Ночь перед свадьбой

Глава 22

Ничего не изменится. Он будет жить так, как жил прежде. Он взглянул на женщину, сидевшую напротив, на которую совсем недавно предъявил права. Ничего не изменится, повторил Ник. Ничего, за исключением того, что Мередит будет теперь занимать постоянное место в его жизни, в его постели. С тех пор как она встретила его в холле, прошло несколько часов, а она все еще не произнесла ни слова. Ее молчание раздражало его. Она довольно охотно последовала за ним, но ее упорное молчание вызывало у Ника такое чувство, будто он похитил ее. Он не был похитителем. И у нее не было причины сидеть, ломая руки и прикусывая губу, как какая-нибудь невольница.

– Ты в самом деле собиралась выйти за этого никчемного дурака?

От его грубых слов Мередит покраснела. Возможно, это было не лучшее начало для разговора, но она приняла предложение Хейвернота, как бы странно это ни было. Однако, несмотря на то, что она выполнила его требование найти мужа, он был возмущен. Он просто не мог позволить ей пройти через это. Возможно, если бы она выбрала кого-то другого… кого-нибудь с некоторой долей твердости характера. Ник покачал головой. Нет. Да сделай ей предложение сам король, Ник не позволил бы ей принять его.

– Ты каждой женщине, с которой был близок, не разрешаешь выйти за кого-то другого замуж? – спросила она в ответ.

– Нет, – усмехнулся он. – Немало их уже замужем и имеют кучу детей.

– Тогда почему не разрешаешь мне?

Отличный вопрос. И такой, на который он не был готов ответить. По крайней мере не копаясь в чувствах, в которых у него не было желания разбираться.

– Скажи, Ник, почему ты не мог позволить мне выйти за Тедди?

Не отвечая на ее вопрос, Ник оглядел из окна местность, по которой они проезжали, и тихо спросил:

– А тебе не интересно, куда мы едем?

Скрестив на груди руки, она неохотно спросила:

– Так куда же мы едем?

– В Гретна-Грин.

– В Шотландию? – Она прищурилась. – Зачем?

Он подумал, что это достаточно очевидно, но все же объяснил:

– Вопреки тому, что ты могла бы подумать, когда я вошел в кабинет, у меня не было и мысли делать тебе предложение.

Мередит подалась вперед. В ее глазах определенно не было радости, когда она сказала:

– Разве это было предложение? Я этого не поняла. Ты обращался к Тедди, когда объявил, что собираешься жениться на мне. Конечно же, ты не говорил этого искренне.

Ник нахмурился.

– В таких случаях мужчины никогда не лгут. Поверь мне.

Она широко раскрыла глаза, такие же зеленые, как и холмы, мимо которых они проезжали.

– Я, безусловно, не стану настаивать на твоем… предложении. – Она произнесла «предложение» так, как будто это было неприличное слово.

– Я. бы не признался, что скомпрометировал тебя, если бы не был готов жениться на тебе, – со вздохом объяснил Ник.

– Да, раз уж мы коснулись этого, как ты посмел сказать, что мы… мы… как ты посмел унизить меня! Я тебе этого никогда не прощу.

Он пожал плечами.

– Как бы там ни было, я сказал ему это. Дело сделано, и поскольку у нас нет свадебного разрешения, мы едем в Гретна-Грин.

Она упрямо вздернула подбородок.

– Не вижу большого смысла связывать эту неприятность с поспешным браком. Будь уверен, у тебя нет необходимости считать себя обязанным жениться на мне.

– Я сказал Хейверноту, что был близок с тобой. Затем увез тебя на глазах всей лондонской знати, заполнившей дом. Мы поженимся. – Его решительный тон не допускал возражений. – Другого выхода нет.

– Я не согласна. – Мередит с вызовом посмотрела на Ника.

– Послушай, – сказал он, – если ты не хочешь стать в обществе парией, мы должны это сделать.

Ее зеленые глаза засверкали.

– Мне предстоит стать парией только потому, что ты сказал Тедди…

– Да. Мы уже покончили с этим, – перебил он. – Продолжай. Это уже сделано. Дело в том, что ты погубишь себя, если мы не поженимся.

Прижав к груди руки, Мередит дрожала от ярости, шипя, как кошка.

– Ты не можешь заставить меня. Я погублю себя, выйдя за тебя замуж. – Сказав это, Мередит отвернулась и стала смотреть в окно, показывая, что разговор окончен.

Он глубоко вздохнул, подавляя вскипавший в нем гнев. Эта дерзкая девчонка может сопротивляться, сколько хочет, но выйдет за него замуж. Он никогда не допустит, чтобы она оказалась в постели другого мужчины. Это Ник хорошо знал. Но возможно, ничего более. Он никогда не сможет полюбить ее. Никогда никого не полюбит. Этому научила его вся жизнь матери. Научила, что любовь делает человека слабым и жалким. Даже умирая, его мать звала его отца, того самого человека, который привел ее к падению. Его отец – ее любовь принес ей только боль и унижение.

Но нельзя было отрицать, что он желал Мередит. Может быть, он поступал как эгоист, не отпуская ее. В его жилах быстрее бежала кровь, когда он смотрел на изящную линию ее носа с рассыпанными по нему очаровательными веснушками, на крутой изгиб ее груди. Он обманывал себя. Одной ночи с ней ему никогда не будет достаточно. По крайней мере в этом их брак вознаградит его. Ибо, кроме физического влечения, в остальном их брак не будет идиллией. Она была алчной и лживой, но ведь и его неприглядное прошлое делало его неприемлемым для любой благовоспитанной женщины. Может быть, именно поэтому они так подходили друг к другу.

– Честно говоря, я могу.

Она надменно подняла бровь.

– Можешь что?

– Заставить тебя выйти за меня замуж, – объяснил он. Холодная уничтожающая улыбка, с которой она ответила ему, задела его.

– Ты забыл, что мой отец был викарием. Я прекрасно знаю, что священнослужитель не может обвенчать пару без их взаимного согласия. Ты не можешь заставить меня.

– Добрая горсть монет убедит какого-нибудь не слишком высоконравственного священника не замечать твоих протестов. – Он с удовлетворением увидел, как исчезла ее высокомерная улыбка, и добавил: – Это очень просто делается. Особенно в Гретна-Грин, где свадебный обряд совершают кузнецы.

– Ты не посмеешь!

– Если ты так ничего и не поймешь, то да, посмею. – Поскольку ее лицо ничего не выражало, он постарался объяснить: – Не я буду в ответе за то, что общество подвергнет тебя остракизму. А так и случится, если я не женюсь на тебе. Я знаю, ты думаешь, что справишься с этим, но это лишь потому, что ты не испытала, что это такое. Ты не представляешь, что значит потерять свое доброе имя. Это коснется всех сторон твоей жизни. Я не допущу, чтобы это произошло с тобой.

Мередит смотрела на него почти потухшим взглядом, и он почувствовал, как слабеет ее гнев, когда она тихо спросила:

– Так было с твоей матерью?

Помолчав, он кивнул, не желая больше говорить об этом.

Она вздохнула и снова посмотрела в окно. Спустя минуту она смягчилась и легким движением головы выразила свое согласие. Это было все, чего он добивался.

Туманные шотландские сумерки уже сгущались, когда их карета въехала в Гретна-Грин, первую деревушку на шотландской стороне границы, что делало ее самым подходящим местом для английских пар, которым требовалась немедленная свадьба. Деревня славилась поспешными и сомнительными свадебными церемониями, которые проводились в общественных местах и гостиницах за несколько секунд до того, как туда врывались разъяренные папаши.

Их карета остановилась на перекрестке пяти дорог, где находилось несколько подобных гостиниц. Мередит ждала, пока Ник обменялся с кучером парой слов, и затем повел ее через дорогу к кузнице. Она осторожно приподняла платье, чтобы не испачкать подол, когда они вступили под большой навес здания, похожего на амбар. Из темной глубины здания доносился звон металла о наковальню. Мередит вопросительно посмотрела на Ника, полагая, не случилось ли чего с лошадьми, для чего требуется помощь кузнеца.

Не обращая на нее внимания, Ник громко, так, что его голос заглушил шум, крикнул:

– Роберт Элиот!

Все затихло. К ним вышел высокий человек в кожаном переднике кузнеца.

– Да. Чем могу помочь? – Человек заметил их дорогую Одежду. – Вам нужны услуги священника, сэр?

– Да, – ответил Ник.

– Как скоро? – Роберт Элиот указал большим пальцем за спину. – Я бы хотел доковать пару подков, но если за вами разгневанный отец, то я могу найти двух свидетелей, и мы мгновенно поженим вас.

Мередит чуть не задохнулась, глядя на Ника с таким возмущением, на которое могла быть способна только дочь викария.

– В кузнице? Бракосочетание совершит кузнец? Ты шутишь?

Роберт Элиот улыбнулся, вытирая кожаным передником испачканные сажей руки.

– Я все время это делаю, мисс. Тысячи переженил по правилам и закону.

– Но не спешите прибавлять меня к этому внушительному числу, мистер Элиот. – Она развернулась, чтобы уйти, прежний гнев еще не настолько остыл, чтобы не вскипеть от такого унижения. Ник остановил ее, твердо взяв за плечо, и обратился к кузнецу:

– Мы не спешим. Можете принять нас в удобное для вас время?

– Да. Дайте мне часок закончить здесь. «Перекресток сердец» – лучшая гостиница, – посоветовал кузнец, указывая на один из постоялых дворов.

– Спасибо, – сказал Ник и повел ее туда.

Ее ноги едва касались земли, подстраиваясь под его длинные шаги.

– Ты меня не слышал? Я не буду венчаться у кузнеца. Не понимаю, как ты мог такое придумать.

Ник делал вид, что не обращает на нее внимания, единственным свидетельством, что он ее слышал, было подергивание его губ.

– Ты вместе с другими своими чувствами утратил и слух? – спросила она.

Он обходил рытвины, оставленные колесами карет, по-прежнему не отвечая ей, а когда она споткнулась, он поддержал ее. Когда они вошли в гостиницу, он поздоровался с хозяином и снял комнату на ночь.

– Найдется ли какое-нибудь место, где бы мы могли обвенчаться, не привлекая внимания других ваших постояльцев?

– Конечно, милорд. Я могу предоставить вам заднюю гостиную. – Краснощекий хозяин любезно закивал головой.

– Мистер Элиот должен прийти к нам в течение часа, будьте добры, проводите его в гостиную.

– Да, конечно.

– Он настоящий священник? – с сомнением в голосе спросила Мередит.

Хозяин удивленно раскрыл глаза.

– Роберт? О да, мисс. Разве вы раньше никогда не слышали о кузнеце-священнике?

Она покачала головой, удивляясь, не попадали она в другой мир, когда они пересекли границу Шотландии. А затем она узнает, что еду для них на кухне приготовили эльфы.

– Не желаете подождать Роберта в гостиной? – спросил хозяин. – Я могу сказать жене, чтобы она принесла вам и вашей молодой леди что-нибудь закусить.

– Это было бы кстати, благодарю вас, – ответил Ник, подталкивая Мередит, пока их вели в убогую, но уютную гостиную.

Пока они ждали, когда принесут ужин, Мередит сидела молча, поджав губы. Часы на камине тикали в тишине, а она боролась с мыслью, что ее свяжет священными узами брака с сидевшим напротив нее человеком кузнец. Жена хозяина вкатила столик с чайным сервизом и разнообразными аппетитными закусками, а затем быстро исчезла, поняв, что ее веселая болтовня не вызывает Мередит на разговор. Мередит грызла сухое печенье. Ник, казалось, смирился с ее молчанием и взял газету, как будто это был обычный день и несколько минут не отделяли их от момента, когда они будут связаны навеки.

Больше не в состоянии вынести этого, Мередит воскликнула:

– Ты в самом деле хочешь, чтобы нас обвенчал кузнец?! Ник с усталым вздохом опустил газету:

– Уверяю тебя, этот брак будет настоящим во всех отношениях. Может быть, наша свадьба не отвечает понятиям дочери викария или не выдерживает сравнения с торжественной свадьбой в соборе Святого Павла, но наш брак не будет менее законным в глазах Бога или общества.

– Бога? – Мередит наклонила набок голову и звенящим голосом спросила: – С каких это пор ты признаешь Божий закон?

Его губы сложились в недовольную гримасу.

– Я не признаю, но ты признаешь. Если британский закон признает наш союз, то мне этого достаточно.

Мередит задала вопрос, не выходивший у нее из головы с тех пор, как она согласилась на их брак.

– А после того, как мы поженимся? Что потом?

Ник вернулся к газете и небрежно ответил Мередит:

– Я не очень задумывался над тем, что будет после сегодняшнего дня.

Этого недостаточно. Она хотела знать. Она должна знать. Она никогда бы не потерпела, чтобы почву выбивали из-под ее ног. На этот раз лучше ей узнать сейчас, чем оказаться разочарованной потом. Надо все обсудить и обо всем договориться прежде, чем будут произнесены обеты. Прежде, чем наступит ночь.

Откинувшись на спинку стула, Мередит, прищурившись, разглядывала Ника:

– Я бы предпочла вернуться в Оук-Ран. Ты, как я понимаю, желаешь остаться в Лондоне, где тебя удерживают дела.

Он снова опустил газету, но на этот раз его тон не был столь небрежным.

– Позволь рассказать, какой именно брак ожидает нас.

Мередит выпрямилась.

– Никаких заблуждений относительно любви, – заявил Ник, и его голос напомнил ей голос отца, когда тот читал проповедь. – Любовь не включена в соглашение. Брак моих родителей начался как брак по любви, а закончился горем. Послушай меня сейчас: я никогда не полюблю тебя. Прости, если оскорбляю тебя, но я должен сказать прямо, чтобы избежать возможных недоразумений.

Прошло много времени, прежде чем Мередит пришла в себя настолько, что смогла солгать сквозь зубы:

– А я не полюблю тебя.

Словно не слыша ее, Ник продолжил:

– Я постараюсь забыть о твоей склонности ко лжи и буду относиться к тебе с уважением. Взаимное уважение лучше, чем отношения в большинстве браков. Я буду жить своей жизнью. Ты можешь жить своей. Но я не вижу причины, почему бы нам не делить друг с другом постель время от времени. – Он помолчал и посмотрел на нее. – Последний раз мы нашли это приятным.

– Ты высокомерный… – Мередит подыскивала достаточно оскорбительное слово, – индюк!

Ник приглушенно хмыкнул.

– Мередит, я не верю, что слышу это от тебя. Я подумал, что ты довольна. Ты получаешь от нашего союза больше, чем в прошлый раз. По крайней мере теперь ты остаешься в выигрыше – с мужчиной в своей постели.

Укол оказался более болезненным, чем когда-либо. И он поразил ее. Она не думала, что Ник настолько жесток, что сможет укорять ее в том, что Эдмунд отверг ее.

– Это был бы выигрыш, если бы это был другой человек, а не ты.

– Как я вижу, ты все еще не отказалась от своей мерзкой привычки лгать. Хочешь, я докажу, что нас влечет друг к другу? – Ник встал.

Мередит подняла руку, останавливая его, и старалась найти слова, чтобы отвлечь его:

– Зачем нам нужна близость? Ты сказал, что мы не должны любить…

– Не будь такой, как все эти многочисленные надоедливые особы, которые принимают близость за любовь. Это не любовь. – Он насмешливо усмехнулся, блеснув своей волчьей улыбкой. – Это чисто физиологическая потребность, и она настойчиво возникает каждый раз при твоем появлении. Я сам этого не могу объяснить. – Его глаза безжалостно впивались в нее. – Я уверен, это желание со временем угаснет. Всегда угасает. Но сейчас близость между нами – это условие, на котором я настаиваю.

Мередит покачала головой:

– Нет. Эдмунд не требовал от меня этого и…

– К черту Эдмунда. – Улыбка исчезла с лица Ника. – Как ты можешь сравнивать меня с ним? У меня, как ты знаешь, другие потребности. Или наша ночь, проведенная вместе, не убедила тебя в этом?

Мередит чувствовала себя растерянной. О чем он говорил?

Через минуту его раздражение сменилось раздумьем.

– Мередит… – Ник медленно произнес ее имя.

Она облизнула пересохшие губы:

– Почему ты на меня так смотришь?

Он смотрел на нее так, как будто видел впервые. Он вглядывался в ее лицо так пристально, как будто мог увидеть истину, написанную на ее лице.

– Ты уверена, что знаешь, почему Эдмунд никогда не – прикасался к тебе?

Она вздрогнула.

– Конечно. Он очень ясно объяснил мне это в нашу брачную ночь. – Она пыталась говорить равнодушным тоном, но не могла скрыть боль, звучавшую в ее голосе, выдавая ее притворство. Нику не надо знать об обиде, затаившейся в ее душе. Он и так слишком много знал. Она предпочитала хранить свой стыд в себе.

– Не думаю, что ты знаешь, – тихо сказал Ник, в его голосе крылось что-то пугающее.

– Нет, я знаю, – сказала Мередит, сжав руки. Черт бы его побрал. Неужели она должна рассказать? – Я должна рассказать? Прекрасно. Я его не интересовала. Он об этом высказался вполне ясно. Он сказал, что я не вызываю у него желания. – Она рассмеялась. Резким невеселым смехом, полным боли.

– Мередит, твое представление о себе не может быть так искажено. – Ник несколько минут молча смотрел на нее. – И так ты думала все эти годы? Что Эдмунд не хотел тебя, потому что находил тебя непривлекательной?

Она нахмурилась и скрестила руки.

– Мой позор оказался для тебя такой интересной темой?

– Позор? – Ник не отрывал взгляда от ее лица. – Дорогая девочка, Эдмунд не испытывал желания, потому что он не мог. Ни один мужчина с горячей кровью и здоровым аппетитом не оставил бы брак с тобой не консумированным. – Его многозначительный взгляд не остался ею не замеченным. Мередит в недоумении покачала головой, и он решил сказать все прямо: – Он не мог желать тебя, потому что предпочитал мужчин.

Мередит бессильно опустила руки. Множество мыслей пробегало у нее в голове, главной из них было неверие.

– Это абсурд. Я никогда не слышала ничего подобного. Этого не может быть…

– Милая моя, наивная девочка, это правда. Поверь мне.

Она прижала руку к груди.

– Значит, это не меня Эдмунд находил неприятной?

Ник усмехнулся:

– Мой брат находил неприятным все женское население в целом.

– Все эти годы я думала, что дело только во мне. – Мередит прижала пальцы к губам и отвернулась, чтобы скрыть брызнувшие из глаз горячие слезы.

– Посмотри на меня, – приказал Ник.

Она отчаянно замотала головой, закрывая лицо руками, в смятении и шоке от услышанного, не в силах посмотреть на него. Она не заметила, как он подошел и положил руки ей на плечи.

– Ты достаточно настрадалась. Напрасно. Больше не будешь. Ты желанна. Стоит мне лишь взглянуть на тебя, как я уже хочу тебя. – Он убеждал ее все настойчивее. – Черт побери, именно поэтому мы и спорим. Я хочу тебя, Мередит. Очень. И я не соглашусь на брак лишь по названию.

Он заглянул ей в лицо и провел загрубелым пальцем по ее мокрым от слез щекам. Когда Ник наклонил голову, она поняла, что он собирается поцеловать ее.

Скользкая как угорь, она выскользнула из его рук и отступила на несколько шагов.

– Мы не можем, – заикаясь, сказала она.

– Не можем? – повторил он. Он опустил руки, странно, но он выглядел растерянным, словно потерявшим что-то дорогое. Если бы она не отступила, эти руки уже обнимали бы ее.

– Возможно, я не могу не связывать близость с любовью! – в отчаянии воскликнула она, отступая за стул. – Ты не хочешь этого, и я, конечно, тоже не хочу.

Ник помолчал, явно захваченный врасплох ее признанием.

– Ты не должна хотеть любви, Мередит. Любовь делает человека слабым и ранимым. Она приносит одни страдания. – Он произнес это с таким убеждением, что Мередит поняла, что он искренне верит в это.

– Вероятно. Но не могу сказать, что не стану ее жертвой. – Она глубоко вздохнула и добавила: – Или что я не стану ожидать ее от тебя.

Лицо Ника окаменело, и знакомый стальной блеск вновь появился в его глазах:

– Едва ли я отношусь к тем мужчинам, которые, женившись на красивой женщине, не тронут ее. Особенно после того, как я ее познал. Просто не забывай повторять себе, какой я негодяй, и ты не сможешь полюбить меня.

Она упрямо покачала головой и пропустила мимо ушей слова о своей красоте. Сейчас было не время позволять ему сбить ее с толку.

– Ты женишься на мне из-за какого-то глупого чувства ответственности, – настаивала она. – Не думаю, что нравственно делить ложе, когда мы не имеем намерения быть верными супругами, хотя бы потому, что это не исправит того, что мы один раз сделали это.

Его кулаки разжались и снова сжались, и Мередит почувствовала, как он борется с желанием как следует встряхнуть ее. Она опустила глаза и уставилась на потертый ковер под ногами, избегая осуждающего взгляда Ника.

– Думай что хочешь. Но сегодня ночью мы выполним наши брачные обеты. И я сомневаюсь, что твоя нравственность будет сильно протестовать. Насколько я помню, раньше ты получала от этого большое удовольствие.

Его слова раздосадовали ее. Главным образом потому, что он сказал правду. Если бы он занялся совращением ее, у нее не оставалось бы и шанса. Мередит овладевало отчаяние. С той самой ночи, когда она натолкнулась на него около детской, ее сердце начало свое падение. Но она должна была попытаться. Этого требовала гордость. Эдмунд отверг ее тело, но это нельзя было и сравнить с тем, что мог сделать этот человек с ее сердцем. Всю жизнь быть связанной с тем, кто не может ответить на ее любовь, – это было бы адом. Каждая минута, когда она молила бы Бога, чтобы он никогда не узнал, что ее сердце безвозвратно отдано ему, была бы мукой. День за днем находиться рядом с ним, страдать от его равнодушия к ее любви – это бы медленно убивало ее.

Эту нерадостную минуту выбрал для своего появления мистер Элиот, умытый, с мокрыми волосами, как шлем облегавшими его голову. Хозяин гостиницы и его жена выступали как свидетели. Веселая женщина вытащила из вазы несколько цветков и вложила их в руки Мередит. Сжимая липкие мокрые стебли в ладонях, она в каком-то оцепенении слушала слова, во второй раз связывавшие ее браком.

– Ты, Николас, обещаешь ли ты перед Богом и этими свидетелями хранить верность этой женщине?

– Обещаю, – спокойно и холодно ответил Ник. Мистер Элиот повернулся к Мередит и повторил свой вопрос. Она пыталась сосредоточиться, чтобы потом вспоминать этот момент со всеми подробностями, но все происходило как в тумане. Должно быть, она правильно ответила, ибо мистер Элиот назвал их мужем и женой, а Ник положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе, чтобы поцеловать. Его губы чуть коснулись ее губ. На секунду Мередит почувствовала их легкое прикосновение, и тут же ее обняла жена хозяина гостиницы, женщина светилась от счастья, как будто не была свидетельницей сотни венчаний в своей гостиной.

Вот так все и произошло.

Мередит вышла замуж за того самого человека, который ей поклялся избавиться от нее.