Ночная голубка

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Усталый всадник на взмыленной лошади поднялся на холм, откуда был виден замок Блэкстон. Близость дома не заставила, однако, Райлана умерить бег коня, который, почуяв скорый конец пути, во весь карьер понесся с холма.

Райлана душили гнев и досада. Он был так близок к осуществлению своей заветной мечты — создать в Йоркшире оплот оппозиции королю. Вкупе с его женитьбой на наследнице сэра Эгберта Кросли это нанесло бы чувствительный удар его безмозглому величеству. И вот теперь леди Джоанна находится в руках короля. К тому же он совершил безнравственный поступок — обесчестил девушку. Согласно законам чести, он должен был бы жениться на ней. Но это противоречило бы его планам — в том числе политическим.

Разумеется, король ни за что не согласится отдать за него леди Джоанну, владелицу Оксвича. Но ведь он не знает о соглашении между Райланом и сэром Эгбертом. Эта мысль не принесла Райлану желанного облегчения. Из-за его беспечности Джоанна попала в цепкие лапы этого дурака, сидящего на английском троне.

Райлан ехал полем, не обращая внимания на приветственные крики пастухов, которые снимали шляпы перед своим господином.

Он все больше склонялся к тому, что ему следует незамедлительно собрать своих самых надежных вассалов и двинуться отрядом ко двору короля, находящемуся ныне в Айл-оф-Или. Оставаясь в Блэкстоне, он ничего не добьется. Хотя, но правде говоря, прибыв ко двору, он тоже навряд ли может овладеть ситуацией. Но не сидеть же, сложа руки. Джоанна превратится в безмолвное орудие недоброго и глупого короля, если не вызволить ее оттуда. Мысль о том, что он, Райлан, готовил для нее подобную же участь, не вызвала в его душе раскаяния. Ведь он — совсем не то, что король Джон! Он позаботился бы о том, чтобы девушке достался в мужья славный парень.

Но это утешительное соображение не рассеяло его сомнений, как бывало прежде, когда он еще только вынашивал свой план. Продолжая путь по мощеной дороге, ведущей к укрепленному замку, он вспоминал, какое отчаянное сопротивление оказала ему леди Джоанна. Она не хотела ни выходить замуж, ни вступать во владение своим замком. Но он все время пытался силой навязать ей свою волю,

И силой же принудил ее уступить его вожделению.

— Тысяча проклятий! — пробормотал он, въезжая на узкий подъемный мост, миновав который он резко остановил коня в переднем дворе, мощенном булыжником. Спешившись, Райлан отдал поводья мальчишке — помощнику конюха, который смотрел на своего господина во все глаза, приоткрыв от удивления рот.

— Позвать капитана гвардии, — рявкнул он первому из выбежавших ему навстречу слуг. — Оседлать свежую лошадь. Подать еду. И эль, — добавил он и, нахмурившись, торопливо направился ко входу в главный зал.

За столом, склонившись над пергаментом с перечислением угодий, входящих в поместье Блэкстон, сидел сенешаль. Он водил пальцем по строчкам и что-то бормотал себе под нос. Увидев перед собой неожиданно вошедшего хозяина всех этих владений, сенешаль так и подскочил от удивления. Но слова приветствия замерли на его устах, стоило ему увидеть, как мрачен и грозен сэр Райлан.

— Ми… милорд! Вы живы! Нам сказали, что вы пропали…

— Где Келл? — спросил Райлан вместо ответа. Сняв запыленные перчатки, он бросил их на стол.

— Он возглавляет поиски вашего сиятельства, милорд. Вернувшись, он пробыл здесь совсем недолго и уехал с подкреплением.

— Пусть его немедленно разыщут. И остальных тоже. Проклятье, — выругался он, яростно мотнув головой. — Все складывается против меня! Если бы не этот шторм…

В зал торопливо вбежала молоденькая служанка, неся кувшин эля и тяжелую кружку. Остановившись на полуслове, Райлан наполнил кружку и в одно мгновение опорожнил ее. Повинуясь его жесту, девушка почтительно удалилась. Райлан отодвинул от стола массивный стул с высокой спинкой и тяжело опустил на него свое усталое тело. Снова наполнив кружку, он взглянул на ожидавшего дальнейших распоряжений сенешаля.

— Я отправляюсь ко двору, Питер, со всеми своими людьми, кого удастся собрать. Если Келл вернется до рассвета, он поедет со мной. Если нет, — он вытер пот со лба тыльной стороной ладони, — если нет, пусть догоняет меня по дороге, я не могу ждать его. Приготовьте лошадей и все, что понадобится в поездке. Позаботьтесь также о деньгах, костюмах, вооружении и амуниции, которые, — на ваш взгляд, нужны будут для визита ко двору.

— Как долго вы пробудете в Лондоне?

Райлан вздохнул и уставился невидящим взглядом в свою кружку.

— Король, насколько мне известно, находится сейчас в Айл-оф-Или. Сколько времени я там пробуду — трудно сказать. Пока не выполню своей задачи… или не признаю себя побежденным. — Он сделал большой глоток из кружки. Сенешаль повернулся было, чтобы идти выполнять распоряжения своего господина, но Райлан, оторвавшись от своих невеселых дум, остановил его словами:

— И еще одно, Питер. Проследите, чтобы каждый из сопровождающих меня был обязательно надлежащим образом вооружен!

Несмотря на изумление, отразившееся на лице сенешаля, он не стал пускаться в объяснения. После ухода озадаченного Питера Райлан подумал, что он и не смог бы толком объяснить даже самому себе, зачем ему мог понадобиться хорошо вооруженный эскорт для поездки ко двору. Подняв кружку, он снова отпил из нее бодрящего прохладного эля. Вырвать Джоанну силой из рук самого короля было бы весьма неразумно с его стороны. Это наверняка резко сократило бы число его союзников, которыми он так дорожил. А кроме того, это было почти нереально. Но, подумав о леди Джоанне из Оксвича, Райлан понял, что должен будет вернуть ее любой ценой.

Хрипло выругавшись, он с силой опустил кулак на поверхность стола и даже не почувствовал боли. Как вышло, что эта совсем юная девчонка с такой легкостью разрушила его планы? Однако относиться к ней как к девчонке и даже как к обыкновенной женщине было бы ошибочно. Она совсем не походила ни на одну из женщин, с которыми его сводила судьба до встречи с ней. Она почти ежеминутно удивляла и озадачивала его на всем протяжении их недолгого знакомства. Ох, уж эта леди Джоанна Престон!

Он рассчитывал встретить в ее лице заурядную, сговорчивую девушку, которая была бы несказанно рада покинуть унылую обитель, которая с готовностью согласилась бы, следуя его воле, выполнить свой долг перед Оксвичем и Англией — то есть выйти замуж за того, кого он, Райлан, выберет ей в супруги. Но с первых мгновений их встречи она повела себя вопреки всем его ожиданиям. Категорически отказалась выходить замуж, не пожелала покидать монастырь святой Терезы и даже позволила себе подвергнуть сомнению и осмеянию его патриотические планы!

Но хуже всего то, что она оказалась писаной красавицей!

Даже в своем уныло-сером монастырском платье Джоанна выглядела так, что от нее было глаз не оторвать. Что же удивительного в том, что на острове, в маленьком уединенном домике, представ перед ним во всем сиянии своей молодости и красоты, полуобнаженная, с распущенными медно-рыжими локонами она заставила его забыть обо всем на свете…

— О Иисус Сладчайший! — воскликнул Райлан, чувствуя, как при этом воспоминании в нем снова поднимается волна желания. Как далеко завело его вожделение, с которым он не сумел справиться, подумал он мрачно. Да и вообще, говоря по правде, во всем, что касалось этой девицы, он проявил себя законченным дураком. Прежде всего, не веди он себя столь беспечно, ей не удалось бы сбежать. Она умело пользовалась всеми допущенными им промахами и даже ущерб, который он ей причинил, попыталась обернуть себе на пользу.

Он шумно вздохнул, пытаясь побороть желание, которое вызвали воспоминания о рыжеволосой красавице и ее образ, возникший перед его мысленным взором. «Вспомни, какая эта своенравная, бесстыжая маленькая ведьма!» — приказал себе Райлан, но он был не в силах пробудить в себе злость на девушку. Думая о ней, он испытывал не только досаду и вожделение. С ними он справился бы гораздо легче, чем с чувством тяжелой вины и стыда, которое не покидало его после той ночи на острове.

Всего каких-то три дня назад Джоанна была невинной девушкой. Ей нравилась монастырская жизнь, и она с радостью готовилась к постригу. Теперь она лишилась своего привычного крова и утратила невинность. При дворе к ней отнесутся как к трофею короля, который воспользуется ею с максимальной выгодой для себя и своей подлой политики. Райлан знал, что многие не посчитаются с утратой Джоанной своей девственности и охотно возьмут ее в жены, чтобы только получить доступ к ее роскошному телу.

При мысли об этом на скулах его заходили желваки, и он так резко вскочил со стула, что тот опрокинулся. Король не смеет распоряжаться ее судьбой! — сказал он себе. И если ему, Райлану, не останется ничего другого, кроме как собрать возле себя всех, кто предан ему — или боится его, — и отнять Джоанну силой, то он пойдет и на это. Он должен взять ее судьбу в свои руки и устроить ее будущее наилучшим образом.

Он обязан сделать это, чтобы загладить, хотя бы отчасти, свою вину перед ней.

Спешившись, Джоанна едва не упала. Она ухватилась рукой за седло стоявшей рядом рыжей лошади, на которой ей пришлось ехать так долго, что ноги ее затекли и онемели. Окружающие с нескрываемым любопытством принялись разглядывать ее.

Но в эту минуту девушке было совершенно безразлично, как она выглядит и что думают о ней собравшиеся здесь люди. Она смертельно устала и думала лишь о мягкой постели и о лохани теплой воды. Продолжая держаться за седло в ожидании пожилой служанки, которая сопровождала ее, девушка едва не рассмеялась, столь забавный контраст с ее прежней жизнью являло собой происходящее сейчас. Как долго и упорно старалась она, будучи послушницей в монастыре святой Терезы, преодолеть свою гордыню. Эти усилия, однако, не дали ощутимых результатов. И лишь теперь, прибыв ко двору короля Джона и королевы Изабеллы, она, похоже, начисто избавилась от этого греха. Ее нисколько не волновало мнение окружающих о ее особе. Все, что ей надо, — это постель и чтобы ее оставили в покое.

Двор аббатства Айл-оф-Или заполнило множество людей. Отовсюду слышался немолчный гул их голосов. К Джоанне наконец подошла молоденькая коренастая горничная. Это новая служанка, подумала Джоанна, опираясь на плечо девушки. Пожилую женщину, которая находилась при леди Престон все три дня пути, наняли люди короля в первом же городе, через который они проезжали. Знатной особе не подобало путешествовать одной среди мужчин. Там же ее снабдили плащом и грубыми башмаками. Сэр Пейтон заявил, что отныне она находится под опекой самого короля и ей не следует появляться при дворе с босыми ногами и непокрытой головой.

Нельзя сказать, чтобы эта скудное добавление к ее гардеробу придало ей надлежащий вид. Несмотря на крайнюю усталость, Джоанна заметила, что придворные одеты согласно моде, о которой сама она не имела не малейшего понятия. Дорогая материя ярких, нарядных цветов пестрела и переливалась вокруг. Джоанна всегда считала, что такие ткани используют только на покровы для алтарей и на епископские облачения. Нарядов, которые носила ее мать, девушка просто не помнила. Туалеты же окружавших ее вельмож и знатных дам были богато украшены драгоценными камнями, мехами и перьями. Это было восхитительное, захватывающее дух зрелище. Джоанна вздохнула, потому что усталость не давала ей возможности вволю налюбоваться им. Она с надеждой подумала о том, что коли все здесь носят такие дорогие наряды, то, наверное, и постели, в которых они спят, — мягкие, застланные чистым льняным бельем…

— Отведите ее на женскую половину. Она, похоже, вот-вот потеряет сознание от усталости. Вымойте ее и уложите. Поселите ее вместе с новой девушкой.

Джоанна была настолько измождена, что даже не попыталась определить, откуда исходил этот властный голос. Она устало следовала за служанкой, которая, поднявшись на три высокие ступени, направилась вдоль устланной богатым ковром галереи. Джоанна шла словно во сне, с трудом передвигая одеревеневшие ноги. Девушка привела ее в небольшую комнату, где несколько дам, склонившись над вышиванием, оживленно переговаривались между с собой.

— Миледи Мерилин, — почтительно присев, произнесла служанка, — ее величество приказали, чтоб я постелила леди Джоанне в вашей комнате.

Худощавая темноволосая девушка поднялась с лежавшей на застланном ковром полу большой подушки, отложив в сторону пяльцы. Она была одета в красивое платье нежно-розового цвета, отделанное каймой, с широкими, пышными рукавами. Талия девушки была стянута поясом из тонкой кожи богатой выделки. Пояс бы украшен серебром, на запястьях виднелись браслеты из того же материала. Волосы девушки свободными волнами струились ниже плеч. Держалась она весьма скромно и слова приветствия произнесла тихим голосом, потупив глаза, из чего Джоанна заключила, что она еще очень молода.

— Леди Джоанна, — произнесла леди Мерилин с легким поклоном и обратилась к служанке: — Вы приготовите ванну? В соседней комнате, я полагаю? Приготовьте чистую одежду, а я помогу ей помыться.

Горничная неуверенно переминалась с ноги на ногу, не решаясь заговорить, и наконец произнесла:

— Она приехала без поклажи, миледи, — бросив на Джоанну взгляд, ясно говоривший, что, по ее мнению, настоящая леди не станет путешествовать без узлов и сундуков, полных нарядов.

— Без поклажи? — в один голос воскликнули три леди, находившиеся в комнате, которые до этого лишь с любопытством прислушивались к разговору.

— Без поклажи? — удивленно повторила пышнотелая блондинка. — Неужели ее ограбили?

— Не знаю, миледи, — честно призналась служанка. Джоанна расправила усталые плечи. Кто дал им право говорить о ней в третьем лице, будто ее здесь нет! Или будто она бессловесная кукла, принесенная сюда для их забавы?

— Нет, меня не ограбили, — сказала она и добавила, криво улыбнувшись своей шутке, понятной ей одной, — во всяком случае, в том смысле, какой вы придаете этому слову.

Леди Мерилин поспешила прочь из комнаты, увлекая Джоанну за собой.

— Пойдемте. Ведь вы просто падаете с ног от усталости.

И прежде чем три любопытствующих леди успели опомниться и засыпать Джоанну новыми вопросами, девушки оказались в коридоре, а затем — в маленькой комнате с единственным узким окном, расположенным высоко, почти под самым потолком. Леди Мерилин велела горничной принести мыло — непременно жесткое, а не мягкое — и закрыла дверь. Джоанна прислонилась к холодной каменной стене и с тревогой огляделась кругом.

— Вам нехорошо? — робко спросила леди Мерилин, с участием взглянув на свою странную гостью.

— Да, мне и правда плохо, — вздохнула Джоанна, — но вы ничем не сможете мне помочь.

— Вам надо помыться, поесть и лечь в постель. Утром вы почувствуете себя гораздо лучше.

Леди Мерилин с любопытством смотрела, как Джоанна, развязав тесемки капюшона, сняла плащ и сбросила с ног грубые деревянные башмаки.

Освободившись от стеснявшей ее одежды, Джоанна в свою очередь более внимательно оглядела свою новую знакомую. Леди Мерилин было на вид лет шестнадцать. Держалась она очень робко. Ее фигура только еще начинала приобретать женственные очертания. Густые темные волосы красиво обрамляли ее бледное лицо, глаза леди Мерилин имели необычный зелено-голубой оттенок. Лицо ее было бы прекрасно, если бы его оживила улыбка. Но девушка держалась так стесненно и неуверенно, что красота ее от этого меркла и тускнела.

Пока они так стояли, молча разглядывая друг друга, Джоанна решила, что из них двоих леди Мерилин смущена гораздо больше. Это открытие смягчило ее. Хоть кто-то из встреченных ею за последние дни людей не будет пытаться командовать ею и навязывать ей свою волю, подумала она.

— Я Джоанна Престон. — Откинув волосы за плечи, она одарила девушку дружеской улыбкой. — Извините, что доставляю вам столько хлопот.

— О, я рада помочь вам, — застенчиво улыбнулась в ответ леди Мерилин. — Я Мерилин Кросли. Мне будет очень приятно житье вами в одной комнате, — добавила она, видя, что Джоанна разглядывает тесное помещение, в котором они находились. — Это ваш дом?

— Нет, — ответила леди Мерилин, и улыбка исчезла с ее лица. — Вернее только с недавних пор. Я нахожусь при дворе со дня святого Марка. А дом мой — замок Лоутон у Сент-Албана. — Она посмотрела на невзрачное серое платье Джоанны и робко спросила:

— А где ваш дом?

Джоанна на мгновение задумалась, не зная, дать ли леди Мерилин ответ, который та готова услышать, или сказать правду, которая еще больше раздразнит любопытство тех трех леди, что остались в общей комнате.

Выбрав компромиссный вариант, она проговорила:

— Я родилась в замке Оксвич. Но последние несколько лет, после смерти матери, провела в монастыре святой Терезы, в Фламборо Хед.

— О! — с чувством произнесла леди Мерилин и пристально посмотрев на Джоанну, добавила: — Вы можете надеть мое платье. Когда проснетесь, конечно.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответила Джоанна, — но зачем мне ваше платье, когда у меня есть свое? Вот это.

— Но оно совершенно не годится, — возразила Мерилин. — А впрочем, давайте оставим это на потом. Сейчас вам надо вымыться с дороги. Вашим гардеробом мы займемся завтра.

Джоанна смутно помнила, что произошло дальше. Ее мыли в большой лохани подле пылавшего камина. Вода была теплой и пахла чем-то необыкновенно приятным. Джоанна с наслаждением окунулась в нее. С нее сняли рубаху и принялись тереть ее тело мочалкой из грубой ткани. Спутанные волосы девушки вымыли ароматным мылом. Джоанна то и дело впадала в забытье, так нежны и осторожны были прикосновения рук Мерилин. Девушку совсем разморило от тепла и уюта, но тут ей велели встать, окатили чистой водой и досуха вытерли. Закутанная в простыню прошествовала она длинным коридором, пока не оказалась в комнате, где ей осторожно расчесали волосы, разделив их пробором, и уложили в постель. Она смутно слышала, как Мерилин ходила по комнате, вышла в коридор, затем снова вошла. Джоанна не могла бы сказать, действительно ли сквозь приоткрытую дверь ее некоторое время разглядывала какая-то красивая женщина в сопровождении двух других — или это ей приснилось.

Придворные веселились, ужинали, затем улеглись спать. Джоанна неподвижно лежала на кровати, охваченная глубоким сном. Колокола аббатства отзванивали часы, но девушка ничего не слышала. Лишь когда они во всю мощь зазвонили к заутрене, она, потянувшись, начала просыпаться.

Девушку почувствовала, что лежит на мягчайшей постели, и первой ее мыслью было, что она дома, в Оксвиче. Но ведь в ее комнате никогда не бывало столько света по утрам, сказала она себе, окончательно стряхивая с себя сон.

Оксвич! При мысли о нем сознание Джоанны прояснилось. Разве там ее дом? Нет, родным кровом стал для нее монастырь святой Терезы. Но где же она находится сейчас?

Джоанна села на постели и огляделась по сторонам. Ах, ведь это Айл-оф-Или, вспомнила она. Комната леди Мерилин. Но в данную минуту ее здесь не было. Джоанна осталась одна.

Ах, как это верно! Одна! У нее нет ни семьи, ни поддержки сестер Ордена. Она брошена всеми на произвол судьбы, а точнее, короля! И все это из-за Оксвича!

В который уже раз мысли Джоанны устремились к этому проклятому замку. Оксвич — свидетель ее несчастливого детства, причина всех ее нынешних несчастий. О, будь он неладен, этот замок, пусть бы он провалился сквозь землю!

Расстроенная и огорченная, Джоанна откинулась на кровати и тут обнаружила, что она спала совершенно нагая. В монастыре им велели спать в сорочках, но теперь она припомнила, что в миру принято ложиться в постель без одежды. Когда она была ребенком, в Оксвиче, ее тоже раздевали донага перед сном.

— Тысяча проклятий! — воскликнула она, злясь на себя за то, что этот страшный замок то и дело приходит ей на память. Но, произнеся это ругательство, она замерла от страха, ибо тут же вспомнила, что это — излюбленное выражение Райлана Кемпа, лорда Блэкстона, лорда Черное Сердце! Как могла она так подпасть под влияние этого человека, что повторяет за ним его ругательства?!

Но, вздохнув, она вынуждена была признать, что подпала под его влияние в гораздо более серьезных вопросах, чем сквернословие. При мысли об этом тело ее охватило знакомое томление. Она в растерянности взглянула на свои соски, которые напряглись и потемнели, и почувствовала жар в глубине лона.

Из уст девушки вырвался слабый крик протеста, и она обвела глазами комнату в поисках хоть какой-либо одежды. Не найдя ничего подходящего, она завернулась в снятую с постели простыню. Что же будет со мной дальше? — недоумевала она. Здесь, в чужом месте, без родных, без друзей… и без одежды…

И в эту минуту, словно ее послал ангел-хранитель Джоанны, чтобы утешить свою подопечную, в комнату вошла леди Мерилин. За ней следовала горничная. Руки обеих были доверху нагружены.

— О, вы уже проснулись, — приветствовала Мерилин Джоанну, кладя на свою постель стопку аккуратно сложенных нарядов. — Поставьте поднос на подоконник, — сказала она горничной и с улыбкой снова обратилась к Джоанне:

— Королева посылает вам эти туалеты. — Глаза девушки блеснули, и она продолжила: — Она велела передать вам, чтобы вы оделись подобающим образом для представления ей и королю.

Джоанна не могла справиться с охватившим ее отчаянием и, запинаясь, переспросила:

— К-королю?.. И… и… королеве?

— Королева проявила интерес и участие к вашей судьбе.

— Но, — Джоанна помотала головой, — но почему? Все, чего я хочу — это вернуться назад в монастырь.

При этих словах Джоанны улыбка исчезла с лица Мерилин, и Джоанна, несмотря на переживаемое ею волнение, не могла не отметить, насколько красивым становится лицо ее новой знакомой, когда та улыбается. Мерилин знаком отослала служанку и, плотно закрыв дверь, обратилась к Джоанне:

— Мне рассказали о ваших бедах, пока вы отдыхали, и я хочу, чтобы вы знали, что я всецело поддерживаю ваши намерения. Поверьте, я говорю искренне. Но вам наверняка известно, что если собственность наследуется дочерью, а не сыном, ее желания могут остаться без внимания. Ее отец… О, простите, я ведь слыхала, что вы совсем недавно лишились вашего родителя… Но именно поэтому король так быстро решил принять участие в вашей судьбе. Вы находитесь теперь под его опекой, и, следовательно, он имеет право распоряжаться вашим будущим.

Заметив, как побледнела Джоанна, Мерилин с еще большим участием добавила:

— Я понимаю, что вам нелегко с этим примириться. За последние недели вы пережили столько потерь… Но поверьте, король Джон устроит вашу судьбу наилучшим для вам образом.

— А вы, — спросила Джоанна с горечью, — вы доверили бы ему свою судьбу?

— О. — Видите ли… — Мерилин слегка покраснела, — мое положение несколько отличается от вашего.

— По-видимому, у вас есть братья, которые будут заниматься делами передачи по наследству семейной собственности.

— Нет-нет, я — единственная наследница моего отца. И мужа для меня выберет он, а не король.

Голос Мерилин задрожал, и это не укрылось от слуха Джоанны.

— Тогда почему вы здесь, при дворе?

Мерилин прерывисто вздохнула и стала медленно раскладывать на кровати принесенную одежду.

— Король хочет повлиять на решение, которое примет мой отец, — сказала она, расправляя складки чудесного голубого платья из тончайшего льна. — По настоянию короля Джона я назначена фрейлиной королевы Изабеллы — его величество непременно и вам окажет эту честь, — а тем временем решается вопрос о моем супружестве.

— О! — Джоанна с сочувствием посмотрела на эту робкую, бледную девушку, и участие к ней на время заслонило даже ее собственные тревоги. — И вы даже не знаете, кто станет вашим мужем?

Мерилин покачала головой:

— Мой отец последние несколько недель не был при дворе, и это рассердило короля, который хочет выдать меня замуж за своего дальнего родственника, Роберта Шорта. Его величество сильно гневается. Но отец сообщил, что скоро приедет ко мне сюда. Так что… — девушка пожала плечами и невесело улыбнулась, — наверное, я скоро все узнаю.

Джоанна нахмурилась. Уж она-то не собирается с такой покорностью подчиниться чьей-либо воле. И в то же время, что может противопоставить этой воле робкая Мерилин? Более того, как сама она, Джоанна, сумеет избежать участи, уготованной ей королем?

Она плотнее закуталась в простыню и стала напряженно думать о том, как выйти из затруднительного положения, в котором она находилась. Спустя некоторое время ей пришлось признать, что на данный момент она бессильна что-либо предпринять. Следует прежде всего узнать, каковы планы короля относительно нее и Оксвича. А пока ей остается лишь ждать. Вдохнув, она обратилась к Мерилин:

— Ну что ж, повинуясь воле его величества, я наряжусь подобающим образом, чтобы предстать перед ним и королевой.

Мерилин, явно обрадованная этим решением Джоанны, предложила ей облачиться в роскошное нежно-зеленое платье свободного покроя. Надевая его, Джоанна старалась уговорить себя не волноваться раньше времени. Что будет, то будет. Возможно, все не так плохо, как ей сейчас кажется. Райлан вполне мог оболгать короля, которого недолюбливает, чтобы Джоанна не попыталась бежать и согласилась отправиться с ним в Блэкстон. Король Джон вполне может согласиться принять от нее Оксвич, а ее отпустить назад в монастырь святой Терезы. А если он поначалу и не согласится на это, то, возможно, изменит свое решение, узнав от нее, что она утратила невинность…

Джоанна нахмурилась, подумав о том, как несправедливо, что девушка, утратив невинность, считается опозорившей себя, «испорченной» невестой, тогда как мужчина имеет право развлекаться до брака сколько пожелает, и никому в голову не придет объявить его «испорченным». Наверняка Райлан Кемп со многими женщинами проделывал то же, что и с ней на острове.

Она невольно поежилась, и Мерилин, помогавшая ей надеть платье, озабоченно взглянула на нее.

— У вас озноб? — Она приложила ладонь ко лбу Джоанны и с тревогой спросила: — Неужто вы простудились во время вашей тяжелой поездки?

Джоанна с усилием проглотила подступивший к горлу комок и высвободила волосы из-за ворота платья.

— Нет, просто я до сих пор чувствую себя усталой и разбитой после долгого пути, — ответила она как можно более беззаботно, — и очень хочу есть.

Мерилин продолжала смотреть на нее с сомнением, и, чтобы развеять тревогу девушки, Джоанна взяла с подноса лепешку из белой муки и горсть изюма. При одной мысли о еде она почувствовала спазм в желудке, но, несмотря на это, заставила себя быстро уничтожить лепешку и изюм.

— Вот и хорошо. Выберем для вас пару летних чулок и туфли для ходьбы в помещении. А вот эта лента очень украсит ваши волосы. Дайте-ка я уберу эти локоны с вашего лба…

Джоанна застыла на месте, предоставив Мерилин возиться с ее прической и завязками на платье. Девушка надела ей на бедра красивый кожаный пояс. Джоанна вспомнила, что такой же носила ее мать, подвешивая на него ключи от кладовых, мастерских и погребов Оксвича.

Она снова нахмурилась, недовольная тем, что в который уже раз за утро ей на память приходит этот ненавистный замок.

— Вам не нравится? — обеспокоенно спросила Мерилин.

— Что? О-о-о… — Джоанна, подавив вспыхнувшую в ней досаду на саму себя, погляделась в зеркало из полированного металла, которое держала перед ней Мерилин. Она увидела свое бледное решительное серьезное лицо. Впервые за долгое время Джоанна видела свое отражение в настоящем зеркале. В монастыре святой Терезы зеркал, разумеется, не было. Обитель не могла позволить себе подобную роскошь, к тому же служащую греховным, суетным целям. Но окно часовни, сделанное из настоящего гладкого стекла, отражало лица монахинь, когда те при мытье поворачивали его под определенным углом. Некоторые украдкой гляделись в серебряные подносы, на которых в праздничные дни разносили еду. Но лишь теперь Джоанна получила возможность составить реальное представление о своей внешности, рассматривая себя с любопытством и настороженным интересом, словно незнакомку.

Волос, завитых в такие крупные тугие кольца, она еще никогда ни у кого не видела. Они струились волнами и покрывали ее плечи, доходя до пояса. Брови ее были того же медно-рыжего цвета, что и волосы, правда несколько темнее. Они слегка изгибались над светло-зелеными глазами, обрамленными пушистыми черными ресницами. Глядя на свои полные ярко-розовые губы, девушка не могла не вспомнить, с какой страстью приникали они к губам Райлана, как трепетали от прикосновений его языка, отвечая на поцелуи.

Внезапно тело ее сотрясла дрожь, и она резко отвернулась от полированного металлического овала.

— Я готова, — пробормотала девушка, не удосужившись толком рассмотреть свой наряд и украшения, которые Мерилин заботливо вплела ей в волосы. Какое ей в конце концов дело до того, как она будет выглядеть? Ведь она не собирается искать себе мужа. Как раз наоборот!

— Я готова, — повторила она. — Но я предпочла бы все же надеть свое платье.

— Королева распорядилась, чтобы ваше платье и сорочку отправили швеям. Она сказала, что их следует отдать нищим…

Джоанна промолчала. Она просто не нашла слов для ответа. Положение показалось ей совсем безнадежным. Кто-то уже все за нее решил. Она не успела еще предстать перед королевской четой, а судьбу ее, по-видимому, уже определили.

Мерилин также не стала нарушать воцарившегося молчания. Джоанна понимала, что судьба этой славной девушки нисколько не легче ее собственной: отец ее наверняка не больше, чем король, склонен считаться с желаниями дочери. Тем паче когда речь идет о богатом наследстве. Но Джоанна не собиралась, подобно Мерилин, быть покорным орудием в чужих руках. Пока они шли по галерее, пересекали открытый двор и входили под крытый портик, Джоанна мрачно размышляла о мужчинах, пытавшихся распоряжаться ее судьбой. Сперва отец. Затем Райлан Кемп. Теперь сам король. Первые двое наотрез отказались считаться с ее собственными желаниями, и у нее было мало надежды, что третий окажется снисходительнее.

Но на сей раз в ее скудном арсенале появилось хоть какое-то оружие. Она прибережет его на самый крайний случай и сообщит о том, что утратила невинность, лишь тогда, когда все иные средства будут исчерпаны. Она готова пожертвовать своей репутацией во имя защиты своего права на свободу. У нее уже есть некоторый опыт борьбы с тиранами, пытавшимися отравить ее жизнь. Она одолела своего отца. Она перехитрила лорда Блэкстона. И если понадобится, не побоится вступить в схватку с самим королем.