Ночь перед свадьбой

Глава 11

Ник решительно ударил по двери пару раз медным молотком в виде львиной головы и напряженно ждал. Прошло несколько минут, прежде чем Нелс открыл входную дверь, почти целиком заполнив дверной проем своей мощной фигурой. Он молча и настороженно смотрел на Ника и Мака.

– Нелс, – наконец, кивнув ему, поздоровался Ник.

– Лорд Брукшир, мы не ожидали вас, – вежливо сказал Нелс, но на его морщинистом лице не было и намека на улыбку.

– Я и не знал, что должен предупреждать заранее о приезде в мой собственный дом. Леди Брукшир дома?

– Она в гостиной со своей тетей. – Нелс стоял в дверях как гигантский часовой на посту, выпятив бочкообразную грудь. Казалось, он не собирался двинуться с места.

– Мы не могли бы увидеть ее? – Раздражение в его голосе не оставляло сомнений, что он так или иначе войдет в дом.

– Подождите здесь. Я доложу о вас.

Ник взглянул на Мака, который поднял брови от явно не подобающей дворецкому грубости. Переступив через порог, Ник громко захлопнул за ними дверь и пошел следом за дворецким. Он хотел увидеть выражение лица Мередит, когда она узнает о его приезде.

Нелс оглянулся, и неуверенность мелькнула в его глазах, когда он увидел, что они не послушались его. Он явно колебался, не решаясь остановить их. Нику почти хотелось, чтобы Нелс хотя бы попытался. Он находился в таком состоянии духа, что хорошая драка сняла бы с него напряжение. Последний раз взглянув на Ника, Нелс вздохнул и повел их к гостиной, затем, стукнув в дверь, распахнул ее.

– Миледи, приехал лорд Брукшир, – объявил Нелс, поклонился и вышел. Слабый стук закрывшейся двери нарушил тишину.

Мередит подняла глаза от книги, которую держала в руках, их взгляды встретились, и она побледнела. Стараясь подавить ярость, которая кипела в нем со времени столь содержательной беседы с Адамом Тремблом, Ник холодно улыбнулся. Опытный игрок никогда не показывает свои карты.

Книга выпала из ее рук и, шурша по платью, свалилась на пол. Он подошел и поднял ее. Он постарался разглядеть ее пополневшую талию. Ярость охватила его. По всем признакам она выглядела так, как будто ее живот увеличился. А это было возможным предостерег он сам себя. Она могла быть беременна. Если это так, он узнает имя этого человека и с удовольствием убьет его.

Но, будучи игроком, он испытывал желание заключить пари, что она не беременна. Вот почему он захватил с собой Мака. Чтобы он помог выявить правду. Несмотря на предположение, сделанное Адамом Тремблом, Ник внутренним чутьем определил, что она никогда не знала мужчины, по крайней, мере не слишком близко. Доказательства были налицо. Он видел их теперь, если и не мог заметить этого раньше. Возможно, она обладала вероломным, черным сердцем, но ее скромность, ее смятение в его присутствии говорили о том, что она девственница.

– Добрый день, дамы. – Ник с поклоном протянул ей книгу и заметил как дрожали ее пальцы, когда она ее взяла.

– Лорд Брукшир, – поздоровалась тетушка Элеонора, – какое удовольствие снова вас видеть. Я вижу, вы приехали не один.

– Макензи Свелл, мэм. – Мак ловко щелкнул каблуками и с преувеличенным почтением поклонился обеим дамам.

Несмотря на мрачное настроение, Ник почувствовал, что сейчас рассмеется.

– Не желаете ли присесть, джентльмены? – любезно предложила тетушка Элеонора, указывая на два стула с высокими спинками, стоявших напротив дам.

Усевшись и пригладив прилизанные черные волосы, Мак сказал:

– Нечасто я попадаю в такое милое общество, мадам. Для меня это редкое удовольствие.

Ник, уже сидевший на другом стуле, нахмурился, надеясь, что Мак поймет, что пора переходить к спектаклю.

– Свелл является членом Королевского общества хирургов, – вставил он.

– О Боже, это внушает уважение, – тихо заметила мисс Элеонора.

Ник не упустил обеспокоенного взгляда, который она бросила на свою сидевшую молча племянницу. Мередит теребила книгу, глядя широко раскрытыми глазами на Мака.

– Как вы себя чувствуете, леди Брукшир? – осведомился Ник.

Она быстро перевела на него взгляд.

– Прекрасно. Хорошо. Очень хорошо. – В ее дрожащем голосе не было уверенности. Как будто в ответ, Мак положил на колени свой небольшой саквояж. Взгляд Мередит, словно мотылек на огонь, метнулся к этому саквояжу. Если бы было возможно, ее глаза раскрылись бы еще шире.

– Рад это слышать, – пробормотал Ник, борясь с желанием схватить ее за плечи и трясти ее, пока не услышит правды. Не зная, что говорить дальше, он спросил: – А как семья Финнея? Как они?

Она отвела взгляд от Мака, или, вернее, от его внушительного саквояжа, и с подозрением посмотрела на Ника.

– Живут, как и следовало ожидать. Требуется время, чтобы привыкнуть, но они справляются. Сомневаюсь, что они когда-нибудь полностью оправятся от горя.

– Никто не может, – согласился он, не спуская с нее взгляда. Вид этих сияющих зеленых глаз, таких обманчиво невинных, разжигал его гнев. – Такая трагедия. Меня преследуют воспоминания о той ночи, и не могу даже сказать, как я беспокоюсь за вас. – Он прижал руку к сердцу, изображая тревогу.

– За меня? – Она поднесла руку к горлу и заморгала, словно пытаясь избавиться от пылинки, попавшей ей в глаза.

– Да, – ответил он, по-прежнему не спуская с нее пристального взгляда. – Не следует так легко относиться к родам, это может быть опасно для жизни.

– Действительно, – согласилась мисс Элеонора, затем под осуждающим взглядом племянницы крепко сжала губы.

Мередит снова посмотрела на него:

– Не волнуйтесь за меня, милорд. Надеюсь, вы проделали весь этот длинный путь не для того, чтобы выразить свое беспокойство о моем здоровье. Я могла бы написать письмо и заверить вас, что я вполне здорова. – Хотя она и смягчила свой выговор улыбкой, было ясно, что она не желает его вмешательства. Он знал это с самого начала. Но только сейчас понял почему.

Ник изобразил на своем лице любезную улыбку.

– Я понял, что единственное, что успокоило бы меня, – это сделать то, что я предложил.

С возраставшим удовлетворением он наблюдал, как ее глаза снова устремились на Мака. Ее страх чувствовался даже в воздухе, как что-то ощутимое, материальное, которое Ник мог бы потрогать. Очевидно, она поняла его намерения и то, что означал этот визит.

Возбуждение и торжество овладели им. Он разгадал ее игру, поймал ее в ее собственные сети лжи. Обманщица. Неужели она действительно думала, что сможет осуществить свой обман?

– Ч-что вы имеете в виду? – заикаясь, спросила она, вдруг заинтересовавшись своими ногтями.

Он улыбнулся, наслаждаясь ее растерянностью.

– Я решил прибегнуть к услугам врача. – Ник указал на Мака. – Он согласился осмотреть вас.

– Что?! – Ее голос взлетел на несколько октав. Она забыла о ногтях и вцепилась в подлокотники своего кресла.

Ник заморгал с самым невинным видом.

– Свелл убедится, что вы и ребенок хорошо…

– В этом нет необходимости.

– Значит, вы показывались врачу?

Она заколебалась, и он словно увидел, как крутятся мысли в этом ее изобретательном мозгу.

– Нет, – медленно произнесла она, – Мари прекрасно разбирается в таких делах. Ее забот более чем достаточно.

– Да, Мари очень много знает. – Мисс Элеонора, оправившаяся наконец от шока, поддержала ее.

– Я бы чувствовал себя намного спокойнее, если бы вы позволили хорошему доктору осмотреть вас. Он специалист высокого класса. – Ник прищурился и выдвинул более веский аргумент: – Я знаю, вы прежде всего беспокоитесь о своем ребенке. Как и все хорошие матери. Вы не захотите упустить случай, когда один из самых лучших врачей Британии оказался рядом с вами.

Тяжелая тишина нависла в воздухе, когда их глаза встретились в безмолвной борьбе: чья воля окажется сильнее? Была ли она готова признаться в обмане и покончить с этим? Он сумел загнать ее в угол. Как она могла и дальше отказываться от его предложения и выглядеть такой бесчувственной в своем упрямстве? Одно было ясно – пока он ничего не достиг. Если она сейчас не признается, он останется здесь до тех пор, пока не узнает правды.

– Не бойтесь, миледи. – Мак похлопал по черному саквояжу, и в ее глазах мелькнула тревога. – У меня нежная рука. – И тут у Мака хватило нахальства подмигнуть.

Мередит ахнула. Мисс Элеонора издала слабый кашляющий звук и протянула руку, чтобы ухватиться за Мередит, ее голова упала на спинку кресла, как будто ее шея больше не могла выдерживать вес ее внушительной шляпки-тюрбана.

Ник не знал, смеяться ему или задушить Мака. Неужели его друг вообразил, что уговаривает трактирную служанку переспать с ним?

Освободившись от руки тети, Мередит вскочила на ноги и указала дрожащим пальцем на Мака.

– Я не позволю этому чужому человеку и пальцем дотронуться до меня. – Затем она указала на Ника. – А вы, сэр, превзошли себя. Иметь наглость явиться сюда с врачом, чтобы осмотреть меня. Как будто вы сомневаетесь в том… – Она внезапно замолчала, и от ее пламенной речи остались лишь так же внезапно опущенные глаза. В комнате воцарилась напряженная тишина.

Ник встал и сделал два шага, разделявшие их. Наклонив голову, чтобы заглянуть ей в глаза, он закончил ее фразу:

– …как будто я сомневаюсь, беременны ли вы?

У нее перехватило дыхание.

– Какой вздор.

Ник сказал медленно и коротко:

– Нет, я так не думаю. Я думаю, что это правда.

Страх исказил ее черты, затем наступило отчаяние. Он как будто слышал, как заскрипели колеса ее мыслей, останавливаясь и поворачиваясь в ее голове, в поисках выхода из ямы, которую она сама себе выкопала.

Ник продолжал настаивать:

– Правду. Я хочу правду сейчас же.

Она несколько раз открывала рот, но не произнесла ни слова.

Он взглянул на двоих других, присутствовавших в комнате.

– Вон! Вы оба! – рявкнул он.

Мак вскочил на ноги, готовый подчиниться. Мисс Элеонора в нерешительности ломала руки, но не вставала с места.

– Мередит? – дрожащим голосом спросила она.

Ник коротко кивнул в сторону тети Мередит:

– Мак, не поможешь ли ты мисс Элеоноре выйти из комнаты?

– Не думаю, что личная аудиенция уместна, милорд. – Голос Мередит жалобно дрожал. – Я оскорблена вашими обвинениями и прошу вас сейчас же удалиться. – Она чуть приподняла подбородок и кое-как сумела презрительно посмотреть на него. Ник был вынужден отдать ей должное. У нее была сила воли. Большинство на ее месте уже давно бы спасовали.

Мак взял мисс Элеонору под локоть и помог ей встать. Женщина была готова расплакаться и, проходя мимо Ника, схватила его за руку.

– Пожалуйста, милорд. Вы не понимаете. Мередит хорошая девушка. Она просто испугалась, что вы выбросите нас на улицу.

– Тетя Элеонора, – одернула ее Мередит, теряя свою надменность от откровенной мольбы своей тети.

Мисс Элеонора быстро закрыла рот. Она посмотрела на разгневанную Мередит, затем на довольного собой Ника. Милая глупая женщина практически признала вину племянницы. Ник не смог удержаться. Он закинул назад голову и расхохотался. Спустя минуту мисс Элеонора поняла, что своим болтливым языком выдала племянницу. Ее лицо побледнело, и она разразилась бурными слезами и, ударяя тульей шляпы по подбородку Мака, медленно свалилась в его объятия. Мак выглядел растерянным от такого развития событий. У него не хватало опыта в умении успокаивать рыдающих леди.

– О, я все погубила! – Мисс Элеонора судорожно сжимала пальцами сюртук Мака. Неловко похлопывая ее по плечу, Мак вывел ее из комнаты.

Дверь закрылась, и они остались одни. Ник больше не смеялся. Мередит презрительно выпятила нижнюю губу, что делала ее похожей на обиженного ребенка. Он был слишком взволнован, чтобы помнить, что она была вполне взрослой женщиной. Отступив назад, он окинул взглядом ее черное широкое платье. Линия ее пышной груди, хотя искаженная ужасным платьем, была хорошо видна и служила напоминанием, что она была настоящей женщиной. И такой же опасной и лживой, как и все они.

– Что вы можете сказать в свою защиту?

– О чем именно? – Мередит уклонилась от ответа, ее глаза смотрели мимо него, явно отыскивая путь для побега.

Его раздражение росло… вместе с разочарованием. Не такой он представлял эту сцену. В его воображении она в этот момент должна была рыдать, выпрашивая у него прощение, взывая к его жалости. Все кончилось. Она попалась. Разве не могла она хотя бы попытаться изобразить раскаяние?

– О, я не знаю. О вашем притворстве, – проворчал он.

– В этом не было ничего личного. Вы должны это понять, – объяснила она с таким хладнокровием, которое еще больше возмутило его. Она отступила на несколько шагов и села на краешек стула.

Он двинулся к ней, схватил ее за плечи и приподнял.

– Вам нравилось делать из меня дурака?

Она широко раскрыла глаза и отрицательно затрясла головой:

– Никогда этого не было…

– Нет? – прорычал он. – Вы не испытывали удовольствия, когда отсылали меня прочь отсюда, зная, что это место по праву принадлежит мне?

Ледяная принцесса исчезла.

– Оук-Ран не принадлежит вам по праву! Обстоятельства вашего рождения не делают это имение вашим! Вы и не думали о нем все эти годы, – осмелилась она возразить, в ее глазах сверкало пламя.

В ответ на этот сверкающий взгляд кровь забурлила в жилах Ника, но он только слегка встряхнул Мередит.

– И как Оук-Ран может быть больше вашей собственностью, а не моей? Разве я не заслуживаю хотя бы чего-то из наследства человека, который был моим отцом? За всю мою жизнь он почти ничем не помог мне.

– Все это, может быть, и так, – согласилась она, – но до моего приезда сюда здесь были только лес и камни. Я превратила их в дом. Имение стало процветать.

Он только покачал головой, не признавая ее логики.

– Скажите мне одно: вы беременны?

Она дернулась в его руках, как будто он ударил ее.

– Нет, конечно, нет. Как…

– Вы показали, что вас иначе не назовешь, как только лгуньей, – перебил он, пренебрежительно пожав плечами. – Как я могу знать, не носите ли вы ребенка другого мужчины?

– Отпустите меня! – С новыми силами Мередит попыталась освободиться.

Ник был уверен, что, если бы не держал ее, она дала бы ему пощечину. После разоблачения ее грехов его удивило, что ее оскорбил такой естественный вопрос.

– Значит, другого мужчины не существует? – спросил он со странным чувством облегчения.

Тут она перестала сопротивляться. Шпильки выпали из ее волос, и локоны густыми волнами обрамляли ее лицо.

– Нет. Другого мужчины никогда не было, – сказала она тихо и почти печально. На бледном лице горели ее глаза, глаза загнанного зверька, и веснушки на ее носу были особенно заметны.

«Другого мужчины никогда не было». Он пристально смотрел на нее, не поддаваясь первобытному желанию быть этим мужчиной, первым, кто показал бы ей, что такое страсть, первым, кто бы почувствовал, как ее девственное тело выгибается под ним. Он отпустил ее и отступил назад, сжав руки за спиной. Было безопаснее не прикасаться к ней.

Прокашлявшись, он спросил, ибо любопытство требовало удовлетворения:

– Как вы намеревались осуществить этот обман? Я восхищаюсь вашей расчетливостью. Без сомнения, вы намеревались иметь сына. Однако каким образом вы собирались получить его?

– Неужели мы должны обсуждать это? – прошептала она и поднесла руку ко лбу, как будто у нее внезапно заболела голова.

– Да, я хочу услышать все о том, что вы затевали.

Эти прекрасные глаза испытующе посмотрели ему в лицо, и затем она ответила:

– Есть множество сирот, которым нужен дом.

– А-а… – Он стоял, раскачиваясь на каблуках.

– Я знаю, это кажется ужасным, но если бы вы хотя бы попытались взглянуть на это с моей точки зрения…

– Кажется ужасным? То, что вы пошли на это ради денег? Или вы не могли расстаться с титулом?

– Дело было не в деньгах. – У Мередит гневно раздулись ноздри, и она ударила кулаком по ладони. – И мне наплевать на титул. Моя семья…

– Избавьте меня от ваших милых объяснений, – перебил Ник.

Она вздрогнула.

– Значит, вы не выслушаете меня?

Он долго смотрел на нее. Она выглядела соблазнительно с этими раскрасневшимися щеками и сверкающими, полными слез глазами. Часть его души все еще хотела верить, что она хорошая и невинная девушка. Он расправил плечи.

– Нет. – Он не решался. Она снова опутает его чарами, если он ей позволит.

Он вспомнил ту последнюю ночь в Оук-Ран, когда он чуть не поцеловал ее. Единственное, что остановило его, – это вера в то, что она носит ребенка Эдмунда. Мысль, что он идет по стопам Эдмунда, вызывала отвращение. Но теперь, когда он знал правду, выяснив, что брак не был консумирован, мало что изменилось. Она по-прежнему была недосягаема. Не больше, чем тогда. Была ли она привлекательна или нет, он бы не рискнул прикоснуться к такой змее.

Его взгляд скользнул вниз. Любопытство толкало его на то, чтобы он протянул руку и потрогал ее округлившийся живот. Накладка была твердой, и, к его удивлению, живот выглядел естественно. Мередит вскрикнула и ударила по его руке.

– Не трогайте меня!

Вероятно, подействовал ее тон. Или ее вызывающее поведение. Но он решительно не обращал на ее протесты внимания. Он имел право узнать, какие средства она применяла, чтобы обмануть его.

Мередит, однако, была другого мнения.

Казалось, прорвало какую-то дамбу. Она набросилась на него, она уже не хватала его за руки. Она обрушила на него поток ударов кулаками, а из ее горла вырывались рыдания. Он подозревал, что это не из-за того, что его бесцеремонное прикосновение возбудило ее. Это была ее потеря, ее поражение… ее тщательно продуманный план разлетелся в прах прямо на ее глазах.

С мрачным удовлетворением он наблюдал, как исчезают последние остатки ее самообладания. Свидетельство того, что она не была утонченной леди с чувством собственного достоинства. Она не отличалась от многих женщин, которых он встречал в своей жизни, все они искали выгоды для себя и становились злобными, когда им в чем-то отказывали. Неудивительно, что Эдмунд женился на ней. Они прекрасно подходили друг другу, несмотря на сексуальные предпочтения Эдмунда. Они оба заботились только о своих интересах.

Стараясь избежать еще одного удара кулаком по лицу, он прижал Мередит к себе. Она откинула назад голову и смотрела на него сквозь спутанные пряди волос.

– Отпустите меня! – рыдала она, а ее мокрые от слез глаза пылали яростью. Острые мыски ее туфель били его по ногам. Один удар, пришедшийся на лодыжку, оказался особенно болезненным.

Вскипев от боли, Ник еще сильнее сжал ее и приподнял над полом. Швырнув ее на диван, он сел на нее, прижимая коленями ее руки к бокам.

Откинувшись назад, он помахал пальцем перед ее глазами.

– Послушайте, вы, порождение дьявола, вам повезло, что я не передал вас властям.

Она приподняла голову и выкрикнула ему в лицо:

– Так сделайте это! Ничего другого я и не жду от вас!

– О, так это я негодяй, по-вашему? – Он скрестил на груди руки. – Не пересчитать ли мне ваши прегрешения? Думаю, они перевесят мои.

– А вы даже не можете встать на мое место и понять, почему я пошла на это. Вы сделаны из того же теста, что и ваш брат – эгоист до мозга костей.

Он воспринимал ее обвинения так же остро, как удары ножом в грудь. То, что он жил отдельно от своей семьи, безусловно, делало его непохожим ни на отца, ни на брата. Но так ли это?

Приблизив лицо к ее лицу, он прошептал:

– Поверьте, я ничем не похож на брата. Для меня не было бы проблемой консумировать мой брак. Более того, для меня не было бы проблемой уложить вас в мою постель.

– Как вы можете знать, что Эдмунд так никогда и не консумировал наш брак?

Он пропустил ее вопрос мимо ушей и вместо ответа провел пальцем по ее щеке и вниз по ее шее. Она затаила дыхание. Он приложил палец к жилке пульса, бившегося сбоку.

– Это довольно просто проверить. Может быть, вам этого и нужно, гм? Мужчину в постели, чтобы лишить вас вашего бунтарского духа? Вас не мешало бы укротить.

Она безмолвно покачала головой, на этот раз не прибегая к словам.

– Нет? – тихо переспросил Ник, продолжая поглаживать ее шею. – Вы никогда за все эти годы не задумывались над этим? – Он добрался, насколько позволял вырез ее платья, до ложбинки между ее грудями. – Никогда не хотели познать мужчину? – Она издала, словно задыхаясь, слабый звук, и ее груди поднялись, растягивая швы лифа. – Никогда не хотелось почувствовать мужчину в глубине вашего тела? – Его рука легла на ее грудь. Сосок приподнял ткань ее платья. Ник поглаживал ладонью это возвышение с каждым движением все с большей силой.

– Нет! – выдохнула Мередит, когда ее тело предательски выгнулось под ним.

Его рука замерла, и он встретил ее отяжелевший от страсти взгляд. Боже, он ее хотел. Хотел погружаться в ее тело снова и снова, пока не получит полного удовлетворения и больше не будет желать ее.

– По-прежнему лжете, как я вижу, – с хрипотцой в голосе сказал он, поднимаясь. Поправляя помявшуюся одежду, он заметил, что у него дрожали руки. Возбудившаяся плоть, стянутая панталонами, причиняла сильную боль. Она довела его до этого. Маленькая ведьма.

Мередит лежала неподвижно, как кусок мрамора, и смотрела в потолок.

– Как вы узнали? – едва слышно спросила она. Он сразу же понял, о чем она говорит.

– Адам Трембл. Он оказался весьма полезен, просветив меня, какого типа брак был заключен между вами и Эдмундом.

Она закрыла глаза, и Ник почти видел, как волны унижения прокатывались по ее лицу. Почему она стыдилась этого? Ведь не ее же вина, что Эдмунд предпочитал мужчин. В этом по крайней мере она не была виновна.

– Был ли мой брак консумирован или нет, не касается Адама Трембла. Или вас.

Он молча постоял, явно встревоженный болью, которую услышал в ее голосе, и причиной, вызвавшей ее. Неужели она любила Эдмунда так сильно, что ей было тяжело переносить его равнодушие к ней?

Необъяснимый гнев охватил его. Почему она растрачивала свою любовь на того, кто был не способен на нее ответить?

– На самом деле ваш брак интересует меня только постольку, поскольку он представляет вас как лгунью, стремящуюся обмануть меня.

Спустив ноги на пол, Мередит села. Когда она посмотрела на него, ее глаза уже погасли, в них была только усталая покорность.

– Вы намерены предать это огласке?

Его гнев утих, притушенный смирением, звучавшим в ее голосе.

– У меня нет желания видеть вас в тюрьме. Будут распространены слухи, что у вас был выкидыш.

Она наклонила голову и только кивнула.

– Я хочу, чтобы вы собрали вещи и к концу недели уехали отсюда. Вы уедете добровольно, тихо, без суеты.

Она снова кивнула.

– Я отказываюсь от всякой ответственности за вас. Вы можете взять с собой родственников и каких захотите слуг. Я обещаю вам небольшое содержание, которое обеспечит вас едой, одеждой и кровом. Если вы будете разумно распоряжаться деньгами, вы сможете вести спокойное скромное существование. – Ник остановился, чтобы передохнуть, и затем добавил: – В данных обстоятельствах, полагаю, я был более чем великодушен. Это больше того, что мой отец когда-либо давал моей матери или мне.

Она продолжала кивать, бесконечно долго тряся головой, не в состоянии или не желая как-то ответить ему. Странно, но это вызвало у него раздражение. Куда исчез ее огонь?

– Если у вас кончатся деньги, не обращайтесь ко мне. Понятно? – Он грубо схватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. – Скажите, что понимаете, – потребовал он, не замечая мягкости ее кожи, нежной как у новорожденного. – Дайте мне слово, что навсегда исчезнете из моей жизни.

– Даю вам слово. – Он смотрел, как она сглотнула. Ее глаза стали темно-зелеными, цвета лесной лощины. – Я буду только счастлива никогда больше не видеть вас.

Удовлетворенный, он развернулся и пошел к двери. Лишь на одно неуловимое мгновение он остановился в дверях, чтобы оглянуться. Мередит встретила его взгляд с поднятой головой, сжимая в кулаках ткань платья.

– Вы сделали из меня дурака, – признался он, ненавидя себя даже за такое короткое признание.

Она вызывала в нем тревогу и сочувствие, он не помнил, чтобы когда-либо испытывал подобные чувства к другой женщине. Чувства, которые были похожи на те, которые он не испытывал ни к одной живой душе, кроме своей матери.

Он оторвал от нее глаза, прежде чем позволил себе задуматься над своими чувствами, и вышел, дверь за ним с громким стуком захлопнулась.