленькие брат с сестрой, кажется, ей очень помогли.

Ноги подкашивались. Руки трясло, но Кира сумела-таки попасть ключом в замочную скважину и зайти в квартиру, а после закрыться на все имеющиеся засовы.

Ни на что кроме сил не осталось. Тихо-тихо заскулив, Кира сползла по стенке на пол и зарыдала.