Непристойное пари

Глава 12

– Ну, как проходит кампания? Осмелюсь сказать, за прошедшие несколько дней мы видим тебя гораздо чаще, чем за несколько лет.

Дерек посмотрел с упреком на своего дядю:

– Ты знаешь, что дела идут неважно, поскольку сам был свидетелем моего общения с Аннабел. Сегодняшнее чаепитие – прекрасный пример. Она произнесла не более дюжины слов в разговоре со мной, а затем, сославшись на головную боль, ушла в свою комнату. – Развалившись в кресле в кабинете, с бокалом портвейна в руке, Дерек задал, как он надеялся, праздный вопрос: – Она что-нибудь говорила обо мне?

– Ты имеешь в виду – твоей тете Маргарет? – Томас откинулся назад и покачал головой. – Я не знаю. Существует странный женский заговор молчания относительно романтических признаний, что удивительно, так как обычно женщины не умеют хранить тайны.

Дерек хотел рассмеяться над этим замечанием дяди, однако был слишком удручен и расстроен.

– Не думаю, что Аннабел не обратила внимания на мое частое присутствие здесь.

Боже, он начал говорить как жалкий юный страдалец, снедаемый любовью! Дерек беспокойно заерзал в кресле. Отношения с Аннабел никак не налаживались, и к тому же возникали проблемы, связанные с пари. Николас уже довольно долго отсутствовал, и лондонское общество заметило это. Надоедливые вопросы по поводу его местонахождения раздражали Дерека.

– Думаю, тебе надо попытаться поговорить с ней наедине, – сказал Томас.

– Я уже не раз пытался. Ясно, что она не хочет общаться со мной. – Дерек безнадежно махнул рукой, вспомнив свои попытки с огорчением, что было нехарактерно для него. – После скандала с Фиби Таннер я понял, что необходимо изменить мнение Аннабел обо мне. Хотя настойчивое решение Таннера развестись с женой, никак не было связано со мной, слухи принесли много вреда моей репутации. Я уверен, Аннабел утвердилась во мнении, что я распутный повеса, Нет ничего хуже, чем быть несправедливо обвиненным. К счастью, я даже не прикасался к этой леди, и лорд Таннер впоследствии снял свои обвинения. Но, боюсь, слишком поздно.

Томас с улыбкой сочувствия посмотрел на Дерека, и тот с тяжелым вздохом опустился глубже в кресле.

Даже если он, в конечном счете, оказался непричастным к скандалу, связанному с леди Таннер, время, когда это произошло, было крайне неподходящим, потому что именно в этот период он осознал, что не может перестать думать об инциденте с Аннабел. Не может забыть ее. Однако он стал объектом сплетен, вероятно, порожденных разгневанным лордом Таннером, и хотя они были ложными, ему от этого не становилось легче. Оказалось, что Фиби Таннер ограждала от гнева мужа своего настоящего любовника, который, должно быть, был похож на Дерека ростом и цветом волос. Неудачливый джентльмен выскочил в окно, когда разгневанный муж застал любовников, тогда-то и произошла ошибка. Наличие твердого алиби в тот вечер помогло Дереку доказать в конце концов свою невиновность, однако в сознании людей осталось, что именно он был причиной скандала.

Дерек написал Аннабел письмо несколько месяцев назад, трудясь над ним, как школьник, за письменным столом и пытаясь в течение нескольких часов придумать, как объяснить ей свой поступок в тот роковой день в оранжерее, но, к сожалению, не получил никакого ответа. Он был уверен, что Аннабел даже не удосужилась прочитать его послание.

– Беспечное соблазнение существенно отличается от... – начал Дерек и запнулся.

Дядя чуть заметно улыбнулся:

– Попытайся все-таки произнести это слово.

– Какое? – Дерек не стал снова наполнять свой бокал портвейном. Опьянение не решит его проблем, поскольку он уже не раз опробовал этот метод.

– «Любовь», – мягко сказал Томас. – Думаю, тебе следует научиться произносить это слово.

«Любовь». Нет, он не был уверен, что смог бы быть красноречивым, говоря на эту тему. В его письме содержалось извинение и просьба предоставить ему возможность поговорить с Аннабел, не делая никаких заявлений. Он знал, как доставить женщине удовольствие удачным комплиментом, как нашептывать нужные слова ей на ухо, когда она у него в постели, как заставить ее постанывать умелыми прикосновениями, однако он никогда не думал о том, чтобы произнести три простых слова: «Я люблю тебя».

– Ты должен сказать это, – продолжил Томас. – Женщинам необходимы эти слова. Им нравится слышать их, и это способствует установлению крепкой связи. Неохотно сделанное признание, что ты готов жениться на Аннабел, существенно отличается от искреннего выражения своего чувства.

– Я никогда не проявлял недовольства по поводу возможной женитьбы на ней, – возразил Дерек. – Хотя к браку относился с опаской.

– Тем не менее, прошел целый год. Что ты чувствуешь теперь?

Теперь он изменил свое мнение на брак, но, видимо, слишком поздно.

– Каковы мои чувства? – тихо сказал Дерек. – На это легко ответить. Я очень несчастен.

На лице дяди появилась великодушная улыбка.

– Твое нынешнее состояние говорит мне, что ты искренен, Дерек. Однако ты ничего не добьешься демонстрацией своего недовольства каждый раз, когда Аннабел упоминает имя лорда Хайатта.

– Я ничего не демонстрирую. – Дерек попытался сменить хмурое выражение своего лица.

– Ну конечно, – сказал Томас с усмешкой...

– Твое веселье по поводу моего бедственного положения совсем неуместно. Я полагал, что среди мужчин существует негласный закон проявлять сочувствие к проблемам товарища. – Дерек поднялся на ноги и взволнованно подошел к окну. Снаружи было совершенно темно, и на стекле он увидел свое отражение; его губы были напряжены и плотно сжаты.

– Поверь мне, Дерек, я на твоей стороне. Я люблю Аннабел как собственную дочь. Фактически был ей отцом с ее раннего детства, и для меня важно, чтобы она была счастлива. Мне также хотелось бы видеть тебя остепенившимся и удовлетворенным, с хорошей женщиной, тогда как сейчас ты занимаешься только своими скучными обязанностями и тратишь время на легкомысленные любовные интрижки. Я сомневаюсь, что все это удовлетворяет тебя.

Последнее замечание попало точно в цель, и Дерек повернулся к Томасу с удрученной гримасой.

– Я не раз пытался убедить себя, что мое увлечение пройдет, как бывало раньше.

– Мне кажется, Аннабел старалась сделать то же самое.

– Что, если ты ошибаешься? Если она испытывает к Хайатту искреннее чувство? Ведь она согласилась стать его женой. – Последнее слово Дерек произнес сдавленным голосом и, внезапно почувствовав, что галстук слишком крепко завязан, немного распустил его.

Томас сложил руки на груди и покачал головой:

– Где теперь тот самонадеянный молодой человек, который одним только взглядом заставлял благородных дам падать в его объятия? Ты, конечно, гораздо больше знаешь о женщинах, чем я. В молодости я вел более благоразумный образ жизни, и мой опыт основан главным образом на брачных отношениях. Однако могу сказать с полной уверенностью, что в твоем присутствии Аннабел ведет себя по отношению к своему нареченному далеко не так, как в том случае, когда ты не являешься свидетелем ее предполагаемого счастья.

– Ты думаешь, она старается заставить меня ревновать? – Дерек подумал, что глупо задавать такой вопрос, однако ему хотелось узнать мнение дяди на этот счет.

– Прошлым вечером на семейном празднестве Аннабел была кокетливой и внимательной к его светлости, а когда ты ушел – заметно сникла. Мне кажется, Хайатт заметил это и связал твой уход с изменением в ее поведении. Я не думаю, что со стороны Аннабел это было сделано сознательно, потому что она не мстительная женщина. Однако полагаю, Аннабел хочет, чтобы ты убедился, что она больше нисколько не увлечена тобой.

– Она преуспела в этом. – Дерек тяжело вздохнул. – Честно признаться, я и ревную, и испытываю неуверенность в себе, и ненавижу оба эти состояния.

– Прости, но, откровенно говоря, я начал думать, что ты не способен на серьезные отношения с женщинами, проявляя к ним лишь поверхностный интерес, – сказал Томас, наливая себе еще портвейна. – Мне казалось, ты решил избегать связей, которые впоследствии могут стать долговременными. Возможно, поэтому я не беспокоился, когда понял, что Аннабел питает к тебе романтические чувства. Какие бы сплетни ни распускали о тебе, я хорошо знаю, что ты человек чести и не позволишь себе скомпрометировать ее. Я почувствовал, что между вами что-то произошло, но не буду спрашивать, что именно, так как доверяю тебе.

Если бы Томас знал, какие недостойные фантазии он питал в отношении его прелестной подопечной, то едва ли оставался бы таким хладнокровным, хотя, в конце концов, он был прав: Дерек ни за что не воспользовался бы девичьим увлечением Аннабел. В то время... Но сейчас обстоятельства изменились.

– У нас был единственный поцелуй, – признался Дерек.

– А!

– И это напугало меня до смерти. – Дерек до сих пор ясно помнил не только сладость нежных губ, но и проблеск надежды в прекрасных глазах, отчего почувствовал себя так, словно погружается в пучину.

Возможно, причиной такого состояния явилась не только осторожность, с которой он всегда относился к женщинам, чтобы не приковывать себя к одной из них; это был внутренний страх в связи с тем, что он не заслуживает такого доверия и такого нежного девичьего чувства.

Брови Томаса взметнулись вверх, и он громко рассмеялся:

– Сомневаюсь, что в обществе кто-нибудь поверит, будто скандальный граф Мэндервилл испугался скромного поцелуя невинной девушки.

– И напрасно. – Чувство, которое он испытал тогда, трудно было выразить словами, тем не менее, он попытался объяснить: – После поцелуя на лице Аннабел было такое выражение, что я вдруг понял – эта девочка перевернула всю мою жизнь. Я как можно быстрее удалился и сделал вид, что ничего не случилось. Впервые тогда я подумал о том, что никогда не приходило мне в голову, – о браке. В дальнейшем я попытался наладить с ней отношения, но безуспешно. Единственное, что мне оставалось, – написать ей письмо.

Однако допустимо ли строить планы относительно девушки, которая уже помолвлена и которая дает ясно понять, что испытывает неприязнь к тебе?

Он не представлял, как можно переубедить Аннабел.

Николас улыбнулся, видя радостное выражение лица женщины, сидящей напротив него.

– Я подумал, обед на свежем воздухе будет гораздо приятнее, чем в доме. Сегодня прекрасный вечер, не правда ли?

Кэролайн заняла кресло, которое он предложил, и села в него с грациозной легкостью, расправив шелковые юбки тонкой рукой. Лицо ее приняло немного озадаченное выражение, когда она посмотрела на огромные букеты цветов, помещенных в вазы по всей террасе. В воздухе ощущался их приятный запах. Стол, расположенный так, что можно было любоваться садами, покрывала белоснежная скатерть, на которой блестели фарфор и серебро. Казалось, природа содействовала затее Николаса: над вершинами деревьев сияла луна, воздух был теплым, и дул приятный легкий ветерок. Множество свечей в разумно расположенных по периметру канделябрах чуть заметно мигали.

Миссис Симе, ответственная за все это, кроме луны и усеянного звездами неба, явно заслуживает повышения зарплаты, решил Николас, усевшись в кресло, и протянул руку к бутылке с вином, чтобы наполнить бокалы. Он довольно редко посещал Эссекс, но после этого визита, вероятно, будет пользоваться поместьем чаще. К своему удивлению, ему понравилась здешняя тишина. В юности его раздражало пребывание в изоляции от общества, но сейчас, когда ему около тридцати, его мнение изменилось.

– Да, сегодня великолепный вечер. Какая чудесная идея – устроить обед на террасе! – Кэролайн посмотрела на сидящего напротив Николаса. – Мне нравится.

Он тоже находился под впечатлением. Обычно Кэролайн предпочитала наряды в зеленых и серых тонах, но в этот вечер выглядела просто ослепительно в темно-синем платье, подчеркивающем белизну ее кожи. Золотисто-каштановые волосы были уложены в незамысловатую прическу, которая хорошо сочеталась с ее классической красотой. В ложбинке между роскошными грудями красовался единственный сапфир. Размеры этого драгоценного камня не были вызывающими, но он имел превосходную, овальную форму и держался на тонкой золотой цепочке, которая висела на ее изящной шее.

Николас подумал с незнакомым чувством ревности, что, видимо, это подарок мужа. Почему, черт возьми, это задевает его? Однако у него тотчас возникло желание подарить ей что-то еще более ослепительное. Может быть, серьги с рубинами, которые будут оттенять яркий цвет ее волос? Когда они вернутся в Лондон, он позаботится об этом. Ему самому это доставит удовольствие.

– Вы потрясающе выглядите, – сказал он. – Мне нравится цвет вашего наряда.

– Благодарю. Вы тоже смотритесь превосходно. – Губы ее тронула озорная улыбка. – Лорду Мэндервиллу будет трудно соперничать с вами в устройстве на террасе такого замечательного ужина – с вином, в такой чудный лунный вечер.

Если наличие роскошного ожерелья на шее Кэролайн лишь слегка задело его, то упоминание о Дереке, который может вот также сидеть напротив нее за столом, вызвало досаду. Он отбросил эту мысль и улыбнулся:

– Если вы хотите дать мне положительную оценку за погоду, я не возражаю. Я специально заказал этот вечер для вас.

– Вероятно, только вы способны заставить природу подчиниться, Роудей. – Кэролайн засмеялась, принимая бокал с вином. – Боюсь, то, что я собиралась сказать, покажется вам наивным и даже насторожит, поэтому заранее прошу простить.

Николас поставил свой бокал намеренно замедленным движением.

– Мне нравится отсутствие у вас притворства. Я весь внимание.

Кэролайн посмотрела на него через стол; ее губы слегка приоткрылись. Затем она тихо произнесла:

– Я хочу, чтобы наши чувства были искренними.

Она была права: его сразу охватила тревога. Беспокойство возникло оттого, что он не захотел сразу отмахнуться от намека на романтические отношения, и где-то в глубине души был согласен с ней, хотя полагал, что после случая с Хеленой возвышенные чувства давно угасли в нем.

И что еще хуже – Кэролайн, слегка опустив ресницы, уточнила:

– Я имела в виду – если возникшая иллюзия так приятна, было бы намного лучше, если бы мы были действительно...

К счастью, появление экономки с первым блюдом не позволило Кэролайн договорить и избавило Николаса от необходимости отвечать на ее слова. Попробовав суп, он перестал испытывать беспокойство по поводу того, что она хотела сказать.

Прежде всего, он сам инициировал эту романтическую обстановку, чтобы создать соответствующее настроение. Он думал, что не способен на истинные чувства, но, вероятно, сознательно сотканная им паутина очарования подействовала и на него.

Они ели, пили вино и тихо разговаривали, в то время как небо сияло звездами и соловьи, устроившиеся на деревьях, своим волшебным пением делали атмосферу вокруг поистине сказочной. Еда была, как обычно, простой, но вкусной и прекрасно приготовленной, так что отсутствие пикантных соусов и необычных приправ не имело значения.

За десертом они оживленно беседовали. Николас незаметно перешел к изложению своих политических взглядов, рассказывал о литературных пристрастиях, о семье. Поскольку Кэролайн была весьма начитанной, она обладала очаровательной способностью занимать его интересным разговором без сплетен и банальных обсуждений моды.

Ее интеллект был весьма привлекателен, как и прочие восхитительные женские качества, решил Николас, глядя на ее каштановые волосы в лунном свете.

Она должна понравиться его матери.

Боже, откуда у него такие мысли?

– Вы бывали в Риме? – спросила Кэролайн, возвращая Николаса к воспоминаниям о его путешествиях после окончания университета. – Видели Колизей, древние акведуки, великолепные храмы?

– Я предпочел Флоренцию, – ответил он, с удовольствием наблюдая живой интерес, отражавшийся на ее лице, отчего оно приобрело еще более привлекательные утонченные черты. – Вам тоже следует иногда совершать поездки. Греция также очаровательна и удивительно первобытна в некоторых местах для страны с такой культурой и богатой историей. Особенно диким выглядел Крит, хотя являлся составной частью древней цивилизации, которая, как предполагают, была разрушена и, возможно, представляла собой копию Атлантиды.

Кэролайн облокотилась на стол и пристально посмотрела на него.

– Вы полагаете, эта теория обоснованна? В газетах недавно сообщалось, что Королевское научное общество предполагает то же самое. Мне кажется это интригующим. Огромная волна, вызванная извержением вулкана, накрыла город и поглотила его.

Николас был захвачен ее искренним интересом.

– Я не археолог, но думаю, эта гипотеза весьма интересна, не правда ли?

– Завидую вашему жизненному опыту. – На мгновение выражение ее лица стало непроницаемым, затем она улыбнулась и печально покачала головой. – У меня не было возможности беседовать подобным образом. Мисс Дансуорт обычно рассказывала мне о путешествиях своего отца. Мне кажется, она не обращала внимания на то, что отец оставил ее нуждающейся в средствах. Для нее важнее были истории и реликвии, которые он привез с собой. Она привила мне стремление к познанию мира. Однако, боюсь, я могу утомить вас своими вопросами, как любопытный ребенок.

В ней нет ничего детского, подумал Николас, окинув взглядом ее соблазнительные формы.

– Я уже говорил, что готов ответить на любые ваши вопросы.

Правда, он пообещал ей это в постели, когда чувствовал ее неуверенность и неосведомленность в любовных делах. Видимо, она тоже вспомнила это, так как на лице ее отразилось возбуждение.

– Да, говорили.

Николас вопросительно приподнял бровь:

– Хотите еще что-нибудь узнать?

В его вопросе явно чувствовалась сексуальная подоплека.

Ее губы – такие восхитительные, зовущие к поцелую губы – чуть заметно тронула улыбка.

– Если у меня возникнет вопрос, я непременно обращусь к вам, – сказала она саркастически.

– Есть сомнения относительно Моей компетенции? – насмешливо спросил он.

Лицо ее приняло задумчивое выражение.

– Нет.

– Идите ко мне, – сказал он, вставая и протягивая ей руку. – Потанцуйте со мной.

– Но у нас нет музыки, – возразила она, однако послушно встала, и ее пальцы оказались в его ладони. Ее шелковое платье коснулось его ног.

– Разве нам так уж необходима музыка? – Николас обнял ее за талию и привлек к себе – слишком близко для многолюдного лондонского бала, но вполне приемлемо для танца на укромной террасе в этот теплый лунный вечер в сельской местности.

Она покачивалась в такт его движениям, касаясь грудью его сюртука, и ощущение ее гибкого тела действовало на Николаса весьма возбуждающе.

– Только не просите меня петь, – игриво сказала она, – иначе мы начнем спотыкаться. Боюсь, в этой области у меня нет талантов.

Он засмеялся, и его дыхание коснулось ее душистых волос.

– В таком случае я буду держать музыку в голове.

– Так будет лучше, поверьте мне.

– Для красивой женщины вы удивительным образом лишены тщеславия.

Она неуверенно взглянула на него своими серыми глазами.

– У меня не было возможности проявлять тщеславие. Николас согласился с ней, вспомнив ее прошлое, хотя она выглядела чрезвычайно привлекательной. Он двигался медленно, потом закружил ее, наслаждаясь ощущением близости к красоте.

Деловая жизнь Николаса не часто предоставляла ему возможность танцевать в такой идиллической обстановке. И какой мужчина, подумал Николас, не испытывал бы удовольствия в столь прелестный вечер, танцуя с желанной женщиной и зная, что этот беззвучный, интимный вальс был лишь прелюдией другого рода танца, когда он увлечет ее наверх, в свою постель? Он уже испытывал возбуждение.

Николас постепенно замедлил движения и, остановившись, склонился к уху Кэролайн.

– Я хочу вас, – прошептал он.

– Должна сказать, – также шепотом ответила она с легким смехом, – вы держите меня скандально близко, ваша светлость, и ваш энтузиазм очевиден.

– Я хотел бы быть еще ближе к вам. – Он поднял ее, держа в своих объятиях, и заметил, что щеки ее заметно покраснели, – вероятно, не только от кружения по террасе. – Позвольте мне позаботиться об остальном.

Несколькими шагами он пересек террасу и вышел через высокие стеклянные двери. Миссис Симе, находившаяся в коридоре, выглядела испуганной при их появлении; ее беспокойный взгляд устремился на Кэролайн.

– Ваша светлость... все в порядке? Кэролайн тихо охнула в явном замешательстве.

– Все хорошо. Обед был великолепным. Передайте мою благодарность поварихе, – сказал Николас спокойным уверенным тоном.

– Да, конечно. – Миссис Симе постаралась оправиться от шока и спокойно кивнула.

– Миледи слишком утомилась и, полагаю, хочет лечь спать, – пояснил Николас.

Это была правда. Она непременно уснет... потом.

Возникшее у Кэролайн чувство стыда оттого, что экономка стала свидетельницей порыва любовника отнести ее наверх, было смягчено возбуждением, пьянящим подобно сладкому вину.

Любовник.

Прошло совсем немного времени, чтобы обаятельный Николас Мэннинг стал ее любовником, хотя всего лишь на одну неделю.

Он нес ее на руках, и эта потрясающая кульминация их романтического обеда была частью того, что Кэролайн считала идиллической мечтой. Это было естественным завершением соблазнительного танца.

– Миссис Симе ни на секунду не поверила, что я устала, – тихо сказала Кэролайн, положив голову на широкое плечо Николаса. Она чувствовала, что ее щеки раскраснелись, но это ничуть не беспокоило ее. От Николаса исходил удивительно приятный запах, оказывающий на нее возбуждающий эффект, отчего соски ее напряглись и между ног возникли горячие пульсации.

– Меня не волнует мнение экономки, тем не менее, я намерен отблагодарить ее и намекнуть, что высоко оценю ее молчание относительно моего визита.

Казалось, Николас нес ее так легко, что его дыхание ничуть не изменилось, когда он поднимался с ней по лестнице.

Кэролайн хотела бы относиться так же индифферентно к мнению окружающих. Правда, следует учитывать, что Николас привык находиться в центре внимания общества. Его привлекательная внешность, размер богатства и титул делали герцога объектом естественного интереса. Если в обществе станет известно о ее участии в этом непристойном пари, она тоже обретет скандальную славу, как и он.

Нет, никто не узнает об этом, уверила себя Кэролайн, в то время как Николас ногой закрыл за ними дверь спальни.

Он поместил ее на кровать, и его длинные пальцы взялись за галстук.

– Я хочу, чтобы вы полностью обнажились.

В этих словах прозвучал скорее повелительный тон.

– Это просьба или приказ? – Удивительно, как изменилось ее восприятие за эти несколько дней. Если бы то же самое сказал Эдвард, у нее возникло бы желание выбежать из комнаты. Но теперь она скинула туфли и смело приподняла юбки, чтобы снять чулки. Николас не отрывал от нее взгляда, даже когда снимал сюртук.

– Скорее, – тихо сказал он.

И каким-то образом это слово подействовало на нее возбуждающе. Кэролайн в предвкушении закрыла глаза, подняла юбки до талии и бесстыдно раздвинула ноги.

– Так?

Николас издал глухой чувственный звук и поспешно расстегнул брюки.

– Вполне, – хрипло произнес он.

Почему она не боялась его?

Потому что знала, что он ее не обидит. Она не испытывала никакого страха, когда он стянул брюки с узких бедер. Не в его правилах заставлять ее делать то, чего она не хотела, а в данном случае она была полна желания, слиться с ним. Его проникновение было стремительным, но даже в момент, когда нетерпение Николаса достигло предела, он сделал паузу, контролируя себя, и спросил:

– Вы в порядке?

– Я хочу вас. – Кэролайн ощущала жар его мощного тела сквозь материал своей сорочки. Ее пальцы легли на его грудь, нащупав крепкие мышцы.

В ответ на ее недовольство промедлением он до конца вошел в нее, и она в полной мере почувствовала, как сильно возбудила его.

«Вот в чем сила женщины».

Николас приподнял бедра, словно по команде, которую она вроде бы не давала, и начал двигаться. Его твердое мужское естество выскальзывало из нее, затем снова погружалось на полную глубину так сильно, что у нее невольно вырывался стон. Тело Кэролайн охватило неистовое чувство, и она с гордостью упивалась им, ощущая напряженность мышц Николаса.

В их первую ночь она была напугана, несмотря на свою решимость, но он сумел успокоить ее. В тот день, когда они занимались любовью на солнечной поляне, она чувствовала себя гораздо свободнее, но, тем не менее, на нее оказывали сдерживающее влияние ее прошлое и необычность ситуации.

Сейчас же она испытывала... страстное желание, сделалась влажной и жаждущей.

Она жаждала этого мужчину. Жаждала его великодушия и умения доставить ей восторженное наслаждение. Каждое движение Николаса вызывало у нее стон, и она выгибалась навстречу его толчкам. Тот факт, что они так спешили слиться, что даже не стали полностью раздеваться, еще более воспламенял ее чувства.

Она чувствовала себя распутной, и это было восхитительно.

Это Николас сделал ее такой.

И она была счастлива.

Их ритм участился, проникновения в нее стали неистовыми, и она прижалась к нему с нарастающей настоятельной потребностью. Кэролайн откинула голову назад и стонала от наслаждения, а он что-то бормотал, чего она не могла уловить.

В следующий момент у него наступила разрядка. Кэролайн ощутила, как напряглось его тело, из груди вырвался стон, темные ресницы резко опустились, и он замер, извергаясь в нее. Мощная вспышка, опалившая ее лоно, была такой же внезапной и стремительной, как его порыв, когда он подхватил ее на руки на террасе и понес наверх.

Его дыхание обжигало щеку, затем послышался короткий смешок.

– Прошу прощения. Дайте мне пару минут, и я обещаю снова быть в седле. По-видимому, танцы при луне с очаровательной леди с золотисто-каштановыми волосами возбуждают меня сверх всякой меры. Я не припомню, чтобы все происходило так быстро.

Кэролайн сомневалась, сознавал ли он, насколько трогательной и пьянящей была мысль о том, что она заставила такого опытного любовника, как герцог Роудей, потерять контроль над собой. Кэролайн закрыла глаза, чтобы он не мог видеть внезапно выступившие слезы. Это были слезы радости от сознания того, что все те обидные уколы и насмешки в ее адрес от мужа исчезали с каждым нежным прикосновением, с каждой улыбкой и с каждым неистовым поцелуем.

Она хотела, чтобы эта неделя никогда не кончалась.

Николас вышел из нее, и она подавила вздох разочарования, опасаясь, что он неправильно истолкует его. Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Николас лежал, опираясь на локоть, с расстегнутыми штанами, со слегка растрепанными волосами и представлял собой непристойную картину. Он провел пальцем по ее щеке и по нижней губе.

– Не беспокойтесь. Я искуплю свою вину. Позвольте мне раздеть вас, и мы начнем все сначала, моя дорогая Кэролайн.

Ей нравилась мысль быть его дорогой.

На губах ее обозначилась легкая улыбка. Лежа в юбках, собранных на талии, она испытывала томительную неудовлетворенность, хотя сомневалась, что такое состояние продлится долго.

– Вы пока не разочаровали меня.

– Я ценю ваше доверие. – Он ловко расстегнул платье и привлек ее к себе. – Должен сказать, женщина обладает властью над мужчиной, когда тот желает ее так, как я желаю вас.

– Жаль, что такая ситуация возникла только в результате спора между вами и Мэндервиллом.

Николас замер и оставался неподвижным некоторое время.

Она, в свою очередь, была в ужасе.

Уже второй раз за этот вечер она говорит то, что у нее на уме. Чего теперь ожидать? Признания в любви от мужчины, который едва знал ее? Пусть даже он исследовал каждый дюйм ее тела, но несколько дней в компании друг друга едва ли могут способствовать возникновению серьезных отношений, учитывая необычные обстоятельства, приведшие к их сближению.

Щеки Кэролайн пылали от собственной дерзости и бестактной способности говорить лишнее в самое неподходящее время. Вот почему она обычно старалась молчать во время публичных разговоров. Она могла – как только что доказала – необдуманно высказать что-то обескураживающее.

К счастью, Николас был опытным человеком, способным находить выход из затруднительных положений, возникающих между мужчинами и женщинами. Он только пожал плечами, и казалось, оставил без внимания ее неуместное замечание. Последняя пуговка ее платья была расстегнута, и он улыбнулся своей неподражаемой улыбкой.

– Это глупое пари свело нас вместе, и я ни о чем не жалею. Сейчас вы здесь, со мной, – он стянул ее платье вниз, открыв напряженные груди под тонкой сорочкой, – и выглядите очаровательной и желанной.

Николас целовал ее долгими возбуждающими поцелуями, продолжая неспешно раздевать.

В последующие несколько часов он в полной мере загладил свою небольшую оплошность, заставив Кэролайн неоднократно взлететь на пик блаженства, доказывая, что его легендарная мужская сила являлась фактом, а не мифом.

Позднее, насыщенная и расслабленная, она задумалась о будущем, лежа в объятиях Николаса. Его присутствие рядом символизировало существенные изменения в ее жизни.

Не исключено, что она скоро будет отвергнута. Будучи неопытной, она наивно полагала, что тайное занятие любовью может вызвать неуважение со стороны партнера. Следует учитывать, что Николас и Дерек Дрейк имели репутацию мужчин, способных легко соблазнить и бросить женщину. Их целью было лишь получить мимолетное удовольствие.

Что, если она не сможет легко расстаться с ним?

Рядом с ней Николас погрузился в сон во всей своей мужской красе. Его грудь ритмично вздымалась с каждым дыханием. Глядя, как ночной ветерок колышет шторы, Кэролайн поняла, что этот мужчина стал ее проблемой, поскольку все здесь, включая его самого, было таким необычным и великолепным, что ей трудно было отделить реальность от воображения.

Он беседовал с ней. Она ценила интеллект Николаса не менее, чем его умение возбуждать ее тело. Если бы он только держал ее в спальне целую неделю, то, возможно, она не чувствовала бы себя такой встревоженной. Но он был чрезвычайно деликатен, добр и внимателен к ней в любой ситуации.

Она испытывала болезненный страх, что теперь не сможет так просто уйти от него.

Николас пошевелился, сменив положение, и, не просыпаясь, инстинктивно притянул ее к себе.

Вероятно, он делал это неоднократно с другими любовницами. Это не должно волновать ее.

Однако волновало.