Неудачная дочь (СИ)

Глава 30

За длинным общим столом Филиппа оказалась в центре внимания всех присутствующих. Большинство слуг смотрели на неё с приветливым любопытством, лишь некоторые поглядывали исподлобья или настороженно. Обильная еда была сытной, удивительно вкусной и такой домашней, что Филиппе невольно вспомнился родной дом. Как они там поживают? Как брат? Сейчас, по прошествии времени, её обида на семью улеглась, и вспоминалось только хорошее. Девушка не забыла, как брат прибежал и принёс ей еду, когда она уезжала из города.

Когда они появились в столовой, смотрительница представила Филиппу, как сироту из дальней ветви клана, принятую хозяином на попечение. В тот момент, девушка печально подумала о том, что теперь, когда где-то в степи затерялась могила молодого бойца Фила, палаточника первого отряда, призванного из её города, она и вправду превратилась в ничейную сироту неведомого рода-племени. Немного согрела душу и вызвала грустную улыбку на её губах, мысль, что она смогла не посрамить свой город и семью, и, перед тем, как сгинуть, успела сделать что-то достойное…

Сама Цирция, как и управляющий, тоже были членами клана Хилберта. Смотрительница была троюродной сестрой его отца, а Карлвиг его дядей по матери. Но оба, сколько ни гадали, так и не поняли из письма аштуга, к какой ветви их семьи относится Филиппа. Управляющий вспомнил, что, вроде бы, у западных границ у них проживала только семья двоюродного деда младшей жены второго брата отца Хилберта.

— Скорее всего, девочка их потомок и, оставшись сиротой из-за войны в тех местах, по случаю, попросила защиты у нашего главы клана. Странно, что аштуг принял её, она — слишком дальняя родня. Обычно, наш хозяин далёк от подобной благотворительности, — задумчиво рассуждал Карлвиг, раз за разом перечитывая короткое письмо Хилберта.

Цирцие же поступок хозяина странным не показался. Она смотрела на пришлую девчонку с опаской. Хороша, плутовка… Даже в этих тряпках, в которых её доставил воин, и с расквашенным носом, девушка была премиленькой.

— Посмотрим, зачем она здесь. Возможно, глава клана присмотрел её для себя? Жениться на ней собирается? — заметила женщина.

Говоря это, Цирция не столько в самом деле так думала, сколько давала выход своей ревности. Она заметила, каким масляным был один из быстрых взглядов Карлвига на девчонку. Сама Цирция давно потеряла надежду стать женой управляющего. Хоть он и был вдовцом в возрасте, однако, мужчина поглядывал только на молоденьких и хорошеньких служанок. Это не мешало женщине ревновать и бороться с соперницами всеми доступными способами. Она расстроила уже три свадьбы Карлвига и на ходу придумала верный способ обезопасить его от пришлой.

— Да, ты что, Цири!

Управляющий недовольно скривился от предположения смотрительницы, но задумался. Соперничать с хозяином — себе дороже.

— Конечно, наш господин рано потерял родителей и некому было заняться его браком, но столько достойных девушек ему предлагают в жёны! За одной из них, как за принцессой, дают целую провинцию, хоть и небольшую! — сам себе доказывал управляющий нелепость предположения смотрительницы, но червячок сомнения уже заполз в его голову. — Да, нет… Хилберт просто выбирает. Я сам слышал, как он говорил своему другу ашварси, что вскоре собирается взять сразу двоих жен: и старшую, и младшую, потому, что не может выбрать, чьё приданное лучше. Так что, не может такого быть, чтобы наш господин променял провинцию на красивые глазки.

— Он мог влюбиться… — пожала плечами Цирция.

— Ах-ха-ха! — рассмеялся управляющий. — Насмешила! Влюбился в бедную сироту?! С его-то суровым нравом? Наша Генриетта — единственная девочка, к которой он проявляет хоть какую-то нежность, и та его боится, как огня. Да, он улыбается настолько редко, будто за каждую свою улыбку золотом платит. И за юбками, наш хозяин, даже в юные года не гонялся. Так что, Цири, не такой наш глава, чтобы жениться на такой, как эта бедняжка. Он с юных лет клан держит. Скорее, просто, приметил её привлекательность и решил, что сможет с выгодой для себя пристроить девчонку.

Смотрительница ужинала, вспоминала свой разговор с управляющим и наблюдала за нежданной гостьей. Как же она не нравилась ей! Глазищами своими синими лупает во все стороны, такая трогательная, кем-то избитая, несчастная. Мужики, за столом рядом с ней, уже готовы у неё из рук есть и в защитники пойти всем поместьем.

«Ненавижу таких! Хозяин, как известно, предпочитает весёлые дома. Так, то в столице! А здесь их нет! Приедет, в очередной раз, сестрицу свою наведать, а тут эта юная соблазнительница! Хитрая лиса подляжет к нему, чтобы хорошенько согреть ему постель. Такую, как она, Хилберт вполне может захотеть. А не он, так Карлвиг… И заграбастает это лупатое отродье мою должность!» — такие мысли проносились в голове смотрительницы, пока она сердито расправлялась с куском мяса, как с личным врагом. — «Надо что-то делать».

В общую столовую вошёл управляющий Карлвиг.

— А что ты тут делаешь? — удивился он, глядя на Филиппу.

Она растерянно посмотрела в свою тарелку, потом на мужчину.

— Твоё место за господским столом, рядом с сестрой господина, Генриеттой, и её воспитательницей, Камиллой, — строго сказал управляющий. — Хозяин ясно написал: «Пусть Камилла занимается обеими». Так что, до следующих распоряжений хозяина, где госпожа Камилла с молодой хозяйкой, там и ты. Понятно?

Филиппа только кивнула, и, с сожалением посмотрев на приятную мужскую компанию рядом с собой за общим столом, где-то, очень даже привычную, но неожиданно приятно угодливую, и, взяв в руки свою тарелку с остатками ужина, направилась туда, где сидели господа, точнее, две госпожи: сестра аштуга и её воспитательница.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула Генриетта, когда Филиппа, в сопровождении управляющего, вошла и, по его знаку, нерешительно села за стол.

— Госпожа Генриетта, эта девушка — Ваша дальняя родственница и подопечная господина Хилберта. Её зовут Филиппа, — чуть склонил голову управляющий, обращаясь к сестре Хилберта, потом повернулся к воспитательнице. — Госпожа Камилла, перед Вами — та самая, вторая воспитанница, которую хозяин поручил Вашим заботам. У них с госпожой Генриеттой должны быть одинаковые занятия.

Филиппа неуверенно улыбалась, когда её представляли, но ответной улыбки не получила. Генриетта молча продолжила есть, словно рядом с ней пустое место. А Камилла смотрела на девушку растерянно, соображая, какая новая напасть свалилась на её голову. Сестра аштуга была норовиста, плохо слушалась и постоянно строила какие-нибудь козни своей воспитательнице. Если теперь эти девицы будут пакостить вдвоём, Камилле впору за голову хвататься и бежать из поместья куда глаза глядят!

Однако, старательно сохраняя на лице внешнюю невозмутимость, своих страхов воспитательница никому не показала.

— Ты неправильно держишь ложку, — строго сказала она Филиппе, понаблюдав, как девушка ест некоторое время, и показала взглядом на свои пальцы, удерживающие прибор, — нужно вот так. Булочку положи на пирожковую тарелочку. Вон она, слева от твоей основной тарелки. Эта маленькая тарелочка специально предназначена для хлеба и булочек. Теперь отламывай от неё небольшие кусочки пальцами левой руки и отправляй в рот.

Филиппа послушно выполняла все указания и продолжала кушать, но аппетит напрочь пропал.

«Так вот почему все знатные девушки такие стройные. Они, когда едят, постоянно о всяких правилах думают. Как же хорошо было за общим столом!» — думала она, пытаясь правильно удерживать пальцы на ложке и с ужасом косясь на ряд вилочек на салфетке. — «Интересно, а можно сказать, что я уже наелась и уйти?»

После долгого тягостного ужина под надзором придирчивой Камиллы, к счастью, Филиппу отпустили отдыхать. Девушка с нескрываемым облегчением вежливо попрощалась со всеми и поспешно ушла к себе уже знакомой дорогой. В своей комнате она сразу разделась и с довольным вздохом легла в чистую мягкую постель.

Филиппа чувствовала сильную слабость и разбитость, несмотря на то, что днём проспала почти всё время до ужина, после того, как они с Фредериком добрались до поместья. Однако, тот дневной сон был больше похож на потерю сознания от безмерной усталости. Всё же дорога далась Филиппе нелегко. Укладываясь поудобнее, она подумала о Фреде. Интересно, он уже добрался до приграничной крепости? Девушка знала, что и Прынц тоже сильно устал.

Сегодня утром, в степи, после того, как кони Хилберта и Фредерика разъехались в разные стороны, унося на своих спинах усталых седоков, девушка не сразу заговорила с принцем.

Филиппа даже не заметила, что они с Фредом всё время ехали молча, пока она немного пришла в себя и отошла от волнения после разговора и прощания с самим аштугом. Осенняя степь тоже была тиха, лишь ровно гудел в ушах вездесущий ветер.

— Ты предатель! — чуть повернув голову, прошипела девушка парню за спиной.

— Почему это? — она не видела Прынца, но хорошо расслышала в его тоне самое искреннее удивление.

— Ты же обещал, что не выдашь меня, а сам рассказал аштугу, что я девушка! — обвиняюще прокричала она и собиралась продолжить возмущаться, но Прынц грубо оборвал её.

— И что?! После того, как тебя столкнули с обрыва, дальше мне нужно было бы спокойно смотреть, как в один прекрасный момент аштуг отправляет девчонку в мясорубку? Нет уж! Уволь. Нечего тебе, милая, на войне делать.

Принц тоже, в сердцах, говорил повышенным тоном, но степь словно проглотила их крики.

И снова только ветер в ушах…Они долго ехали молча.

Высоко в небе пролетела большая стая птиц. Их печальные крики странно успокоили душу Филиппы. Жгучая обида на Прынца неожиданно исчезла без следа, словно птицы, улетая в необозримую даль, унесли её с собой. «Он хотел, как лучше. Не казнили же меня!» — подумалось вдруг ей.

Вскоре им всё чаще стали попадаться невысокие рощицы, лесочки и отдельные деревца. Степь осталась позади. В небольшом перелеске, на широкой поляне, Прынц сделал, единственный за всю дорогу, привал.

Когда он спрыгнул с коня и помог спуститься Филиппе, она не устояла на ногах и с тихим стоном, кулем свалилась на землю.

— Да… Досталось тебе, девочка, — Фредерик взял её на руки и отнёс её за широкий разлапистый куст.

Оставил там, с усмешкой пообещав не подглядывать.

Пока Филиппа, кряхтя, справилась со своими делами и с усилием переставляя ноги, приплелась обратно, на поляну, Фред уже разжёг небольшой костёр и разложил на чистой тряпице нехитрый перекус.

— Прошу к столу, красавица! — галантно поклонился он.

Филиппа в этот момент, как раз, совсем неизящно повалилась набок и только хмыкнула на его жест. Подставив под голову согнутую в локте руку, второй рукой она сразу потянулась за едой, с хитрой улыбкой хватая кусок побольше. Прынц только улыбнулся на это, не спеша устраиваясь с другой стороны костерка.

— Расскажи мне, как ты всё провернула с нашим спасением… — попросил он.

Филиппа слегка пожала плечами: почему бы не рассказать?

— А как вы выбрались из ловушки? — после подробного рассказа о пережитых ею, накануне, приключениях, в свою очередь поинтересовалась девушка.

— А что, мы? Как только дозорные донесли, что внизу начался бой, сотня, что стояла наготове у «горла» рванулась наружу, а там и остальные просочились на свободу. Таранцы были разбиты. Хилберт приказал нашему отряду занять их лагерь, а сам взял меня и вернулся вместе со вторым отрядом на их стоянку, за тобой. Знаешь, с того момента, как ты в бревне скатилась вниз, мы с ним глаз не сомкнули…

Только после этих слов Филиппа обратила внимание на то, насколько усталым и изнеможённым выглядел Прынц. А ведь ему ещё столько ехать: до поместья, а потом скакать в приграничную крепость с докладом для ашварси…

Отдохнув, остаток пути Филиппа старалась держаться. Фредерик даже немного подремал, навалившись на неё сзади. Девушка мужественно удерживала его вес столько, сколько смогла. И принц проснулся только, когда Филиппа уже почти легла на шею лошади, дрожащими руками удерживая, выпавшие у него из рук, поводья.

— Хорошо, что ты проснулся. Мы уже доехали до той скалы, на которую ты показывал. Я не знаю, куда дальше?

— Спасибо, что дала мне немного передохнуть, милая. Мы почти приехали. Поместье сразу за тем лесочком.

Филиппа тихо наблюдала, как в комнате таял дневной свет, сменяясь сумерками, а потом и ночной тьмой. Лежа в удобной мягкой постели, она никак не могла уснуть, вспоминая прощание с Прынцем.

— Я вернусь за тобой, милая. Жди, — быстро шепнул он ей на ухо перед тем, как её под руки увели две служанки.

Вокруг было много незнакомых людей, Филиппа почти не держалась на ногах от усталости, поэтому прощание с Прынцем вышло скомканным и быстрым.

— Спасибо за всё! Береги себя! — только и решилась ответить, уходя, девушка.

Сейчас она вспоминала последние слова Фреда, обдумывала их и удивлялась: как это он вернётся за ней? Призванным ведь нельзя иметь семью!

Тогда… Она покрылась холодным потом от неприятной догадки: неужели аштуг решил определить её в весёлый дом при их крепости и пришлёт за ней Прынца после похода? Он ведь тоже сказал: «жди»…

Нет! Только не это! А если она очень постарается, здесь, в поместье? Если будет много и хорошо работать? Возможно, тогда аштуг позволит ей остаться у него служанкой?

Да! Конечно, позволит! Он ведь представил её всем, как свою дальнюю родственницу! Ведь, кажется нельзя определять родственницу в весёлый дом? Или дальнюю можно?

Да, нет! Он дал распоряжение учиться вместе с его сестрой. Это хорошо. Очень хорошо. Но почему тогда и Прынц сказал ей: «жди»?

«Ничего не понимаю!» — ломала себе голову Филиппа и беспокойно вертелась в постели, сбивая простынь.