Неукротимая страсть

Пролог

24 марта 1822 года

Штаб-квартира Ост-Индской компании

Калькутта, Индия

— Наша основная задача — уничтожить злодея.

Фрэнсис Родон-Гастингс, маркиз Гастингс, вот уже девятый год исполняющий почетные и весьма обременительные обязанности генерал-губернатора Индии, беспокойно ходил из конца в конец просторного кабинета.

Перед огромным столом красного дерева в элегантных плетеных креслах расположились пять офицеров. Все они молчали. Тяжелую неподвижность душного влажного воздуха нарушали лишь быстрые шаги Гастингса.

Старик покраснел и судорожно сжал кулаки. Плечи и руки напряглись, словно перед дракой. Полковник Дерек Делборо, чью фамилию товарищи урезали до короткого «Дел», сидел с краю и с холодным спокойствием наблюдал за тревожным возбуждением всесильного генерал-губернатора, командующего расквартированными в колонии войсками. Собрать вместе пять офицеров особого назначения оказалось непросто.

Декорацией театральному выступлению маркиза служила белая оштукатуренная стена с двумя выходящими на широкий балкон французскими окнами в тиковых рамах. Впрочем, сейчас балкон был скрыт опущенными жалюзи: безжалостное южное солнце диктовало свои условия. В простенке красовался портрет британского короля, написанный в то время, когда монарх еще исполнял роль принца Флоризеля и любимца романтично настроенной Европы. Его величество взирал с холста строго, но благосклонно и с истинно королевской прозорливостью следил за порядком на форпосте имперского могущества, благоденствия и процветания. Помимо основной достопримечательности кабинет генерал-губернатора украшали резные инкрустированные столы с витыми ножками, тиковые шкафы и секретеры с медными накладками, ручками и ключами. До блеска начищенный металл таинственно мерцал в солнечных лучах, упрямо пробивавшихся сквозь щели в жалюзи.

Обширная, безупречно чистая, по-восточному богато и причудливо обставленная комната создавала впечатление вечного, вневременного спокойствия, подобно тому великому субконтиненту, львиной долей которого управлял Гастингс.

Впрочем, сам генерал-губернатор не поддавался магии окружающего пространства и продолжал метаться, как тигр в клетке.

— Дерзкие налеты на наши конвои не могут и не должны продолжаться; с каждым неудачным днем, с каждой неотраженной атакой мы теряем лицо и покрываем позором империю.

— Насколько я понимаю, — медленно, лениво, с невозмутимым спокойствием заметил Дел, — Черная Кобра неуклонно наращивает силы и день ото дня наносит все более бесстыдные удары.

Несмотря на мрачный смысл сказанного, произнесенные ровным тоном слова полковника прозвучали резким контрастом нервным отрывистым репликам генерал-губернатора.

— Да, черт возьми! При этом всего лишь несколько месяцев назад бомбейская канцелярия не считала нужным ни сообщать о налетах, ни принимать действенные меры, что еще хуже. Ну а сейчас чиновники жалуются, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. — Гастингс остановился возле стола, раздраженно разворошил стопку документов, вытащил несколько листов и швырнул на безупречно отполированную поверхность. — Вот некоторые из последних сообщений. Прочитайте, чтобы получить представление, в какую анархию вам придется окунуться в ближайшее время.

Четыре офицера одновременно посмотрели на Делборо. Полковник слегка склонил голову, и, как по команде, каждый из офицеров взял со стола по одному документу. Потом все дружно откинулись на спинки кресел и погрузились и чтение.

— Насколько мне известно, — снова заговорил Дел, — культ Черной Кобры поднял голову в девятнадцатом году. Это и есть начало террора, или существовала предыстория? До этого времени о злодее не слышали ни мы, ни жители Бомбея, — ответил Гастингс, — так что о глубоких корнях говорить не приходится. Видит Бог, у местных жителей немало тайных культов, но даже самые опытные из махараджей не припомнят, чтобы организация как-то проявляла себя до середины 1819 года.

— Новое агрессивное движение возможно лишь при появлении властного и энергичного лидера.

— Этого человека вам и предстоит уничтожить. Гибель главаря нанесет невосполнимый урон его силам. — Гастингс показал на документы, которые читали офицеры. — Разогнать агрессивный сброд, чьими руками бандит грабит, насилует и убивает, а самого навеки упрятать под неподъемный камень, чтобы уже никогда не сумел выползти на свет божий. Такова задача.

— Грабеж, насилие и убийство — это далеко не вся правда о преступлениях Черной Кобры. — Майор Гарет Гамильтон, один из четырех офицеров отряда полковника Делборо, поднял карие глаза и пронзил маркиза Гастингса острым взглядом. — Деятельность организации скорее напоминает целенаправленное устрашение деревенских жителей, а это уже можно расценивать как стремление подчинить собственной злой воле. Возомнивший себя идолом бандит считает делом чести углубить власть, не ограничиваясь лишь кровопролитием и мародерством.

— Цель налета — заковать людей в цепи страха, — добавил капитан Рейф Кастерс и вслед за Гаретом брезгливо вернул листок на стол.

На красивом лице молодого аристократа появилось выражение презрительного отвращения, и Дел понял, что в сообщении, которое только что прочитал Рейф, излагались действительно ужасные факты.

Каждый из сидящих перед Гастингсом офицеров успел повидать немало крови и насилия и не раз храбро смотрел в глаза смерти. Эти люди вместе участвовали в военных действиях на Пиренейском полуострове, где сражались в составе кавалерийского полка под командованием генерала Паже, отважно дрались в битве при Ватерлоо, а затем поступили на службу в Ост-Индскую компанию, в непосредственное распоряжение генерал-губернатора Гастингса. Пять опытных и отважных гвардейцев составили особый отряд, призванный бороться с самыми острыми проявлениями наметившейся в последние семь лет опасной дестабилизации.

Майор Логан Монтейт небрежно бросил отчет на стол:

— По сравнению с этой Черной Коброй даже Кали выглядит цивилизованно и почти прилично.

И наконец, самый молодой из пятерых, капитан Джеймс Макфарлан, наклонился и аккуратно положил документ на место. Несмотря на свои двадцать девять лет, офицер выглядел почти юношей.

— Неужели Бомбей до сих пор не предполагает, кто стоит за разбоем? Должны же существовать какие-то намеки: связи, сторонники, сочувствующие среди местного населения. Наконец, территория, где находится штаб-квартира преступной организации.

— За пять месяцев активных расследований не удалось зайти дальше подозрений. В Бомбее считают, что некоторые из князей народности маратхи тайно поддерживают культ.

Рейф презрительно пожал плечами:

— Тоже мне заслуга! Любой дурак понимает, что иначе и быть не может. Мы славно потрепали их в 1818 году, и с тех пор оскорбленная местная аристократия только и делает, что мечтает о драке; не важно, о какой именно.

— Совершенно верно, — язвительно подтвердил Гастингс. — Вам, разумеется, известно, что губернатором Бомбея служит лорд Энсуорт. Он успешно справляется с работой, однако любимым поприщем правителя остается дипломатия, а не военное дело. Более того, он и сам признает, что не в силах справиться с Черной Коброй. — Генерал-губернатор по очереди посмотрел на каждого из офицеров, но самый пристальный взгляд достался Делу. — Так что вся надежда на вас, джентльмены.

— То есть, насколько можно понять, Энсуорт не намерен даже носа высунуть нам навстречу? — уточнил полковник.

— Напротив, встретит с распростертыми объятиями. Он уже устал успокаивать испуганных купцов и мучительно сводить концы с концами в отчетах Лондону. Дело нелегкое, если учесть, что каждый пятый конвой подвергается безжалостному разграблению.

Гастингс замолчал, и на мгновение на усталом лице отразились тяготы управления огромной чужой страной. Однако генерал тут же взял себя в руки и продолжил речь:

— Важность порученной вам миссии невозможно переоценить. Черную Кобру необходимо остановить любой ценой. Жестокие бесчинства и зверства достигли немыслимого размаха и угрожают как безопасности Ост-Индской компании, так и благополучию метрополии. Речь идет не только о выгоде в торговле, но и о репутации. Вы уже не первый день служите в колонии, а потому отлично понимаете, какую важную роль играет репутация в осуществлении долговременных интересов империи. Ну и, наконец, — генерал кивнул на отчеты, — в уничтожении группировки Черной Кобры нуждаются коренные жители Индии.

— Спорить трудно.

Рейф вышел из состояния блаженной лени и вслед за товарищами встал с кресла.

Гастингс с гордостью посмотрел на внезапно выросшую стену красных мундиров. Закаленные в сражениях бывшие гвардейцы все как один были выше шести футов ростом, широки в плечах и атлетически сложены. Опыт не мог не отразиться на лицах: черты даже самого молодого из пятерых — Джеймса Макфарлана — заметно обострились, а в глазах светилось знание жизни.

Генерал удовлетворенно кивнул.

— Ваша задача, джентльмены, такова: разыскать, взять в плен и призвать к ответу Черную Кобру. Средства и методы — на ваше усмотрение. Мне безразлично, каким образом свершится справедливость; главное, чтобы все вокруг поверили в торжество сильной и разумной власти. Можете безоговорочно рассчитывать и на финансовую поддержку со стороны компании, и на ее вооруженные силы.

Рейф, как всегда, высказал мысль, которая пришла в голову каждому из пятерых.

— Вы упомянули о необходимости обезглавить террористическую группировку, — легким, невозмутимым тоном заметил он, словно сидел в светской гостиной и рассуждал о крикете. — Когда речь идет об организованной банде, подобный подход вполне себя оправдывает. Означает ли это, что в первую очередь нам предстоит заняться предводителем? Или все-таки лучше проявить осторожность и по мере сил защищать конвои?

Генерал-губернатор твердо выдержал прямой взгляд голубых глаз.

— Вам, капитан, осторожность неведома.

Губы Дела дрогнули; краем глаза он заметил, что Гарет тоже с трудом прячет улыбку. Сам же Рейф, не без основания прозванный Безрассудным, продолжал невинно смотреть на Гастингса. Генерал хмыкнул:

— Ваше предположение абсолютно справедливо. Основная цель поиска — лидер движения. Суть операции заключается в его уничтожении. В остальном действуйте по собственному усмотрению. Не забывайте, однако, об остроте ситуации. Вряд ли мы можем позволить себе проявлять сдержанность и осмотрительность.

Гастингс многозначительно взглянул на каждого из офицеров по очереди.

— Можете толковать мои приказы как заблагорассудится. Цель — обезвредить Черную Кобру. А как известно, цель — оправдывает средства.

15 августа, пять месяцев спустя

Бомбей,

офицерский бар База Ост-Индской компании

— Гастингс говорил, что мы вольны интерпретировать его приказы по собственному усмотрению и можем действовать любыми методами.

Рейф Кастерс откинулся на спинку стула, взял один из бокалов, которые только что поставил на стол слуга, и с удовольствием пригубил холодное янтарное пиво.

Пятеро товарищей — Дерек Делборо, Гарет Гамильтон, Логан Монтейт, Рейф Кастерс и Джеймс Макфарлан — устроились в углу бара, за столом, который они уже считали своим. Точка была выбрана за неоспоримые географические достоинства, главное из которых заключалось в прекрасном обзоре всего зала — просторной веранды офицерской столовой, — а также площадки перед крыльцом. Еще одним важным преимуществом можно было считать толстые каменные стены за спиной и сбоку. Такое положение позволяло отлично видеть все происходящее, а самим оставаться вне поля зрения, в стороне от событий, любопытных взглядов и чужих ушей. Бамбуковые жалюзи для защиты от солнца были опущены и заодно задерживали пыль: на плацу старательно маршировали сипаи — индийские наемные солдаты. В баре стоял негромкий ровный гул голосов, а из алькова в дальнем конце доносилось заманчивое постукивание бильярдных шаров.

— Так оно и есть. — Гарет тоже поднял бокат. — Сомневаюсь, однако, что у доброго маркиза хватило фантазии представить, как мы рыщем вокруг его персоны.

— Разве есть выбор? — поинтересовался Логан.

Все трое посмотрели на полковника. Не отрывая глаз от пузырьков в стакане, Дел почувствовал на себе вопросительные взгляды товарищей. Немного подумал и поднял голову.

— Если наше подозрение подтвердится и Черной Коброй окажется не кто иной, как Родерик Феррар, новость Гастингса не обрадует.

— И все же необходимые меры генерал примет, не так ли?

Джеймс взял со стола последний бокал.

— Гастингс упорно подчеркивал необходимость призвать Черную Кобру к ответу и наказать по справедливости, — напомнил товарищам Гарет. — Он ни словом не обмолвился ни об аресте, ни о доставке преступника в Бомбей. — Майор вопросительно взглянул на Дела. — Может быть, генерал заподозрил серьезные затруднения и совершил тонкий дипломатический ход? Нашими стараниями восторжествует справедливость, а самому ему не придется отвечать перед принцем.

Дел иронично усмехнулся:

— Честно говоря, я уже думал о подобной возможности. Только представьте: нам хватило пары недель, чтобы осознать, что Черная Кобра или пользуется покровительством губернаторской канцелярии, или сам в ней служит. Еще шесть недель ушло на наблюдение за конвоями и вычисление, какие из них подвергаются налетам. Так удалось выйти на след Феррара. В качестве второго адъютанта губернатора Бомбея он располагает исчерпывающей информацией обо всех разграбленных конвоях. Другие сотрудники канцелярии имеют отрывочные сведения, и лишь он один знает все, включая маршруты и графики движения. Гастингс, в свою очередь, регулярно получает отчеты и может сопоставить события нескольких последних месяцев, а значит, имеет все основания подозревать, кто именно скрывается под маской Черной Кобры.

— Генералу прекрасно известно, когда в этих краях появился Феррар: назначение состоялось в начале 1819 года, примерно за пять месяцев до первого налета бандитов, — заметил Рейф.

— Такому сообразительному парню, как Феррар, пяти месяцев вполне достаточно, чтобы изучить возможности, составить план действий и собрать нужных людей, — добавил Логан. — Более того, адъютанту губернатора наверняка не составило труда вступить в официально санкционированный контакт с обиженными князьями народности маратхи — теми самыми горячими головами, которые, как нам теперь известно, тайно передали в распоряжение Черной Кобры свои не ведающие жалости бандитские отряды.

— Прежде чем поступить адъютантом в канцелярию в Бомбее, Феррар некоторое время служил в Калькутте под началом Гастингса, — вспомнил Дел, — но упорно добивался своего нынешнего места. Он вполне мог бы остаться работать в штаб-квартире генерал-губернатора. Должность почти числилась за ним. Разве обычный честолюбивый молодой человек не предпочел бы жить ближе к солнцу? Феррар, однако, попросился в Бомбей. Казалось, положение второго адъютанта вполне его устраивает.

— Хочется понять одно: в чем именно заключалось в его глазах главное достоинство должности? — задал риторический вопрос Гарет и сам же ответил: — Скорее всего в том, что генерал-губернатор и его бдительное око остались на противоположном конце субконтинента.

— Так что, дружище, — Рейф стукнул по плечу младшего в Компании, Джеймса Макфарлана, — ничто не мешает сделать вывод: поручив нам призвать к ответу Черную Кобру и посоветовав не стесняться в средствах, генерал-губернатор мудро позаботился о наведении порядка на вверенной территории. — Капитан посмотрел на товарищей. — Маркиз неплохо нас изучил и не сомневается, что вся черная работа будет выполнена, а сам он останется с чистыми руками.

Заметив, что более опытные офицеры согласны с Рейфом, Джеймс неохотно кивнул:

— Что ж, пусть так. Гастингса оставим в стороне. Но как же выполнить поручение? — Он посмотрел на Дела: — Из Англии что-нибудь слышно?

Полковник обвел веранду беглым взглядом, чтобы убедиться, что никто из посетителей бара не проявляет к их компании нездорового интереса.

— Утром в порт пришел фрегат, а с ним толстый пакет на мое имя.

— От Девила? — с пониманием уточнил Гарет.

Дел коротко кивнул:

— Большое письмо от него, а еще кое-что важное от одного из его давних приятелей — герцога Вулверстока.

Девил особо подчеркнул, что Вулверстон — самый достойный оппонент Шроутона. Если Вулверстон представит убедительные аргументы и докажет, что Феррар-младший и есть Черная Кобра, ни Шроутон, ни сам король не осмелятся остановить жернова возмездия.

Герцог подтвердил, что готов принять от нас вещественное доказательство и передать по проверенным каналам. В то же время он подчеркнул, что только неопровержимое свидетельство вины окажется по-настоящему действенным. Оно должно быть ясным, в полной мере наглядным, не двусмысленным, не ситуативным, не требующим интерпретации, и уж тем более не предполагающим знания конкретной обстановки.

Гарет глубоко вздохнул:

— Итак, осталось найти свидетельство причастности Феррара и отвезти в Англию. А что же дальше? Службе конец? Или короткий отдых и новое задание?

Рейф провел рукой по лицу, словно стирая тяжкие видения.

— Я сразу уйду в отставку.

Товарищи встретили заявление молчанием, и он счел нужным добавить:

— Мы ведь не раз обсуждали этот вариант. Пусть в шутку, но тема все-таки возникала.

— Ты прав. — Логан покрутил в руке пустой бокал. — После всего пережитого за последние месяцы и того, что еще предстоит выдержать во время охоты за уликой и по дороге домой, я, пожалуй, тоже поставлю точку. Вернусь на родину и больше уже никуда не поеду.

Дел кивнул:

— И я тоже.

Друзья посмотрели на Гарета. Майор пожал плечами:

— Всю свою сознательную жизнь я провел в чужих землях, как и все вы. Военная служба затягивает. И все же сейчас Индии нужны не войска, не пушки и кавалерия, а мудрые и терпеливые правители. Увы, мы к их числу не относимся. — Он вздохнул. — Полагаю, наша миссия завершена.

— Или будет завершена, как только Черной Кобре придет конец, — поправил Дел.

Рейф вопросительно взглянул на Джеймса:

— Ну а что скажешь ты, юноша?

Капитан Макфарлан вступил в отряд еще до битвы при Ватерлоо, и все же до сих пор считался любимчиком. Несмотря на битвы, перенесенные лишения, ужасы и жестокости войны, Джеймс умудрился сохранить юношескую непосредственность и даже невинность — те редкие в военном человеке качества, которые обычно отличают молодого офицера, едва вступившего в кавалерийский полк. Неудивительно, что товарищи относились к нему с отцовской снисходительностью, считая горячим, неопытным, неосмотрительным юнцом, нуждающимся в заботе и неусыпном контроле.

Он на секунду задумался.

— Ну, если все вы намерены выйти в отставку, тогда и я поступлю так же. Родители будут счастливы наконец-то увидеть сына. Честно говоря, они уже целый год намекают, что пора бы вернуться домой и остепениться.

Полковник сделал знак слуге, и тот немедленно поставил на стол полные бокалы. Требуя внимания, Дел поднялся.

— Что ж, Индия сделала нас богатыми, дала больше, чем можно было бы представить. Мы в долгу перед щедрой страной, а потому будет справедливо воздать ей, уничтожив… — он взглянул на Рейфа и улыбнулся, — обезглавив Черную Кобру. Ну а если важная миссия поможет вернуться на родину, значит, так тому и быть!

2 сентября, восемнадцать дней спустя

Бомбей,

казармы Ост-Индской компании

Сухой горячий ветер безжалостно обвевал плац и вздымал в воздух тучи пыли. Пыль поднимали сипаи: дисциплинированные индийцы слаженно маршировали в багровых лучах заходящего солнца.

На веранде казармы Дел и Гарет удобно устроились в низких деревянных креслах. Положив ноги на подлокотники, со стаканами в руках друзья поджидали остальных. Логан и Рейф должны были вернуться с очередного задания, а у Джеймса заканчивалась экспедиция в Пуну. Пришла пора подвести промежуточные итоги и наметить план действий на ближайшее время.

Логан со своим отрядом вернулся через полчаса. Весь в пыли, он первым делом отрапортовал командиру форта, после чего направился в казарму. Устало поднявшись по ступенькам веранды и увидев друзей, мрачно покачал головой. Не дожидаясь вопросов, скрылся в своей комнате, чтобы умыться и переодеться.

Дел смотрел на бесконечные, на грани тупости, тренировки сипаев и не мог избавиться от тяжкого ощущения если не поражения, то серьезной неудачи. Он знал, что подобное чувство гнетет каждого из товарищей. Все они отчаянно — а если говорить о Рейфе, то даже безжалостно — пытались раздобыть жизненно необходимое подтверждение преступной деятельности Феррара, однако так и не смогли получить вещественное доказательство, в полной мере соответствующее суровым критериям герцога Вулверстона.

Офицеры твердо знали, что под именем Черной Кобры скрывается именно Родерик Феррар, и никто другой. Рейфу и Логану удалось обнаружить бывших высокопоставленных участников группировки, которые не выдержали жестоких методов главаря и сумели тайно покинуть банду. Все эти люди в один голос утверждали, что Черной Коброй был «англо» — англичанин, причем говорил он так, как говорят люди ученые и богатые.

Эти сведения в сочетании с полученными ранее основаниями для подозрений и выводов, а также вкупе с осторожными намеками, которые Дел и Гарет сумели выманить у нескольких князей маратхи, не оставляли сомнений в правильности версии.

И все же требовалось фактическое подтверждение убедительной, но пока еще умозрительной теории.

Раздались тяжелые шаги. Логан опустился в соседнее кресло, откинул голову и закрыл глаза.

— Неудачно? — уточнил Гарет, хотя ответ был ясен без слов.

— Хуже, — ответил Логан, не шевелясь и не открывая глаз. — В какой бы деревне мы ни появились, люди тотчас прятались. Не хотели разговаривать, боялись даже подойти. Черная Кобра держит страну в железном кулаке, жители напуганы до безумия. Судя по тому, что довелось увидеть, не без основания.

Логан помолчал, а потом тихо продолжил:

— Примеры жестокой мести Черной Кобры частоколом окружают каждую деревню: мужчины, женщины, дети… — Он болезненно вздохнул, наклонился и закрыл лицо руками, — Зрелище не просто ужасное… кошмарное.

Он смерил товарищей долгим печальным взглядом и заключил:

— Необходимо остановить жестокую резню и того, кто ее организует.

Дел мрачно кивнул.

— Видел Рейфа?

— Только в самом начале пути. Он поехал дальше на восток, в предгорья. Надеялся определить границы территории Кобры и узнать, не пыталась ли сопротивляться хотя бы одна из деревень. Если так, можно было бы оказать поддержку, а взамен получить какую-нибудь полезную информацию.

Гарет хмыкнул:

— Парень, как всегда, ищет хорошую драку.

Замечание прозвучало без тени злобы или осуждения. Логан посмотрел на противоположный конец плаца:

— А вот, кажется, и он.

Дел проследил за взглядом товарища и увидел, как к открытым воротам форта стремительно приближается облако пыли. Вскоре пыль слегка рассеялась, и удалось разглядеть Рейфа во главе отряда конных полицейских, сопровождавших его в опасной экспедиции.

Офицер натянул поводья в нескольких ярдах от веранды, и одного взгляда на усталое серое лицо оказалось достаточно, чтобы ответить на главный вопрос: доказательств виновности Феррара не нашел и он.

Бросив поводья сержанту, капитан Кастерс подошел к веранде. Высокая худая фигура воплощала крайнюю степень усталости. Не в силах подняться по ступенькам, он остановился у перил, положил руки на перекладину и опустил взлохмаченную светловолосую голову. Заговорил странным, глухим и осипшим голосом:

— Умоляю, скажите, что один из вас нашел хоть что-то, способное остановить дьявола.

Ответа не последовало.

Рейф тяжело вздохнул и поднял голову. Теперь товарищи смогли рассмотреть его лицо. В глазах читались не просто изнеможение и разочарование.

Логан встревожено склонился:

— Ты что-то обнаружил?

Рейф обернулся, посмотрел, как спешивается и расходится его отряд, и кивнул:

— В одной из деревень, где старейшины согласились исполнять требования злодея, он забирает половину — половину! — скудного урожая. А это означает, что детей ждет жестокий голод!

Капитан помолчал, собираясь с силами, и продолжил рассказ:

— На улицах этой деревни мы так ничего и не узнали, но один из молодых крестьян спрятался в зарослях и, когда мы проезжали мимо, рассказал, что дальше по дороге расположено село, жители которого отказались подчиниться мародерам. Мы галопом поскакали туда. — Рейф отвернулся и долго молчал. Заговорил с трудом, превозмогая боль: — К несчастью, опоздали. Деревне пришел конец. Страшный конец. Повсюду лежали тела мужчин, женщин, детей. Все они приняли жуткую мученическую смерть. Единственное, что нам оставалось, — сжечь останки и покинуть ад.

Товарищи молчали. Разве можно словами стереть жестокую картину, заставить замолчать безжалостную память? Наконец Рейф совладал с болью и повернулся.

— Ну а как дела у вас?

— Я вернулся с пустыми руками, — первым ответил Логан.

Дел посмотрел на Гарета и доложил:

— Нам довелось услышать немало нового, но сведения ограничиваются слухами. В Англию отвезти нечего, равно как и нечего представить суду.

— Это положительная сторона дела, — уточнил Гарет. — А если говорить об отрицательной стороне, то следует признать: Феррар, вне всякого сомнения, пронюхал, что мы следим за каждым его шагом.

Логан пожал плечами:

— Это неизбежно. Он не был бы таким умным и проницательным, если бы давным-давно не понял, что мы явились сюда по прямому приказу Гастингса и даже не сочли нужным придумать какой-нибудь благовидный повод для неожиданного появления.

Рейф кивнул:

— Пока что большого вреда не предвидится. Наоборот: зная о преследовании, бандит может занервничать и допустить оплошность.

Дел покачал головой:

— До сих пор он проявлял чрезвычайную хитрость и умудрялся скрывать все, что могло бы тем или иным способом его выдать. Мы раздобыли немало документов, главным образом контрактов, заключенных с различными мелкими князьями. И что же? Оказалось, что изворотливый мошенник скрепляет корреспонденцию специальной печатью с изображением кобры, а сами документы заверяет не подписью, а условным знаком.

— К тому же его почерк полностью соответствует стандартам английской грамматической школы, — добавил Га-рет. — Точно так же пишем все мы.

Снова наступило долгое тяжелое молчание.

— А где Джеймс? — наконец спросил Рейф.

— Еще не вернулся, — ответил Дел, — хотя должен приехать сегодня. Честно говоря, я ждал его с утра, но, очевидно, задержали какие-то обстоятельства.

— Должно быть, леди не захотела скакать галопом.

Рейф слабо улыбнулся и посмотрел на плац.

— Кто-то едет, — оповестил Логан.

Всеобщее внимание сосредоточилось на приближающемся к воротам небольшом отряде. Выглядел он не столько как кавалерийское подразделение, сколько как верховой эскорт, сопровождающий закрытую повозку. Медленная, размеренная поступь лошадей и мрачная серьезность всадников не обещали ничего хорошего.

Кавалькада подъехала к воротам, миновала арку и оказалась на территории форта. Секунды тянулись мучительно медленно.

— О нет!

Рейф повернулся и зашагал по плацу навстречу всадникам.

Не отводя глаз от процессии, Дел, Гарет и Логан медленно встали и на мгновение замерли. Дел тихо выругался; перемахнув через перила, все трое бросились вслед за Рейфом.

Капитан Кастерс знаком приказал кавалькаде остановиться. Подошел к повозке и потребовал доложить обстановку.

Старший по званию индийский полицейский быстро спешился и подошел.

— Нам очень жаль, капитан-сахиб, — произнес он. — Сделать ничего не удалось.

Рейф первым подошел к открытому концу повозки и замер. Даже загар не смог скрыть внезапной бледности.

Дел приблизился и увидел три мертвых тела. Ничто не могло скрыть ни тяжких увечий, ни предшествующей страшному концу мучительной агонии.

Забыв обо всем, что происходило вокруг, полковник неподвижно смотрел на останки капитана Джеймса Макфарлана. Лишь спустя некоторое время внимание переключилось на тела лейтенанта и капрала. Первым не выдержал Рейф. Человек, которому довелось увидеть больше зверств Черной Кобры, чем способна вынести душа, отвернулся со страшной клятвой на устах.

Дел сжал руку товарища и просто произнес:

— Доверь месть мне.

Тяжело вздохнул, с трудом отвел глаза от жуткого зрелища и заставил себя поднять голову.

— Как это случилось? — едва слышно спросил он у полицейского.

Похожий на шорох шепот даже отдаленно не напоминал полный жизни, энергичный голос полковника Дерека Делборо. Полицейский вовсе не был трусом. С достойным уважения самообладанием он встал по стойке «смирно».

— Миновало уже больше половины пути из Пуны, когда капитан-сахиб заметил погоню. Пришпорили лошадей, но вскоре дорога стала совсем узкой, и тогда капитан-сахиб велел нам ехать вперед. С ним остались лейтенант и трое полицейских-индийцев. Остальным капитан-сахиб приказал увезти мем-сахиб в безопасное место.

Дел снова посмотрел в повозку.

— Когда они погибли?

— Сегодня утром, полковник-сахиб.

— А кто приказал вам вернуться?

Полицейский нервно переступил с ноги на ногу.

— Как только приехали в предместье Бомбея, мем-сахиб настояла, чтобы мы поспешили на место боя. Капитан-сахиб приказал оставаться с леди всю дорогу, вплоть до форта, но она очень разволновалась и позволила сопровождать себя только двоим. Остальные бросились на помощь капитану и лейтенанту. — Полицейский помолчал и тихо добавил: — Как жаль, что мы опоздали и застали лишь тела.

— Двоих ваших товарищей бандиты увезли с собой?

— Да. Мы даже видели след — они тащили несчастных по земле, за лошадьми, — но решили, что преследовать бессмысленно.

Несмотря на сдержанную речь и внешнее спокойствие индийских военных, Дел отлично понимал, что в их душах кипит негодование.

Увы, помочь было нечем.

Полковник отошел, увлекая за собой сраженного горем Рейфа.

— Отвезем погибших в лазарет, полковник, — предложил полицейский.

— Да. — Дел посмотрел в печальные усталые глаза и кивнул. — Спасибо.

Медленно повернулся, выпустил руку товарища и первым пошел к казарме.

Уже на веранде капитан Кастерс высказал мучивший всех вопрос:

— Ради всего святого, почему его?

Вопрос возникал снова и снова, повторяясь, видоизменяясь и принимая различные формы. Джеймс был моложе остальных, однако его нельзя было упрекнуть ни в неопытности, ни в погоне за славой. Да и прозвище Безрассудный носил вовсе не он.

— Почему, черт возьми, он не попытался уйти от преследования, а принял заведомо неравный бой?

Рейф откинулся на спинку стула и обвел друзей исполненным отчаяния взглядом. Вчетвером они сидели в офицерском баре на своем обычном месте.

После недолгого раздумья Дел ответил:

— Потому что у него были веские основания так себя вести.

— И все же никто не убедит меня в том, что он рисковал просто так, из прихоти или любви к опасности, — сказал Рейф. — Подобное поведение совсем не в его характере.

— Согласен, — поддержал Дел. — На него это не похоже.

— Выше головы! — неожиданно произнес Логан, пристально глядя в сторону входа. — В поле зрения юбка.

Товарищи повернулись как по команде. Юбка прилагалась к стройной молодой леди, в которой с первого взгляда без труда можно было узнать уроженку Туманного Альбиона: бледное фарфоровое личико, блестящие каштановые волосы, собранные на затылке в тугой узел. Гостья нерешительно остановилась у входа и теперь пыталась что-то рассмотреть в полутьме. Вопросительный взгляд замер на группе офицеров, обосновавшихся в углу зала, однако уже в следующее мгновение к юной леди подошел официант, и она повернулась к нему.

Видимо, отвечая на вопрос, официант показал туда, куда только что смотрела незнакомка. Она кивнула, поблагодарила и, независимо подняв голову, с неприступным видом направилась к угловому столу.

Следом, словно тень, скользнула закутанная в сари индианка.

Едва незнакомка подошла ближе, офицеры медленно встали. Она была невысокого роста, а потому вид четырех рослых угрюмых военных вполне мог бы подействовать угнетающе. Молодая леди, однако, не утратила смелости. Прежде чем приблизиться к столу, она повернулась к горничной и что-то тихо произнесла. Та растворилась в полутьме, и дальше англичанка пошла одна. Теперь уже нетрудно было заметить, что бледное лицо серьезно и печально, под глазами залегли тени, а кончик носа покраснел.

И все же мягкий округлый подбородок оставался решительно поднятым.

Незнакомка сделала несколько шагов, остановилась и по очереди обвела взглядом каждого из офицеров. Впрочем, рассматривала она не лица, а знаки отличия, явно желая определить воинское звание. Ее внимание сосредоточилось на полковнике.

— Полковник Делборо?

Дел склонил голову:

— Мэм?

— Я — Эмили Энсуорт, племянница губернатора. — Она быстро посмотрела на остальных. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Дел слегка растерялся, однако быстро нашел ответ:

— Все собравшиеся за этим столом — близкие друзья и сослуживцы капитана Джеймса Макфарлана. Мы работали и сражались вместе. Если речь пойдет о Джеймсе, то прошу говорить при всех.

Мисс Энсуорт на секунду задумалась, но тут же кивнула:

— Очень хорошо.

Между Логаном и Гаретом стоял пустой стул Джеймса; ни у кого из четверых не поднялась рука его убрать. Сейчас Гарет предложил его новой знакомой.

Она села и оказалась лицом к лицу с почти пустой бутылкой арака.

Офицеры заняли свои места.

Молодая леди повернулась к Делу:

— Понимаю, что нарушаю правила этикета, но нельзя ли мне немного вот этого напитка?

Дел посмотрел в карие глаза:

— Это арак. Очень крепкий.

— Знаю.

Полковник знаком попросил официанта принести еще один бокал. Мисс Энсуорттем временем нервно теребила в руках ридикюль. До этой минуты никто из офицеров не замечал расшитого бисером бархатного мешочка; взгляды сосредоточились на стройной фигурке и очаровательном, хотя и очень печальном личике.

Официант вскоре вернулся. Дел налил половину обычной порции и подал даме.

Мисс Энсуорт приняла крепкий рисовый напиток с напряженной полуулыбкой, на секунду задумалась, словно собираясь с духом, и сделала глоток. Сморщилась, но тут же повторила попытку, на сей раз смелее. Поставила бокал и снова обратилась непосредственно к полковнику Делборо:

— Я спросила у ворот, где можно вас найти, и часовые направили сюда. Скорблю о гибели капитана Макфарлана.

С каменным выражением лица Дел молча склонил голову. Потом положил на стол сжатые в кулаки руки и произнес:

— Если бы вы смогли рассказать о трагедии с самого начала и до конца, понять было бы проще.

«Почему и за что Джеймс отдал жизнь», — добавил он мысленно.

Мисс Энсуорт кивнула:

— Да, конечно. — Она слегка откашлялась и начала рассказ: — Из Пуны мы выехали на рассвете. Капитан Макфарлан настаивал на раннем отъезде, а я не возражала. Поэтому тронулись в путь, едва взошло солнце. Нетрудно было заметить, что он спешил, и тем более странным казалось то обстоятельство, что поначалу мы ехали шагом. Но потом — теперь-то я понимаю, что это произошло, как только город скрылся из виду — капитан пришпорил коня, и мы поскакали галопом. А когда стало ясно, что я хорошо держусь в седле, помчались сломя голову. Поначалу я недоумевала, но вскоре все поняла: мистер Макфарлан ехал рядом, и погоню мы увидели одновременно.

— Не знаете, кто именно вас преследовал — грабители или организованный отряд? — спросил Дел.

Мисс Энсуорт твердо посмотрела в глаза.

— Думаю, члены группировки «Черная Кобра». Головы и лица были закрыты черными шелковыми платками. Говорят, это их отличительный знак.

Дел кивнул:

— Верно. Так что же произошло после того, как Джеймс заметил бандитов?

— Мы поскакали еще быстрее. Я надеялась, что удастся скрыться: поначалу преследователи находились далеко. Но потом, наверное, срезали путь, потому что внезапно расстояние резко сократилось. Я все еще надеялась, что удастся спастись, но, когда дорога привела в ущелье, капитан Макфарлан остановился. Отдал приказ полицейским доставить меня в форт, а сам с крошечным отрядом задержался, чтобы преградить путь злодеям. — Мисс Энсуорт глубоко вздохнула, взяла со стола бокал и, морщась, выпила остатки арака. — Я пыталась спорить, но он ничего не хотел слушать. Отозвал меня в сторону и передал вот это.

Она достала из ридикюля пакет, вернее, чистый, запечатанный сургучом лист пергамента, в который были завернуты какие-то документы. Положила пакет на стол перед полковником.

— Здесь письмо. Капитан Макфарлан просил передать его лично вам — из рук в руки. Сказал, что должен быть уверен в безупречной сохранности. Заставил дать честное слово… на возражения времени не оставалось. — Мисс Энсуорт взглянула на пакет и нервно вздохнула. — Уже было слышно, как приближаются бандиты: оказывается, их можно узнать по воинственным крикам. Медлить было некогда. Чтобы выполнить поручение, пришлось скакать во весь опор. Несколько человек остались с капитаном, а остальные последовали за мной.

— И как только вы оказались в безопасности, тут же отправили их на помощь? — тихо заметил Гарет. — Поступили чрезвычайно мудро.

Дел взял со стола пакет.

— Мудро и правильно.

Мисс Энсуорт заморгала, но удержалась и не заплакала. Снова посмотрела на пакет.

— Не знаю, что это за письмо. Я не смотрела. Но надеюсь, что принесенная капитаном страшная жертва оправдана. — Она подняла глаза и заглянула Делу в лицо. — Оставляю пакет в ваших руках, полковник, как и обещала мистеру Макфарлану.

Мисс Энсуорт поспешно встала. Поднялись и офицеры. Майор Гамильтон отодвинул стул.

— Позвольте проводить вас к дому губернатора.

Гарет посмотрел на Дела, и тот слегка кивнул. Все понимали, что рисковать безопасностью мисс Энсуорт недопустимо.

Безмолвный разговор произошел над головой Эмили. Ничего не заметив, она благодарно приняла помощь.

— Спасибо, майор. — Потом посмотрела на остальных: — Всего хорошего, полковник. До свидания, джентльмены.

— Мисс Энсуорт.

Офицеры поклонились, стоя проводили молодую леди взглядами и только после этого позволили себе сесть.

В полном молчании созерцая таинственный пакет, все трое терпеливо дожидались возвращения майора Гамильтона.

Как только Гарет занял свое место, Дел сломал печать. Снял внешний лист и расправил на столе, чтобы убедиться, что он пуст. Теперь в руке у него оказался важный документ — пакет с уже сломанной печатью.

Он развернул письмо и быстро просмотрел. Потом наклонился над столом и негромко прочитал товарищам.

Письмо адресовалось одному из самых влиятельных князей маратхи по имени Говинд Холкар. Начиналось оно вполне невинно и содержало всего лишь новости о молодых обитателях дома губернатора Бомбея. Однако после первых абзацев любезный светский тон сменился деловитым и весьма настойчивым. Теперь уже от Холкара требовали немедленного пополнения отрядов Черной Кобры — как людьми, так и оружием.

Чем дольше читал Дел, тем мрачнее становился. Дойдя до конца, угрюмо заметил:

— Как обычно, письмо не подписано. Стоит лишь знак Черной Кобры.

Полковник положил листок на стол и разочарованно покачал головой:

— Увы, ничего нового. Документ не содержит важной информации, и Джеймс не мог об этом не знать.

Гарет взял письмо.

— Значит, надо искать. Должна открыться тайна, иначе быть не может.

Дел устало откинулся на спинку стула и безучастно наблюдал, как майор внимательно читал строчку за строчкой.

— Мне ничего не открылось, — наконец признался он.

Настала очередь Логана. Он тоже внимательно прочитал письмо, растерянно покачал головой и передал загадочный листок Рейфу, который все это время тихо сидел в углу.

Капитан Кастерс быстро просмотрел абзац за абзацем. Поднял голову и недоуменно пожал плечами.

— Но почему? — Он потряс листком. — Черт возьми, Джеймс, за что ты отдал жизнь? Здесь же ничего нет!

Рейф разжал пальцы. Письмо выскользнуло и упало на стол так, что знак Черной Кобры оказался сверху. Он хмуро взглянул.

— Лист бумаги не стоит…

И внезапно замолчал.

Дел повернулся к товарищу и увидел, что тот как завороженный смотрит на исписанную страницу. Смотрит так, словно непонятный предмет внезапно превратился в судьбоносный символ.

— О Господи! — наконец выдохнул Рейф. — Не может быть! — Он снова взял в руки погубивший друга документ.

Впервые за долгие годы службы и дружбы Дел увидел, что у капитана Кастерса трясутся руки.

Рейф поднес листок к глазам, вгляделся…

— Печать, — наконец твердо заключил он.

Наклонился и поднял письмо таким образом, что печать оказалась на уровне глаз товарищей.

— Он использовал собственную печать. Хитрый негодяй Феррар наконец-то ошибся, промахнулся, а Джеймс, зоркий и проницательный капитан Джеймс Макфарлан, мгновенно его поймал.

Гарет осторожно взял листок. Печать Феррара он знал лучше всех, потому что именно ему выпало поручение исследовать ящики письменного стола адъютанта. Майор долго рассматривал оттиск и наконец коротко, уверенно кивнул:

— Да, это его перстень.

Возбуждение нарастало на глазах. Дел счел необходимым усомниться:

— А он не сможет сказать, что печать у него украли, чтобы скомпрометировать? Например, кто-нибудь из нас?

На лице Гарета появилась уверенная улыбка. Он снисходительно посмотрел на полковника и покачал головой:

— Не сработает. Печать вырезана на перстне, который Феррар никогда не снимает. Подобное возможно лишь в том случае, если негодяй лишится пальца. Все клерки и секретари правительства это отлично знают: адъютант его светлости любит кичиться своей великолепной родословной и всем, что с ней связано. Перстень с печатью — настоящая достопримечательность губернаторской канцелярии. Такого больше нет во всей Индии.

— А сделать копию, дубликат никто не мог? — поинтересовался Логан.

Гарет протянул листок:

— Посмотри и реши сам. К тому же кому и зачем это может понадобиться? Работа не из легких.

Внимательно изучив печать, Логан проворчал:

— Полагаю, именно поэтому люди и пользуются печатями. Да, ты прав, здесь множество причудливых завитушек, причем у каждой своя глубина. Подделать сложно.

— Дело даже не в этом, — заметил Рейф. — Нам известно главное: печать настоящая, и Черная Кобра отлично знает, что совершил непростительную ошибку.

Капитан посмотрел в глаза товарищам и с воодушевлением добавил:

— Только сейчас я понял, насколько красив план Вулверстона.

Дел нахмурился:

— Хочешь сказать, что видишь и другие достоинства, помимо самого эффективного способа доставить улику в Англию?

Рейф оглянулся, чтобы убедиться, что никто из посетителей бара не слушает, и наклонился над столом. Он заговорил возбужденно, торопливо и в то же время уверенно:

— Он велел нам сделать копии, расстаться и отправиться на родину поодиночке. Что, по-вашему, подумает и предпримет Феррар, когда узнает, что мы все-таки добились своего? А узнает он непременно: ты сам сказал, что наши намерения для него не секрет. И вдруг без предупреждения, а главное, сразу после гибели Джеймса от рук Черной Кобры, мы сворачиваем дела и подаем в отставку. Никто не ожидает подобного шага. Более того, на родину мы отправляемся разными маршрутами. Какие выводы сделает Феррар и как поступит?

Логан ответил первым:

— Наверняка сообразит, что мы обнаружили убедительное доказательство его преступлений.

— А как только сообразит, тут же бросится следом и тем самым подтвердит справедливость и эффективность улики.

Дел кивнул:

— Ты прав. — Он серьезно посмотрел в глаза каждому из товарищей. — Джентльмены, благодаря Джеймсу мы получили необходимое подтверждение виновности Феррара. Благодаря Девилу Кинстеру и герцогу Вулверстону имеем в своем распоряжении подробный план действий и точно знаем, как следует поступать. Благодаря генерал-губернатору Гастингсу пользуемся полной свободой действий. Предлагаю точно следовать инструкции, достойно исполнить важное поручение и призвать к ответу Черную Кобру.

Пока Дел говорил, Рейф наполнил бокалы. Друзья встали.

— За успех! — провозгласил Дел.

— За справедливость! — поддержал Гарет.

— За светлую память Джеймса Макфарлана! — торжественно произнес Логан.

Все посмотрели на Рейфа.

— За решительную и бесповоротную победу над Черной Коброй! — заключил он.

Друзья чокнулись и залпом осушили бокалы. С громким стуком поставили их на стол и быстро вышли из бара.

14 сентября, двенадцать дней спустя

Бомбей

Офицеры встретились в таверне «Красный индюк», в убогой, насквозь прокуренной комнатушке. Таверна приютилась на грязной узкой улице в одном из бедных кварталов Бомбея. Окон в комнате не было, а единственная дверь, через которую проникли заговорщики, располагалась за видавшей виды стойкой бара.

Логан пришел последним и с громким треском опустил за собой бамбуковый экран — надежную защиту от посторонних глаз.

— По-моему, за мной никто не следил, — сообщил Логан и опустился на хлипкий плетеный стул, остальные сидели на таких же.

— За мной, кажется, тоже, — поддержал Гарет.

Он поднял с пола плетеную корзинку и поставил на стол. Бережно достал четыре цилиндрических футляра — деревянных, с медными накладками.

— Вот взгляните: местная версия дипломатического кейса.

Футляры выглядели совершенно одинаковыми: каждый имел примерно десять дюймов в длину и два дюйма в диаметре. Сделаны они были из палисандровых дощечек, надежно скрепленных медными кольцами. Крышки прочно удерживались сложной системой медных рычагов различной длины и толщины.

Каждый из офицеров взял в руки по футляру и начал рассматривать.

— А как открыть? — спросил Логан.

Гарет поставил корзину на пол и ловко повернул все шесть рычагов — по очереди, один за другим.

— Последовательность должна строго соблюдаться, иначе металлические скобы не разойдутся. Попробуйте.

Началась тренировка. Майор Гамильтон считал, что навык должен быть доведен до автоматизма, и требовал новых и новых попыток.

Рейф взял из рук товарища хитрое приспособление и сравнил со своим.

— Похожи как две капли воды.

— Вряд ли кто-нибудь сможет отличить. — Логан посмотрел на Дела, а потом перевел взгляд на Рейфа. — Итак, футляры для неопровержимых улик у нас в руках. Осталось их заполнить.

Рейф достал из внутреннего кармана кителя четыре тонких конверта и протянул полковнику:

— Три копии письма и оригинал.

Он бережно свернул конверты и вложил в узкие деревянные трубки. Затем тщательно запер миниатюрные замки и деловито осведомился:

— Где корзинка?

Гарет поднял корзинку с пола и подал товарищу. Рейф положил цилиндры, встал, прикрыл корзинку ладонями и встряхнул, перемешивая содержимое. Эффектным движением опытного фокусника водрузил корзинку в середину стола и сел на свое место.

— Действуем одновременно, — скомандовал Дел. — Опускаем руки и берем ближайший цилиндр. Здесь не открываем. Кому-то одному должен достаться цилиндр с оригиналом. Из комнаты выходим вместе, но как только оказываемся на улице, каждый направляется в свою сторону.

Заговорщики обменялись многозначительными взглядами и словно по команде запустили руки в корзину. На мгновение замерли — каждый крепко сжал то, что послала судьба, — и дружно вытащили руки.

— А теперь, джентльмены, — Дел обвел друзей торжественным взглядом, — выпьем за здоровье и удачу и отправимся в путь. Да будет с нами Бог!

15 сентября, две ночи спустя

Бомбей

— У нас проблема.

Голос вполне соответствовал интерьеру. Четкое аристократическое произношение гармонировало с красотой, элегантностью, умеренной роскошью внутреннего дворика ничем не примечательного с виду одноэтажного дома на окраине богатого квартала Бомбея. Никто из прохожих не обратил бы внимания на невыразительное здание. Фасад ничем не отличался от соседних. Едва войдя в холл, посетитель попадал в атмосферу сдержанной элегантности, и все же первые комнаты, те, которые могли увидеть посторонние, выглядели достаточно скромными, серьезными и даже скучными.

И лишь немногие избранные, которых приглашали во внутренние покои, мгновенно ощущали разницу: здесь, в глубине вместительного особняка, даже воздух казался пропитанным богатством.

Нет, обитатели дома вовсе не выставляли роскошь напоказ; ею наслаждались так, как истинные ценители наслаждаются произведениями искусства. В каждой следующей комнате анфилады мебель выглядела все более изысканной, ковры становились мягче и толще, а картины, украшения и милые безделушки все откровеннее радовали взор непревзойденной тонкостью и отточенным изяществом.

И все же апогеем чувственного восторга и наслаждения оставался внутренний двор, надежно замкнутый в кольце личных покоев хозяина. В лунном свете мерцал длинный, выложенный мраморной плиткой бассейн. Вдоль побеленных стен росли деревья и кусты, а открытые окна и двери сулили комфорт и прохладу. В ночном воздухе витал экзотический аромат цветущей араукарии; опавшие ярко-розовые лепестки украсили каменный пол причудливым узором.

— Неужели? — отозвался в прохладной темноте второй голос.

Собеседники сидели на просторной открытой террасе, представлявшей собой естественное продолжение гостиной. Второй из говоривших удобно расположился на софе и откинулся на гору шелковых подушек, в то время как первый расхаживал из конца в конец, выстукивая каблуками неумолимо ровный и оттого угнетающе напряженный ритм.

Третий участник встречи молча наблюдал из глубины огромного кресла.

Кромешная тьма южной ночи служила самым надежным занавесом.

— К черту Говинда Холкара! — Первый собеседник остановился и провел ладонью по густым волосам. — Поверить не могу, что он так долго не сообщал.

— Не сообщал о чем? — уточнил второй.

— О том, что потерял мое последнее письмо; то самое, которое я написал больше месяца назад, чтобы убедить его дать нам пополнение.

— Что значит «потерял»?

— Это значит, что письмо исчезло из кабинета губернаторского дворца в Пуне, непосредственно из ящика письменного стола. Причем именно в то время, когда в городе оказался верный пес Гастингса. Молодой капитан Макфарлан приехал, чтобы проводить племянницу губернатора обратно в Бомбей.

— И когда же это случилось? — Второй голос утратил ленивую безмятежность.

— Второго числа. Во всяком случае, именно в этот день Холкар обнаружил пропажу. А на рассвете Макфарлан вместе с молодой леди и небольшим отрядом отправился в путь. Холкар послал вслед своих головорезов…

— Дальше не рассказывай. — До сих пор молчавший человек заговорил густым баритоном, по сравнению с которым голоса остальных казались почти юношескими. — Наверняка убили Макфарлана, но письмо так и не нашли.

— Совершенно верно.

Первый собеседник не мог скрыть глубочайшего разочарования, а возможно, и страха.

— Ах, так вот почему мы прикончили мальчишку, — невозмутимо произнес второй. — А я-то до сих пор не понимал. Полагаю, перед смертью он так ничего и не сказал?

— Не издал ни звука. Но один из полицейских, которые отбивались вместе с ним, не выдержал допроса с пристрастием и сообщил, что капитан передал племяннице губернатора какой-то конверт и отправил ее вперед. — Говоривший поднял руку, требуя, чтобы его не перебивали. — Известие от Холкара пришло сегодня утром. Поняв, что письмо уже в Бомбее, он поехал в Сатару и лишь оттуда отправил ко мне гонца.

— С Холкаром успеем разобраться, — заметил второй из собеседников.

— Непременно. — В голосе первого послышалось нетерпение. — Причем займемся вплотную. Узнав о пропаже, я поручил Ларкинсу выведать в губернаторском дворце все, что можно. Выяснилось, что мисс Энсуорт вернулась из Пуны чрезвычайно расстроенной. Однако ближе к вечеру нашла в себе силы отправиться в форт в сопровождении горничной. Индианка проговорилась, что, узнав у ворот о гибели капитана, леди пошла разыскивать полковника Делборо. Нашла его в баре и передала конверт.

— Значит, преследовать мисс Энсуорт бессмысленно. Даже если она и прочитала письмо, то все равно ничего не поняла.

— Справедливо, — согласился первый из собеседников. — Более того, в ближайшие дни она уезжает в Англию.

Второй махнул рукой:

— Забудь о ней. Куда серьезнее то обстоятельство, что письмо в руках Делборо, а Холкар провалился. Что ж, сам виноват. Найдем другой источник пополнения боевых рядов. Успехи рекрутской кампании подтверждают, что можно прекрасно обойтись и без него.

Наступило тяжелое, напряженное, полное невысказанных вопросов молчание.

Нарушил его тот, кто все еще продолжал мерить террасу шагами:

— Письмо необходимо перехватить.

Первым отозвался баритон:

— Стоит ли суетиться? Вряд ли Делборо почерпнет из него больше, чем из остальных документов, которые удалось выкрасть его небольшому отряду. В них нет ничего, что могло бы выдать твою связь с Черной Коброй. Любое подозрение полковника так и останется всего лишь подозрением, не больше. Он даже не осмелится его высказать.

— Проблема не в содержании этого проклятого письма. — Первый из говоривших снова нервно провел рукой по волосам и, отвернувшись от собеседников, зашагал по террасе. — Главная оплошность — в подписи. Случилось так, что в конце страницы я поставил свою личную печать.

— Что? — В коротком вопросе сконцентрировались недоверие и недоумение. — Не может быть. Зачем так шутить?

— К сожалению, я не шучу. Все очень серьезно. Знаю, что не должен был этого делать, но кто мог предположить, что письмо, отправленное в Пуну, вернется в Бомбей и попадет в руки Делборо? — Мужчина беспомощно развел руками. — Невероятно!

— Но что же заставило тебя написать письмо от имени Черной Кобры и поставить личную печать? — Баритон звучал возмущенно.

— Так сложились обстоятельства, — резко парировал тот, кто продолжал нервно ходить из конца в конец. — Надо было немедленно отправить письмо, иначе мы потеряли бы еще целую неделю. Вспомни разговор на эту тему. Нам отчаянно не хватало людей, а Делборо со своим отрядом то и дело совал нос куда не следовало и усложнял жизнь. Ну а Холкар казался лучшим другом. Мы договорились, что я напишу как можно быстрее. Однако курьеру хотелось исчезнуть пораньше: у лентяя хватило наглости стоять над душой и ждать, когда я закончу письмо. Ему не терпелось уехать настолько, что если бы я его выгнал, приказав закрыть за собой дверь и ждать на улице, он бы наверняка сбежал. И без того искал повод вернуться в Пуну без моей корреспонденции. — Ни на секунду не останавливаясь, говоривший коснулся перстня с печатью, который постоянно носил на мизинце правой руки. — Каждый служащий губернаторской канцелярии, включая этого чертова курьера, знает о моем перстне. Разве я мог в его присутствии залезть в карман и достать печать Черной Кобры? Парень внимательно следил за моими движениями. Вот я и решил, что меньшее из зол — использовать свой перстень, тем более что с Холкаром мы отлично знакомы.

— Хм… — Второй собеседник укоризненно покачал головой. — Как бы там ни было, а нарушение инкогнито — недопустимая и непростительная ошибка. — Он переглянулся с баритоном. — Утечка информации разрушит нашу систему. Следовательно, — говоривший вновь сосредоточил внимание на виновнике неожиданных трудностей, — остается одно: разыскать Делборо и вернуть компрометирующий документ.

16 сентября, следующей ночью

Бомбей

— Два дня назад Делборо и трое оставшихся в живых товарищей покинули Бомбей, причем забрали из казармы все свои вещи и слуг.

Немногословное заявление первого собеседника было встречено тяжелым молчанием. Заговорщики, как всегда, собрались на роскошной террасе под покровом ночи. Один снова устроился на диване, второй расположился в кресле, а третий по привычке ходил перед ними.

— Неужели? — наконец произнес второй из собеседников. — Весьма прискорбно. Впрочем, Гастингс до сих пор ничего не предпринял.

— Офицеры не вернулись в Калькутту. — Дойдя до конца террасы, первый собеседник повернул обратно. — Я же сказал еще неделю назад: они подали в отставку! Так что скорее всего сейчас возвращаются в Англию.

Снова последовало долгое молчание, а потом баритон уточнил:

— А ты уверен, что они поняли, в чем дело, и оценили важность письма? Пропустить печать нетрудно, особенно если сосредоточиться на содержании. Они и раньше захватывали подобные документы и давно поняли, что толку от них не много.

— С радостью бы принял удобную версию и поверил, что враги сдались и решили мирно вернуться домой. — Обладатель перстня не останавливался и не замедлял шага. — Однако наши осведомители доложили, что два дня назад четверо встретились в бедном квартале, в каморке одного из замызганных баров, а когда вышли, каждый держал в руке деревянный цилиндрический футляр вроде тех, в которых местные чиновники перевозят важные документы. У входа они попрощались и направились в разные стороны — и это при том, что давным-давно служат вместе, даже в Индию приехали впятером. Так почему же вдруг решили вернуться на родину врозь, да еще и разными маршрутами?

Лениво развалившийся на диване второй собеседник сел прямо.

— А тебе известно, куда именно направился каждый из офицеров?

— Делборо выбрал самый очевидный путь: воспользовался регулярным сообщением и сел на корабль до Саутгемптона. Можно подумать, что действительно возвращается домой. Гамильтон отправился на шлюпе в Аден, делая вид, что по дороге выполняет какое-то дипломатическое поручение. Я проверил: никакого задания он не получал. Монтейт и Кастерс исчезли. Слуги Монтеита должны вскоре отплыть в Борнмут на корабле Ост-Индской компании, но о господине ничего не знают. Им приказано остановиться в гостинице на окраине города и ждать его прибытия. У Кастерса только один чрезвычайно преданный камердинер, из местных. Исчез вместе с хозяином. Я изучил списки пассажиров и членов команды всех отходящих судов, однако не нашел никого, способного оказаться Монтейтом или Кастерсом, пусть даже и под чужой фамилией. Ларкинс полагает, что они вполне могли отправиться по суше — во всяком случае, до какого-то другого порта. Пришлось отправить на поиски специальных людей, однако пройдет еще много дней, а может быть, и недель, прежде чем появятся какие-нибудь известия.

— И что же за приказ получили преследователи? — уточнил второй собеседник.

— Убить их самих и всех сопровождающих, а главное, завладеть деревянными цилиндрами.

— Понятно. — После долгого молчания второй собеседник сделал вывод: — Итак, в Англию разными путями направляются четверо. Один везет остро интересующий нас документ, а трое выступают в качестве подсадных уток. Если злосчастное письмо с твоей печатью достигнет берегов Англии и попадет в плохие руки, у нас неизбежно возникнут очень серьезные неприятности.

Говоривший переглянулся с обитателем глубокого кресла и снова повернулся к тому, кто допустил непростительную оплошность.

— Ты прав. Письмо необходимо вернуть. Хорошо, что ты уже отправил по следу наших гончих. И все же… — Снова посмотрев на молчаливого свидетеля, второй собеседник продолжил: — Считаю, что в сложившихся обстоятельствах нам тоже следует вернуться домой. В том случае, если ищейки подведут и Делборо с товарищами все-таки доберутся до британских берегов, лучше находиться ближе к событиям. Богатство, подаренное Черной Коброй, сослужит хорошую службу и не позволит опасной улике встать у нас на пути.

Первый собеседник кивнул:

— В порт только что вошел быстроходный фрегат из Калькутты, а послезавтра он отправляется в Саутгемптон.

— Отлично! — Второй решительно поднялся с дивана. — Как раз то, что нужно нам и нашим людям. Как знать, возможно, удастся опередить беспокойного полковника и встретить его в Англии.

— Верно. — Обладатель злополучного перстня криво улыбнулся. — Буду рад увидеть, как Делборо получает по заслугам.