Ночной огонь

Глава 11

В комнате стоял непроглядный мрак, и тьма туманила мозг, позволяя дать свободу желанию, подогревая его. Сорочка Ариель по-прежнему была задрана до талии. Руки Берка ощущали гладкую мягкость ног и живота. Перенести это было невозможно, и, услышав тихий, умоляющий, просящий крик, Берк прижался к ней, отчаянно мечтая лишь об одном — оказаться в этом жарком теле. Он отстранился, навис над ней, ни О чем больше не думая, когда понял, что Ариель внезапно застыла.

— Ариель, — снова пробормотал он, хрипло, невнятно. — Я хочу войти в тебя. Хочу, чтобы ты принадлежала мне, вся, целиком.

Голос Берка дрожал, и он только сейчас понял глубину и силу своего вожделения. Нужно остановиться. Нельзя пугать ее.

Берк медленно отодвинулся и лег на спину. — Попытайся заснуть, — вздохнул он. — Только, Ариель, постарайся увидеть во сне меня, хорошо? Может, именно это тебе приснилось, когда я касался тебя. Ты хотела меня в этот момент, и я намереваюсь наполнить твою жизнь желанием и наслаждением.

Странно, почему о таких вещах легче говорить в темноте, посреди ночи, когда не видишь лица, искаженного тяжелыми мыслями и сомнениями.

— Хочу, чтобы ты была счастлива. И сделаю тебя счастливой, если только позволишь.

Неведомые, будоражившие ощущения внизу живота, так всколыхнувшие девушку, почти исчезли, становясь легким эхом чего-то неясного и тревожащего, непонятного, такого, чего она и не желала понять. Ариель слышала низкий спокойный голос, но не вникала в смысл слов. Он казался таким искренним и чистосердечным. Но она не дура! И никогда больше не будет дурой! Он мог взять ее, но не взял. Почему?

Ведь Берк наклонился над ней, как тогда, во сне! Но вслух Ариель сказала:

— Я не понимаю тебя.

— Верь мне, и понимание придет. Снова вкрадчивые мужские речи.

— О нет, милорд, этого я не сделаю.

Берк постарался пропустить это мимо ушей.

— Но, по крайней мере, ты лежишь со мной в постели, и мы женаты, и говорим друг с другом посреди ночи. Мы сделали огромный шаг вперед, Ариель.

Огромный.

В чем-то он был прав.

— Твоя сорочка задралась до талии.

Она быстро повернулась, поправляя сорочку.

— Тебе холодно?

— И что из этого?

— Я согрею тебя.

— Нет, — решительно отказалась она, и Берку пришлось смириться.

Лицо Ариель было белым от усталости. Она прислонилась к Берку, положив голову ему на плечо. Он поцеловал ее в висок и прижал к себе, тихо утешая:

— Мы почти дома, дорогая. Скоро ты отдохнешь. Раньше, возвращаясь в Рейвнсуорт Эбби, Берк всегда испытывал радость встречи с родным домом, но на этот раз все его внимание было поглощено Ариель. Экипаж, которым правил Томас Экр из Шеферд Смита, повернул на широкую подъездную аллею, и Берк кивком поздоровался с привратником Тоби. Аллея была длинной и извилистой, но Берк знал каждый дуб, каждый клен и каждую липу, вздымавшие к небу густые кудрявые кроны, такие сочно-зеленые летом.

Берку показалось, что жена спит, и он осторожно дотронулся губами до ее лба. Но Ариель не спала. Она отодвинулась от мужа, взяла шляпку с сиденья напротив и нахлобучила на голову.

— Немного криво, — заметил Берк, улыбаясь ей, и поправил шляпку. Ариель завязала бант под левым ухом.

— Очень мило, хотя давно бы пора купить новую. Эта шляпка, надетая в тот день, когда Берк ее похитил, была сильно вдавлена с одной стороны.

— Слуги будут рады новой хозяйке. Мой камердинер Джошуа просто без ума от тебя, Ариель, хотя обычно не очень-то чтит прекрасный пол. Ни о чем не беспокойся, скоро ты очутишься в постели и сможешь отдохнуть. Твоя горничная Доркас здесь, и, если хочешь, можешь оставить ее у себя.

Ариель выглянула из окошка кареты и тихо призналась:

— Я здесь не по своему желанию, милорд, и очень боюсь.

— Чего именно?

— Я не та, что была раньше, — пожала плечами Ариель. — Жаль, что ты мне не поверил. Когда-нибудь ты возненавидишь меня, и что тогда?

В этот момент Том Экр остановил карету перед входом, избавив Берка от необходимости отвечать. Его дворецкий Монтегю уже стоял на пороге, величественный, словно исполненный самоуважения монарх, и Берк знал, что все его приказания будут исполнены до мелочей, точнее и быстрее, чем в любой армии.

— Ты достаточно хорошо чувствуешь себя, чтобы идти?

— Конечно, — кивнула Ариель, не зная, правда ли это. Она ощутила страшную слабость, словно вывернувшую ее наизнанку, и хотя это звучало странно, на самом деле точно отражало положение вещей.

Появился лакей Чарли в ливрее Драммондов темно-синего и алого цветов и поспешил открыть дверцу. Берк спрыгнул и повернулся, чтобы помочь Ариель. Она совсем побледнела, и Берк невольно сжался при виде больших испуганных глаз, но все же обнял ее за талию и опустил на землю.

— Вы графиня Рейвнсуорт, — тихо сказал он. — Никогда не забывайте этого. Хорошо?

— Не в этом дело, — пробормотала она, и Берк понял, что жена говорит правду.

Но тут Ариель увидела выбегавшую из дверей Доркас.

— Моя крошка! Наконец ты здесь! — вскрикнула старуха, но тут же, опомнившись, встала как вкопанная и глубоко присела, так что было слышно, как хрустнули суставы.

— Миледи, — пробормотала она, бросая быстрый взгляд на графа. Тот кивнул.

— Ей немного нездоровится, Доркас, — пояснил Берк.

— Я помогу миледи подняться наверх. Монтегю, пошлите одного из лакеев за доктором Броуди.

— Пожалуйста, не надо, Берк, — попросила Ариель, дотрагиваясь кончиками пальцев до его рукава. — Пожалуйста.

— Но я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

— Я не больна, просто устала, вот и все. Берк подумал, что никогда не сможет стать равнодушным к ней, и, вглядевшись в измученное личико, молча подхватил Ариель на руки.

— Все будет так, как хочешь ты. Единственное, о чем попрошу — не сопротивляйся и не борись со мной.

— Не буду, — выдохнула Ариель.

Ариель лишь мельком увидела множество слуг, собравшихся в холле Рейвнсуорт Эбби. Берк поговорил с экономкой, миссис Пепперолл, и с Монтегю. Оба с искренней радостью приветствовали хозяйку. Все шло так, как желал Берк. Кивнув слугам, он понес новобрачную наверх. Огромная спальня хозяина дома находилась в конце восточного коридора, а рядом с ней располагалась комната графини, которую мать Берна обставила в персиковых и бледно-лиловых тонах. Берк остановился, не в силах сообразить, стоит ли нести Ариель сразу к себе или лучше повременить, но, по-видимому, именно Доркас и его собственное природное упрямство решили дело.

— Сюда, милорд, — сказала горничная, распахивая дверь спальни графини.

— Думаю, не сюда, — покачал он головой и, подойдя к соседней двери из массивного дуба, открыл ее и вошел.

— Ариель, ты ведь раньше никогда не была наверху?

Ариель, припав к груди мужа. покачала головой. Он пинком захлопнул дверь, гадая, последовала ли за ним Доркас или стоит за порогом, боясь постучать.

— Еще минута, и ты будешь в постели. Берк деловито и спокойно поставил Ариель у кровати, в которой когда-то родился, и начал раздевать. Ариель прислонилась к нему, что несказанно обрадовало Берка. Он снял с нее платье, оставив сорочку и нижнюю юбку, и усадив на край постели, встал на колени и стянул чулки и туфли.

— Ну вот, все не так уж страшно, не так ли? — спросил он весело и помог Ариель лечь на прохладные простыни, укрыв ее одеялом.

— Не-е-т. — протянула она немного удивленно и через пять минут уже спала.

Раздался резкий стук в дверь. На пороге с воинственным видом стояла Доркас.

— Она спит, — пояснил граф. — Пусть отдыхает, не стоит ее тревожить.

— Но…

— Можете посидеть рядом, если хотите. Только не будите ее, Доркас.

Старуха одарила его взглядом, от которого скисло бы парное молоко. — Я ее знаю. Она ни за что не вышла бы за вас.

— Тут вы ошибаетесь.

— Что вы сделали с ней?

— Совершенно ничего. Ну а теперь у меня слишком много дел, чтобы стоять тут и спорить с вами.

Берк быстро вышел, оставив негодующую Доркас смотреть ему вслед. Он хотел поговорить с Джорди.

Граф нашел его в конюшне. Джорди оценивающе поглядел на него и почтительно притронулся к пряди волос, спадающей на лоб:

— Милорд.

— Я не причинил ей зла, Джорди, — без обиняков начал Берк. — Вам она небезразлична, я знаю, и хотел, чтобы вы все услышали от меня. Ариель стала моей женой. Она заболела, но теперь выздоравливает. Все в порядке. Я сделаю все, что в моих силах, только бы она была со мной счастлива.

Джорди кивнул и сказал Джошуа:

— Расскажи его милости.

— Что именно?

— Этот французский щеголь, Этьен Дюпон, что-то здесь вынюхивал.

— Незаконный сын Кохрейна?

— Да, этот самый, негодяй чертов, — выпалил Джорди. — Конечно, ничего не узнал, но мне все это показалось здорово странным, так что я проследил, куда он направится.

— И куда же?

— В Лесли-фарм, к Эвану Годдису, сводному брату ее милости. Я, э-э-э, пошарил вокруг дома и приложил ухо к окну библиотеки. Вы не поверите, но Дюпон замышлял похитить ее милость и вынудить выйти за него замуж. Он был в бешенстве и болтал как помешанный, пока Годдис не велел ему заткнуться. Но он все-таки выложил, что вы поспели раньше и что мы с Доркас здесь. А Годдис обозлился и сказал, что он все провалил и теперь может убираться на все четыре стороны, и что такого болвана свет не видел. Мол, он упустил свой шанс, и Годдис больше не будет ему помогать.

Берн вспомнил, где именно ждал карету Ариель. Очевидно. Дюпон строил те же планы, просто Берк успел первым. Какая ирония судьбы! Забавная и одновременно пугающая ситуация.

— Господи, — вздохнул Берк, рассеянно приглаживая волосы, — вся эта история имеет больше поворотов и извилин, чем проклятый Ричмондский лабиринт.

— Я велел парням быть начеку, милорд, — объявил Джошуа с подобием кривой ухмылки. — Теперь, когда вы и ее милость здесь, нельзя рисковать.

— По-вашему, Дюпон явится, даже зная, что она замужем? Мне это кажется невероятным.

Джорди перевел взгляд с Джошуа на графа, не совсем уверенный, что предпринять. Проклятье, он должен защитить девочку!

— Уж больно он хотел ее, — выговорил он наконец. — Больно хотел.

Берк выжидающе смотрел на слугу.

— Да, милорд. Он, э-э-э, жил в Рендел-холле перед смертью отца и… не знаю точно, что старик заставил ее сделать, но… словом, как ее милость вышвырнула Дюпона сразу же после того, как старый Кохрейн отправился в ад, ну а он раскрыл свою грязную пасть и начал говорить всякие пакости, и..

— Понимаю, — пробормотал Берк, бледнея от ярости, и глубоко вздохнул:

— Спасибо за то, что доверился мне, Джорди. Можешь быть уверен, я защищу ее.

— Ну… а тут кое-что еще, милорд. Ее сводный брат, Годдис, он продал ее Кохрейну. Пятнадцать тысяч фунтов. Когда она убежала к нему и попросила помощи, Годдис снова продал ее. На этот раз за пять тысяч. Он плохой человек, милорд. Думаю, именно он подбил Дюпона похитить ее — хотел получить побольше денег.

— Но у Ариель ничего нет. Поверенный и управляющий украли все.

— Но Годдис и Дюпон об этом, скорее всего, не знали.

— Ну что ж, к этому времени им, вероятно, уже все стало известно. Вряд ли они что-нибудь предпримут, это им ничего не даст.

Джорди покачал головой. Он и Джошуа долго молча смотрели вслед графу, энергично шагавшему к дому с задумчиво склоненной головой.

— Может, ты был прав, Джошуа. Он хороший человек.

— Лучше не бывает, — заверил Джошуа. — Теперь, когда она принадлежит ему, он все сделает, чтобы ее защитить.

— Но упрям он как сам черт, уж это точно.

— Тут ты прав, парень, — ухмыльнулся Джошуа. — Зато справедливый, мой майор лорд, всегда был справедливым.

— Странный какой-то титул.

— И вполне ему подходит.

— Он не обидит ее, верно?

— Я тебе двадцать раз втолковывал — его милость не такой.

Но в данный момент его милость был вне себя от бешенства. Он обнаружил, что от всей души надеется на появление Годдиса и Дюпона в Рейвнсуорт Эбби — тогда можно было бы прикончить обоих.

Берк зашел в кабинет, коротко поздоровался с управляющим Керлью и, не обратив внимания на скорбный взгляд и гору бумаг в руках последнего, отпустил его. Потом взял перо и бумагу и написал в «Газетт» объявление о своей женитьбе и письма к Найту и Коринне, Запечатав их, Берк направился наверх, к жене.

Он тихо открыл дверь, не желая беспокоить Ариель, но, услыхав голоса, остановился как вкопанный.

— Джорди так буйствовал, что хоть вяжи, но Джошуа его успокоил, — говорила Доркас. — Не так-то легко это было. До сих пор не могу поверить, что вы вышли за него, мисс Ариель. Но по крайней мере он богат.

— Я была не в себе, когда выходила за него, — тихо, но резко возразила Ариель, — и мне все равно, пусть хоть владеет всей Англией! О, Доркас, хватит! Я не желаю больше говорить об этом! Ничего нельзя изменить, и кроме того, он отвезет меня в Бостон. Он обещал. Думаю, его лордство из тех, кто держит слово. Как только мы окажемся в Америке, я смогу ускользнуть от него.

— А если он изобьет вас, заставит…

— Пожалуйста, Доркас, не надо. Я все вынесу, пока не удастся сбежать. У женщины в этом мире нет иного выхода, не так ли?

Голос Ариель не был горьким, скорее покорным, и Берк рассердился еще больше.

— Мужчины владеют женщинами. Я это знаю. Он пока не показал истинного лица, но еще все впереди. Если я начну спорить, он ударит меня. возможно, изобьет хлыстом, это обязательно случится, несмотря на все заверения, что он светлейший из ангелов.

Она на мгновение замолчала и глубоко вздохнула:

— Не знаю, почему он до сих пор так добр со мной.

Что ни говори, я теперь его жена и у него больше нет причин притворяться.

Доркас что-то ответила, но так тихо. что Берк не смог разобрать ни слова. Он медленно прикрыл дверь спустился в кабинет, уселся в кресло перед камином из карарского мрамора и уставился в пустой очаг.

Вечером Берк велел принести ужин в свою спальню. Он и Ариель мирно поужинали, и все было хорошо, пока она не пролепетала нерешительным голосом, долженствующим, по ее мнению, звучать сильно и уверенно:

— Я бы хотела перебраться в свою спальню. Мне не пристало оставаться здесь.

— Почему нет?

— Муж и жена не должны жить в одной комнате. Так не принято.

— Не желаешь стать законодательницей новой моды, дорогая? Мужья и жены, которые хотят спать в объятиях друг друга, должны делить…

— Нет! — вскрикнула Ариель, не сводя глаз с оставшихся на тарелке горошин.

— Ариель, не стоит больше заговаривать об этом, — мягко попросил Берк. — Мы муж и жена и будем спать вместе каждую ночь.

Ариель доела горошек, заметила, что он свежий и молодой, и спросила, есть ли в поместье сад и огород.

— Да. Если тебе интересно, уверен, что миссис Пепперолл будет рада все показать. Ты ведь теперь здесь хозяйка. И можешь делать все, что пожелаешь.

Ариель задумчиво откусила кусочек куропатки. Прекрасно приготовлена, нежная и пряностей в меру. Значит, Берк разрешил ей делать все, что захочется. Но она не верит ему. Слишком долго она была леди Рендел, чтобы поверить. Все слуги пресмыкались перед хозяином и ни в грош не ставили хозяйку. Любой из них мгновенно предаст ее, если хозяин так пожелает.

— Может, нам пригласить в гости твоего сводного брата? — небрежно бросил Берк. — К обеду или к ужину? Я с ним еще не знаком.

Вилка Ариель со стуком ударилась о тарелку.

— Нет! То есть, я хочу сказать, мы не очень близки. По правде говоря, я даже не знала его, пока был жив отец. Тогда он стал моим опекуном.

«Я не должна возбуждать подозрений», — подумала она и добавила уже спокойнее:

— Возможно, в будущем он сумеет навестить нас. Берк молча кивнул. Она не скрывала ненависти, и он не собирался успокаивать ее. Если бы Ариель вскинулась при имени Эвана Годдиса или выказала страх, он получил бы доказательство, что этот человек причинил ей зло и не задумался бы отправиться в Лесли-фарм и уничтожить его.

Берк густо намазал маслом кусочек хлеба и спросил:

— У тебя, кажется, есть пасынок, Этьен… как его там? — Он изучал Ариель из-под полузакрытых век и прекрасно видел ее реакцию: побледневшее лицо, расширенные глаза, внезапно задрожавшие руки.

«Этот человек что-то сделал ей», — подумал Берк, наблюдая, как осторожно кладет она вилку на тарелку.

— Да, — выговорила она наконец, ровно, спокойно, не повышая голоса. — Его зовут Этьен Дюпон. Побочный сын Пейсли. Его мать была француженкой, и он носит ее фамилию. Насколько мне известно, он здоров и далеко отсюда.

— Нет, по правде говоря, это не так. Полагаю, ты знала, что он остановился в Лесли-фарм?

— Откуда тебе это известно?

— Все, что касается тебя, теперь касается и меня. Не забывай этого, Ариель. Итак, ты знала?

— Да, но надеялась, что к этому времени он уедет.

Мне он не очень по душе.

— Почему? Он угрожал твоему положению в Рендел-холле?

Ариель рассмеялась резким, режущим уши смехом, неприятным, почти истерическим. С трудом успокоившись, она откинулась на подушки и закрыла глаза.

Итак, Дюпон чем-то оскорбил ее. Неужели муж отдал ее незаконному сыну?

— У тебя ведь не было детей?

— Нет.

— И ты ни разу не беременела?

— Нет.

Берк начинал думать, что вообразил себе слишком мелодраматическую картину. Но что, если старик Кохрейн оказался бесплодным и, не сумев зачать ребенка, мог заставить Ариель отдаться побочному сыну, чтобы та забеременела от Этьена? Нет, это просто абсурдно.

— Не хочешь чаю, Ариель? Девушка, вздохнув, кивнула:

— У тебя нет больше вопросов?

— Пока нет. Вот что, дорогая, почему бы нам не сыграть в пикет? А потом тебя ждет спокойная долгая ночь крепкого сна. «И ночь адских мук для меня», — добавил он мысленно.

Но все оказалось не так плохо, как боялся Берк. Он совсем забыл, что проклятая кровать была настолько огромной. Лежа на своей половине, он едва дотягивался до нее. Берк разделся догола, чувствуя, как плоть напряглась и набухла от желания, и боясь шевельнуться.

Ариель смотрела в темный потолок. Что делать? — спрашивала она себя в сотый раз. Эти его вопросы! Нет, невозможно даже предположить, что Берк все знает! Но тут внезапно Ариель увидела его, так ясно. отчетливо, и когда закрыла глаза, он по-прежнему стоял перед ней, высокий, красивый, и, как вошло в привычку со времени свадьбы, спокойно сбрасывал одежду, говоря при атом на самые обычные темы. А она пристально смотрела на него, пока не взяла себя в руки и не отвернулась. Пламя освещало его, и Берк выглядел, словно золотистый бог, стройный, сильный и прекрасно сложенный. Но он был мужчиной, и эта гибкая сила могла больно ранить.

— Ариель, — окликнул он перед тем, как лечь в постель.

Она против воли повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Совсем обнаженный и улыбается ей. И этот ужасный отросток… твердый и устремлен вверх…

— Принести что-нибудь перед тем, как я лягу?

— Халат! — почти вскрикнула она. — Для себя! Берк хмыкнул. Ариель наблюдала, как он подходит к канделябру на ночном столике с ее стороны кровати и проворно тушит свечи.

Комната погрузилась во мрак, и Ариель почувствовала, как перина подалась под весом Берка.

— Пожалуйста, — прошептала она, — не заставляй меня…

— Не буду. — пообещал он.

Ариель напряженно прислушивалась к его глубокому ровному дыханию и подпрыгнула от неожиданности, когда Берк мягко сказал:

— Я хочу поцеловать тебя. жена. Всего-навсего один поцелуй, ничего такого, чтобы встревожить тебя. Не сопротивляйся и не выпрыгивай из постели, хорошо?

— Но мне не нужно никаких поцелуев.

— Сожалею, но именно сейчас мне в высшей степени безразличны твои желания и капризы.

Берк придвинулся ближе, не касаясь ее, но Ариель остро ощущала жар, исходивший от его тела. Теплые пальцы коснулись подбородка, скользнули по шее.

— Когда я поцеловал тебя тогда, в первый и единственный раз, мне было ужасно плохо и обидно и злость не давала покоя. Я был груб с тобой. Сейчас такого не случится. Лежи тихо, жена.

Ариель ощутила теплое дуновение, подбородок лег в большую ладонь так, что она не смогла отстраниться, губы коснулись ее губ, легко, нежно.

— Очень приятно, — шепнул он, почти не отрываясь от ее рта. — Приоткрой немного губы, Ариель. Разве не твой долг — целовать мужа по-настоящему?

Ариель подчинилась — она слишком боялась, чтобы ослушаться. Берк говорил очень спокойно, нежна, совсем мягко, но она не могла позволить себе забыться, поддаться этому голосу, никак не могла.

Она почувствовала, как его язык скользнул по нижней губе, проник между полураскрытыми губами.

— Это еще приятнее, — пробормотал Берк. — Нет, не отодвигайся. Я не сделаю тебе больно.

Теперь он не двигался, но поцелуй становился все крепче. Наконец Берк поднял голову.

— Ты такая замерзшая и несчастная, — вздохнул он.

Ариель смутно различала его лицо в темноте. Почему он говорит это? Она не хотела слушать, нежные слова еще больше пугали ее.

— У тебя прекрасное тело, Ариель. Нет, не нужно отталкивать меня. Я ухаживал за тобой все то время, пока ты болела, и думаю, что знаю твое тело так же хорошо, как свое. Я не принуждал тебя, не насиловал и не заставлял, не правда ли? Хотя мог. И если бы захотел, принудил бы прямо сейчас.

— Значит, просто не хочешь, — перебила она, — иначе обязательно сделал бы. Ты мужчина, и тебе все равно, если…

— Т-с-с. Поцелуй меня еще раз, и пора спать. На этот раз язык чуть глубже проник в ее рот, и Берк, смутно, словно сквозь дымку, задался вопросом, уж не собирается ли она его укусить. И хотя Ариель не пришло в голову сделать это, ему почему-то захотелось, чтобы она проявила характер. Пусть тогда убедится, что он не собирается бить ее за неповиновение.

Какое наслаждение — целовать ее, забыться хоть на мгновение… пусть все тело ныло от неудовлетворенного желания, но даже боль была сладостной.

— Большой шаг, — выдохнул он, нежно целуя ее в кончик носа, и отодвинулся.

— Спокойной ночи, милая.

Ариель слегка повернулась, чтобы еще раз разглядеть в темноте силуэт мужа. Он уже спал. Настоящий солдат: готов уснуть, как только голова коснется подушки, и рад нескольким минутам отдыха. Послышался храп, и Ариель против воли улыбнулась.

Но на следующее утро ей было не до улыбок. Лицо напряженное, губы плотно сжаты.