Ночь перед свадьбой

Глава 23

Они ужинали в отведенной им комнате за небольшим столом, накрытым льняной скатертью. Мередит не знала, хозяин ли посчитал, что они нуждаются в уединении, или Ник попросил его об этом, но она могла бы обойтись и без этого напряженного молчания.

Кровать была совсем небольшой по сравнению с ее кроватью в Оук-Ран, но ее взгляд непрерывно устремлялся к ней, кровать все время напоминала Мередит о том, что должно произойти, о брачной ночи, об ожидаемой консумации. Они едва уместятся вдвоем на таком узком ложе. Им придется спать, тесно прижавшись друг к другу или друг на друге. Представив это, она покраснела. Она сделала глоток кларета, заставляя себя не смотреть на кровать.

– Тебе не нравится ужин?

– Очень вкусно. – Мередит вонзила вилку в жареного цыпленка, стараясь показать свой аппетит, но у нее не выходила из головы раскрытая Ником тайна. Эдмунд не желал ее, потому что предпочитал мужчин. А не потому, что она лично вызывала у него отвращение. Ее мнение о себе последние семь лет было основано на том жестоком факте, что ее отвергли. Сейчас она не знала, что ей и думать. Она не узнавала себя. Все, что тогда так больно ранило ее, оказалось недоразумением.

– Если ты закончила, я могу распорядиться, чтобы убрали посуду. – Ник откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу. – Сыт по горло.

Мередит заметила, что его тарелка действительно была чистой. Пока она в молчании терзала себя, он с наслаждением поглощал обед.

– Можешь позвать. – Она вздохнула, слишком поздно поняв, что это приближает момент расплаты. Ей следовало как можно дольше растянуть ужин. Может быть, до рассвета. Сделать что-нибудь, только бы не ложиться в постель.

– Ты не хотела бы принять ванну? Я могу приказать принести ее сюда. – Ник положил салфетку на стол.

Ухватившись за возможность протянуть время, Мередит кивнула:

– Да, пожалуйста.

Когда Ник вышел, чтобы распорядиться, она стала вынимать из саквояжа смявшиеся платья. Она встряхнула будничное платье, надеясь, что к утру складки расправятся.

Скоро вернулся Ник со служанкой, которая быстро убрала со стола. За ними следом появились два мальчика с ведрами горячей воды. Они втащили блестящую медную сидячую ванну, поставили посередине комнаты и опрокинули в нее ведра. Когда мальчики вышли, Мередит вопросительно взглянула на Ника, ожидая, когда он тоже выйдет. Но закрыв дверь, он сел на кровать и принялся стаскивать сапоги.

– Что ты делаешь? – возмущенно спросила Мередит, сжимая в руках ночную рубашку.

– Раздеваюсь, – ответил он.

– Здесь? Передо мной? – Она в панике оглянулась по сторонам, как будто здесь было место, где она могла бы спрятаться. Она увидела ширму и указала на нее. – Воспользуйся ширмой.

Ник удивленно поднял бровь.

– Мередит, мы женаты. И мы уже видели друг друга без одежды. Едва ли тебе стоит разыгрывать оскорбленную невинность. – Он со стуком сбросил сапог на пол, за ним последовал и второй.

– Но мы не видели друг друга целиком, – горячо возразила она.

Ник задумался, затем его лицо озарила ослепительная улыбка.

– Правда. Мы должны это исправить, не так ли?

Мередит нахмурилась и попыталась действовать по-другому:

– Ты же хотел, чтобы я помылась.

– Да.

– Так зачем раздеваешься?

– Я буду мыться после тебя. – Сняв жилет, он кивнул в сторону ванны. – Не дай воде остынуть. Залезай.

– При тебе? Нет, благодарю. – Она швырнула ночную рубашку на кровать и скрестила руки.

– Мойся, – коротко приказал Ник, как будто Мередит была капризным ребенком, а он недовольным родителем. – Поверь мне, я уже видел голых женщин, даже, когда они принимали ванну. А поскольку мы находимся в законном браке, я не собираюсь потакать твоей стыдливости. Хотела ванну – мойся. – Он развязал галстук и швырнул его на кровать.

– Твое присутствие оскорбительно, – гневно сказала Мередит. Ей потребовалось все самообладание, чтобы сдержаться и не затопать ногами. – Я хотела бы остаться одна.

– Это уж слишком. – Ник вытащил рубашку из-за пояса Мередит старалась не восхищаться его мускулатурой, которую не скрывало тонкое полотно рубашки.

– Ты ведешь себя невежливо. Я просто не смогу мыться, если ты останешься в этой комнате. – Она сжала зубы, ожидая, что Ник уступит ей и уйдет.

– Очень хорошо. И не надо, – ответил он, стягивая через голову рубашку. – Только нет смысла терять время, вода остынет. – Его рубашка белым голубем опустилась на пол. При виде его обнажившейся груди Мередит невольно приоткрыла рот. С каждым его движением на загорелой коже ярко проступал побелевший шрам, пересекавший ребра. У нее чесались пальцы от желания потрогать его.

Ник расстегивал пуговицы на бриджах, и Мередит не успела отвести взгляд, как они соскользнули с его узких бедер. Она поспешно отвернулась, но не раньше, чем хорошо разглядела его. От его тихой усмешки у нее шевельнулись волосы на затылке. Перед ее глазами все еще стояла картина, как он спускает эти бриджи со своих бедер, она не исчезла даже тогда, когда Мередит услышала плеск воды и его тихий вздох удовольствия.

– Мередит, ты не понимаешь, что ты теряешь, – окликнул ее Ник. Она каким-то образом догадалась, что это относится не только к ванне.

Стараясь не смотреть в его сторону, она схватила ночную рубашку и зашла за ширму, чтобы переодеться, всеми силами пытаясь не замечать доносившихся до нее звуков. Не удержавшись, она осторожно заглянула за ширму и пришла в восхищение от его гладкой широкой спины. Удостоверившись, что нижняя половина его тела была скрыта водой, Мередит вышла из-за ширмы с намерением уснуть прежде, чем Ник ляжет рядом с ней на кровать. Или хотя бы притвориться спящей.

Он отложил мыло и наблюдал, как она торопливо обходит ванну, стараясь держаться от него подальше. Его горящий взгляд следил за ней.

Откинув покрывала, она подняла ногу, чтобы взобраться на кровать, и в этот момент услышала:

– Ты не можешь принести мне полотенце? Я не хочу намочить пол.

Мередит взяла одно из сложенных полотенец. Избегая смотреть в темную глубину ванны, она подошла и подала Нику полотенце, стараясь не приближаться к нему слишком близко. Она смотрела на полотенце, на его изношенные края, оно было безопаснее, чем этот мужчина и искушение, которое он представлял собой.

– Благодарю.

Но Ник не взял его.

Полотенце свешивалось с ее пальцев бесконечно долго. Мередит медленно подняла глаза и вопросительно посмотрела на Ника.

– Ты уверена, что не хочешь мыться? – лениво положив голову на край ванны, спросил он. – Вода еще теплая. – Его страстный взгляд соблазнял ее. Жаркий взгляд обволакивал ее, сливаясь с паром, поднимавшимся из ванны.

– А ты выйдешь из комнаты? – спросила она, гордо подняв голову, подтверждая, что только тогда воспользуется ванной. Ник упрямо качнул головой, и она решительно заявила: – В таком случае ты знаешь мой ответ.

Он вздохнул:

– Значит, ты не оставляешь мне выбора.

Не успела Мередит сообразить, что он собирается сделать, как он ухватился за ее запястье. Один рывок, и Мередит свалилась в ванну. Вскрикнув, она опустилась ему на колени лицом к нему. Вода брызнула во все стороны и перелилась через край.

– Ты с ума сошел? – Мередит толкнула Ника в мокрую грудь и попыталась вылезти назад, но ее руки скользили по медным краям ванны, и она снова опустилась на него, ее тыльная часть уютно устроилась на его интимных местах. Она боролась. Мередит извивалась. В нем все больше пробуждалось вожделение. Униженная, она уже не пыталась выбраться, а, скрестив руки на груди на промокшей рубашке, рассерженно посмотрела на него: – Ты не позволишь мне подняться?

Он поднял руки, изображая полную невинность.

– Я даже не касаюсь тебя.

– Верно, – неприлично фыркнула она. – Но и не помогаешь мне выбраться, ведь так?

Ник с задумчивым видом склонил голову набок. Только блеск в его глазах выдавал его.

– Нет, не помогаю. Я не хочу делить постель с тем, от кого дурно пахнет.

– От меня не пахнет. – Мередит с негодованием ударила по воде. – Я мылась сегодня утром. И к тому же никто не говорил, что ты должен делить постель со мной.

– Но раз уж ты намокла, можешь и помыться. – Ник протянул ей мыло.

Мередит покачала головой.

– Я в ночной рубашке. – И сразу же пожалела о своих словах. Его глаза хитро блеснули.

– Это легко исправить.

Взвизгнув, она попыталась ускользнуть от его рук, которые под водой нащупывали подол рубашки. Мередит схватила Ника за руки, при этом наклонилась и уперлась носом и ртом в его грудь. Но она не думала об этом. Самую страшную угрозу представляли его руки, скользящие по ее голым ногам, гладившие лодыжки, щекотавшие бедра, от чего ее охватывал жар. Она тяжело дышала ему в шею, вцепившись в его руки, ухватившиеся за подол ее рубашки. Он тянул его выше, выше, выше…

Мередит впилась зубами в его плечо.

– Ох! – Он дотронулся до места, куда она укусила его. Его глаза хищно разгорелись, и он посмотрел на нее своей знакомой хищной улыбкой. – Я и не знал, Мередит, что тебе нравится грубость.

Ее лицо пылало от его хрипловатого шепота. Ее рубашка плавала на поверхности, как бледный лист водяной лилии.

Она пыталась затолкать мокрую ткань вниз, ощущая как ее голые ноги обхватывают его. Однако ткань не тонула.

Глаза Ника были темными и глубокими, как ночное небо за окном. Он обхватил Мередит за талию и заставил сесть на него верхом. Она втянула в себя воздух, и ее руки легли на его широкие плечи. Он прикоснулся к ней всем своим возбужденным телом, и его глаза торжествующе блестели. Он гладил ее бедра, впивался в ее мягкую плоть, приковывая ее к себе, делая ее пленницей этого невообразимо интимного положения. Так легко… она пропала. Мередит перестала отталкивать его. Она была готова принять Ника.

Он вошел в нее одним скользящим движением. Мередит вскрикнула, переполненная ощущением его близости. Ее ногти оставляли полукруглые следы на его плечах. Ник, обхватив Мередит за талию, опускал и поднимал ее, как будто она совсем ничего не весила. Ритмичные звуки выливавшейся и падавшей на пол из ванны воды, казалось, доносились издалека. Сквозь мокрую, облепившую ее как вторая кожа рубашку она чувствовала его губы на своей шее, ключице. Она закрыла глаза. Праведная, никому не интересная Мередит больше не существовала. Как будто она выплыла из себя и парила словно призрак над их телами, глядя, как это распутное создание наслаждаться в ванне близостью с опасным красивым мужчиной, прижимая его мокрую темную голову к своей груди.

Она содрогнулась, и пятна расплылись в ее прикрытых веками глазах. Странный плачущий крик вырвался из ее груди. Горячие, раскаленные волны перекатывались по телу. Ник вошел в нее последний раз, впиваясь пальцами в ее ягодицы, с силой прижимая ее к себе. Его стон громко прозвучал в их комнате. Мередит обняла Ника за шею и крепко прижала его голову к своей груди.

Он взял ее на руки и вылез из ванны. Вода стекала с него, заливая пол. Мередит улыбнулась слабой мечтательной улыбкой.

– А говорил, что не хочешь залить водой пол.

– Я лгал. Какое мне дело до него? – Он посадил ее рядом с собой и стянул с нее через голову мокрую рубашку. – Я только хотел, чтобы ты подошла ближе, и я мог бы дотронуться до тебя. – Мокрая одежда шлепнулась на пол.

Ник вытирал Мередит, а она дрожала. Но не от холода. Она была потрясена своей потерей самообладания. Она сдалась так легко, так быстро, не чувствуя стыда, наслаждаясь слиянием их тел.

Ник растирал ее тело полотенцем, словно она была беспомощным ребенком. И все это время она старалась не смотреть ему в глаза, ее смущало, что она полностью отдалась ему, и она боялась, что он увидит в ее глазах нечто большее, чем вожделение. Пока он вытирал ее ноги, она смотрела на его опущенную темную голову с любовью к этим темным волосам, вившимся на затылке. Если бы он в эту минуту поднял голову, он без сомнения, увидел сияющую на ее лице любовь. Такую же, что наполняла ее душу. Это приводило ее в ужас.

– Я немного согрею тебя, – тихо сказал он, его голос дрогнул, когда он приложил полотенце к ее груди, напоминая ей, что, она, к счастью, не ребенок, а он не делает это со стойкостью монаха. Полотенце было слишком грубым и шершавым для ее сосков и раздражало их. Ник уделил им особое внимание, массируя чувствительные бугорки, пока тихие страстные звуки не вырвались из ее горла. Он отбросил полотенце, толкнул Мередит на кровать и наклонился над ней, а она потянулась к нему. Обхватив ладонями его лицо, Мередит целовала его, как женщина, долгое время лишенная любви, упиваясь его губами. Войдя в нее, Ник отклонился, чтобы видеть ее лицо. Она пыталась сдержать участившееся дыхание и замедлить бурный ритм своих поднимающихся и опускающихся бедер, надеясь, что не похожа в своей горячке на неумелую, неопытную женщину. Ник застыл над ней.

– Ты моя, – сказал он необычно напряженным голосом и с какой-то неестественной дрожью.

Ее тело пылало, и она только кивнула.

Он перебирал пальцами тонкие волосы на ее виске.

– Скажи это! – приказал он.

Несмотря на спокойствие в его голосе, чуть различимое отчаяние усиливало эту просьбу. Должен ли он услышать ее признание? Она отдала ему себя в этот самый день. Но если бы она согласилась принадлежать ему… в эту минуту слияния их тел, то обратно не было бы пути. Произнеся эти слова, она бы больше никогда не смогла отказать ему в близости. Дверь в ее спальню навсегда осталась бы открытой. Как и ее сердце.

– Я твоя.

Ник жадно и требовательно целовал высушенные полотенцем места, продолжая ласкать ее грудь. Мередит металась, уклоняясь от его влажных горячих губ, но его бедра снова задвигались, и она обеими руками ухватилась за его ягодицы, заставляя его еще сильнее, еще плотнее прижиматься к ней. Ее глаза наполнились жгучими слезами, и она сжала веки так, что глаза оставались почти сухими.

Но несмотря на то что Ник любил ее со всей страстью, печаль не покидала ее, нависая над нею как грозовое облако. В ее сердце все еще звучали сказанные им накануне слова: «Любовь не входит в наше соглашение».

В течение ночи Ник просыпался несколько раз. В первый раз он заверил себя, что это сказывалась новизна его положения с Мередит, свернувшейся рядом с ним, и его разбудило желание снова почувствовать ее своей.

Но в четвертый раз он проснулся словно от толчка, как будто совершенно не понимал, где находится. Он взглянул на спящую рядом Мередит и вспомнил. Темные круги вокруг ее глаз говорили о ее изнеможении. Тени только подчеркивали фарфоровую белизну ее кожи, Мередит казалась хрупкой, совсем не похожей на ту, прежнюю, воинственную. Она многое пережила за эти последние двадцать четыре часа. Не удержавшись, он погладил ее по щеке. Она словно умерла для этого мира.

Наступавшее утро наполнило комнату предрассветной серой полутьмой, а Мередит все спала, не ведая о его прикосновениях или наступающем дне.

Ник протянул руку и обнял ее за талию. Мередит с легким вздохом приникла к его груди, и его сердце сжалось при виде этого безграничного доверия к нему, которое она проявляла даже во сне. Он закрыл глаза. Затем открыл и пристально посмотрел на нее. Неужели он когда-то думал, что равнодушен к ней? Большой рот, слегка приоткрывшийся во сне, губы, припухшие от поцелуев, – она была самой красивой женщиной из всех, с которыми он когда-либо делил постель.

Несмотря на то что в эту ночь он мало спал, Ник не чувствовал усталости. Он мог бы еще долго смотреть на нее. И эта мысль, подсказанная сердцем, испугала его.

До этой ночи он был уверен, что выражение «физическая любовь» изобрела женщина, чтобы придать вожделению больше значимости, показать, что слияние тел в чисто физическом акте имеет особый смысл. Но с Мередит его прошлое перестало существовать. Этой ночью перестал существовать и остальной мир. Ночью он узнал различие между вожделением и любовью. С Мередит любовь была всепоглощающей страстью.

Ник больше не мог этого отрицать. Его гнев, если только он действительно испытывал его, давно угас. Ее обман не так уж трудно было понять. Возможно, он с самого начала понимал мотивы ее поступка, но использовал свой праведный гнев, чтобы создать барьер, чтобы ничто не связывало его с нею. Глядя на Мередит, он понимал, что любит ее. Чувство, которое разрушало человека, которое делало человека слабым и ранимым, которое приводило к страданиям и печали, завладело его сердцем.

Ему оставалось только одно.