Никогда тебя не отпущу

Глава 42

— У вас же такая любовь была? Как ты сразу поверил? — всхлипываю, сдерживая слезы.

— А думаешь, я сейчас сам себе могу дать ответ? — качает головой. — Ревновал жутко. Не понимал поступка. Она ведь и тебя бросила… а потом вспомнил, как будучи беременной погибелью кликала тебя. И рассказывала мне, как Андрей постоянно с гордостью говорит, что ребенок стал его личной победой, он усмирил кобылку, и она больше не сбежит пастись на другом лугу. Подумал, что могла она тебя бросить… слишком ненавидела Андрея… — Ярослав опускает глаза.

Ему сложно говорить мне, что любви у мамы ко мне не было. Я плод насилия, я дочь человека, которого она ненавидела всеми фибрами души. Могу ли я ее винить в этом?

Нет, не могу.

Могу только понять. И ответить ей любовь на ее нелюбовь. Сказать, что мне всегда ее не хватало и я очень ее ждала.

— Я все понимаю, Ярослав, — глажу его по голове. — Маме столько горя причинили, столько ее ломали… я не виню ее…

— Но она тебя не бросала, — облизывает пересохшие губы. — Это я позже узнал. После ее письма был ступор. Неверие. Отчаяние. А потом я стал ее искать. Думал, не успокоюсь, пока не поговорим. После моих долгих поисков, примерно через год, я узнал, что Катенька живет со Степаном. И да, это был еще один неприятный сюрприз — эта сволочь был жив и здоров, еще и проживал с моей женщиной.

— И ты поверил, что мама с ним по собственной воле?

— Они жили в другом городе. Я видел снимки, много фото, где они счастливы. Вспоминал письмо Кати, в котором она писала, что была со мной, потому что так проще было убежать от действительности. Степа приехал в город, сам привез мне эти фото, показал, и пригрозил, что если я буду рыпаться, то пострадает мой сын. Это был его первый шантаж. А потом набрал Катеньку, и она мне сказала, чтобы я ее забыл. Подтвердила слово в слово рассказ Степана. Это сейчас я понимаю, что этот ублюдок ее окончательно сломал и заставил это все сказать. А тогда обида и ревность не позволили мне размышлять здраво. Степан за те годы оброс связями, поднялся, он был опасен. И степень его возможностей росла с каждым годом. Я продолжал любить Катеньку, но не стал искать. Ничего не делал, поверив в те сказки. Про то, что она находится в психиатрической больнице, я узнал, когда Денис заболел, а вы планировали свадьбу.

— Тогда ты мне четко дал понять, чтобы я соглашалась на условия отца… А я пришла к тебе за помощью… — давняя обида дает о себе знать, ударяя в израненное сердце.

— После того приезда Степана, я обозлился на весь мир. Стал отвратительным мужем, практически открыто изменял Елене. Ее это не сильно заботило, но уязвляло женское самолюбие. Я вел себя с ней по хамски. Ненавидел себя, что всю жизнь прожил с нелюбимой. К Денису я тянулся, но Елена настраивала сына против меня, и за это к ней росла неприязнь. С Дашкой у нас были нормальные отношения, девочка была ни в чем не виновата, и я пытался заменить ей отца. Но общаться со своей дочерью мне не давала Елена, которая слишком ревностно ее опекала. И странно, но даже ревновала ко мне. Надо было уйти от Елены, бросить… но и этого я не делал. Я сам рушил свою жизнь, катился по наклонной и не хотел останавливаться. Не видел смысла, ведь со мной больше не было Катеньки. Смысл жизни был утерян. Когда вы в садике познакомились с Денисом, я был в шоке. Андрей же смеялся и говорил, что так судьба над нами прикалывается. Мы с ним научились существовать в одном городе. Порой пересекались по бизнесу. Я всегда помнил, что Андрей сделал с Катенькой, но если развязать войну пострадали бы наши дети, и я научился жить с обидами в сердце, с извечной разрушающей ненавистью. Еще нас объединял общий враг и осознание, что Степка рано или поздно все равно ударит. Бить он начал, когда мы расслабились. Он пришел ко мне и потребовал, чтобы я шантажом вынудил сына отказаться от тебя. А потом показал фото Катеньки в лечебнице. Сказал, что она там долгие годы и только от него зависит ее жизнь. Если не соглашусь, он ее убьет. Я согласился… таких гнусностей наговорил сыну. Стал для него врагом. Разрушил вашу свадьбу, заставил его жениться на нелюбимой, — кладет руку на сердце. Тяжело дышит. — Нет мне прощения.

— Так меня же тоже шантажировал отец…

— Степка и Андрея шантажировал.

— Чем?

— Андрей бы мне никогда не признался. Но зная его умение влезать во всевозможные авантюры, полагаю, Степан нашел и не один крючок.

— То есть ни ты, ни папа против нашей свадьбы не были?

— Нет. Андрей до шантажа, всегда меня подкалывал, что видимо, на роду у нас написано породниться, чтобы друг от друга никуда не делись. Заклятые друзья…

— А зачем? Для чего Степану разлучать нас с Денисом? Выдавать его за Ольгу? Это он тоже придумал?

— Да. Одним из условий шантажа был обязательный брак Дениса с твоей сестрой. Я задавал ему этот вопрос, на что Степан только едко усмехался, и говорил, что мы будем мучиться в догадках, это еще его одна месть.

Дверь палаты открывается. Оглядываюсь. На пороге стоит Елена, губы поджаты, глаза красные, воспаленные.

— Очнулся ирод треклятый! — машет кулаком. — Что же ты не помер! — переводит болезненный взгляд на меня. — Вика! Ты же мне как дочь была! Зачем ты его спасла?!

— Елена Эдуардовна, — холодею от жуткой догадки. — Это вы… вы отравили Ярослава?

— А сколько он еще будет над нами издеваться! Я не травила! Я землю очищала!