Ниагара в хрустальном бокале

15

Джоанна вошла в квартиру, которую два года делила со Стивом, испытывая смешанное чувство возбуждения и страха. Признаться во всем и, не уронив достоинства, быстро забрать свои вещи, – вот нехитрый план, которому она собиралась следовать. Она виновата и выслушает все, что он сочтет нужным ей сказать. Да, Джоанна могла бы скрыть измену и продолжать жить со Стивом, который вполне устраивал ее как любовник и спутник жизни. Могла бы, если бы не любила другого мужчину, не любила так беззаветно и отчаянно, что в голове мутилось, когда она вспоминала его объятия и поцелуи. Пусть она потеряла Роджера, пусть нет ни единого шанса встретиться с ним вновь и быть с ним когда-нибудь, это ничего не меняло. Это не отменяло главного – ее любви к Роджеру, несмотря ни на что.

Со дня ее отъезда прошло чуть больше недели, но сейчас, когда она споткнулась о знакомые сандалии коричневой кожи, кое-как брошенные в прихожей, она поняла: что-то изменилось. Были ли тому причиной неизвестно откуда появившиеся коробки, выстроенные пирамидкой у зеркала, или новый сладкий запах, медленно текущий из гостиной.

Джоанна поставила чемодан и прошла в кухню. Нью-Йорк летом, подумала она, ежегодно сказочно обогащает продавцов прохладительных напитков. Сама она по пути домой выпила две банки колы, но жажда не отступала.

На столе скучали два немытых фужера с остатками красного вина на дне. Он даже не удосужился поставить их в посудомоечную машину, отметила Джоанна, представляя, сколько домашней работы ее ожидает в остальных комнатах.

Стакан сока ненадолго освежил ее, и Джоанна, с улыбкой вздохнув об удивительной несамостоятельности мужчин, окликнула:

– Эй, есть кто-нибудь дома?!

Все вокруг, казалось, пропиталось пылью, в комнатах царил какой-то чердачный запах. В своем любимом кресле, где прочла не один десяток книг, Джоанна увидела дамскую сумочку из красной кожи со стразами, пущенными по окантовке ручек.

– Привет.

От неожиданности Джоанна вздрогнула. Перед ней стоял Стив в джинсах и в футболке. С остановившимся сердцем Джоанна смотрела на него, гадая, что бы могла значить эта сумочка и его ледяной взгляд. «Случилось что-то плохое, плохое», – стучало у нее в висках. Ей казалось, что они не виделись целый год, так изменился бывший возлюбленный. Она с трудом узнала это широкоскулое лицо, эти мягкие черты, внезапно ставшие острыми до резкости, эти глаза цвета молодой листвы, смотревшие на нее с жестоким удовлетворением кошки, намеревающейся кинуться на мышь. Минуту они сверлили друг друга взглядами, как два дуэлянта перед началом поединка.

Соизмеряясь со своим новым чувством к Стиву, Джоанна не смогла, как прежде легко коснуться губами уголка его остро очерченного рта. Вместо привычного поцелуя она протянула руку, как бы просительно, но он не пожал ее, а только глубже запихнул свои руки в карманы джинсов.

– Ты вернулась раньше, – с упреком сказал Стив. – Водопады не понравились или люди?

Джоанна присела на краешек кресла и с виноватой улыбкой развела руками. В ответ на странные намеки Стива она не могла вымолвить ни слова.

– Я, кажется, знаю, почему ты так скоро уехала с Ниагары. Наверное, ты преступила запретную черту и твою репутацию забрызгало водой.

Яркая синева глаз Джоанны поблекла от выступивших слез. Она начала задыхаться.

– Ты молчишь, любовь моя. Исходя из этого, – угрожающе сказал Стив, беря ее за плечи, – я начинаю понимать, что попал в яблочко.

Джоанной овладел ужас. Сжавшись в комок, она смотрела на Стива снизу вверх и боялась открыть рот.

– Я не облезу, проживу без тебя, – продолжал Стив, отпустив плечи Джоанны и начав расхаживать по комнате, попутно сшибая ногами предметы, случайно попадавшиеся на пути. – Но ты могла бы, к примеру, позвонить и сказать, что нашла себе нового дружка, побогаче меня. Вы ведь именно для этого поехали с Линдой на водопады, а? Только, как я погляжу, твоя подружка преуспела больше тебя, сцапала толстяка-миллиардера. Ну ты уж не обижайся на нее за это. Белобрысые шлюхи во все времена продавались дороже.

Сердце выпрыгивало из груди, Джоанна зажала уши, чтобы не слышать всех этих гадких оскорблений, которые обрушивал на нее Стив. Но его звонкий голос проникал сквозь ее пальцы и ввинчивался в уши с остервенением и яростью.

Неожиданно он подбежал к ней и силой развел ее руки, уставившись страшным взглядом в расширившиеся зрачки. Джоанна не поспевала за своими мыслями и была не в силах вымолвить ни слова.

– Скажи, ты вспоминала меня, когда кувыркалась с этим докторишкой? Чем он лучше меня? Или все дело в броши? В той очаровательной бриллиантовой штучке, которую ты увела у его женушки?

Стив видел, как лицо Джоанны становится белым от охватившего ее страха, но ему было все равно, возможно, он добивался именно этого, чтобы она почувствовала себя запуганной, униженной, чтобы пережила все то, что испытал он.

Он отошел от нее, Джоанна выдохнула, но Стив тут же повернулся и со всего размаха руки ударил ее по лицу. Джоанна вскрикнула и схватилась за щеку. Кожа горела огнем, из носа ручейком побежала горячая алая кровь.

– Тебе сейчас больно, – сказал Стив с видом хладнокровного садиста, усевшись напротив Джоанны и смотря ей прямо в лицо. – Представь, что так же было больно мне, когда Том Хаксли, наш трубач, пошутил, что, дескать, теперь у нашего саксофона выросли рога. Что я сделал? А что бы сделал любой на моем месте, защищая честь своей девушки? Я набил ему морду, и меня вышибли из оркестра. Правда, он тоже не задержался дольше меня. А потом я пошел в аптеку за пластырем и увидел на лотке газету. Ты знаешь, я не читаю газет, но эту я купил. Там было написано про тебя и про ту брошку. А еще там была премилая фотография: поцелуй в парке.

Из глаз Джоанны полились слезы. Стив прав. Может статься, он был прав даже в том, что ударил ее. Она – дурная женщина и заслуживает этого. Джоанна встала и подошла к окну. Теперь ей было все равно. Самые страшные слова были произнесены им. Стив знал правду. И ей нечего было больше добавить. Все теперь вышло наружу: ее измена, ее предательство, ее позор.

В наступившей тишине из спальни послышались шаги. Мгновение спустя оттуда появилась испуганная мордашка с наклеенными ресницами и ярко подведенными губами. Это была Барби, танцовщица из «Эйвери Фишер холл». Барби – смешное кукольное прозвище, данное девушке за пристрастие к вызывающему макияжу и тонкую талию. Когда девушка, озираясь, осторожно выскользнула из спальни, обнаружилось, что из одежды на ней только тоненький шелковый халатик, принадлежащий Джоанне.

По сочувственному взгляду Джоанна догадалась, что Барби полностью на ее стороне. Выйдя на середину комнаты, Барби уперла кулачки в бока и повернулась к Стиву.

– Ты настоящая скотина, – сказала она тоненьким голоском, отчетливо произнося каждое слово. – Вчера я почти поверила тебе, что Джоанна – полная дрянь. Но это ты дрянь и мразь. Если бы Джоанна мне поверила, я бы рассказала, сколько наших девчонок перебывали в этой квартире и в скольких койках побывал ты, пока Джоанна думала, что ты подрабатываешь на танцах.

Стив вспыхнул и со злостью скрипнул зубами. Разоблачение старых амурных делишек не входило в его планы. В голове Джоанны перемешалась правда и ложь, она больше не знала, чему верить, ведь, если Барби говорила правду, Стив изменял ей все два года, что она любила его. А может, любила не так сильно? Или и не любила вовсе?

В дверь позвонили тремя короткими требовательными звонками. Стив неохотно пошел открывать, но едва он отпер, как прихожая наполнилась мужскими голосами.

– Это я вызвала полицию, – шепнула Джоанне Барби и, улыбнувшись, добавила почти беззвучно: – Прости, что я переспала с ним.

В гостиную, пятясь вошел Стив, за ним двое мужчин в форме. Лица у них были более чем решительные, а вот что касается Стива, с его лица вмиг слетела вся уверенность.

– Кто из вас звонил в полицию? – спросил старший, негр с лоснящимся от жары лицом.

– Я звонила, – смело выступила вперед Барби. – Этот мужчина напал на мою подругу и ударил ее по лицу.

Она подбежала к Джоанне и с усилием оторвала ее руку от окровавленного рта. На скуле образовались небольшой кровоподтек и припухлость.

После слов Барби напарник негра подошел к Стиву и, надев на него наручники, начал зачитывать его права.

– Мисс, я старший сержант Джонсон, – сказал негр, – это мой напарник Дрейк. Простите, но вам придется рассказать, как все было. Вы можете говорить?

Джонсон присел перед Джоанной с открытым блокнотом и приготовился писать.

– Мисс Биркин ошиблась, – превозмогая боль, с трудом произнесла Джоанна. – Меня никто не бил. Мы с моим другом поспорили, я рассердилась и замахнулась на него, а он ловко увернулся, и я ударилась о дверной косяк.

Изумление, которое одновременно отразилось на лицах Барби и Стива, не ускользнуло от острого взгляда Джонсона. Он по очереди оглядел обоих, потом перевел взгляд на Джоанну и, поняв, в чем дело, еще раз спросил:

– Вы уверены, что не нуждаетесь в нашей помощи? – Он весь подался к Джоанне, давая понять, что в силах полиции защитить ее от мести драчуна.

Но Джоанна осталась непреклонна. Сделав над собой невероятное усилие, она улыбнулась и встала, приглашая присевшего напротив нее полицейского сделать то же самое. Джонсон, не переставая подозрительно рассматривать ее лицо, распрямился и кивнул:

– В таком случае нам нет нужды оставаться здесь. Сэр, произошла ошибка, вы свободны.

Дрейк освободил Стива, и полицейские скрылись в прихожей. Когда хлопнула входная дверь, Барби бросилась к Джоанне и залепетала:

– Ты святая, Джоанна. Я бы так не смогла. Я всем расскажу, всем нашим ребятам. Чтобы они все знали, какая ты святая.

– Оденься и помоги мне погрузить коробки в такси, – сказала Джоанна перед тем, как уйти в ванную.

Стив стоял у окна, не зная, как ему поступить. Он намеревался ненавидеть Джоанну еще многие годы, но поступок, который она совершила, не дав полиции упечь его за решетку, перевернул ситуацию. Она со своим благородством снова обставила его. Теперь он не исключал того, что Джоанна действительно не крала эту брошь и не водила шашни с женатым мужчиной. Газеты постоянно врут, думал он, может, и это только утка, чтобы привлечь читателей. Предположив, что Джоанна невиновна, Стив возненавидел ее еще сильнее. Что мне делать? Остановить ее и попросить прощения, или промолчать, или сказать «спасибо, детка»? Что?

Когда Джоанна появилась из ванной, Стив сделал шаг по направлению к ней, но, наткнувшись на ее взгляд, остановился. На него смотрела уже не наивная глупышка Джоанна, умевшая верно любить за двоих, это был взгляд опытной женщины, претерпевшей в жизни всякое. Это был конец. Конец всему: и любви, и дружбе, и доверию. Только сейчас, когда она взглянула на него с болью и прощением, Стив понял, кого потерял. Даже если у нее и случилась короткая интрижка, все равно он мог бы завоевать ее вновь, как это было в первый раз, окружить заботой, играть под окнами на саксе и готовить по утрам тосты с сыром. Но было поздно. Джоанна уходила, и Стив знал, что это навсегда.