Невеста горца

Глава 21

Джиллианна проснулась, когда солнце своими лучами заливало спальню. Было позднее утро. Очевидно, Коннор решил, что ей нужно отдохнуть, и не велел ее будить. Возможно, это было проявлением доброты и нежности с его стороны? Но у нее было слишком много дел, чтобы терять время на сон.

Джиллианна слезла с кровати. Две ее кошки тоже проснулись и томно потягивались. Они не залезали на кровать, когда на ней спал Коннор, и, похоже, им было приятно, что их хозяйка проспала так долго. Джиллианну даже удивило, что Коннор был очень ласков с кошками. Он не настаивал на том, чтобы животные не залезали на кровать, но его огромный рост и беспокойный сон быстро убедили их в том, что им лучше спать на небольшом топчане, который Коннор поставил для них в углу. Иногда Джиллианна видела, как он гладил кошек и играл с ними.

Она торопливо умылась и оделась. У нее из головы не шли слова матери, которые передал ей Джеймс: «Может быть, тебе следует отбросить гордость и объяснить ему, что он потеряет, если ты уйдешь от него».

Мама была права, и Джиллианна это знала. Она вспомнила об Элспет и Эйвори. Обе по совету матери проглотили свою гордость, чтобы завоевать мужей. Вряд ли кто-то из них хоть на секунду пожалел о том, что сделал. Но достоин ли мужчина того, чтобы потерять из-за него гордость, пусть даже на одну ночь? Наверное, да.

Она вышла из спальни и направилась в главный зал. Она боялась раскрывать душу перед человеком, который не проявлял к ней никаких чувств, кроме страсти в постели.

Он считал ее своей собственностью, как, например, лошадь. Правда, теперь днем он уже не был холоден с ней, но и не выказывал особой привязанности. Они вели разговоры, когда оставались вдвоем в спальне. К тому же он очень редко делился с ней своими переживаниями или радостями. Их страсть была горячей и неуемной, но Джиллианна не была уверена, что Коннор переживал ее так же глубоко, как она, ведь он мог просто ею увлечься, а не полюбить. Она была готова отдать ему всю себя, без остатка, но если он не собирался ничего давать ей взамен, тогда зачем перед ним раскрываться. Неудивительно, что ей было страшно.

— О, Джоан! — воскликнула Джиллианна, увидев женщину, выносившую из кухни поднос с хлебом, яблоками и сыром. — Мне нужно поговорить с тобой. — Она села и налила себе сидра. — Мой кузен Пейтон предупредил, что завтра приезжает моя семья.

Джоан едва не выронила поднос и медленно опустилась на стул рядом с хозяйкой.

— Вы уедете от нас?

— Так это уже не секрет?

— Почти все знают. Мы слышали, что сэр Джеймс говорил об этом. Вы можете расторгнуть брак, потому что вас вынудили к нему силой.

— О да. Мой отец почти наверняка привезет мне разрешение на развод с Коннором. Но к счастью, мой муж пока не подозревает, что завтра мне придется сделать выбор.

— Я не скажу ему, — поморщилась Джоан. — Конечно, это не очень красиво, но ничего не поделаешь. А вы правда хотите его бросить?

— О нет. Я люблю его, но…

Джоан кивнула:

— Вот именно. Но!

— Неужели я не права в том, что хочу получить что-то от него взамен? Проявление привязанности, например? Разве это много?

— Нет, миледи. Если бы у вас не было выбора, я посоветовала бы вам найти утешение в чем-то другом, например, в детях или обустройстве замка. Но у вас есть выбор. Вы дали нашему хозяину отличный кусок земли и множество сильных союзников. По сути дела, вы дали ему очень много и можете рассчитывать получить от него хоть какую-то взаимность. И он может дать вам больше, чем только стоны в кровати, хотя это не такой уж пустяковый подарок.

— Да, я очень ценю это, — призналась Джиллианна. — Но если кроме постели не будет ничего другого, зачем тогда постель?

— Я согласна с вами.

— Джоан, мне нужно больше! Я хочу знать, что в самом деле не безразлична ему, что мне принадлежит кусочек его сердца. Хотя, если честно, я хочу владеть всем его сердцем, но пока мне достаточно и кусочка.

— Не думаю, что вы сможете просто попросить его об этом.

— Нет, но у меня есть план. — Джиллианна тихо засмеялась, увидев удивление на лице Джоан. — Моя мама посоветовала мне отбросить гордость и показать мужу, что он потеряет, если я уйду от него.

— Какая мудрая женщина! И что это за план? Мне кажется, он уже видел все, что у вас имеется, миледи.

— К сожалению, это так, — улыбнулась Джиллианна. — Но я хочу показать ему, что кроется в моем сердце. До сих пор я охраняла его, и гордость помогала мне в этом. Но если я отброшу все предосторожности, может быть, он немного смягчится и подарит мне надежду. Если нет, то моя боль продлится недолго. Утром я уеду.

— Если он не даст вам эту надежду, то он заслуживает того, чтобы вы его бросили. А если его чувства проснутся позже?

— Тогда я вернусь к нему. Я слишком сильно его люблю.

— И как я.могу вам помочь? — спросила Джоан.

— Думаю, уже вся Шотландия знает, где мы с Коннором нашли общий язык, поэтому я могу говорить с тобой откровенно. Сегодня я хочу, чтобы в спальне все происходило немного иначе. Более соблазнительно, более романтично.

— Это поможет вам набраться смелости, — поняла Джоан.

— Именно так. Может быть, немного трав для ванны, — предложила Джиллианна. — Но таких, аромат которых понравится мужчине. Если он учует розы или лаванду, то скорее всего убежит прочь. — Они с Джоан рассмеялись. — И еще свечи.

— Очень хорошо. У нас есть несколько свечей с ароматом трав.

— И все его любимые блюда, особенно сладости. Но никакой клубники, а то я вся покроюсь красными пятнами.

— Не слишком соблазнительно.

— Вот именно. И положите еще мягкие покрывала. Мой кузен Пейтон однажды сказал мне, что и мужчинам, и женщинам нравится, когда их обнаженная кожа касается чего-то мягкого.

— Он рассказывал вам такие вещи?

— Только после нескольких бокалов вина. Да, и соблазнительный наряд, но у меня он есть.

— Есть?

Джиллианна кивнула:

— Да. Моя кузина Эйвери иногда дарила мне наряды. Она говорила, что мне следует надевать их, когда я по глупости решу, что недостаточно привлекательна. По ее словам, красивые вещи заставляют женщину почувствовать себя соблазнительной. Кроме того, они очень нравятся мужчинам и возбуждают их больше, чем просто обнаженное тело.

— Ваши кузины говорили вам очень странные вещи, учитывая, что вы были еще девственницей, — покраснела Джоан. — Наверное, позже нам нужно будет с вами поговорить обо всем этом. Будь я немного умнее, Малькольм не стал бы искать утешение на стороне.

— О, Джоан, я с радостью расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Но я не думаю, что Малькольм изменял тебе с Мэг из-за того, что ты хуже ее в постели. Он, как и Коннор, поверил россказням дяди Нейла о том, что мужчине следует иметь и жену, и любовницу. Что жены не только спокойно относятся к этому, но и приветствуют подобное положение вещей.

Джоан улыбнулась:

— Малькольм говорил то же самое, когда извинялся передо мной. Он искренне считал, что мне все равно. Тогда мне пришлось сказать ему пару ласковых, чтобы излечить его от глупости.

— Ты правильно сделала. Святая обязанность женщины — дать мужчине понять, что он несет чушь. — Женщины снова засмеялись. — А теперь займемся подготовкой к ночи моего признания.

— О, миледи, я так надеюсь, что это поможет.

— Я тоже, Джоан, я тоже.

Коннор вошел в спальню и замер от удивления. Он медленно закрыл за собой дверь. Его ванна уже была готова, но это было единственным, что не претерпело изменений. Воздух был напоен пряным ароматом, который очень ему понравился. Мерцающий свет свечей создавал в спальне таинственный полумрак. Пол и кресла были застланы мягкими овечьими шкурами; на кровати лежало пурпурное бархатное покрывало. Возле камина стоял стол, уставленный тарелками с едой и кувшинами с вином. Джиллианна стояла возле ванны. На ней была рубашка из тончайшего полотна, под которой просвечивало ее тело.

— Что это такое? — спросил он и начал раздеваться.

— Небольшой праздник по поводу твоего освобождения, — ответила Джиллианна и принялась помогать ему.

Ее волосы искрились в тусклом свете, а длинные руки порхали необычайно грациозно. Коннор едва сдержался, чтобы не повалить жену на шкуры на полу.

— Ты уже искупалась?

— Да. Сегодняшняя ночь предназначена для тебя.

— Для меня?

Она начала мыть его, и он подавил в себе желание затащить ее в теплую воду.

— Я хочу, чтобы ты была со мной в ванне.

— Не спеши. Сегодня мы не будем торопиться. У нас впереди вся ночь.

Эти слова заинтриговали Коннора. Он хотел отпраздновать свое освобождение еще прошлой ночью, но видел, что Джиллианна слишком устала. Теперь она отдохнула и выглядела гораздо лучше.

Вдруг он почувствовал, что она осушает его кожу не тканью, а нежными поцелуями. Он закрыл глаза, отдавая в ее распоряжение свое тело.

— И как долго ты собираешься это делать? — спросил он.

— Очень, очень долго, — ответила она. — Почему ты не хочешь позволить женщине насладиться твоим красивым телом? Какая гладкая кожа, какие крепкие мускулы. К ним так приятно прижаться.

Коннор задрожал, когда она облизала его соски. Затем ее губы опустились на его живот. При этом она с восхищением описывала каждую часть его тела. Она произносила вслух то, что он читал в ее влюбленном взоре. Она считала его красивым, и Коннор был глубоко тронут этим признанием. Конечно, он не поверил в эти глупости, но Джиллианна, похоже, и правда так думала, и ему это очень понравилось.

— Ты кое-что пропустила, — сказал он, когда она начала целовать его ноги, проигнорировав ту часть тела, которая больше всего изнывала без ее прикосновений.

— О, разве я могла это пропустить, — промурлыкала она, целуя внутреннюю поверхность его бедер. — Я просто приберегла напоследок самое вкусное. — Какой он большой и крепкий! Любая женщина может только мечтать о таком. Когда я вижу его, то представляю, как он движется внутри меня, вознося к вершинам блаженства.

Коннор тихо застонал.

— Не знаю, сколько еще я смогу выдержать эту сладкую пытку, — произнес он, когда она лизнула его.

— Любимый, я хочу, чтобы ты получил огромное на слаждение. Отдайся своему желанию и не сдерживай себя.

Он хотел спросить, что она имела в виду, но лишь снова застонал, потому что она обхватила его восставшую плоть губами и принялась сосать. Влажное тепло ее рта, жаркие прикосновения ее языка очень скоро привели его к оргазму. Лишь спустя несколько долгих мгновений он понял, что совершил. Он медленно открыл глаза и увидел, что Джиллианна целует его живот и гладит его длинные ноги. Он поднял ее и увидел, что ее глаза затуманены желанием. На лице Джиллианны не было ни тени отвращения или брезгливости. Коннор взял ее на руки и понес к креслу возле камина. Он сел на мягкую шкуру и посадил жену на колени.

Он очень счастливый человек. Никогда у него не было такой страстной любовницы, и он не ожидал, что найдет ее в этой маленькой женщине. Он видел, что временами у нее природная стыдливость пытается взять верх, но она ее подавляет. Коннор налил вина и заставил жену сделать несколько больших глотков. Он тоже хотел затеять любовную игру и решил, что если Джиллианна будет слегка пьяна, это поможет ей расслабиться.

Однако что-то мешало ему полностью отдаться страсти. Он долго не мог понять, что именно, но потом вспомнил. Любимый! Она назвала его любимым! Неожиданно он осознал, что всегда хотел, чтобы это было правдой. Он хотел, чтобы она не только восхищалась его телом или их взаимной страстью. Его самым сокровенным желанием было завоевать ее любовь. Он не знал наверняка, что именно она испытывала к нему и мог только догадываться об этом по случайным взглядам или прикосновениям. Когда он думал о том, как удержать ее в Дейлкладаче, ему в голову приходили разные вещи: их страсть в постели… ребенок. Но теперь он понял — единственное, что могло удержать Джиллианну, была любовь. Если она не полюбит его, он никогда не будет уверен в том, что она его не бросит. Коннор решил, что обязательно выяснит, что у нее на сердце, и сделает это как можно скорее.

— Очень вкусная еда, — похвалил ее Коннор и снял поднос со стола.

Джиллианна озадаченно нахмурилась:

— Тебе не обязательно было это делать.

— О нет, обязательно. — Коннор посмотрел на нее. — Эта ночь моя, не так ли? У нас праздник?

— Да.

— Тогда сними эту рубашку.

— Она предназначена для того, чтобы возбудить тебя.

— Она уже выполнила свою задачу. Поэтому теперь я хочу, чтобы ты ее сняла.

Коннор наблюдал, как жена медленно развязала ленты, и рубашка упала к ее ногам. Он протянул руку и убрал длинные локоны, закрывающие грудь Джиллианны. Он смотрел, как ее соски медленно набухают от его прикосновений. Его рука скользнула вниз, и она сомкнула ноги.

— Ты считаешь, что я красив. — Он снова погладил ее. — А мне кажется, что вот это самое красивое место.

Он положил ее на стол и придвинул кресло так, что его лицо оказалось на уровне ее разведенных бедер.

— Коннор, — ахнула она.

— Ну что ты, — прошептал он, когда она попыталась сдвинуть ноги. — Я же не мешал тебе наслаждаться мной.

— Да, но ты мужчина. А у мужчин нет чувства стыда.

— Я хочу, чтобы в стенах этой спальни у тебя тоже его не было.

Он начал покрывать ее тело поцелуями. Джиллианна извивалась на столе, издавая звуки, которые ласкали слух Коннора.

— О, Джилли, скажи правду. Тебе ведь это тоже нравится. Я хочу вернуть тебе подарок, который ты сделала мне. — Он поцеловал ее рыжие завитки на лобке. — Скажи мне, Джилли. Скажи, что тебе это нравится.

Джиллианна закричала от наслаждения, волнами пробежавшего по ее телу.

— О да, Коннор! Ты сводишь меня с ума.

Она перебирала пальцами его волосы и спустя несколько минут снова призналась, что любит его.

Открыв глаза, она увидела, что Коннор вытирает ее промежность прохладной влажной тканью.

— Так значит, моя жена меня любит? — с удовлетворением спросил он.

Да, она действительно хотела признаться ему в любви, но планировала сделать это в романтической обстановке, а не во время занятий любовью, лежа распластанной на столе.

— Твоя жена так сказала? — спросила Джиллианна, не в силах пошевелиться.

Коннор встал с кресла и помог ей ногами обвить его за талию.

— Да, сказала. — Он наклонился над ней.

— Может быть, тебе это показалось? — Она начала двигаться в такт его движениям.

— Поскольку ты крикнула это довольно громко, можно попросить людей в главном зале подтвердить это. Думаю, на конюшне тоже слышали.

— Наверное, я сказала это по ошибке. — Она выгнулась дугой, не в силах больше сдерживать свое желание.

— Тогда, думаю, тебе нужно сказать мне это еще раз. Так, для полной уверенности.

Джиллианна смотрела в потолок спальни и ругала себя последними словами Он заставил ее снова признаться ему в любви. А когда он привязал ее руки к кровати и потом принялся слизывать с ее тела сладкий крем, она, должно быть, сказала ему это не меньше десяти раз. Да что там сказала! Своим криком она объявила об этом на весь замок.

И что она получила взамен? Ничего! Ни единого слова. Вспоминая подробности прошедшей страстной ночи, она не обнаружила у него ни малейшего признака настоящего, глубокого чувства. Она знала, что может возбудить в нем страсть, но понятия не имела, что у него на сердце.

Джиллианна встала с кровати и умылась. Ей очень хотелось плакать, но она решила не поддаваться этой слабости. Она налила себе бокал сладкого сидра и посмотрела в сторону кровати, где спал ее муж. Он лежал на спине, едва прикрытый покрывалом. Она перевела взгляд на горшочек с кремом, затем снова взглянула на мужа. Она и не надеялась, что последнее проявление безумной страсти вынудит Коннора признаться ей в любви. Однако прошедшей ночью она потеряла контроль над игрой. Возможно, хоть теперь ей удастся взять инициативу в свои руки. И тогда она навсегда запомнит, что может управлять их взаимной страстью.

Коннор проснулся от прикосновения влажной ткани. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Джиллианну. Но когда он захотел заключить ее в объятия, его глаза распахнулись от удивления: его руки были привязаны к спинке кровати. Кажется, его маленькая женушка отлично умеет вязать узлы. Он снова посмотрел на нее. Она сделала глоток вина и взяла в руки горшочек с кремом, который ему так понравилось слизывать с нее. Коннор почувствовал, что начинает гореть от охватившего его желания.

— Хочешь мне отомстить? — хрипло спросил он.

— Да. — Она решила, что лучше заняться любовью, чем поддаться грустному настроению.

— Может несчастный пленник молить о пощаде?

— Ты хочешь, чтобы я пощадила тебя?

— В какой-то степени. Когда я больше не смогу переносить пытку, возьми меня в себя. Когда придет конец, я хочу быть похороненным в глубине твоего жаркого лона.

— Я подумаю о твоей просьбе, — пообещала она.

— И еще. Позволь и мне немного насладиться сладостью твоего тела. Ты не могла бы наклониться к моему лицу?

Джиллианна начала сомневаться в том, что ей удастся завладеть инициативой.